Сегодня был самый тревожный день в жизни Камисара. Даже во время кровопролитных битв он был более спокоен, чем не сейчас. В этот день его любимая, ненаглядная жена Скифиса рожала.

Где – то там, отведённых для неё покоях, она страдала от родовых схваток, а он ничем не мог ей помочь. Его сердце разрывалось от сострадания к ней. Выпитое вино не успокоило. Он сидел в своём троне сатрапа Карии, в напряжении ожидая известий. Наконец, открылась дверь, слуга вошёл в зал и распростёрся у его ног. Камисар от нетерпения вскочил:

– Ну, что там, кто?

– Господин мой, – радостно возвестил слуга, – у вас родился сын, мать и ребёнок чувствуют себя хорошо.

Камисар в бессилии опустился на свой трон, на мгновение закрыл глаза:

– Передай всем, что сегодня в городе праздник, у меня родился сын, пусть все веселятся, пьют и едят за мой счёт. И пусть прославляют моего сына, – он немного задумался, – его имя – Датам. А, сейчас, я хочу взглянуть на мать и дитя.

Он встретил Скифису в деревянном городе скифского племени гелонов, куда был послан послом от царя Персии. Добирались долго сквозь владения враждебных будинов, так же скифов. Они каждое мгновение ожидали нападение воинственных будинов, но боги хранили Камисара и его посольство.

Благополучно добравшись до города гелонов, он был там приветливо встречен их царём Индигиром. В честь прибытия персидских послов был устроен пир. Что бы особо подчеркнуть уважение к послу первую чашу с вином дорогому гостю поднесла дочь правителя Скифиса.

Лишь только она вошла, словно игла пронзила сердце Камисара, и показалось, что яркая вспышка озарила зал, где собрались пирующие.

Ему показалось, что она не шла, а плыла по воздуху, подобная лёгкой пушинке. В её больших глазах плескалась небесная лазурь. Улыбка играла на её чувственных сочных губах. Когда она улыбалась, на её румяных щёчках появлялись милые ямочки, а чёрные брови напоминали расправленные крылья двух птиц.

Она была одета в длинное белое прямое платье, подчёркивающее восхитительную фигуру с тонкой талией, украшенное замысловатой аппликацией. Особенно прекрасно отделаны были рукава и лиф, очерчивающий высокую полную девичью грудь.

Скифиса поднесла кубок с вином, Камисар дрожащими от волнения руками принял его, выпил до дна, по скифскому обычаю. Девушка слегка наклонилась, тряхнула головой, щеки Камисара коснулась её светлая, тугая шелковистая коса. Он ощутил запах благовоний, кедра, кипариса и ладана. С этого времени всё, что происходило, он слушал растерянно, его взгляд был устремлён только на девушку, которая села за отдельно поставленный для женщин стол. Он следил за каждым её движением, взглядом, любовался, как она улыбается, говорит. Рядом с ней сидела совсем молоденькая девушка, очевидно, её младшая сестра, непоседливая, с озорными глазами.

Камисар едва дождался окончания пира, у него уже созрел план, как поближе познакомиться с этой девушкой. В их посольстве была служанка, рабыня из скифов, знавшая язык гелонов. И сам Камисар сам неплохо говорил на этом языке. Он вызвал служанку к себе:

– Что вы хотите, господин? – служанка стояла, опустив глаза к низу, как и положено рабыне.

¬– Если ты сделаешь, что я тебя попрошу, да, попрошу, – он подчеркнул это, – ты получишь большую награду, кроме этого, я тебя освобожу.

Служанка застыла от растерянности, потом в её глазах вспыхнул радостный огонёк:

– Я сделаю всё, что вы пожелаете.

Камисар с волнением притянул служанку за руку к себе:

– Ты уж постарайся, я тебя отблагодарю.

И рассказал, что хочет встретиться с Скифисой.

Служанка с озорством взглянула на него:

– Я всё поняла.

– Вот тебе этот браслет из драгоценных камней, передай его той служанке Скифисы, которая будет готова нам помочь.

Камисар нетерпеливо ходил по светлой горнице, потирая большим пальцем нижнюю губу. Эта привычка у него осталась с детства и проявлялась, когда он испытывал нервное напряжение.

Сколько времени прошло, он не знал, дверь распахнулась и вошла служанка, хитро взглянула на него:

– Я поговорила с одной прислужницей госпожи, так заинтересовавшей вас, она обещала узнать, как относится к вам её госпожа. Если доброжелательно, сделает так, чтобы вы встретились. Думаю, что она постарается, сильно ей браслет понравился.

– Так ты ей этот браслет не отдала?

– Конечно, не отдала. Пусть сперва расскажет, как вам встретиться, тогда и получит.

– Когда ты увидишься опять со служанкой?

– Мы договорились, завтра в полдень.

– Хорошо, иди.

В полдень служанка, счастливо улыбаясь, сказала, что, когда будет меняться вторая стража, Скифиса выедет из ворот города. Если он хочет с ней увидеться, то пусть ожидает её на выезде из города за городской стеной.

Скифиса сидела в седле как влитая, с самого раннего детства гелоны, как и все скифы, была приучена к верховой езде. Не зря о скифах существует легенда что их предки кентавры, полулюди полукони, великие воины, отличающихся яростью в бою. Камисар сделал вид, будто случайно оказался возле городских ворот в это время.

Он подскакал к ней, некоторое время они ехали молча, Камисар растерялся, не знал, с чего начать разговор. Первой нарушила неловкое молчание Скифиса:

– А, что все персидские послы такие молчаливые? – со смехом в голосе спросила она.

– Нет, – Камисар сглотнул комок в горле, – они молчаливы только тогда, когда рядом с ними такая прекрасная девушка как ты, потому, что их красота лишает их дара речи и сил.

Польщённая таким ответом, Скифиса засмеялась:

– Тогда ваше войско очень просто разбить, выставив против вас красивых девушек.

– Мы согласны стать пленниками таких красавиц как ты. Куда мы поедем?

– Я собиралась отправиться на один луг, там течёт ручей чистой воды и растут лечебные травы. Сегодня полнолуние, как раз они приобретают высшую лечебную силу. Ночью никто меня не выпустит из города, потому я собираю их днём. Все женщины в нашем роду умеют лечить травами многие болезни.

– Если ты не против этого, я хотел бы помочь тебе.

– Я не против, что бы у меня был помощник.

– Расскажи мне о травах, вдруг пригодится.

– Это очень интересно, но в двух словах об этом не расскажешь, вот ива. Такая красивая, её кора помогает при простуде, когда у человека жар. Ромашка не заменима, когда рана загноится, нужно её отваром обмывать рану. Вот этот цветок, – она указала на растение с жёлтыми мелкими цветками, – от ста болезней помогает».

Она ещё много что —то рассказывала о корнях одуванчика, крапиве, коре дуба, но Камисар почти этого не слышал, он любовался её. Он смотрел, как шевелятся её сладкие, сочные, яркие губы, при улыбке у неё на щёчках появляются маленькие ямочки и слегка подрагивают пушистые ресницы.

Он взял её за мягкую тёплую ладонь, развернул к себе, в её глазах, цвета небесной сини блеснул отражённый луч солнца. Прижал к себе и поцеловал, ощутив её неповторимый запах цветущих полей, исходящий от её тела.

Она не сопротивлялась, но, когда Камисар притронулся ладонью к её упругой молодой, налитой груди, девушка мягко отвела руку.

– Нет, – тихо, но твёрдо ответила она.

– Как только я тебя увидел, сразу полюбил тебя, – жарко зашептал на ухо Камисар. – За тебя я готов отдать, всё, что у меня есть.

– Ну, да, влюбился, – она слегка оттолкнула его, – иронично посмотрела на Камисара, – а жениться на мне не желаешь?

– Я готов женится на тебе хоть сегодня!

– Ой, ли? – чёрная бровь у девушки взметнулась испуганной птицей.

– Да, только я не знаю обычаев вашей страны, как тут женятся.

– Я слышала, что в вашей стране мужчины имеют большое количество жён. Я не желаю быть одной из них.

– Это обычай у персов. Я же кариец, у нас только одна жена. Так как у вас женятся?

Скифиса засмеялась звонким смехом, слегка склонила голову:

– Очень просто, вечером, до заката солнца жених приходит к отцу невесты с подарками, и говорит: «Слышал я, что у вас товар есть, невиданной красы. А я, купец, хотел бы его приобрести». После чего вызывают невесту и спрашивают её согласия. Если она согласна, назначают день свадьбы, обычно, дней через тридцать, что бы съехались родственники. Перед самой свадьбой устраивается пир, для жениха и невесты отдельно. Потом свадьба, у вождей она длится семь дней.

– Мне осталось только дождаться заката.

– Жди, – она озорно улыбнулась, – нам пора возвращаться.

Когда Камисар вернулся в свои комнаты, отведённые для него, он собрал слуг, приказал открыть все сундуки, которые они привезли с собой. Лично отобрал самые красивые ювелирные украшения и приказал отложить в отдельную шкатулку.

«Дайте мне шкатулку, с ней я пойду в жилище царя Индигира», – приказал Камисар.

Когда он подошёл к жилищу царя, построенного из крепких дубовых брёвен, окружённого высоким частоколом, Камисар постучал в ворота. Открылось небольшое смотровое окошко, и недовольный голос спросил:

– Кто там?

– Это я, – Камисар немного прокашлялся, – персидский посол к царю.

Ворота со скрипом открылись, он вошли на широкий двор. Двор был застелен деревянным настилом, было много хозяйственных построек, амбаров, клетей, баня. Из большой конюшни доносилось ржание лошадей.

«Подожди немного», – стоявший у ворот широкоплечий плотный бородатый стражник тяжёлой походкой вошёл в дом, чуть погодя вышел и пробасил: – «заходи».

Царь Индигир, сидел на троне, устланном звериными шкурами с высокой спинкой.

– Ты хотел поговорить со мной, персидский посол?

– Да, – Камисар очень волновался, – у нас есть товар, у вас есть купец. Со мной подарки…

– Что? – тёмные брови Индигира от удивления поднялись, он закинул свою красивую голову с начинающей седеть бородой и громко засмеялся. Он смеялся долго, от всей души.

«Он сейчас откажет мне», – сумрачно подумал Камисар.

Царь перестал смеяться и обратился к стоявшему рядом стражнику:

– Ты слышал когда-нибудь нечто подобное, Догорож?

– Да уж, никогда ни чего такого и не слышал.

– Как я понял, ты хочешь взять в жёны мою дочь Скифису?

– Да, – коротко ответил Камисар.

– Не обижайся, – доверительно сказал Индигир, – только ты всё спутал, ты купец, а у нас товар.

– Я от волнения, – признался Камисар.

– Понятно, всё так неожиданно. Я смеялся без зла, уж больно вид у тебя был растерянный. Догорож, позови мою дочь, должны же мы узнать её мнение.

Вошла Скифиса, и скромно опустив глаза, спросила:

– Вы звали меня, отец?

– Да, – мягким голосом ответил Индигир, – посол царя персидского хочет взять тебя в жёны. Ты согласна?

Она подняла взгляд, пристально взглянула на Камисара и ответила:

– Я согласна.

– Ну, что же, – Индигир хлопнул себя по коленке и поднялся, – тогда устроим пир по этому поводу, а через месяц, когда прибудут гости и родственники, устроим свадьбу.

За то время, пока шла подготовка к свадьбе, Камисар крепко сдружился с Догорожем. Дни летели быстро, и вот уже был устроен предсвадебный пир, на котором присутствовали одни мужчины.

– За то время пока я тебя узнал, – Догоруж сильно захмелел, – стал тебя очень уважать и хотел бы стать твоим побратимом.

– Это как? – удивился Камисар.

– Это значит, что мы станем ближе, чем братья, каждый из нас отдаст за побратима, здоровье и жизнь.

– Прежде чем стать твоим побратимом, я хотел узнать, что это значит.

Догоруж отхлебнул из кубка, отёр рукой усы и спросил:

– Как тебе наш напиток?

– Хорош. Из чего он делается?

– Из мёда. Ты хотел узнать побольше о побратимах? Так слушай. Побратим, это самый близкий друг. Этот обычай у разных народов называется по-разному, одни зазывают его ардхорд, мы же просто побратимами.

Этот обычай соблюдают не больше трёх человек, потому, что таких верных друзей не может быть много. Есть давнее придание об одном племени, в котором были два побратима, Дандамис и Амизок. В то время их племя враждовало с другим племенем савроматов. И вот, когда Дандамис был в отъезде, на стойбище Амизока напали враги и увели его плен. Дандамис устремился в погоню и настиг савроматов. Те, увидев чужака, схватились за оружие, но тот сказал, что прибыл без оружия, с мирными намерениями. Когда его привели к вождю савроматов, он спросил, зачем явился Дандамис. Тот ответил, что прибыл, чтобы выкупить своего побратима Амизока, но, у него ни чего нет. Тогда вождь зло усмехнулся, решил проверить их дружбу, предложил отдать свои глаза за свободу друга. Ничуть не колеблясь, Дандамис лёг под нож палача.

Вождь савроматов, поражённый такой преданностью друга отпустил их обоих, дал коня и все необходимые припасы. Когда они добрались до родных кочевий, Амизок сам лишил себя зрения, чтобы быть равным в беде с другом. Вот такие люди побратимы. Ты согласен?

– Да. Когда мы исполним этот обычай.

– Сейчас его и проведём.

– Всё хочу спросить, кто этот молодой человек угрюмо сидящий в углу.

– Это Анкифас. Дальний родственник Индигира. Сам хотел жениться на Скифисе. Предупредить хочу, человек он не надёжный и мстительный.

– Я хотел бы узнать, откуда на этих землях пришло племя гелонов?

– Мы потомки греков, живших на берегах Понта Эквсинского и изгнанные оттуда варварами, осевшие среди будинов и перемешавшиеся с ними, потому, предания о нашем происхождении имеют как греческие корни, так и скифские.

– Это интересно, – Камисар внимательно посмотрел на Догоружа, – я бы с удовольствием послушал.

– Я расскажу, а пока, давай ещё выпьем, – и Догорож налил ещё кубок напитка, который гелоны называли хмельным мёдом.

– Вот слушай, что о нашем происхождении говорят греки. Когда Геракл, по приказанию царя Эврисфея совершал свой десятый подвиг, победив гиганта Гериона и отобрав у него стадо удивительных коров, он гнал их через необитаемую страну. Пустив пастись вечером своих коней, утром он их не обнаружил. В своих поисках коней он прибыл в землю, которая называлась Гилея. Здесь в одной пещере он повстречал странное существо, полуженщину, полузмею. Он спросил, не знает ли она, куда девались его кони. Это существо ответило, что кони у неё, но отдаст она их при условии, что он проведёт с ней ночь.

Наутро она поведала, что от этой связи у неё родятся три сына. И спросила, как ей с ними поступить, отослать ли их все к нему.

Геракл немного подумал и ответил, что когда они станут взрослыми, то тот, кто сможет натянуть его лук, надеть его пояс, того может оставить у себя, других выслать из страны. После чего натянул один из двух своих луков и снял с себя пояс.

В своё время родились три сына: Агафирс, Гелон и Скиф. И только Скиф смог справится с заданием Геракла, он стал первым правителем этой страны. От него и пошли все остальные скифские цари.

– Очень интересно, – в голове у Камиссара шумело от выпитого, – что говорят сами скифы о своём происхождении?

– Так слушай дальше, – Догоруж, положил на стол свои могучие руки, – был такой правитель Таргитай и имел он троих сыновей, Липоксаиса, Арпоксаиса и младшего Коласаиса. В это время с неба упали золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша. Первыми увидел эти вещи старший брат, но, когда он попытался их взять, они запылали огнём. Второй брат тоже не смог ими овладеть и только младший Колаксаис смог ими владеть.

От старшего брата пошло племя, называемое авхотами, от среднего племена катиаров и траспиев. Младший стал родоначальником паралатов. Всех их называют скифами.

– Слушай, Догоруж, не знаю, как ты, у меня глаза слипаются, утром свадьба. Мне понравился твой рассказ, но я больше не могу, спать хочу.

– Сейчас проведёт обряд братания и иди спи, жених, – Догоруж раскатисто рассмеялся, – не привычен ты к нашим пирам.

Они вышли на двор, в руках у Догоружа была чаша с вином.

Он поставил чашу на землю, достал нож, сделал надрез на пальце держа руку над чашей, кровь из пореза капала в вино.

– Теперь это должен сделать ты, Камисар, – торжественно произнёс Доргоруж и протянул нож своему побратиму.

Камисар надрезал палец, несколько капель упали в чашу.

Доргоруж достал из ножен свой меч:

– Окунём наше оружие в вино, и выпьем его до дна. С этого момента мы побратимы, каждый из нас должен не жалеть жизни друг для друга.

Так они и сделали.

Утром Камисар проснулся от громкого стука в дверь:

– Вставай, засоня, а то свою свадьбу проспишь! – раздался голос Догоружа.

Каиссар с трудом разлепил глаза:

– Какая свадьба, с кем? – с удивлением спросил Камисар спросонья.

– Да твоя свадьба, твоя, – засмеялся Догоруж.

– Ах, да, точно, моя свадьба, – он встал, открыл дверь.

– Пойдём, по обычаю нужно омыться в бане, одеть всё чистое, как жениху.

После бани, Камисар почувствовал себя намного легче.

– Ты мне расскажи, какие тут свадебные обычаи, я знаю, что у разных народов они не одинаковые.

– Да всё просто, если, что я тебе подскажу, слушай, – и Догоруж рассказал, как празднуют свадьбы у гелонов.

После бани они оделись в красивые одежды, во дворе их ждали нарядно одетые парни, человек тридцать, Догоруж и ещё один их товарищ, Доброней, подхватили Камисара по руки и они отправились ко двору Индигира. Парни распевали весёлые песни, один из них зычным голосом крикнул: «Что женишок, всё не терпится жёнушку увидеть, смотри от нетерпения, не проткни её до самого горла». Все громко засмеялись, но Камисар не обиделся. Он уже знал, что это в обычаях гелонов такие грубые шутки, тем самым молодым желали здоровья и процветания.

В воротах им путь преградили девушки в цветастых платьях:

– Кто это тут появился, коршун дикий, хочет нашу ласточку похитить. Не отдадим подружку нашу, – заявила низенькая смешливая девушка.

– Нет, не отдадим, – затараторили её товарки, – ни за что не отдадим.

– Да мы же не просто так, – забасил Догоруж, – худого вашей ласточке не сделаем, а вам страже верной, подарочки припасены! – и подал небольшой ларец, с украшениями, кольцами, серёжками, золотыми цепочками.

– Вот это другое дело, – девушки расступились и запели песню:

Как летала наша лебёдушка

В синем небе да за облачком

Вольной птичкою, лёгким листиком

Да дружила с ветром ласковым

Над горами, лесом тёмным

Да увидел её сокол ясный

И отбил её, лебедь белую

От подруг, лебединой стаи

Распалился жених на лебёдушку

И унёс её в своё гнёздышко.

Как всплакнули то подружки

Проводив их на капище,

Где богами благословенные

Стали муж с женой в веки вечные.

Во дворе их ожидал Индигир со своей супругой, дородной женщиной украшенная золотом и серебром, в расшитом платье.

В руках у женщины был каравай с стоящей на нём кубке с мёдом, а Индигира небольшой поднос с деревянными божками.

– Дети мои, – сказала женщина низким грудным голосом, – вкусите это хлеб, что бы жизнь была у вас сытная и мёд, что бы жизнь была сладкая.

Камисар и Скифиса отщипнули хлеба, макнули в мёд, и съели их.

– Дети мои, – Индигир счастливо улыбался, – поклонитесь богам нашим, и поедем в капище. Наше благословение родительское вы получили, а теперь поклонимся нашим богам, что бы они благословили ваш брак на небесах.

Невеста с женихом, в сопровождении родителей и гостей вышли со двора, расселись по раскрашенным повозкам.

В распахнутых воротах их уже ожидал жрец, лысый высокий старик, с длинной седой бородой, в белой до пола, одежде. Он поглаживал морщинистой рукой лысину, щурясь, поглядывал на яркое солнце.

– Святой волхв, – обратился к нему Индигир, – пришли мы к тебе с детьми своим, что бы боги благословили их брак на небесах.

– Жду вас, гости дорогие, всё уже готово.

– Это пожертвования богам, – двое из гостей вытащили из повозки небольшой сундук и поставили у ног волхва, там лежали золотые и серебряные украшения, драгоценные одежды.

Волхв взял жениха и невесту за руки, подвёл к столику, на котором лежало полотенце, пучок трав, ковш с водой и небольшая жаровня.

Связав полотенцем руки молодожёнов, он повёл их по кругу внутри капища.

Остановившись перед огромным деревянным изображением божества, с серебряными усами и золотой бородой, волхв сказал:

– Дети мои, это наш верховный бог Перунас, повелитель богов и людей, повелитель молний, поклонитесь ему, чтобы он покровительствовал вам. Жертва, бык уже принесён, его кровью я окропил бога.

Они сделали второй круг, теперь остановились перед женским изображением, державшим в руках клубок шерсти и веретено:

– Дети мои, это богиня Макашь, покровительница дома, женской судьбы. Пусть она охраняет покой вашего дома, пусть в нём будет благость и достаток. В жертву ей положите моток шерсти и веретено.

На третьем кругу они остановились ещё одного идола из дерева, сурово глядящего из-под кустистых бровей, с большой волнистой бородой.

– Это дети мои бог Сварож, отец всех богов, создатель рода людского, покровитель предков наших, поклонитесь ему. Перед ним будет разожжён священный огонь.

Четвёртый круг закончился тем, что они предстали опять перед изображением женского идола. На груди у неё было вырезано изображение свастики. – Это дети мои богиня Роженица, хранительница рода, ваших детей, внуков и далёких потомков. В жертву ей будет принесено молоко, ибо молоком питается дитя всякое. Поклонитесь ей.

Потом волхв подвёл их к столику, зажёг от жаровни пучок трав и этим факелом обвёл вокруг головы новобрачных, приговаривая:

– Святой огонь да охранит вас от злых чар и худых духов, – и бросил травы в жаровню.

После этого, взял ковш с водой опрыскал их, говоря при этом:

– Святая вода смоет с вас всё плохое, оградит вас от дурного глаза и порчи.

Взяв в руки горсть земли, он наспал их у ног молодожёнов и слова его звучали особенно торжественно:

– Пусть благословит вас Мать-сыра земля, откуда все мы произошли, куда все будем погребены, после очистительного огня, отправляющего наши души в светлый Ирий.

После этих действий молодые, так же связанные полотенцем уселись в повозки и поехали обратно в дом царя.

Во дворе их ждали нарядные гости, с горстями пшеницы, и когда они шли мимо вереницы встречающих те их обсыпали пшеницей и желали всего хорошего.

Их торжественно проводили во главу стола, усадили на скамью. К ним подвели к Камисару мальчика, к Скифисе девочку, лет по пять и усадили их на колени, что бы они в своём браке имели множество детей. Когда гости уселись, детей увели первое, что сделали Камисар и Скифиса, это отломив хлеб, стоящий пред ними, окунули его в чашу с мёдом и угостили друг друга. Полотенце развязали и постелили на колени. С этого момента они стали мужем и женой.

– Слава молодым! Долгих лет жизни в любви и согласии, – возвестил Догоруж, – подними братины за молодых, да пусть боги покровительствуют им! Горько!

Камисар нежно обнял Скифиса, она вся затрепетала, ей было непривычно целоваться на виду у всех, закрыла глаза от смущения.

После этого гости приступили к трапезе, заиграла музыка, певцы запели песни.

Много раз приходилось молодым подниматься и целоваться, Гости преподносили им подарки, желали счастья и здоровья долгих лет жизни.

Солнце уже начало садиться, Догоруж встал из-за стола и подмигнув Камисару, сказал: «Вот, уж ночь наступает, пора молодым в опочивальню».

Несколько старух, взяли молодых под руки и повели из-за стола в спальню.

В опочивальне помещалась широкая кровать, устланная хлебными снопами, поверх их медвежьей шкурой и белой простынею. Стояли лавки, на одной был большой медный таз и кувшин с водой. Одна из старух обошла трижды вокруг ложе, с рябиновой веткой приговаривая: «Как стекает с гуся вода, так от молодых уходит беда, прочь злые духи, прочь Морена, прочь анчутки, да будут с вами духи небесные».

Старухи ушли, поклонившись молодым, они остались вдвоём. Камисар сел на постель Скифиса опустилась на колени, сняла с него обувь, помогла снять ему одежду. Потом она разделась сама. Легла на постель, закрыла глаза. Женский вскрик, раздался в тишине.

Утром их разбудил стук в дверь и женский голос, спросил:

– Хорошо ли ночевали, молодые?

– Хорошо, – ответил Камисар.

– Пора за стол, гости уже собрались.

– Сейчас идём.

Они встали, омылись, оделись, и Скафиса сказала: «Мы оделись, входите».

Вошла старуха, что проводила обряд с веткой калины, откинула покрывало, взглянула на простыню, удовлетворённо хмыкнула и стала складывать её. Когда старуха ушла, Камисар спросил:

– Чего это она?

– Такой обычай, – покраснев, пояснила ему Скифиса, – она проверяет, девственницей ли была невеста. Потом эту простынь вывесят на ворота, что бы все убедились, что невеста была невинна. Хотя девушки нашего племени могут до свадьбы лишиться девственницы, она очень ценится. Если в семье есть ещё девушки, то многие женихи будут свататься к ней, эта семья будет пользоваться уважением.

Свадебный пир продолжался ещё неделю, потом гости стали разъезжаться.

Спустя месяц Камисар двинулся в обратный путь в Персию. Сопровождать до границы владений Индигира его вызвался Догоруж, с десятком воинов.

Первые признаки осени уже виднелись в степи, цветы пожухли, птицы начали собираться в стаи, чтобы отправиться на жаркий юг.

На третий день пути зоркий Догоруж заметил на горизонте точку, которая быстро приближалась к ним.

– Не нравится мне это, – пробурчал Догоруж.

– Что именно? – спросил Камисар, ехавший рядом.

– Это воинский отряд, человек тридцать, все в полном вооружении. С чего бы это? Ну, стой, – скомандовал он, – повозки в круг, всем надеть броню, приготовить оружие. Чувствуется, не к добру это.

Камисар присмотрелся к человеку, скакавшему впереди всех, и узнал его – это был Анкифас. По его лицу было видно, что тот очень раздосадован.

– Что тебе надо, – спросил Догоруж, – ты разве не знаешь закон гостеприимства, почему ты с оружием?

– Гостеприимства? – Анкифас рассмеялся, – кому? Я готов предоставит дом и кров любому из нашего племени, но не этому чужестранцу, тем более он украл у меня Скифису.

– Не лги, она добровольно вышла замуж за него, по воле богов.

– Воля богов? К чему эти пустые разговоры? Скифиса должна была принадлежать мне, я должен был получить за неё землю и сокровище, стать одним из самых могущественных вождей. Но, этот иноземец испортил всё. Поэтому я намерен вернуть её себе, несмотря ни на что.

Хотя его отряд в три раза превышал количество воинов Догоружа, но они были на открытом месте, а защитники прятались за повозки, могли легко сократить это численное превосходство, выбив нападавших стрелами.

– Ты гневишь богов, ты нарушаешь обычаи наши, позоришь свой род, – Догорож взялся за рукоять меча.

– Погоди, – Камисар положил ладонь на меч Догоружа, – это моё дело, – и обратился к Анкифасу, – зачем нам губить людей, к этому не причастных? Давай сразимся с тобой вдвоём, и пусть поединок решит, кто из нас прав.

– Я согласен. Если в этом бою я убью тебя, то Скифиса моя.

– Если я тебя, то твои люди уходят.

– Право выбора, как будете биться пешими или на конях принадлежит Камисару, ты ведь его вызываешь на бой, Анкифас. Бой до смерти, – хмуро объявил Догоруж.

– Будем биться пешими, – предложил Камисар, сходя с коня.

– Будь осторожен, – шепнул ему на ухо Догоруж, -от этого негодяя можно ожидать любой подлости.

Камисар взял щит, с вырезами по бокам, и изогнутую саблю, у его врага щит был каплевидный и боевой топор на длинной рукояти.

Анкифас напал сразу, как только его противник спрыгнул с повозки. Но, Камисар был готов к этому, резко ушёл в сторону, прикрывшись щитом. Разозлённый тем, что не удалось поразить противника с первого удара, Анкифас яростно рыча кинулся в новую атаку. Он наносил неистовые удары, которые, впрочем, не приносили никакого результата. Камисар ловко увёртывался, подставлял щит, изматывал противника. Он ждал, когда тот выдохнется, устанет, совершит ошибку, тогда Камисар нанесёт решающий удар.

Взмахнув топором, Анкифас слишком поддался вперёд, потерял равновесия и опустил щит. Этого было достаточно, чтобы Камисар нанёс ему рубящий удар по шее. Тот захрипел, схватился за горло, рухнул на землю.

Подошедший к месту схватки Догоруж, обратился к воинам Анкифаса: «Забирайте его и уезжайте, похороните его как положено. Чужеземец победил честно, вы видели сами».

Скифиса сияла от счастья, она обняла мужа и нежно поцеловала его:

– Я верила, что ты победишь.

– Что бы ты делала, если бы я проиграл этот бой?

– Что делала? – она достала небольшой кинжал, висевший в узорных ножнах на её поясе, – вот этим кинжалом я бы убила себя.

Дальше они ехали без происшествий они доехали без происшествий, у самой граница Камисар с Догоружем тепло попрощались. Судьба их развела и больше они не встречались.

Незаметно пролетело пять лет после родов. В семье Камисара снова был праздник. Суета во дворце Камисара началась с утра. Слуги накрывали столы, вино разливалось по кувшинам, было пригнано много скота, чтобы их заколоть и раздать мясо бедным людям. Сам Камисар оделся сегодня особенно празднично: в пурпурную тунику и малиновые шаровары с пурпурной полосой. На голове у него был высокий войлочный колпак, с сине-белой повязкой. Что бы скрыть своё нетерпение, он делал вид, что рассматривает свои синие башмаки с загнутыми вверх носками.

Наконец дверь из женской половины распахнулась и Скифиса, в сопровождении служанок вышла во двор. Она была одета в длинное широкое пёстрое платье, расшитое золотом. За руку она держала светловолосого кучерявого мальчика с голубыми глазами, своего сына. Красота матери передалась ребёнку, у него было милое личико с ямочками на щеках.

Из толпы мужчин вышел бородатый грек, с грубым, в шрамах лицом в красивом голубом хитоне и громким голосом возвестил: «Сегодня в доме нашего повелителя большой праздник. Пять лет назад родился его сын Датам. По обычаям, мальчик до пяти лет воспитывается на женской половине, после этого возраста он передаётся отцу».

После этих слов грек взял мальчика за руку и торжественно подвёл его к отцу.

Ласково улыбнувшись, он поднял сына на руки: «С этого дня начинается твоё воспитание, как мужчины. Прежде всего, ты должен научиться ездить на лошади, стрелять из лука, и что самое главное, говорить правду. Всему этому буду учить тебя я сам. Остальному, панкратиону, бегу, владению мечом, знанию языков всему этому, тебя будет обучать грек Гераклион. Я надеюсь, что ты будешь прилежным учеником и не огорчишь меня. А, сейчас, первое твоё испытание, ты должен сесть на лошадь».

К ним подвели гнедую лошадь, Камисар посадил Датама на лошадь, сам взял узду: «Дерись крепче за гриву. Не боишься?», – сын отрицательной покачал головой, и тогда отец повёл лошадь по кругу в широком дворе.

Когда поездка закончилась, отец ссадил сына на землю, у того от восхищения сияли глаза:

– Можно, я ещё прокачусь? Тольку узду я сам возьму», – Датам с мольбой посмотрел на отца.