Kitabı oku: «Белые солдаты», sayfa 2

– Здрасьте, – начал, было, Олег, но спохватившись, что это всё же монгол, попытался перейти на его язык:

– Э-э-э, в смысле, санбайну кампан, э-э-э как там? Я солдат… Э-э-э…

– Хватит экать, говори нормально, как умеешь, – на чистом русском, практически без всякого акцента произнёс старик, чем вверг Олега в изумление.

– Ну что смотришь? Кто такой? Рассказывай.

Олега словно прорвало. Воспоминания о последних злоключениях вновь нахлынули, поглотив его с головой и, еле сдерживая рыдания, излил всего себя этому странному старику-монголу…

– Да-а-а, – только и протянул старик, когда Олег закончил свой душераздирающий рассказ. Немного помолчал, внимательно глядя на страдальца и затем спросил:

– Ты ведь есть, наверное, хочешь?

Желудок как по команде свело, и Олег только и смог что интенсивно закивать в ответ головой.

Старик не спеша поднялся со своего места, достал половник и, зачерпнув из котелка, налил в большую глиняную пиалу какого-то густого варева, жирного на вид и пахнущего травами.

– Пей, не спеша, – старик отдал пиалу Олегу, а сам вернулся на своё место и замолчал, наблюдая, как тот поглощает напиток.

Вкус этого обжигающего бульона был странный, но в чём-то даже приятный.

«Скорее всего, бараний бульон на пряных травах» – решил про себя Олег.

Выпив до конца пиалу, он неожиданно почувствовал себя сытым и даже несколько успокоенным. Страшные, терзающие мысли, словно спрятались где-то, уступив место временному покою.

– Спасибо, – наконец произнёс Олег, добавив:

– Куда посуду деть?

– Поставь сюда пока, – откликнулся старик, указав место пальцем, а затем вперил в Олега свой пронзительный взгляд и спросил:

– Что делать теперь собираешься?

События последних дней вновь лавиной накрыли Олега, заметно расстроившись, он лишь пожимал плечами и качал головой. Наконец собравшись с какими-то своими мыслями, пролепетал:

– Я… я не знаю… Может… Вы мне поможете? – с какой-то надеждой, разве что на чудо, выдавил он, прекрасно понимая, что говорит глупость. Ведь, что может сделать в его ситуации этот старик, да ещё монгол.

– Я людям не помогаю, – сердито отрезал старик и добавил:

– Я за них не в ответе.

– А за кого в ответе? – скорее по инерции, Олег продолжил этот никчёмный разговор.

– За тех, кто доверил мне свою судьбу и жизнь, – совершенно серьёзно ответил старик.

– Это как? – уже удивлённо и заинтересовано спросил Олег.

– А вот так. Я знахарь. Собираю растения, варю зелья, лечу скот и людей. Но я уже стар, и если бесконечность пошлёт мне когда-нибудь ученика, то я буду отвечать за него и вот ему я окажу любую помощь.

– А что значит – доверить Вам судьбу и жизнь?

– То и значит. Ученик, если таковой найдётся, должен будет доверить мне полностью распоряжаться его судьбой и жизнью. И это не просто слова, они скрепляются клятвой, а свидетелем выступает бесконечность, – старик обвёл руками воздух, как бы указывая на всё пространство вокруг.

– Значит, если бы я был Вашим учеником, то Вы бы мне помогли выпутаться из этой ситуации?

– Конечно.

– Но как? Вы же не можете отмазать меня от суда или решить мои проблемы в казарме. Я уже и не знаю что лучше, дисбат или опять возвращаться к этим сволочам… Поубивал бы их всех.

– Это моё дело как. Давай заканчивать этот бессмысленный разговор, у меня пока нет ученика.

– Постойте, как Вас зовут, извините, сразу забыл спросить?

– Меня называют Цорын Чоно, по-вашему, это значит одинокий волк. Но ты можешь называть меня Дедушка Чо.

– Хорошо, дедушка Чо, а если я захочу стать Вашим учеником, Вы поможете мне?

– Если достопочтимый Олег захочет стать учеником одинокого волка? А захочет ли одинокий волк такого ученика?

– Но… Но Вы же сами сказали, что если бы я был Вашим учеником, то Вы бы мне помогли.

– Конечно, помог бы, но ведь ты же не ученик.

– Извините, я неправильно выразился. Дедушка Чо, возьмите меня в свои ученики.

– А ты хорошо подумал? Помнишь об условии?

– Каком?

– Ты отдашь свою судьбу, свою жизнь в мои руки.

– А по-другому, никак?

– Никак. Подумай, прежде чем принимать такое ответственное решение, – старик прервал разговор, занявшись внезапно возникшими делами.

Олег отчаянно боролся сам с собой, не зная как ему лучше поступить. Этот монгол обещал помочь, но как? Этого Олег совершенно не понимал. С другой стороны, это была хоть какая-то надежда, пусть и весьма зыбкая, но всё лучше, чем ничего. В часть возвращаться было никак нельзя, там однозначно ждал дисбат. Не возвращаться – ещё хуже, тогда можно загреметь и в зону. Безвыходная ситуация… А если довериться этому монголу? Но… это его условие… что он, Олег, должен доверить ему свою жизнь. Странно как-то всё это. Но, опять же, что он теряет? С этим непонятным стариком хоть какая-то надежда.

– Дедушка Чо, я хорошо подумал, возьмите меня в ученики, – в конце концов, решился Олег.

– Твои слова ничего не значат, но тебя прислала ко мне бесконечность, поэтому так тому и быть. Подписывай договор, – и старик передал Олегу лист старого пергамента, появившийся невесть откуда в его руках.

Олег вчитался в текст и оторопел. Там чёрным по белому, или вернее синими чернилами по грязно-жёлтому фону было написано:

«Договор. 12 июня 1986 года. МНР. Я Королёв Олег Сергеевич перед лицом Бесконечности даю клятву, что с этой секунды я отдаю себя в руки Цорын Чоно, став его учеником и полностью вверяю ему свою Судьбу и Жизнь. О чём заверяю кровью».

– Но? Как Вы, дедушка Чо, узнали, что я Королёв Олег Сергеевич? И что значит, заверяю кровью? Вы что дьявол и хотите забрать мою душу? Как Мефистофель?

– Дьявол не дьявол, тебе-то какая разница, в твоём-то положении. Да не бойся, не нужна мне твоя драгоценная душа, – еле сдерживая смех, выдавил из себя старик.

– А насчёт Королёва… так ты сам мне всё разболтал, пока тут сутки в бреду провалялся. Ну, так что, подписываешь или нет?

Смех старика несколько успокоил подозрения Олега, и ещё раз вздохнув и выдержав небольшую паузу, он ответил коротко, но твёрдо:

– Я готов.

Старик снова, неведомым для Олега образом, оказался рядом и, взмахнув непонятно откуда возникшим ножом, надрезал кожу под большим пальцем его левой руки, тут же схватил правый большой палец Олега, макнул им в кровь и поставил кровавый отпечаток под текстом на пергаменте. Сам же свиток тут же улетел в огонь и весело затрещал, объятый языками пламени.

– А как же договор? – только и успел спросить окончательно обалдевший от происходящего Олег.

– А что договор? – в свою очередь удивился старик,

– Договор в силе, я просто вернул его бесконечности.

Цагаан Цэрэг

– Ну вот, теперь ты – цагаан цэрэг, – улыбаясь, произнёс старик, вернувшись в юрту.

Минут сорок он отсутствовал, видимо дав возможность Олегу прийти в себя.

– Сейчас будем чай пить, настоящий монгольский, – продолжил Цорын Чоно и, не обращая внимания на Олега, занялся необходимыми приготовлениями.

Олег никогда ещё не пробовал настоящий монгольский чай, обычно в юртах его угощали, так называемыми «порцыками», чем-то средним между выпечкой и печеньем, чаще всего с характерным запахом бараньего жира. Про чай он только слышал, что его готовят с молоком, солью и жиром. Если честно, то испить такого чаю никакого желания у него не возникало. Больше того, от самой мысли о таком чае, Олега всего передёргивало. Что делать в данной ситуации, он пока не представлял и теперь отчаянно размышлял, как ему поступить. Как сказать этому монголу, что он не желает пить такой чай.

«А вдруг, этот старикан обидится и не станет мне помогать», – сверлила мозг Олега предательски опасная мысль.

«Сейчас вся надежда только на него, если старик не поможет, мне конец», – и Олег вновь начал погружаться в уныние.

Наконец дедушка Чо подошёл к нему, держа в своих, не по-старчески крепких руках глиняную пиалу, в которой булькала светло-коричневая жидкость с пятнами жира и кусками мяса.

Присмотревшись к выражению лица Олега, старик расхохотался, обнажив крепкие зубы, и сквозь смех произнёс:

– Да ты не бойся, ты же цагаан цэрэг! Не понравится – не надо, я не обижусь, да и на помощь тебе обещанную это никак не отразится. Ты попробуй, а там решишь.

Зажмурившись, всё ещё опасаясь обидеть старика, Олег пригубил варево… и снова был поражён. Монгольский чай оказался весьма недурён и приятен на вкус, хотя и имел свой неповторимый «монгольский аромат».

Насытившись, Олег решил продолжить разговор, благо тяжёлые мысли отступили, а куча вопросов распирала черепную коробку.

– Дедушка Чо, а Вы откуда так хорошо русский знаете? – спросил первое, что подвернулось под язык Олег, неотрывно глядя на старика-монгола, который вновь обосновался на своём любимом месте и, поджав под себя ноги, перебирал зелёные, видимо нефритовые чётки.

– В Москве долго жил и даже в юности Московский университет закончил.

– А когда? Когда закончили? – спешно спросил Олег, пытаясь определить возраст этого странного старика.

– А я что, не сказал? Молодым, да зелёным был, вот прямо как ты сейчас, вот тогда и закончил, – усмехнулся старик, давая понять, что такие вопросы останутся без ответа.

– Дедушка Чо, а почему Вы меня цагаан цэрэгом назвали? Это так ученик по-монгольски будет?

– Нет, это не название ученика. Так я сам себя называю, вот и ты теперь будешь. По-вашему это означает – белый солдат.

– А почему белый?

Старик вновь расхохотался, а просмеявшись, спросил:

– А то, что солдат, это твоего любопытства не вызывает?

– Вызывает. Да, мне многое непонятно, про цвет это так, сорвалось.

– Белый – потому, что люди теперь совсем чёрными стали.

– ???

– Сердце людей чёрное совсем. А всё страх… страх их чёрными делает. Погряз человек в своих страхах, боится всего, вот и почернел. А страх он такой, он любого чёрным сделает, любого заставит чёрные дела творить. И когда овладевает он человеком, подчиняет его себе, то и самого себя бояться заставляет. Вот и прячет человек свои страхи, со стороны посмотришь – так смельчак каких нет, но стоит в душу заглянуть… – старик сделала паузу, пристально глядя в глаза Олега:

– … а там одна чернота.

Воцарилось молчание. Олег пытался хоть как-то переварить услышанное. Всё внутри его кричало, что ерунду старик несёт, сказки какие-то. Страх он и есть страх, чего-то люди боятся, чего нет, причём здесь чернота какая-то.

– Что? Вижу, не согласен ты со мной?

– Да нет… не то чтобы… просто… не знаю, как сказать…

– Вот и первое враньё! А почему врать начал? Потому что испугался. Страшно тебе стало, что если будешь мне перечить, то выгоню я тебя. Страшно тебе одному с проблемами своими остаться, вот и пытаешься угодить, чтобы не потерять меня. Разве не так?

– Ну-у-у, может и так… а откуда Вы знаете?

– А я все страхи людские по именам знаю, знаком я со всеми. А сбежал ты из части своей… Кто тебя гнал? Страх! Он родимый тебя гнал, да в ловушку и загнал. А почему измываются над тобой? Видят, чувствуют – страх тебе не позволяет отпор дать.

– Ну да, наверное, Вы правы.

– А почему Демиденко над тобой издеваться стал? Потому что сам боится! Боится в твоей шкуре очутиться, вот страх и заставляет его всякие гадости творить. А ты встреть его на гражданке. Так он окажется рубахой-парнем, про которого никогда и не подумаешь, что такое непотребство вытворять может. А почему? Не будет там страха этого. А раз нет страха, то нет и непотребства. Когда бьют они слабого, то силу свою чувствуют, страх свой постоянный заглушают. Хорошо им в тот момент, вот и изгаляются над такими как ты – дурнями безответными.

Старик подошёл к очагу и, поворошив угли, продолжил:

– Страхом пропитан человек, отравлен им – вот и чернеет. Много у него этих страхов, есть мелкие да недолгие, есть жирные да когтистые, так вцепляются, что хоть палкой бей, а не сдвинутся они с места. Вот эти и диктуют человеку свою чёрную волю.

– Это какие?

– Страх потерять своё драгоценное Я, исчезнуть навсегда, насовсем из этой жизни. Страх… Боятся люди без пищи остаться, без средств к существованию… Вот и сбиваются люди в стаи, набивают брюхо и карманы. Тащат, тащат всё к себе и всегда им мало. Смотрят, а у соседа больше и надо им соседа обойти, обогнать, а если потребуется, то и уничтожить. Вот и окружают себя славой и почётом, ставят себе памятники, воспевают, восхваляют, лезут, лезут всё выше и выше, расталкивая себе подобных. Тут уж не до сантиментов, все средства хороши, лишь бы занять место поважнее, да ухватить кусок пожирнее. Вот эти страхи и заставляют людей совершать самые гнусные поступки в мире. Вся несправедливость, вся подлость человеческая – результат этих страхов.

– Да, никогда бы такое не подумал раньше, но, наверное, Вы правы, ведь если вот так на всё посмотреть…

– И чтобы выжить в этом наполненном страхом мире нужно или броситься в драку за место под солнцем, всё чернея и чернея с каждой минутой, или выйти из этого круговорота страха и стать белой вороной в этой чёрной стае, или точнее – белым солдатом.

– А почему же солдатом?

– Потому что ни одна чёрная стая не примет в свои ряды белого инородца. Лишаясь страха, мы белые солдаты становимся смертельным врагом для всей стаи. Стая чувствует это, она постоянно рождает страх внутри себя и если попадается кто-то, не поддающийся её влиянию, она отвергает и уничтожает его.

– То есть, люди хотят убить белого солдата?

– Нет, люди не знают ничего из этого. Они просто выполняют волю стаи. Это знает стая.

– ????

– Это просто слова… слова для того, чтобы описать то, что не подлежит объяснению. Прими это так как есть, со временем ты дойдёшь до всего сам.

– А почему солдаты?

– Ты ещё не понял? Чтобы выжить мы вынуждены вступить в битву с самой стаей и её страхами. Мы должны быть начеку каждую секунду, и только война даёт нам такой шанс. Для нас каждый день – это бой, в котором каждый из нас может погибнуть в любую минуту.

– Но… но я не хочу воевать!

– Тогда тебе лучше умереть сейчас. Если не забыл, то ты только что подписал договор с бесконечностью и вверил свою судьбу и жизнь в мои руки. Теперь всё это принадлежит мне, а я не собираюсь растрачивать этот дар попусту, скормив тебя стае. Пойми, стая почует тебя рано или поздно и тогда я не завидую твоей участи. То, что произошло с тобой сейчас, покажется тебе детской игрой в паровозики. Только вступив в бой, у тебя появится шанс выжить в этом жестоком мире. Так что выбора у тебя уже нет.

– Но… я не знал, если бы знать заранее… я бы не стал подписывать этот договор.

– Цагаан цэрэг никогда не жалеет о своём выборе и неважно, правильно он поступил или нет. Что сделано – то сделано, к чему цепляться и плакать о том, чего уже не вернуть? К тому же, отчего ты так расстроился? Война для белого солдата в первую очередь происходит здесь, – старик Чоно многозначительно ткнул пальцем себе в грудь. Выдержав паузу, продолжил:

– Тебя никто не заставляет бегать с автоматом и стрелять своих обидчиков или идти в партизаны и пускать под откос поезда. У белого солдата совершенно другое оружие, он ведёт свой бой совершенно по другим принципам.

– По каким? – с нескрываемой надеждой в голосе спросил Олег.

– Я уже говорил тебе, чтобы выжить в этом опасном мире цагаан цэрэг ежесекундно находится в состоянии войны и переходит из боя в бой, каждый из которых может стать последним. Он не идёт напролом с пустыми руками. Белый солдат вооружён и готов к бою в любой момент. Он не бросается сломя голову в смертельную схватку, какой бы простой и лёгкой она не казалась ему изначально. Он определяет общую стратегию и дальше действует исходя из тактических соображений.

Цорын Чоно порылся в стоящей неподалёку тумбочке и достал ученическую тетрадку в клетку и ручку:

– На, возьми, записывай, что буду говорить.

Голос старика стал каким-то металлическим, словно наполнился силой:

– Встречая противника на своём пути, прежде чем ринуться в бой, цагаан цэрэг в первую очередь проводит разведку, изучает окружающую обстановку, собирает необходимую информацию. Исходя из данных разведки, определяет тактику защиты и наступления. При этом он стремится к простоте, исходя из собственных сил и средств, не обременяя себя ненужными размышлениями и переживаниями. Когда всё готово, цагаан цэрэг решает для себя вступать в бой или временно отступить, дождавшись более подходящего момента. Я уже говорил, что любой бой может стать последним, поэтому белый солдат должен осознавать что делает. Вот так цагаан цэрэг подготавливает себя к бою.

Старик Чоно вновь прервался и подкинул пару поленьев в очаг, затем продолжил:

– В бою цагаан цэрэг расслабляется. Всё уже разведано и спланировано, решение идти в бой принято, так для чего волноваться и переживать? Нужно просто действовать и делать это как можно легче и веселее. Белый солдат словно играет в какую-то увлекательную игру, словно бой ведётся не с ним, а с его любимым оловянным солдатиком. Тогда он перестаёт бояться, поражение уже не заботит его, как и победа. Он действует в бою, полностью полагаясь на свою силу. Такой бой ведёт, как правило, к победе. Записал?

– Да.

– Но если вдруг что-то начинает идти не так, не получается, возникает какое-то непреодолимое препятствие, всё идёт нехотя, со скрипом, совершенно не так как рассчитывал белый солдат и он не знает как ему обойти эту преграду – он отступает. Но отступает временно. Цагаан цэрэг отступает и, выйдя из боя, занимается чем-то другим. Этот тактический приём очень важен – решение, как правило, приходит само и тогда снова в бой. Здесь встаёт вопрос времени. Белый солдат не имеет лишнего времени. Он всё осознаёт и наносит удар точно в определённый миг, что делает его атаку чрезвычайно эффективной.

– Записал.

– И самое главное, применяя все эти приёмы вместе, цагаан цэрэг не выпячивает себя, а действуя из тени. Он не кричит поверженному врагу:

– Ага, это я тебя победил, потому что я лучший!

Ему не нужны слава и почёт, ему не нужно признание его побед. Всё это делает его тяжёлым и неповоротливым. Страх вновь овладевает им, и белый солдат начинает чернеть изнутри. Цагаан Цэрэг всегда лёгок и текуч, он словно вода перетекает из одного состояния в другое и страх не может поймать его в свои когтистые лапы. Воду нельзя остановить, она обходит любые преграды. Таким как вода должен стать и ты. Смейся над собой. Хохочи над своими промахами и неудачами, становись лёгким и текучим, бери пример с воды…

***

Остаток дня Олег и дедушка Чо посвятили выработке стратегии и тактики, исходя из положения, в котором оказался Олег. Итогом стала исписанная школьная тетрадка. Из первоочередных задач выделились две: как избежать ответственности за самовольное оставление части, в которой Олег отсутствовал уже трое суток и как найти время, чтобы подготовиться к выполнению основной задачи – выжить после всего случившегося в своей «любимой» роте.