Kitabı oku: «Шанс. Подготовка к выполнению замысла. Книга 2»
Глава 1.
Лето. Начало июня.
В первый день летних каникул проснулся сам. Конечно, отец не потрудился разбудить сына в каникулы.
«А зарядка? Я ведь не собираюсь себе давать послаблений», – мысленно возмутился.
Глянул в окно, а на улице солнечный день. Натянул спортивные трусы, кеды и, подумав – футболку. Не хочу прохожих шокировать голым торсом, хотя стыдиться, вроде, нечего и помчался привычным маршрутом – туалет, железнодорожная ветка, турник с брусьями.
На бегу планирую сегодняшний день. Вчера, после свидания с Маринкой обрадовал ребят, сообщив о предстоящей поездке в Москву. Предполагаю, что сегодня-завтра явится Фрол и Ухналь от деревенских ребят, а сейчас надо идти в школу на организационное собрание участников турпохода.
С завтрашнего дня у Михалыча традиционные соревнования по футболу «Кожаный мяч» между сборными командами школ города, которые продлятся декаду.
В пионерах всегда принимал участие в этих популярных для школьников соревнованиях, и неоднократно сборная школы занимала призовые места. Помню, что самое трудное для меня было проснуться и подняться к первой игре, если по расписанию мы играли первыми – неоднократно пацаны прибегали с футбольного поля и не проснувшегося тащили на стадион. Каникулы!!! Наслаждаясь свободой, гулял с ребятами допоздна, и зачастую ложился спать под утро.
В этот же период сейчас нам с Михалычем необходимо подготовить имущество для похода, затариться продуктами и оформить какую-то документацию. Состав команды определен, вроде.
Ладно, меня это мало интересует. Важнее предстоящая поездка к Соломонычу. Помимо икон, к нему впервые собираюсь везти песни. Если сегодня не встречу в школе Евгению Сергеевну, то придется звонить Павлу и признаваться в интересе москвичей к «моему» творчеству. В каком виде демонстрировать песни? На кассете? Тогда надо искать чистую импортную кассету и записывать. Отечественными кассетами только магнитофонную головку импортной магнитолы гробить. Петь своим голосом? Проще, но все равно, вероятно, нужны будут тексты с нотами. Хватит ли времени у меня на все это? «Пусть тогда Стас с Филом иконами занимаются, а я только песнями», – принял решение.
Подбегая к подъезду барака, вижу на лавочке Серегу Иванайнена. Тоже «турист» и по пути в школу на собрание зашел за мной. «Придется обойтись без завтрака!» – мысленно сокрушаюсь. По-видимому, время уже поджимает. Когда часы куплю?
– В каникулы спортом решил заняться? – интересуется одноклассник, разглядывая мои фирменные спортивные трусы.
– Ага. А то девочки не любят! – отшучиваюсь.
Не рассказывать же ему, что уже четвертый месяц бегаю. Не хватало еще дополнительного повода для сплетен обо мне. В темпе переодеваюсь в спортивный костюм от фирмачей. Наиболее подходящая повседневная одежда на каникулах. Польский спортивный костюм тоже удивляет Серегу. Конечно, костюм смотрится классно, но ведь ПОЛЬСКИЙ, хотя поймет это только специалист.
«Чего удивляться? Серега живет с матерью и младшим братом небогато. Для него любой импорт – фирмА! Жалко, конечно его. Хороший парень. Простой», – мысленно отмечаю.
Из будущего знаю – Серега после школы поступит в Рязанское артиллерийское военное училище на десантный факультет. Семейная жизнь не сложится. Он попадет в период вывода ГСВГ из ГДР. Выбросят их воинскую часть зимой в чистое поле под Омском, тогда его оставит жена-одесситка. У Сереги в армии случится какая-то трагедия – он получит травму. Не рассказывал, даже по-пьяни. Потом ему присвоят инвалидность и уволят со службы по здоровью. На «гражданке» Серега будет долго находиться в поиске. Такое выражение потом в некоторых социальных сетях Интернета появится в графе – семейное положение. К пятидесяти годам осядет в Сибири, но каждый отпуск будет ездить на свидания к многочисленным подругам по интернету по всей стране.
«Нет смысла привлекать его в иконный бизнес сейчас мне, если Фил раньше не предложил», – решаю про себя.
Идем в школу, обсуждая предстоящий поход. В школе наши туристы уже собрались. Я не понял, по какому принципу Михалыч отбирал команду? Может и не было никакого отбора и в состав команды вошли те, кто захотел пойти в поход? Среди пяти девчонок – Белянина. Кто бы сомневался – ведь в команде я и Конкин! «А Малкова Ленка, старшая пионервожатая, каким образом среди нас затесалась? Как помощница Михалыча?» – мысленно гадаю.
Михалыч объявил о маршруте. Времени выхода или выезда в пункт начала похода. Перечислил под запись, что с собой брать из дома и чего получить в школьной столовой. Определили «летописцев» похода, оформителей, фотографа и санинструктора, так как потом, на туристическом слете школьных команд города будет проводиться конкурс на лучшее оформление Походного дневника. Михалыч сообщил приблизительную дату и время получения имущества в спортзале завода и продуктов с базы Горторга и, наконец, о предварительном сборе-смотре всех участников накануне похода. Там уже будет распределение всего имущества среди участников. Самое неприятное было то, что каждый день к девяти часам нам надо будет в будни ходить в школу за получением задания на день от Ленки или Михалыча для подготовки и тренировок к походу.
После собрания отправился в учительскую разыскивать Евгению Сергеевну. В школе было полно народа – как будто и не каникулы.
По коридорам слонялись нарядные выпускники восьмых и десятых классов. Сегодня у них первый экзамен.
В школьных помещениях и на территории организовывался ремонт силами учащихся – пятая трудовая четверть. Мы из-за похода будем заниматься этим в июле. Вспомнил, что отцу тоже придется идти в школу в один из выходных дней что-то ремонтировать, белить или красить. (После нашего ремонта!)
Для младших классов в школе ежегодно создают летний лагерь с вожатыми из старшеклассников. Сегодня тоже начиналась первая смена и школьная мелюзга с радостью носилась по школьным этажам, контрастируя с серьезными выпускниками.
Евгения Сергеевна отсутствовала, так как находилась на каких-то учебно-методических занятиях учителей музыки. Пришлось идти в школьную канцелярию звонить Павлу и договариваться о внеплановой встрече. По пути зашел к Стасу и Фролу. Облом! У них уже начался экзамен.
Вспомнив сегодняшние многозначительные взгляды Таньки, решил: стоит, наконец, ее сводить «в гости» на днях. Надо будет Руля озадачить покупкой нового комплекта постельного белья. У женщин особый нюх на соперниц. Не стирать же белье в Вовкиных условиях при отсутствии водопровода и канализации каждый раз после встреч с одноклассницами?
Поспешил домой перекусить перед встречей с Павлом. И здесь облом! Возле моего гаража стоял Ухналь с мотоциклом, нагруженным сверками. Я не выдержал и взмолился:
– Юрка! Я жрать хочу! Потерпи, пожалуйста, еще пять минут.
Вернувшись с бутербродами, разделил их по-братски и принялся рассматривать и помечать иконы. Вернул два «новодела» и по взаимному согласию отложил две, возможно краденые иконы. Пусть отлежатся, вдруг придется возвращать.
Попрощался с Юркой, сообщив вероятную дату возвращения из Москвы и помчался к Павлу. Уже опаздывал.
Павел, узнав причину моего неожиданного появления, признался, что никогда не участвовал в продаже песен. Подумав, предположил, что лучше, наверное, будет магнитофонная запись для демонстрации, только нужна будет запись студийная, а не с любительского магнитофона и подтвердил, что также потребуются тексты с нотами. «И тут облом! В нашем городе студий записи не найти», – расстроился.
Решили попробовать завтра записать песни под синтезатор на его «Маяк» и мой «Шарп» и сравнить. Лучшую запись повезу в Москву. Павел пообещал найти сегодня же новую кассету и на запись пригласить Евгению Сергеевну. Записывать решили песни: «Так хочется жить» и «Седую ночь». «Половинку». «Коня». «Таня». «Белые розы» и «О той весне». Начали работать над нотными записями песен.
По дороге домой зашел в Дашкин поселок к Юрке. Он уныло ковырялся в огороде. «Как и я Фил ненавидит сельхозработы», – хмыкнул понимающе.
Узнав о предстоящей поездке в Москву, Юрка воспрянул. У него тоже подобралось с десяток икон от его сборщиков.
– Придется с собой приглашать в поездку Стаса. Слишком много груза получается, – озадачил компаньона.
– Когда едем? На какое число брать билеты? – интересуется он.
– Пока не знаю. Стас экзамены сдает, – отвечаю.
«Когда у него следующий экзамен?» – задумываюсь.
– Зайди вечером ко мне, узнаю, – предлагаю. – Мне завтра с утра опять идти в школу готовиться к походу, – жалуюсь.
Немного еще поговорив, расстаемся до вечера. Фил обреченно бредет на огород, а я спешу домой, чтобы поесть нормально. Однако возле дома вижу Стаса со свертками. «Когда же я поем нормально?» – мысленно взвыл.
– Как экзамен? – интересуюсь.
– Нормально. На четверку написал, надеюсь, – отвечает и озадаченно смотрит на мое кислое выражение лица.
– С утра не жравши, – объясняю.
– Сходи, я подожду, – великодушно предлагает.
– Ладно, потом, – отмахиваюсь.
Разбирая иконы, интересуюсь:
– У тебя, когда следующий экзамен?
– В понедельник сочинение, – удивленно сообщает Стас.
– Не хочешь со мной в Москву съездить? – провокационно спрашиваю. – Не увести все! Видишь? – обвожу рукой многочисленные свертки.
– Можно, – недоверчиво глядит. – Когда ехать? – интересуется.
– Вечером в понедельник. В среду утром будем дома. Успеешь к следующему экзамену, – выдаю раскладку.
– Как у Руля с экзаменами? – задаю следующий интересующий меня вопрос.
Стас пожимает плечами, поглощенный мыслями о Москве.
– Направь его ко мне сегодня. Есть для него одно предложение, – прошу.
Кивает.
Вечером встречаюсь с Фролом. В сарае добавились еще пару свертков. Филу сообщаю о выезде в понедельник. Рулю передаю червонец и озадачиваю покупкой комплекта постельного белья. «Хорошо, что постельное белье не в дефиците сейчас», – радостно отмечаю.
Глава 2.
Блатные.
Встреча с приблатненными в конце весны имела неожиданное продолжение. В субботу на пороге моего сарая неожиданно появился озабоченный Рыга. Обычно он старается выглядеть солидно, значимо и невозмутимо, как будто в жизни все повидал, испытал и все знает! Неторопливо разговаривает с равными и старшими, а со своими пацанами и прочими снисходительно цедит слова.
– Серый! С тобой хотят встретиться уважаемые люди, – торопливо забубнил он вполголоса. – Пойдем! Ну, пожалуйста! Таким людям не отказывают!
«Куда делась обычная Рыгина значительность и невозмутимость?» – мысленно удивляюсь и кажется, понимаю.
Рыга в своих кругах растрепал про мой миниконцерт в поселковом сквере в конце мая, а сейчас проявил интерес к моему «творчеству» кто-то важный для него. На всякий случай интересуюсь:
– Зачем?
Я готовил в этот день свое помещение в сарае к летним ночевкам. Придется продолжить позже и неохотно откладываю инструмент.
– Пойдем, это очень важно! (Для кого?) – Рыга уже тянет меня за рукав.
Мои друзья, присутствующие и помогающие в ремонте с удивлением и интересом смотрят на эту необычную сцену.
– Все будет в порядке, – сообщает он им, так как многие поселковые ребята, как и я недолюбливают его и смотрят враждебно.
– Ладно, пойдем, посмотрим, кто мной так заинтересовался, что ты сам не свой, – соглашаюсь.
– Там такие люди! – Рыга закатывает глаза и тянет меня к дороге.
Неторопливо иду за ним.
– Пойдем быстрее, – торопит.
Видеть метания Рыги, как какой-то шестерки становится неприятно. Неожиданно он подскакивает к стоящей на обочине Волге с занавесками на задних окнах. «Круто!» – удивляюсь про себя.
Рыга продолжает удивлять – открывает заднюю дверь и приглашает меня в машину. Сажусь. В салоне кроме водителя никого нет. Рыга запрыгивает на переднее сиденье. Водитель заводит машину и тут же рвет с места. «Куда они все торопятся?» – озадачиваюсь. Будто меня захотел увидеть важный шишкарь, по положению не ниже секретаря райкома. Все страньше и страньше, как говорила Алиса из какой-то детской сказки.
Проехав через весь город, свернули с улицы в переулок и притормозили у ворот частного дома. Ворота тут же открылись, и мы заехали во двор. Водитель, повернувшись ко мне, кивнул вглубь двора:
– Там ждут.
«Информативно и лаконично», – мысленно иронизирую.
Пошли с Рыгой в указанном направлении. За домом стояла летняя красивая беседка, рядом дымился мангал. Возле мангала стоял здоровый парень с голым торсом, покрытый многочисленными татуировками и махал фанеркой над шашлыками.
В беседке сидели четверо мужчин и заинтересованно смотрели на меня. Я остановился у входа и поздоровался. Все продолжали молча смотреть на меня. Сразу выделил старшего, хотя он выглядел моложе соседей. Не старше 40 лет, одет не броско, но с претензией на элегантность. Двое других слева от меня, похоже, местные. Во всяком случае, один у входа – хозяин, так как одет по-домашнему. Последнему седому справа явно за 50 лет и, похоже, ему я меньше всех был интересен, так как, взглянув на меня, он продолжил чистить апельсин. Посреди беседки стоял декоративный столик, заставленный бутылками, тарелками с закуской и дефицитными фруктами. Наконец, Главный шевельнулся.
– Этот что ли? – он перевел взгляд на Рыгу.
– Он, он, – Рыга, как болванчик закивал головой.
«Так! Сейчас мне будут указывать мое место, макая в дерьмо, потом снизойдут и позволят приблизиться к небожителям. Даже косточку дадут и почешут за ушком. Послушают забавную зверушку и не скучно скоротают время. Надо ломать сценарий!» – сообразил.
– Давайте опустим преамбулу, – начал говорить я. – Вы позвали – я здесь. Я вас не знаю, да и знать не хочу. У нас с вами разные песочницы. Дорогу я никому переходил. Вам от меня чего-то надо? – поинтересовался.
Я уже догадался – кто передо мной. В груди похолодело, но постарался не показать испуга, прошел в беседку и взялся за спинку пустого стула:
– Вы позволите? – в упор посмотрел на Главного.
Сзади икнул Рыга.
Мужчина медленно кивнул и я сел напротив. «Теперь психологически мы на равных», – отмечаю про себя.
Вначале моего монолога пожилой мужик оторвался от своего занятия с апельсином и с удивлением посмотрел на меня, как на обезьянку, заговорившую человеческим голосом. Местные, с какой-то настороженностью поглядывали то на меня, то на Главного, то переглядывались между собой. Удивление, промелькнувшее на лице Главного, сменилось насмешливым выражением. Быстро он все понял. Конечно, чтобы подняться среди волков надо соображать и действовать мгновенно, – догадался я.
– Итак, я слушаю вас, – спрашиваю всех, стараясь не терять темп, но взглядом выделяю Главного.
Пожилой гость наклонился в мою сторону, порываясь, что-то спросить, но повинуясь движению кисти с какими-то наколотыми перстнями на пальцах и одним настоящим на безымянном Главного, промолчал и откинулся на спинку стула.
– А ты борзой! – без угрозы констатировал Главный. – Ты знаешь кто мы? Не боишься, – продолжил неопределенно.
– Нет. Не боюсь, – пожимаю плечами. – Вы – авторитетные люди, вероятно – «в законе». Не пойму, зачем я вам понадобился? – удивляюсь вслух.
Надо переводить разговор от меня в конструктивное русло, – мысленно решаю, но не знаю пока как.
– Меня или их знаешь? – снова спрашивает Главный и, продолжая давить взглядом, кивает в сторону хозяина и его соседа.
– Нет, не знаю, – спокойно смотрю ему в глаза, мотнув головой. – Вам, вроде известность ни к чему, – добавляю.
Кто-то из присутствующих хмыкнул.
– А мне парнишка нравится, – Главный принял какое-то решение и откинулся на спинку стула. – Шарит! – непонятно продолжил.
Остальные заметно расслабились.
– Угощайся, – собеседник кивнул на стол.
– Спасибо, я шашлык подожду, – отвечаю.
«Если дождусь, конечно», – промелькнула мысль.
– Выпьешь? – продолжает он играть радушие.
– Спасибо. Бокал сухого, потом, – намекаю на готовящийся шашлык.
– Лом, у тебя там скоро? – спросил Главный, посмотрев мне за спину в сторону мангала.
«Шашлычник» что-то ответил непонятное «по фене».
– У тебя из близких кто-то сидел? – снова спросил авторитет, с интересом поглядев на меня.
– Нет, – опять мотаю головой.
– Говорят, хорошие песни поешь? – интересуется.
«Вот, наверное, перешли к главному», – предполагаю про себя.
– Стараюсь, – равнодушно тяну.
Наконец заметил, как пересохло горло и насколько я внутренне напряжен. Пошарил глазами по столу, разыскивая безалкогольное. «Не расслабляться!» – мысленно приказываю себе.
– Нам споешь? – спрашивает пахан.
Держу паузу, разглядывая его и размышляю: «Я сейчас в положении более опасном, чем на минном поле. У таких зубров на их поле однозначно не выиграть, но надо и себя не уронить».
– Я не знаю ваших понятий. Живу, как все и опасаюсь сейчас сказать или сделать что-то вразрез с вашими законами, – объяснил свое молчание.
– Какие наши законы? Тебе нечего бояться. Сидишь с нами за одним столом. Сейчас вместе шашлык кушать будем, – Главный немного подумал и продолжил:
– Я думаю, ты хороший человек и не из наших. Мы просто хотели посмотреть на тебя и послушать песни. Нас заинтересовало, как парнишка, не чалившийся в зоне, пишет душевные песни, как об этом говорят, – объяснив, мотнул подбородком в Рыгину сторону.
«Представляю, как Рыга превозносил мои песни, рассчитывая подняться среди своих. А если провал? Его, конечно, не опустят, но он долго не отмоется от репутации балабола. Сейчас, наверное, молится про себя», – размышляю злорадно и оборачиваюсь на виновника сегодняшней встречи.
Похоже, тот сейчас в обморок упадет.
– Хорошо. Спою, только…, – соглашаюсь и демонстративно оглядываюсь в поисках музыкальных инструментов.
Главный кивнул хозяину. Тот встал и вынес из дома две гитары – семиструнную и шестиструнную. Обе выглядели шикарно. Я взял шестиструнную и пробежался по струнам. Звук обалденный.
Подстроил и начал с Владимирского централа.
Проигрыш, а вместо флейты у Круга засвистел, а потом запел:
Весна опять пришла, и солнца лучики
Доверчиво глядят в моё окно.
Опять защемит грудь
И в душу лезет грусть,
По памяти пойдёт со мной.
Мне память ворошит, как вместе согрешил
С той девочкой, что так давно любил
Та девочка была, та девочка ушла
Забыть ее не хватит сил
Владимирский централ, ветер северный,
Этапом из Твери, зла немерено,
Лежит на сердце тяжкий груз.
Владимирский централ, ветер северный,
Когда я банковал, жизнь разменивал,
Но не "очко" обычно губит,
А к одиннадцати туз….
Главный сидел без эмоций, только сосредоточенно слушал, опустив глаза. Пожилой в ходе песни начал покачивать в такт головой.
– Дальше, – Главный поднял глаза на меня.
Ритмично, изображая стук железнодорожных колес, стучу по деке. Начинаю боем, подражая Жарову:
Бегут, стучат…
Бегут колесики гуськом.
Спешат, хотят
Пугнуть мальчишечку Сибирским холодком.
А я ушаночку поглубже натяну
И в свое прошлое с тоскою загляну.
Слезу смахну,
Тайком тихонечко вздохну.
Бегу один,
Бегу к зеленым городам,
И вдруг, гляжу -
Собаки мчатся по запутанным следам.
А я ушаночку поглубже натяну
И в свое прошлое с тоскою загляну.
Слезу смахну,
Тайком тихонечко вздохну.
Тайком тихонечко вздохну…
Вторая песня, судя по реакции, тоже большинству понравилась.
Главный глядя поверх моей куда-то, кивнул. Оказывается, за моей спиной стоял Здоровый с дымящимися шампурами в руках. Хозяин, откуда-то достал блюдо, раздвинув посуду с бутылками, водрузил его на стол и ушел. На блюдо были сгружены шампуры. Главный махнул рукой:
– Угощайтесь, – а сам задумчиво почесал висок.
Потянулись руки за шампурами. Сижу с гитарой, рот полный слюны. Старший заметил:
– Ты чего сидишь? Ешь.
Взяв с тарелки пару кусков хлеба, вооружился шампуром. Такого шашлыка я в этой жизни никогда не ел, да и в будущем всего несколько раз. Мясо просто таяло во рту, наверное, его можно было не жевать. Проглотив несколько кусков, оглянулся. Рыга стоит тоже с шампуром возле мангала и торопливо жует мясо без хлеба. Вернувшись, хозяин поставил на стол вазочку с чем-то красным, вероятно соусом и на пустой стул кинул стопку полотенец. Главный тоже взял шампур, но ел как-то без охоты, все размышляя или вспоминая о чем-то.
– Еще песни есть? – взглянул на меня.
Я, продолжая жевать, кивнул. Все сосредоточенно ели. Главный повернувшись к старику что-то тихонько спросил. Они начали чего-то тихо обсуждать, сдвинувшись головами. Местные заинтересованно поглядывали на беседующих.
Я, добив один шампур, потянул к себе второй. Главный, отложив свой шампур, сказал:
– Мы спешим, исполни еще чего-нибудь, потом поешь.
Вернул с сожалением шампур на блюдо и вытер руки полотенцем. Выбрал на столе бутылку сухого вина и посмотрел на Главного. Тот кивнул. Налил себе половину фужера, отпил и потянулся за гитарой.
Начинаю перебором там, где у Круга играет скрипка:
Кольщик. Наколи мне купола,
Рядом чудотворный крест с иконами,
Чтоб играли там колокола
С переливами и перезвонами.
Наколи мне домик у ручья,
Пусть течет по воле струйкой тонкою.
Чтобы от него портной судья
Не отгородил меня решеткою.
Нарисуй алеющий закат.
Розу за колючей ржавой проволокой.
Строчку – Мама, я не виноват!
Напиши, и пусть стереть попробуют.
Если места хватит – нарисуй
Лодку, с парусами ветром полными.
Уплыву, волки, и вот вам…
Чтобы навсегда меня запомнили.
И легло на душу, как покой.
Встретить мать – одно мое желание.
Крест коли, чтоб я забрал с собой
Избавление, но не покаяние.
Закончил – все молчат. Задумались. Я решил рискнуть и исполнить недавно разученную «Вези меня извозчик» Новикова:
Эй, налей-ка милый, чтобы сняло блажь,
Чтобы дух схватило, да скрутило аж.
Да налей вторую, чтоб валило с ног,
Нынче я пирую – отзвенел звонок.
Нынче я гуляю, мне не нужен счет.
Мне вчера хозяин выписал расчет.
Я у этой стойки не был столько лет,
Не к больничной койке был прикован, нет!
Вези меня, извозчик, по гулкой мостовой,
А если я усну, шмонать меня не надо!
Я сам тебе отдам, ты парень в доску свой
И тоже пьешь, когда – то до упада.
«Фу, все иссяк», – отмечаю мысленно, откладываю гитару и откидываюсь на спинку стула. Все молчат, поглядывая на Главного.
– Ты все сам написал? – он испытующе смотрит на меня.
В ответ неопределенно пожимаю плечами:
– Практически.
– Поясни, – тянется он за сигаретами.
– Порой в голове вертятся мелодии, иногда со словами. Чаще приходится сидеть над текстом. Может где и слышал подобное или похожее? – опять пожимаю плечами.
– У тебя точно из близких никто не сидел? – спросил, наконец, пожилой.
– Нет, если не считать близкими соседей, друзей детства, – отвечаю.
«Черт! Что-то подозревают? Надо тумана навести», – решаю рассказать историю одной песни, вычитанную в будущем.
– Вот вы многое слышали, много где побывали. Не слышали похожих мелодий или песен? – интересуюсь.
Все отрицательно мотают головами, заинтересованно глядя на меня.
– Я слышал историю про популярную песню «Шизгара». Знаете, такую? – спрашиваю.
Все кивают.
– Так вот, впервые ее исполнили в девятнадцатом веке в Америке во времена «золотой лихорадки». Только текст и мелодия были немного другими. Потом какая-то западная группа ее переделала для банджо и исполнила в шестидесятых годах уже этого века. В семидесятые годы, другая популярная группа снова переделала текст и мелодию. Добавили красивую гитарную партию из рок-оперы и получилась песня, мелодию которую мы знаем, а текст, который у нас исполняют совсем не тот, что звучит на западе. Там и песня под другим названием, а «Шизгару» там не знают, – излагаю историю популярной песни.
Все с удивлением смотрят на меня.
– А ты откуда знаешь? – спрашивает авторитет.
– Я тоже задумывался, как у меня получаются песни, а про «Шизгару» знакомый профессиональный музыкант рассказывал, – выкручиваюсь.
– Еще спой что-нибудь, – взглянув на Главного, попросил пожилой.
– У меня нет ничего … по этой тематике, – запнувшись, смущенно отвечаю.
– Ну, спой не по этой…, – улыбнулся главный.
Снова беру гитару, размышляя: «Не любовные или патриотические песни им петь!»
Играю проигрыш на одной струне «Ты знаешь, так хочется жить!» песни группы «Рождество»:
Ты знаешь, так хочется жить
Наслаждаться восходом багряным
Жить, чтобы просто любить
Всех, кто живёт с тобой рядом…
– Вот где-то так. Еще сырая, – поясняю невнятный конец песни и откладываю гитару.
– Смотрю на тебя и вижу – пацан, а послушаешь – поживший, испытавший многое мужик. И ведешь себя не как пацан, – испытующе глядя на меня, выдал Главный.
– Чтобы сочинить песню о монтажниках-высотниках, не обязательно быть монтажником и высотником, – пытаюсь отвести от себя подозрения.
Немного помолчав, размышляя над моими словами, Главный вдруг протянул мне руку:
– Меня зовут Юрий, хм… Юрий Васильевич, – хмыкнув, добавил.
– Что дальше думаешь делать? На сцену пойдешь или в кабаках лабать будешь? – посыпались вопросы.
– Нет, – отвечаю и задумываюсь. – У меня немного другие планы. Учиться надо. Песни не главное, а на песнях может заработаю немного, надеюсь, – сообщаю.
– Как ты хочешь заработать на своих песнях? – оживился Пожилой.
«Вероятно, этот финансист у блатных», – предположил мысленно я.
– Попробую предложить свои песни профессиональным исполнителям, – отвечаю
– Кинут тебя, – убежденно заявил он.
– Может, тебе помощь нужна? У нас большие возможности, – пошевелился Юрий Васильевич.
«Ага, начали обрабатывать пацана. Слаженно работают», – мысленно констатировал я, а вслух произнес:
– Некоторые песни я постараюсь зарегистрировать в ВААПе и попробую продать популярным певцам. Иные, не попадающие под разрешенную тематику – предложу ансамблям в ресторанах, – я многозначительно замолчал.
«Намек поймут?» – гадаю про себя и продолжаю:
– Предполагаю, что мои песни станут популярными. Спасибо, но помощи не надо. Я уже продал две песни, – признаюсь.
– Соображает, все продумал, – дернув щекой с каким-то сожалением заключил «финансист». – Ты считаешь, что регистрация песни защитит тебя или твои отчисления? Официально ведь не продать, – демонстрирует он знание предмета.
– Посмотрю. В стране ведь не один популярный певец. Сборниками предлагать не собираюсь, а потери в любом новом деле неизбежны. Я не злопамятный, но память у меня хорошая и зло помню, – философски заключаю.
– Умный, – снова хвалит пожилой и возвращается к финансам:
– За сколько ты хочешь продать песню? К примеру, про Централ?
– Песни подобной тематики официальным исполнителям не предложить, – подтверждаю не высказанное. – Наверняка найдутся исполнители, которые и на таких песнях зарабатывают, – продолжаю защищаться.
– А сам не хочешь быть исполнителем? Самому петь свое и рубить бабло за это? – спросил Юрий Васильевич.
– Может иногда, но постоянно нет. Не много пока у меня песен для моего возраста и голоса. Сами заметили, что не все песни мне соответствуют. Вернее, моему возрасту, – поясняю.
– В ансамбле поешь? – снова продолжает допрос Юрий.
– Нет, зачем? Мои песни хорошие, согласитесь? А за хорошие песни можно получить хорошие деньги, – выдаю я.
«Мой намек проигнорировали», – мысленно морщусь.
– Если мы тебя снова пригласим спеть? Возможно не сюда. Заплатим, не обидим, – интересуется он.
– Нет, не получится в ближайшие месяцы, – мотаю головой. – На днях собираюсь в поход от школы, потом в лагерь. Комсомольский, – глядя на вытянувшиеся лица, поясняю. – Можно ко мне прислать музыканта, и я ему все передам – текст, ноты. Объясню, как исполнять, чтобы песня выигрышней прозвучала и понравилась людям, – предлагаю.
– Сколько ты хочешь получить за песню? – снова спрашивает финансист.
– 1000 рублей, – безмятежно заявляю.
Из местных кто-то присвистнул и удивленно выругался. Рыга охнул за спиной. Только Юра с финансистом не проявили эмоций, а молча оценивающе смотрели на меня. Пытаюсь снять возникшее напряжение:
– Хорошая песня может звучать десятилетиями. Вспомните застольные песни. А исполнитель, сколько сможет заработать, исполняя популярную песню за несколько лет?
– Популярным певцам, за сколько хочешь продавать? Тоже за тысячу? – не унимается финансист.
– У них аудитория шире и сборы выше. Им поначалу можно предложить за 5000 рублей. Когда стану популярным песенником цену можно увеличить. Ведь бардам и популярным музыкантам на закрытых мероприятиях, неофициальных концертах и в модных кабаках платят до 10000 за вечер. Но, вы это сами знаете, наверное, – поясняю я.
– Ладно. Если возникнут трудности, обращайся, – Юра, достав из бумажника визитку, протягивает мне.
На визитке только телефонный номер из шести цифр областного центра.
– Спросишь Юру. Забавный ты пацан, – заключает он. – Здесь в городе все твои проблемы решит Володя, – выделив голосом «твои проблемы», кивнул на хозяина. – Можешь обратиться к нему, – мотнул головой в сторону Рыги.
Довольный Рыга опять, как болванчик закивал.
«Ага, разбежался! У вас рубль вход, выход – три. Один раз помогут – всю жизнь должен будешь», – мысленно отказываюсь.
– У тебя клевые песни, жизненные и поешь душевно. Людям понравится. Продолжай сочинять и петь. Парень ты понимающий и чувствующий. Думаю, пойдешь далеко. Не забывай про братву. За решеткой тоже люди сидят. Бог даст, еще встретимся. Заплати ему за концерт, – повернулся Юрий Васильевич к «финансисту». Тот достал толстый бумажник и протянул мне «четвертак».
– Ну-у? – Юра укоризненно взглянул на того.
Вздохнув, пожилой продублировал купюру.
– Ладно, давай доедай. Тебя отвезут. Мы здесь загостились. Дел немеряно…, но не зря, – подмигивает мне. – Спасибо, хорошо принял, – обращается к хозяину Главный.
– Спасибо, наелся, – благодарю, глядя на остывший шашлык.
«Пора сваливать отсюда и быстрее», – соображаю. Не комфортно себя чувствую в такой компании битых жизнью волков.
Юра понимающе хмыкает.
– Всего доброго! – прощаюсь и поднимаюсь.
Кивают в ответ. Хозяин дома идет вместе с нами к машине.
– Где были, кого видели, о чем говорили – забыть, – неожиданно густым басом инструктирует нас с Рыгой.
А на меня накатывает отходняк. Даже руки затряслись. Теперь поведение Рыги мне смешным не кажется. У машины Володя пожал нам руки. Рыга, аж воспрянул.
«Фу, вроде выдержал непростой разговор! Хотя, черт их знает, что они решат? Заманчиво уркам заработать на мне. Возраст мне помог и сам слабины не дал. Удачно перевел стрелки на музыканта. Пусть на нем зарабатывают. Если от них кто-то приедет, надо будет еще 1-2 песни по тюремной тематике подготовить, чтобы не подумали, что я забыл их нормальное отношение ко мне сегодня. Ведь пришлось, наверное, непривычно сдерживать себя в общении на равных с подростком. Со временем надеюсь так подняться, что ворам нужно будет в лучшем случае просить, а не разговаривать на равных и тем более вести не так, как сегодня с Рыгой», – так всю дорогу домой анализировал я, а Рыга в нетерпении ерзал на заднем сидении рядом, но молчал.
