Kitabı oku: «Василий Тёркин сегодня», sayfa 3

Всё увидим, всё заметим,

Пустим с радостью слезу

И конечно не приметим,

Баобаб в своём глазу.

Кто себя винить посмеет?

Что лизал, сосал, хвалил,

Детям врём и не краснеем,

Мы, иль Кремль нас развратил?

Чья вина? Вопрос астральный,

Я себе сам адвокат,

Это всё подлец Навальный,

Я ж ни в чём не виноват!

От стыда я не сгораю,

Сладко ем и не тужу,

Моя хата всегда с краю,

Я всю жизнь слепым живу.

Власть набатом не обижу,

Моя совесть не вскричит,

Власть ворует – я не вижу,

Я сворую – власть смолчит.

Недовольных – будем строить,

И тем власть не подведём,

Оправдаем. Что нам стоит?

И виновников найдём.

Живём плохо – гад Обама,

Все вокруг поразвалил,

Меркель ведьма, а не дама,

Чёрт её бы задавил!

Все дороги нам разбили,

Еврозона и Госдеп,

Вот при Буше лучше жили,

И намного, спора нет…

Шутки-шутками, не тризна,

Только в точку всё сошлось,

Разорили вдрызг Отчизну,

Как бы плакать не пришлось.

Обрекли страну на муки,

И кого же в том винить?

Мы то сдохнем, ну, а внуки,

После нас как будут жить?

Нефти нет, леса сгорели,

Ничего нет кроме рук,

Паразиты всё проели,

Дед! Спасибо! Скажет внук.

Ты бандитов был порука,

Ты за честь отцов не встал,

Ты за жизнь страны и внуков,

Не боролся, а лизал!

И не ври, что ты не ведал,

Не коси под дурака,

Ведал! Ведал! Ведал! Предал!

Будь же проклят на века…

Бабке солнце оттенило,

Все веснушки на носу,

Глаза влагою залило,

Конденсируясь в слезу.

Моя крошка, – жены мочку,

Дед погладил, приласкал,

Наклонился, чмокнул в щёчку

И с улыбкою сказал:

Не грусти, что мы отжили,

Дни остались, чтоб дотлеть,

Мы стране своей служили,

Что не стыдно умереть.

Если вспомнить, назад глядя,

Блюли заповедь одну,

Что ни Дух, ни Бог, ни Дядя,

Мы в ответе за страну!..

Шепчет Люба: Слава Богу!

Суетится не спеша,

Пироги печёт в дорогу,

Материнская душа.

Мы колёса подкачали,

Деда руки нам пожал,

А в сарае, весь в печали,

Сивка горестно заржал.

*********************

Меж полей дорога вьётся,

Перелески тут и там,

Мы опять туда вернёмся

И расскажем о том Вам.

Глава 3. Ты в лёгком платочке…

Вмиг неделя пролетела,

Дед звонил уже семь раз,

Собрались, душа запела,

Нажимай-ка друг на газ.

Меж полей дорога вьётся,

Перелески из берёз,

Неужели не найдётся,

Здесь село без бабьих слёз?

Вот селенье. Где взять гида?

Расхристалось вдоль реки,

Вид больного инвалида,

Пять дворов – все старики.

Ферма старая в бурьяне,

Крыши нет, одна стена,

Силос сгнил в заросшей яме,

Дом культуры – два бревна.

Окна – досками одеты,

От назойливых мальцов,

Словно медные монеты,

На глазах у мертвецов.

А вот кузня в чёрной саже,

Вся в развалинах лежит,

Не кричит здесь горе даже,

Оно в ужасе визжит.

Смерть кругом и запустенье,

Зрит из каждого угла

И такое ощущенье,

Здесь война вчера была.

Здесь стреляли и бомбили,

Здесь работал огнемёт,

Избы танками давили,

Истребляя весь народ.

Души здесь четвертовали,

Превратили всех в балласт,

Покупали, продавали,

Кто за душу больше даст.

Здесь людей на скот меняли,

Здесь надели удила,

Здесь людей в тупик загнали,

И деревня – умерла…

Тормозим у магазина,

На крыльце в соплях малец,

Нас встречает девка Зина,

Суперстора продавец.

Пред крыльцом большая лужа,

Свинка грязь в той луже мнёт,

И на пьяного, на мужа,

Баба местная орёт:

Что? Нажрался, образина!

Всё пропил, что только мог.

Я ж просила тебя Зина

Не давать Ивану в долг.

Ты зачем поишь урода,

Он пропил даже жилет,

Ни рубля в семье три года,

А работы – десять лет.

Вся до нитки обнищала,

На дочь нечего одеть,

Купить барби обещала

Стыдно ей в глаза смотреть.

И не пяль на мужа зенки,

Что кума – не посмотрю,

Помнишь, двинула я Ленке,

Ваньку тронешь, повторю.

И не надо, Зинка злиться,

Понесла я, семь недель.

Мне пойти и удавиться?

Или в город на панель?

В магазин вошёл шатаясь,

Грязный хмырь, штаны в говне,

И рука его держалась,

Через шею на ремне.

Нас увидел, удивился,

Зачем очередь стоит?

На колени пал, взмолился:

Пропадаю! Всё горит.

Всё плывёт словно в тумане,

Скиньтесь люди по рублю,

Петька, брат лежит в бурьяне,

И его опохмелю.

Он уж год ночует в бане,

Капле водки будет рад,

Злой, подрался с бабкой Маней,

Руку мне поранил, гад.

Одичал, как этот… Йети,

Только делает, что пьёт,

Так зарос, не только дети.

Его мать не узнаёт.

А жена его Агата,

Баба честная – не врёт,

Говорит, поп встретил брата -

Поседел – подумал чёрт.

Выручайте, христиане,

Пропадаю не за грош,

Вы проездом в нашей яме,

Где других таких найдёшь?

Сердце трусится, как птаха,

Не губите жизнь мою,

Может, вам нужна рубаха?

Вот на мне, я продаю.

Мне её на пасху в храме,

Фонд, какой-то подарил,

Ну, а дырочки местами

Я прожёг, когда курил.

Не пойму вашу ухмылку,

Задарма ж товар нашли,

Вам рубаху, мне бутылку!

Нет? Вы, что с ума сошли?

Ткань, какая посмотрите,

Это ж чистый кашемир,

Фирма шила, что на Крите,

Десять штук на целый мир.

Что же, грабьте, только знайте,

С чистым сердцем продаю

По рукам и забирайте,

За читушку отдаю.

Опять нет? Что вам не мило?

Братцы! Вас устал молить,

Дайте хоть бутылку пива,

Мне бы брата похмелить.

Пора в путь, что время тратить?

Мужик ждёт, застыл в мольбе,

На, держи, тут с лихвой хватит

На бутылку, даже две…

Нам малец махнул ручонкой,

На дороге хряк лежит,

С хворостиной за девчонкой,

Баба злющая бежит.

Пса раздуло от отваги,

Чуть колёса не порвал,

И телёночек в овраге

Вымя мамки целовал.

Едем дальше, всё похоже,

Всё одно и там и тут,

Люди мрут, деревни то же,

Только кладбища растут…

Подъезжаем, дед на страже,

На часах: не ел, не пил,

Улыбается, нос в саже,

Видно баньку затопил.

Бабу Любу целовали,

Обнимали не спеша,

В бане пару наподдали,

Что скукожилась душа.

Веник к бою! Мы взмолились,

Дед пощады не давал,

Словно заново родились,

Тёркин роды принимал.

На веранде чай гоняли,

Плюшки сеяной муки,

Деду всё порассказали

Про деревню у реки.

Я знавал Петра немного,

Говорит нам дед в ответ,

Хлебороб он был от Бога,

Таких в мире больше нет.

Заря в день, а Пётр в поле,

Заря в ночь, а он всё там,

В паре с ним работать, в доле,

Не желали и врагам.

Он и вспашет и посеет,

И подкормит и взрастит,

Уберёт, когда поспеет,

Плуг на зиму примостит.

Если надо трактор чинит,

Иль доильный аппарат,

У него комбайн не клинит,

Заводи и на парад.

Вот такой мужик был Петя,

С него лик святой писать,

За страну он был в ответе,

И кормил её, как мать…

Спился он, единым махом,

Стал из дуба бурелом,

Семья – вдрызг, работа прахом,

Плуг продал в металлолом.

Вы не раз такое зрили,

Знать Мамай у нас в роду,

Как Россию разорили,

Так живём мы, как в аду.

А каюк всё ближе, ближе,

Власти дурости венец,

Цена нефти станет ниже,

И всем нам придёт конец.

И весь пот наш был напрасный,

Дал же Бог нам Подлеца!

Путин наш конец ужасный?

Или ужас без конца?

Где правительства работа?

Где его ладони в кровь,

О народе, где забота?

Как же к Родине любовь?

Из Кремля добра не ждите,

И заботу и любовь,

Ликованье на еврите -

Русским всучили морковь.

Гады! Всё везут не глядя,

И свеклу и мандарин,

Кормят с рук чужого дядю,

Свой же сдохни крестьянин!

За всё платим третьей шкурой,

Взял кредит и ты в петле,

Дураком быть или дурой,

Что б работать на земле.

Весь народ загнали в клетку,

И, ату, давай травить,

Семян купишь, пятилетку

С голой жопой будишь жить.

А удобства, в смысле быта?

Боже правый! Днём с огнём!

Мы, как свиньи у корыта,

Словно в Африке живём!

Школы нет, давно закрыта,

Да кому учиться в ней?

А больница так убита,

Коль попал, то слёз не лей!

Газа нет, Европе ж мало,

Ты ж сиди и не сопи,

И заткни своё хлебало,

Кизяк есть? Вот им топи.

Что народу остаётся?

Заждалась его кутья,

За горбушку хлеба бьётся

На помойке… иль петля…

Грядёт дальняя дорога,

Нам с котомкою в руке,

Чернозёма в стране много,

А достатка нет нигде!

А кремлёвским, им всё мало,

Уж икра не лезет в рот,

Рожи все заплыли салом,

Что ж молчишь ты, мой народ?

Это ж твари! Хунвейбины,

Не стыдясь, воруют днём,

Когда в ход пойдут дубины?

Когда вешать их начнём?

Ну, же кровь, наполни вену!

На столбы кремлёвских гнид,

За разбой и за измену,

За позор и геноцид!

Тёркин дед разволновался:

Осадил Россию Зверь,

Я за вас с фашизмом дрался,

Ваша очередь теперь…

Нам попался шофер рьяный,

На ухабах руль дрожит,

А в бурьяне Пётр пьяный,

Как лежал, так и лежит.

********************

Меж полей дорога вьётся,

Перелески тут и там,

Мы в село ещё вернёмся

И расскажем о том Вам.

Глава 4. Смерть и воин. Второе пришествие

Баба Люба позвонила,

Дед в больнице, заболел,

Тихим голосом просила,

Он увидеть вас хотел.

Мы в тревоге, что случилось?

Как дедуля? Совсем плох?

Аритмия? Сердце сбилось?

Геморрой? Простыл? Оглох?

Не инфаркт же, в самом деле?

Ларингит? Сопливый нос?

Иль фурункулы на теле,

Съел не то? Запор? Понос?

-Доняло его давленье,

Баба Люба говорит,

Он не вынес представленье,

Что Кисель тиви творит.

Кисель Геббельсом болтает

Фашизм прёт из всех щелей,

Кремль людей к войне толкает,

Всё циничней и наглей.

Там нацизм, как солнце светит,

Пропаганда зла, война,

Кто за это всё ответит?

Ну, а главное – когда?

Как могло сие случиться?

Кто нас к этому подвёл?

К нам в избу фашизм стучится,

И в сердцах наших расцвёл.

Как мы это допустили?

Как нам стыд не жжёт очей?

До мерзавцев опустились,

Превратились в сволочей.

Вот и Тёркин разозлился,

Кто такое представлял?

Путин в кадре появился,

Взял ружьё и расстрелял.

Телевизор развалился,

Я со страха за порог,

Тёркин за сердце схватился,

Кровь взыграла, он и слёг.

Ну, дела! Вот бабка Любка!

Как напалмом, словом жжёт!

Прямо голубь и голубка,

Выезжаем, Тёркин ждёт.

Мы летим, дорога вьётся

Только вехи примечай,

В предвкушенье сердце бьётся,

Дед Василий, нас встречай!

А кругом душа России,

Нам берёзки шлют привет,

Эх, в Россию бы мессию,

Но для нас мессии нет.

Заблудилось где-то счастье,

Страной правит вурдалак,

Какой век в стране ненастье?