Карма по-русски. Книга стихов

Редактор Сергей Анатольевич Смирнов

Иллюстратор Сергей Анатольевич Смирнов

© Сергей Пугачёв, 2019

© Сергей Анатольевич Смирнов, иллюстрации, 2019

ISBN 978-5-4483-6112-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Карма по-русски

«Во всем пространстве от края и до края…»

 
Во всем пространстве от края и до края
Во всем масштабе прожитого дня
окажется вдруг странная кривая,
изображающая схемою меня,
на фоне ирреального ландшафта
парабола, как радуга-дуга,
как след подковы маленькой лошадки,
что галопировала резво на луга.
 

«Случайно. Однажды…»

 
Случайно. Однажды.
Ни болью, ни слабостью – недомоганьем
Встревожился кто то, а я ощутил.
Паслись тихо лошади где-то лугами
В затерянных пастбищах дальних светил.
 
 
Какие-то, странные, никем не замечены,
Из кресла едва различимые мной,
Купались в озерах зеленые женщины,
Плескаясь лазурью под алой луной.
 
 
Никто не проводит. Никто не встречает.
Уходят, ссутуливши спины, скорбя.
Их больше не вижу и не различаю
С тех пор, когда там я увидел Тебя.
 

Рондо

 
Весна обряды совершает
И под венцом весь мир уже
Но только что-то совы шарят
В моей истерзанной душе.
 
 
Наверно сваты оплошали
И время спутал атташе
Дрожу в объятьях зимней шали
Я на четвертом этаже.
 
 
Где окна праздником дышали
Ручьи журчали по меже
И солнце гордо возвышаясь
На запредельном рубеже
Светилом не было уже.
 

«Молчит задумчивая ночь…»

 
Молчит задумчивая ночь.
Свеча задута и забыта
Лишь тени мелочного быта
Скользят летучей мышью прочь.
 
 
Стекают кисти тонких рук
На омертвевшие страницы.
И букв чернеющих глазницы
Полны печали вечных мук.
 
 
Дыханье ночи и дрожит
Свечи негреющее пламя
Неумирающая память
Как тень над пламенем кружит.
 
 
И смотрит в ночь, быть может там,
Зажгутся снова, чьи-то свечи
И заструится человечий
Воск, раскаленный по строкам.
 
 
В глазницах вспыхнут огоньки
Далеких замыслов мерцанье
И пронесется прорицанье
Внутри теплеющей строки.
 

Пробуждение

 
Я слышал гимн и открывал глаза…
Туман над тихой речкой испарялся.
Мой сон редел, но я не просыпался
И ничего вокруг не осязал.
Слух отдохнувший – водяная гладь
Колеблется…, то рыбка вдруг плеснется,
кругами зыбь по телу разойдется
как будто разольется благодать.
За стенкой кто-то шаркнет и зевнет,
и дверь скрипучую тихонько приоткроет…
Пробирка ждет очередной анализ крови…,
а у часов закончился завод.
Я не просплю. Меня разбудит стук.
Тук-тук удары различаю пульса.
По венам кровь журчит привычным курсом,
но я ни ног не чувствую, не рук.
 
 
Вдруг мне причудилось: кровать уже пуста
Мороз. Сверкает снег, и режут лыжи
непрочный наст и что-то мною движет,
бегу, себя не чувствуя. Места
мелькают незнакомые… все дальше
я углубляюсь в лес, а за моей спиной
встают дубы столетние стеной,
и впереди руками кто-то машет…
 
 
Я съежился в кровати, задрожал,
открыл глаза, лениво потянулся,
ногою телевизора коснулся
и пальцем кнопку вкл. нажал.
Какой-то бред и кажется как будто
я это вижу все издалека:
сквозь белые густые облака
сегодня вечером, но завтрашнее утро.
 

Одиночество

 
Вверх запрокинув голову
Навстречу свету,
Я внемлю голосу,
Я жду ответа.
 
 
Начало не было
Так значит и не кончится…
Но что тогда предшествие всему
Откуда свет, что порождает тьму?
Откуда во вселенной одиночество.
 
 
Во всех местах, где только я умру,
Я знаю, жизнь на этом не закончится.
Я обрету покой и одиночество
Уже непостижимое уму.
 
 
Безумие овладевает мной,
Когда я чувствую, всего не понимая
Что кто-то прибавляет отнимая,
Идет навстречу за моей спиной.
 
 
Нет. Никогда не сбудутся пророчества.
Все повторится. Я не одинок.
Я многолик. Я во вселенной, но
Вселенную рождает одиночество.
 

Бессонница

 
Подкралась ночь… перебежала кошка
дорогу и шмыгнула за плетень.
Во тьме сверкнуло первое окошко.
Луна взошла, оплакивая тень.
 
 
Промчался рой зудящих насекомых.
Чуть колыхнулась сонная трава.
Калитка скрипнула и звуков незнакомых
раздалось эхо вдалеке у рва.
 
 
Так отчего пришло на память это?
Ведь что-то было? Щемит сердце. Сон
бесшумно стелется туманом до рассвета,
скрывает где то, прячет что-то он.
 
 
Спущусь с крыльца, присяду на скамейке.
Кряхтнет доска, нарушив тишину.
Скользнет сквозняк в сознанье зыбком змейкой.
Залает пес, наверно, на луну.
 
 
Повсюду: здесь и в отдаленном месте,
неведая, в унылом забытье
в единый миг подумают все вместе
о чем-то непонятном. Мысли те
 
 
в душе тревогу смутную оставят.
Опять заснут встревоженные враз,
и тихо ветер книгу пролистает,
и мне прошепчет грустный свой рассказ.
 
 
Внимать ему я буду долго, долго.
Устанет небо отблески ронять.
Понять пытаюсь это все без бога
А бога без все это не понять.
 

Пески

 
Пески
Скитанье чьих-то дум
Безумным ветром разносимы
Они подобны пилигримам
Безликих мест, бездомных душ.
 
 
Песчинки
Скорбные тела
Иероглиф невозникновенья.
Материальные мгновенья
Доисторическая мгла.
 

1991

Месса

 
Люди без глаз я вижу их.
Лица накалены.
Они там двигают булыжники
Падая на колени.
 
 
Разъедает мозг едкий дым,
Разлагающихся трупов.
Закрывают булыжниками выходы
И выбраться отсюда трудно.
 
 
Для чего? Кто дал ход?
Чье это благословенье?
Откуда могильный холод
В пылающих огнем венах?
 
 
Я кричу: «Остановитесь вы!
Ведь не время и не место!»
Но не поднял никто головы
Совершается месса.
 

Демон

 
Скорбный демон – дух изгнанья
Смотрит искоса на вещи
И глаза его, то манят,
То полны непониманья,
То печальны, то зловещи.
 
 
Скорбный демон – сын сомнений
Он парит над черной пашней
Лет уснувших бдящий гений.
Он не знает повторений
Возвращая день вчерашний.
 
 
Ты боишься откровений
Как пугливая природа
Избегаешь потрясений,
Беззаботного веселья
И безумств иного рода.
 
 
И томится, и тревожно
Бьется пламенное сердце
Он лукавит и возможно
Путь показывает ложный,
Но тебе не отвертеться.
 
 
Скорбный демон дух изгнанья
Смотрит искоса на землю.
И во взгляде расставанье,
Ярость и непониманье,
И печаль, что все объемлет.
 

Звезда

 
Вы явились так нежданно
Словно ветер ураганный
И пропали, растворились,
Улетели в никуда
И теперь я иногда
В час досуга или просто
В ночь смотрю – и вижу звезды
Вижу Вас, ведь Вы – звезда!
 
 
Но звезда в ночи упала,
Мне мигнула и пропала
Среди ночи в царстве тьмы
Может это были Вы?
Только там вас было много
Вы смотрели очень строго
Из бездонной синевы
 
 
И мне было так спокойно,
Что хотелось взять невольно
В руки яркую звезду.
Пусть обжечься дивным жаром
И сгореть одним пожаром
Только б ближе были Вы
И чтоб рядом с Вами был
Я один. Никто, пожалуй.
 
 
Вы исчезли так нежданно,
Словно ранние туманы.
Затерялись в неизвестность
Не оставив ни следа.
И теперь я, как всегда,
С чувством грусти вспоминаю
Как в рассветах звезды тают
Где-то там моя звезда.
 

«Картина общего покоя…»

 
Картина общего покоя
Открыты окна. Ветер всюду
Бесшумно теплою рекою
Струится свет на всякий хлам
Меня здесь нет. Я там.
 
 
Пожар блокировал селенье
И дымный сумрак был тревожен
Я там, теперь стихии пленник,
Блуждал в тумане осторожно.
И одиночество мой спутник
Меня преследовал повсюду
Зачем я здесь? Кто след запутал?
И тянет сквозняком оттуда.
 
 
Петух, хрипя, прокукарекал
И луч проник в сонливость окон.
Плесканье рыб в далеких реках,
В сетях рассвета мертвый окунь.
И в недвижимости молчанья
Приносит ветер одичалый
Ни то протяжное мычанье,
Ни то глухие крики чаек.
И в небо утренней прохлады
Восходит медленно и важно
Необозримая громада
Источник радости и жажды.
И свет вперед пространство движет
И разливается в лазури.
Как будто котик кроткий лижет
На эскимо налет глазури.
Откуда это… странно это
Шмыгают мимо сквозняки.
Открыты окна. Струйка света
Вдруг отделилась от руки.
Меня здесь нет лишь отраженье
Кочует в ожиданье дня
Чтобы прервать бессрочное движенье
И превратиться, может быть, в меня.
 

«Я трижды в этой жизни был рожден…»

 
Я трижды в этой жизни был рожден.
Когда в ночи обрел священный день я,
случилось первое мое рожденье.
Наверно после чьих-то похорон.
 
 
Мир знал, я есть и отпирал замки,
распахивая двери. Я ключами
гремел в своем открытии отчаян
Всем бедам и несчастьям вопреки.
 
 
И завлечен был я в круговорот
страстей чему не удивился.
Исчезли грезы, и тогда родился
я в этой жизни во второй черед.
 
 
Так долго улыбалась мне луна
и приоткрылись новой жизни грани,
и тихий свет далеких мирозданий
меня тревожил и уводил из сна.
 
 
Я брел в раздумье наедине с собой.
Мне представлялась вечность недоступной
и тлела жизнь в бездействии преступном.
Я примирился с выпавшей судьбой.
 
 
Но час настал и беспросветный сон
сомкнул мои обветренные веки.
Тогда я умер. В новом человеке
был в третий раз, и наконец, рожден.
 

Сны

 
Мне снятся сны без завершенья
Цветные, странные до страха.
Я различаю в звуках шелест
Душой покинутого праха.
 
 
Душа в тревожном сновиденье
Картины вещие вещает,
Как будто внутренне зренье
Прах недвижимый посещает.
 
 
И не бывает продолженья
Гаданья, домыслы ужасны.
Скрывают тайну сновиденья
Не напрасно.
 
 
Но мысли дремлющей присуще
Необъяснимого познанье,
В иного мира веря суще-
ствование!
 

Сатурн

 
Присутствие. Кто чувствует его?
В ночи нездешней нервом осязает.
Чей страшный смысл манит и пугает.
Послание утраченных миров.
 
 
Неведомое сердце тяготит.
Блуждают мысли в страхе и смятенье.
Чем объяснит такое тяготенье
К незримым призракам в туманностях орбит?
 
 
Я выброшен на дно вселенских урн.
Я раздроблен на мелкие частицы.
Присутствие. Я чувствую Сатурн.
Стремлюсь к нему, и он ко мне стремится.
 

Сова

 
Ночник – из мрамора сова
На камне мраморном застыла.
Ей не нужны давно слова
Ей все давно уже не мило.
 
 
Лишь темной пуговицей глаз
Ко мне пришит, и днем, и ночью
Она глядит из-под стекла
В мои рассеянные очи.
 
 
И равнодушный будто вид
Ее, меня не занимает.
Я спать ложусь – она не спит,
Она сидит и понимает.
 
 
Покроет мрамор сизый мрак,
Затихнут шорохи и вздохи.
И только где-то, просто так
Залают сонно пустобрехи.
 
 
Их поздний житель оборвет.
Наступит зыбкое молчанье.
Лишь хлопнет дверь и оживет,
Пред внутрь глядящими очами,
 
 
Сова. Посмотрит на меня,
Встряхнув седое оперенье,
Глазами полными огня
И моего изображенья.
 
 
И встрепенется и взмахнет
Крылами мраморными птица
И я пойму, что это все
Давным—давно, уже не снится.
 
 
Сидит из мрамора сова
На камне мраморном уныло
И непонятно что сперва:
То, что с ней стало или было?
 

«Стихи написаны, а мир…»

 
Стихи написаны, а мир
Шумит листвою, как и прежде
И снова места нет надежде,
И снова рушится кумир.
 
 
Поются песни ни о чем
Другие вовсе не поются.
Стихи стихами остаются
И под молчанья сургучом.
 

Сквозняк 1123

 
Шла репетиция спектакля-
Явленье первое и дальше
Нелепых фраз и реплик пакля
Законопачивала фальшью.
 
 
Была ирония, потом же
Сарказм, а к третьему явленью
Я точно знал, что не поможет
Спектаклю этому и боже
Своим внезапным появленьем.
 
 
Распространяться же об этом
Считал совсем я неуместным.
Словесным искренним обедом
Кормить пустых актеров местных.
 
 
Зевая, вдруг я обнаружил
Молчавший радиоприемник
И с мыслью: «Что не будет хуже
Его включил и слово: «Ужас!»
 
 
В нем прозвучало в тот же миг
Как будто кто-то вдруг проник
В наш мир, минуя расстоянья
И всем понятным языком
Мое отметил состоянье.
И этот, вроде бы пустяк,
Повергнул всех в оцепененье.
И только я проникновенья
Извне почувствовал сквозняк.
 

Боль

 
Я знаю боль
Боль сердце метит.
Она пароль
Пароль в бессмертье.
И не страшит
мучений полоз
Она души
И тела голос.
Мир онемел.
Давно? Не знаю.
Из душ для тел
Скроили знамя.
Немых собрали
Общим слухом
Именовали
Знамя духом.
И повели
Не слыша стонов
На край земли
Безмолвных клонов.
Был долгим бой
Был мир разрушен
Иная боль
Прокралась в души.
И дух иной
Разрушил стены
Весь мир иной
И все мы немы.
С тех пор в бреду
Немой разрухи
На месте душ
Таятся духи
Кто знает час
Кто шепчет имя
Тех среди нас
Кто будет с ними.
Но есть пароль
Он – воскресенье.
Я знаю боль
Боль во спасенье.
 

Аллилуйя

 
Летний полдень. Спят стрекозы.
Ветер в книге на столе.
И тягучие вопросы
На сто лет.
 
 
Зной. Дремота. Скрип качалки.
Муха в лапах паука.
Мыслей крошатся початки.
Спит рука.
 
 
Тяжела дремота в полдень,
Сердце замерло у глаз.
Путь уже немалый пройден.
Вышел час.
 
 
Слишком поздно. Слишком рано.
Затеряюсь средь вещей.
Знать бы, скоро ли не стану
Вообще.
 
 
Через ситечко на небо
Ниоткуда в никуда.
Тяжело, наверно, не быть
Никогда.
 
 
Что нас ждет, судьбина-сводня?
Придаешь ты вновь целуя,
А потом хоть в преисподнюю.
Аллилуйя!
 

«Вот странность, приводящая в трепет…»

 
Вот странность, приводящая в трепет
Как ветер, объемля всего
В сознанье мысль шаткую крепит
О том, что уже НИЧЕГО.
 

«Все слиплось и пришло в забвенье…»

 
Все слиплось и пришло в забвенье.
Ни в памяти, ни в сердце, ни в душе
Не чувствую малейшего движенья.
Изорван мозг как старая мишень.
 
 
Забвенье лишь не ведает забвенья
Все тлен и вечность только миг.
Но нет границ у этого мгновенья.
Мгновенье это вечности двойник.
 

«Закаты томные как ты…»

 
Закаты томные как ты.
Вечерних запахов коктейль
Туманит, манит в темноту.
Какой протяжный гул у «Ту»
Цикад беспечных трескотня.
Как жаль, здесь не было меня.
 

«Я шел. Я думал. Я хотел…»

 
Я шел. Я думал. Я хотел
Прервать моргание ресниц.
Глаза слипались в духоте
Моих страниц.
Но я смотрел и плакал я
Хрустела кожа, снег хрустел
Не упустить бы главное
Но я моргнул – и проглядел.
 

«Густая мгла въедалась в голубое…»

 
Густая мгла въедалась в голубое.
Луна бледнела выцветшим пятном.
И где в мире меж собою
Шептались бабочки, окутанные сном.
 
 
Сотрется в памяти былое
Сгустится мгла в душе моей
И за бревенчатой избою
Петух споет как соловей.
 

«Замки как замки непреступны…»

 
Замки как замки непреступны
Чернеют скважины как космос
Ключи летают словно ступы
Паля вселенной пленной космы.
И след теряется в пространстве
И не черта черты не видно
Черты всех мук в протуберанце
Несуществующего вида.