Kitabı oku: «Новая эра», sayfa 16
Всё это в одно мгновение пронеслось в голове Безухого, пока он возвращался к десятнику.
– Забыл сказать,– поморщился десятник,– я тут с Кудряшом успел переговорить, в общем, ты пока будешь десятником вместо меня. Парень ты, я вижу, толковый. Кудряш тоже видел тебя в бою, поэтому он только "За".
–А Шип?– растерялся Безухий.– Он не против?
–А Шипу,– в тон собеседнику ответил Перец,– по большому счёту всё равно. Он более глобальными вещами занимается. Всё, иди, принимай дела.
–Кстати,– остановил он уже собиравшегося уходить новоявленного десятника,– этот пацан, из полусотни Ухореза, Серый Волк, если не ошибаюсь… Он твой друг?
–Да, мы росли вместе.
–Слушай, знаешь что? Передай ему, что я отдаю ему башку этого дракона. Мне она уже особо и ни к чему,– Перец обречённо махнул окровавленной культяпкой.– Какой уж я нынче жених, верно, Безухий? Ладно… Передай Серому, чтобы подошёл к губернатору Асградской губернии, Пёстрой,и сказал, что я просил её отдать эту голову ему. В доказательство пусть произнесёт слово "Кактус",– он грустно улыбнулся.– Только мы двое, я и Пёстрая, знаем, что это значит… Ну всё, иди. Если увидишь Кудряша, подойди к нему…
* * *
Войска Грома и Кривого подошли к Македонке уже поздно вечером, уставшие, голодные и грязные. Триединцы сразу же взялись за размещение, кормёжку и помывку вновь прибывших, а Седой пригласил к себе на совещание союзников- рожца и новасца. Он уже знал об их победе над Йолопом. Горячо поприветствовав друг друга, военачальники уселись за стол, уже заставленный немудрённой едой: гречка, да жаренное мясо. Сначала они в подробностях разъяснили друг другу ход проведённых ими сражений, досконально изучили и обсудили почти каждый эпизод, вместе находили и анализировали ошибки и просчёты, не только свои, но и противника.
–Армии, как и самого князя, у этого княжества сейчас нет!– заявил Седой,– Мы победили, но ещё многое надо сделать! Расслабляться нельзя ни на минуту! Где-то бродит с недобитыми аристократами Спрытный. Не известно где Гультяй с наёмниками и ополченцами. Как бы там ни было, завтра мы всем войском торжественно заходим в Мореполь, но быть начеку!,– Седой вдруг достал из своей кожанной сумки и медленно и осторожно развернул древнюю карту Мореполя, кое-где подреставрированную: подклееную или даже с целыми заплатами и местами подрисованными заново.– Выходим из Македонки на рассвете. На запад, до основной дороги, до неё всего километр. Затем идём вот сюда, на юг, вот до этой развилки дорог, тут порядка десяти километров. У развилки разделяемся, Гром и Кривой, с вас по полусотне людей, командование над этой обьединённой сотней возьмёт на себя Кривой. Кривой,– Седой Македонский повернулся к новасскому воеводе,– на тебе очень важная задача: идти по восточной дороге, при чьём-либо сопротивлении- уничтожать! Твоя задача захватить и охранять металлургические цеха и военные склады, вот они видишь? Не должно пропасть ни нитки! Кроме того, тебе надлежит перекрыть речку Кальмуську. По ней из Мореполя могут бежать местные аристократы, а с собой увезти самое ценное. Этого допустить нельзя ни в коемслучае! Мы с Громом идём по западной дороге,во-о-от она, до вот этого вот проспекта, а здесь Гром со своими войсками и оставшимися бойцами Кривого идёт на юго-запад. Гром, задача серьёзная, не расслабляться! Тебе необходимо дойти до порта и по возможности всё здесь прочесать. Здесь может быть полно сбежавших с поля боя армейцев и аристократов, ополченцев и наёмников, в порту полно матросни, а с матросиками шутки плохи- отчаянные парни. Ну а я с моими орлами лечу до княжеской администрации и беру её под контроль. Недалеко- княжеский терем, вот он, видите? Его тоже необходимо будет взять, пожалуй, даже в первую очередь. Надо будет подумать, что делать с Хыжаком и его семьёй, если мы найдём её, конечно. Я склонен отдать бывшего князя под суд, у людей такого ранга всегда много врагов и завистников, мы легко подведём Хыжака под петлю. А пока всю власть в княжестве необходимо отдать в руки нашего наместника. Гром?..
–Да, есть со мной такой человек,– кивнул головой рогский воевода,– чиновник из Высшего совета. Его Мудрый в последний момент мне передал. Балясник его зовут. Да ты его знаешь…
–Предусмотрительно,– похвалил Седой Македонский.– Значит с князем определились. Остальные вопросы, думаю, будем решать после взятия Администрации и княжеского терема. Теперь вот о чём… Я послал гонца-всадника к флоту Путника, он сейчас запирает флот морепольцев У Сопинки. Я уже знаю, что Путник взял в плен самого адмирала Окатого, родного брата Хыжака. Завтра утром его флот должен войти во все три порта Мореполя и захватить их, средняя пехота Ухореза высадится на берег вот здесь и провезёт в клетке Окатого, по этой вот улице, кажется Металловая называется, до самой Администрации. Мы же повезём в клетке Хыжака…
–Как бы не спровоцировать чего,-поделился своим беспокойством Кривой.
–Вот и хорошо если спровоцируем,– решительно заявил Седой,– враги сразу будут выявлены и на месте уничтожены! Чем скорее, тем лучше!
– В Мореполе князь вынужден был делить свою власть с Высшим советом, состоявшим из высших армейских аристократов и олигархов.– продолжил воевода Триединки.– В него входит ровно двенадцать человек, а это слишком много для создания дружного коллектива единомышленников. Этим мы и воспользуемся, через интриги найдём себе могущественных сторонников, а то и союзников. Займётся этим, естесственно, Балясник… Кстати, где он?
–Да он просто подумал, что будет чисто ВОЕННЫЙ совет,-вступился за политика Гром,– вот и не пришёл…
–Ладно, звать не будем. Передадите потом ему мои пожелания…
Перед собеседниками на столах стояли уже пустые миски, но собеседники продолжали разговор, с аппетитом уминая хлеб и запивая его сладким квасом из огромного кувшина.
Флот союзников, после победы над флотом Мореполя под Сопинкой, стоял тут же, запирая остатки вражеской флотилии в бухте. Прошло уже целых три дня, когда вечером, одиннадцатого апреля, в час, когда уже начало темнеть, вахтенные на кораблях союзников заметили летящую к ним лодку. После обмена паролями гонец был поднят на борт "Крушителя", где как раз находились оба адмирала: Путник и Сазан. Новость, принесённая гонцом, была по- настоящему шокирующей! Гром и Кривой разгромили отряд Йолопа на севере, а Седой наголову разбил превосходящее его войско морепольцев под командованием самого князя Хыжака! Узнав новости, Путник вскрыл конверт, принесённый гонцом от Седого, и углубился в чтение.
–Нам необходимо немедленно выдвигаться к Мореполю!-наконец закончил чтение триединский адмирал.– Час назад я послал ультиматум оставшемуся флоту чубков, ответа ждать не будем! Выходят "Крушитель", "Морской вепрь" и два тридцативёсельника! Остальные остаются здесь- караулить флот чубков. Команды гребцов и десантные команды выходящих судов пополнить до максимума за счёт остальных кораблей. Оставляем здесь по минимуму, но достаточно для того, чтобы не дать флоту морепольцев уйти. Выходим через два часа. Действуем!
Четыре корабля покинули кольцо оцепления уже когда наступила темнота, небо было затянуто тучами и месяц лишь иногда бросал свои мутные отблески на трепещущую воду. Вдоль побережья боевые суда союзников устремились на запад, к морепольским портам! Десант с "Крушителя" должен был высадиться в первом же порту, который находился в устье речки Кальмуська, с ними же будет уже изготовленная клетка с бывшим адмиралом Великого морепольского флота Окатым внутри. Сотня, возглавляемая Ухорезом, должна была идти на север, к Администрации. Один тридцативёсельник остаётся рядом с "Крушителем", мониторить обстановку. "Морской вепрь" с другим тридцативёсельником двигается дальше, до знаменитого крупного торгового порта на юго-западной окраине Мореполя. Здесь десант должен был захватить сам порт и склады.
Через три часа неспешной работы вёслами союзные корабли подошли к устью Кальмуськи. На берегу было неспокойно, метались огни, были слышны панические крики. Видимо, узнав о поражении морепольского войска, местные аристократы решили, что пришло время спасать своё имущество, грузиться в оставшиеся корабли и бежать. Один тридцативёсельник остался здесь, перекрывать выход из устья в море. "Крушитель", через полтора километра от устья свернул к берегу, чтобы высадить десант прямо напротив бывшего, ныне разрушенного, железнодорожного вокзала, здесь скопилось много загруженных всяческим добром телег-вагонов, готовых к отправке.
"Крушитель" подошёл к самому пирсу, аккуратно пришвартовался и на берег посыпался десант: средняя полусотня Крепыша и полусотня гребцов под командованием самого Путника, который на время слагал с себя полномочия адмирала объединённого флота союзников и становился всего лишь полусотником под началом Ухореза. Из ближайших древних развалин прилетело несколько стрел, триединцы с рёвом бросились во тьму, но так никого и не обнаружили, что-то желающих вступать в рукопашную схватку не нашлось. Была аккуратно выгружена на берег деревянная клеть, установленная на колёса, в которой сидел на полу, опустив голову чуть ли не ниже колен, младший брат князя Мореполя Хыжака, адмирал Окатый. Тащили эту клеть шестеро пленных матросов-армейцев из командного состава, крупные аристократы. Триединцы Ухореза построились в колонну и отправились на север, в центр города. Впереди шла полусотня Крепыша, сзади вёл своих гребцов Путник. Между этими полусотнями катилась по неровной дороге телега с клеткой, в ней болталось богато одетое тело Окатого. Начинало светать.
Двенадцатого апреля 182 года, ещё до рассвета, из Македонки выдвинулась колонна победителей. Впереди шла сотня Мясоруба, потом сотня Шипа, затем следовала повозка с клеткой, в которой гордо стоял, с презрением поглядывая на окружающих, бывший князь Мореполя Хыжак. Далее, за повозкой, которую тоже катили пленники, в том числе сам Шыбайолова (хотя он повозку не толкал, а шёл рядом, держась за неё рукой). Следующим шёл Гром со своими рожцами. Замыкала колонну сотня новасцев Кривого и обоз, в который были помещены, кроме захваченной добычи, и многочисленные раненые, и даже убитые. Всех их предпологалось доставить в порт, а там уже по воде отправить, кого на родину, в госпиталь, кого, на родину же, только на кладбище… Тяжёлых раненых Седой собирался разместить пока в захваченном городе, в центральном госпитале, что недалеко от здания Администрации.
Тут же, в конце колонны, под надёжной охраной, плелись и многочисленные пленные, израненые и понурые.
На развилке войско разделилось и Кривой со своими людьми пошёл на юго-восток, вдоль полуразрушенных бывших цехов огромного металлургического предприятия. Впрочем, там, впереди, над постройками поднимался то тут, то там дым, и был слышен интенсивный звон железа. Туда-то и направился младший брат князя Новаса Мокрого- Кривой, со своей наёмной сотней.
Остальное войско продолжило путь по юго-западной дороге. В это время начало светать и голова Безухого закрутилась во все стороны, словно у совы, разглядывая окружающий "пейзаж". А вокруг были всё те же руины, где-то эти руины представляли собой целые горы, уходящие к облакам, а где-то они были и поменьше. Ближе к центру города начали встречаться уже явно жилые дома, а потом и целые кварталы, притихшие сейчас в предрассветном полумраке. Безухий даже видел мелькающие в тёмных окнах фигуры людей. Без всяких препятствий войско прошло через ворота каменной башни, перекрывающую дорогу в центр города. Через два часа победители дошли до широкой и более-менее ухоженной улицы, если верить табличкам, носящую название "проспект Мирный". Здесь Гром со своими воинами отправился дальше на юг, к порту, а Седой Македонский, свернув налево, пошёл на восток, к административным зданиям. По пути им попался большой больничный комплекс, где были быстро и оперативно размещены раненые, причём некоторым из них, при необходимости, тут же начинали делать операции. Оборудование этой небедной, хоть и древней, больницы не просто позволяло это делать, оно впечатляло! Медперсонал больницы тут же взял заботы о раненых на себя. Не мало мотивировало медиков и то, что тут, кроме израненных воинов союзных войск, было очень много и пленных, израненных морепольцев.
Скоро колонна триединцев дошла до площади, на которой и стояло здание Администрации, а так же несколько других зданий поменьше, включая казарму. Здесь не было ни души: ни охраны, ни просто случайных прохожих. Седой, сидя на коне, подозвал к себе сотников. Шипу он приказал рассредоточить своих людей вокруг площади, а Мясорубу приступать к осмотру всех зданий. Сам воевода триединцев тоже будет состоять в поисковой группе. С облегчением спрыгнув с лошади, Седой, вместе с воинами тяжёлой пехотой, быстро направился к Администрации. К Безухому тем временем подошёл его полусотник Кудряш. Чуть полноватый, среднего роста, с добродушным круглым лицом, обрамлённым чёрными, вьющимися, густыми кудрями, он совсем небыл похож на лихого рубаку, скорее на землепашца из окраинной деревни.
–Безухий-, полусотник крепко хлопнул своего бойца по плечу,– ты назначаешься десятником, со всеми вытекающими, в том числе повышение оклада и прочее… Занимай место Перца, надеюсь ты справишься… Теперь о деле… Бери своих людей, вам задача: выставить три дозорных поста на юге, так чтобы просматривались все подходы к площади с юга. Справишься?
–Так точно, полусотник!– щёлкнул каблуками Безухий и бегом кинулся выполнять приказание. Места для дозора были выбраны быстро и, главное, удачно. Сам новоявленный десятник тоже расположился со своими двумя, теперь уже, подчинёнными, на чудом уцелевшей крыше полуразвалившегося, когда-то высотного, дома. Надо было действительно быть предельно внимательным: город был полон сбежавших от резни воинов Мореполя, тут же где-то скрывался и сам Спрытный со своими аристократами. И скоро действительно на южной дороге появилась колонна воинов. Долго гадать кто это такие не пришлось. Дозорные сразу же увидели синие знамёна Триединки и радостно завопили. Это была средняя десантная пехота Ухореза, который, ко всему прочему, в целости и сохранности доставил к Администрации и пленного адмирала морепольского флота Окатого. Эта его клетка и клетка, в которой сидел, вернее стоял, его старший брат, князь Хыжак, обе эти клетки стали совсем рядом, но братья молчали, даже не глядя в сторону друг друга.
XXV
Кривой со своей сотней беспрепятственно взял под контроль все цеха и склады и вышел к речке Кальмуська, где было обнаружено немало лодок всех типов, набитых доверху добром и торопящихся вверх по течению. Лодки были подвергнуты интенсивному обстрелу, под громкие требования Кривого всем немедленно подойти к берегу. В камышах союзниками было обнаружено несколько рыбацких посудин, в них тут же были посажены лучшие бойцы обьединённой сотни. На бегущие вверх по реке суда ещё продолжали сыпаться стрелы, когда к ним устремилась маленькая флотилия из трёх лодок, набитых рожцами и новасцами. Было захваченно несколько набитых добром ладей, а движение из города на север по реке было перекрыто. Кроме этого, люди Кривого перекрыли железную дорогу, проходившую рядом и почти параллельно реке. Здесь им тоже повезло остановить тачку-вагон, под завязку набитый всяческим добром; это сооружение толкали по рельсам десяток крепких мужиков. Впрочем, противопоставить силам Кривого им было нечего, и они предпочли мирно поднять вверх пустые, без оружия, руки. Но не все… Хозяин этого каравана бросился защищать своё имущество и был мигом убит на месте, после чего, собственно, его охраной и было сложено оружие.
С юга, в устье реки, тридцативёсельник рожцев, с капитаном по имени Черешня, успешно держал блокаду, предотвращая выход лодок из Мореполя в море. Рожцам, с детства прекрасным мореходам, удалось даже догнать и захватить гружённый под завязку большой шлюп, пытавшийся проскочить мимо рогского корабля и уйти в море.
Другому тридцативёсельнику рожцев, капитана которого звали Вобла, в южном порту Мореполя представилась полная неразбериха. Тут тоже проходила экстренная ночная, теперь уже, скорее, утренняя, эвакуация. При появлении тридцативёсельника с флагом Рогского княжества из порта в разные стороны брызнули лодки различных размеров, которые пытались прошмыгнуть мимо грозного судна. Команде Воблы удалось потопить две лодки и ещё две захватить, вместе со всем богатым содержимым.
Свободный выход из порта был перекрыт многочисленными древними, но всё ещё относительно целыми, искусственными молами и потому выходы из этих лабиринтов рожцам Воблы было не трудно держать под контролем. Однако он в то же время и не мог выполнить приказ: высадиться на берег. Беженцы бросились, что естественно, бежать из порта на север и северо-запад, когда в этот момент появились воины Грома, которые активно стали этому бегству препятствовать. Кое-где, кто-то, не желая отдавать своё добро, оказывал вооружённое сопротивление, которое союзниками просто сметалось. Гром имел под своим началом полторы сотни человек: сотня рожцев и полсотни новасцев. В большинстве своём новасцы не имели колоссального боевого опыта, вооружены они были далеко не первому классу, но по каким-то соображениям именно их Гром послал на захват самого порта, свою же сотню рожский воевода разослал по улицам, перехватывать расползающиеся из порта караваны.
В порту был в это время сам Спрытный со своими спасшимися товарищами- аристократами. Здесь были и наёмники, бежавшие с поля боя, было даже несколько ополченцев, хотя большинство из них, знамо дело, разошлось по домам. С оставшимися бойцами лёгкой пехоты остался и их командир- Гультяй.
Было здесь, в порту, немало аристократов с хорошо вооружённой охраной. Немало было и военных моряков, тоже потомков армейцев, и эти отчаянные головорезы, по сути, пираты, готовы были на всё. Как и все остальные. И поэтому всем морепольцам удалось сплотить столь разномастную публику в один кулак под единым командованием Спрытного и встретить подходящих новасцев мощным, сокрушительным ударом. Новасцы были просто ошеломлены, ещё немного и всё могло бы кончиться для них весьма печально, но вовремя получивший весточку о столкновении Гром смог быстро собрать воинов, из тех, кто не успел уйти далеко. Затем, проведя своих бойцов в обход, через паутину улиц и улочек, быстрым и неожиданным, обходящим ударом в левый фланг, он сумел опрокинуть морепольцев, чем спас новасцев от полного уничтожения. Заодно и реабилитировал себя, за свой столь ошибочный приказ. Противник был рассеян, понеся немалые потери, в основном благодаря внезапному и сокрушительному удару рожцев во фланг. Кто-то пал прямо на поле боя, кто-то умирал от смертельных ран, кто-то попал в плен, кому-то удалось скрыться в лабиринте улиц, как опять же тому самому Спрытному, да и, традиционно, Гультяю. Весь порт, забитый не только добром морепольцев, но и импортными товарами, под которые иностранцами были выкуплены склады, был захвачен и поставлен под охрану. Взята под особую охрану была и контора порта с огромным архивом.
Флот Мореполя, запертый в Сопинской бухте, изрядно потрёпанный, но всё ещё мощный, получил известие о сокрушительном поражении войск Мореполя, о пленении Хыжака и Шыбэныка. Возглавлял его бывший первый помощник адмирала Окатого по имени Сломаймова. О нём говорили, что он потомок атландов, которые перед Великим огнём устроили в Мореполе свою базу, в ней атланды обучали местных хлопцев как правильно и быстро убить кацаба. Эти атланды самое тяжёлое время Огненных дней и Великой зимы пересидели в своих убежищах, а уничтожив все припасы, выбрались наружу. К этому времени выбрались из убежищ и местные армейцы. Совместно они подмяли под себя всё уцелевшее население разрушенного города, а также приносящие продукты питания близлежащие сёла. За всё это время за сферы влияния бывали ожесточённые схватки между атландами и армейцами-укарами, но на данный момент сферы влияния уже были давно поделены, потомки местных армейцев и потомки атландов вполне спокойно существовали рядом, составляя элиту аристократического общества.
Новый адмирал Сломаймова, получив ужасающие вести, и не думал сдаваться. По его приказу, в полдень, всё, что осталось от Великого флота и могло передвигаться по воде, бросилось в прорыв. Для союзного флота это было неожиданностью, хотя такой сценарий развития событий они и не исключали. Большинство судов флота армейцев смогли прорваться через жиденький строй оцепления, которое, к тому же, покинули четыре самых крупных корабля. Были захвачены лишь две подотставшие маленькие ладьи, с пятью парами вёсел, десятивёсельники, иначе говоря. Остальные, увы, ушли в море, скорее всего в дружественную Мореполю Бердинку. Это был крайний город на северо-западном побережье Асморя, дальше, за Бердинским заливом, в заливе Обиточка были лишь небогатые рыбацкие деревни, формально принадлежавшие Метопольскому княжеству. Дальше, на запад, начинались уже незаселённые людьми территории, только недавно наконец очистившиеся от рад-яда. Что всё равно никого сюда не привлекало. Эти территории заросли буйной растительностью и водились в этих зарослях отнюдь не дружелюбные кровожадные твари. За этими землями, судя по рассказам, лежала отравленная рад-ядом стеклянная безжизненная пустыня.
В конце концов Мореполь был взят под полный контроль. Седой приказал нескольким всадникам Лютого отправиться в разные концы города, дабы уведомить местное население в том, что город взят союзными войсками Рога, Новаса и Триединки. Всем, кому интересна их собственная судьба, предлагается прийти сегодня вечером на площадь перед домом Администрации, или, иначе, домом Градоначальника. Новая администрация княжества ответит на все вопросы.
Серому и Кабану удалось встретиться с Безухим. Встреча была бурной, но недолгой: поступил приказ Крепыша немедленно начинать транспортировку раненых, из тех, на кого укажет Старший лекарь Колдун, в порт, где приступать к погрузке их на "Крушитель". При нехватке мест было разрешено реквизировать любое подходящее судно, стоящее в порту. Серый Волк и Кабан уже бежали к месту сбора, как вдруг Безухий вспомнил нечто важное и кинулся вслед за друзьями.
–Серый, подожди!– орал он на ходу.– Перца помнишь? Он сказал, чтобы ты подошёл к губернатору Асграда Пёстрой, она отдаст тебе голову дракона!
–Что?– Серый резко остановился.
– Скажешь ей слово "кактус" и потребуешь башку эту…-переводя дыхание остановился и Безухий.
–Да побежали уже скорее!– Кабан ухватил онемевшего Серого за рукав и чуть ли не силком потащил за собой.
По распоряжению полусотника Крепыша опоздавшие в строй Серый Волк и Кабан должны были в кратчайшие сроки найти транспорт, в виде волов с телегами, и начинать транспортировку раненых из госпиталя, где им уже была оказана первая помощь… Скорее даже вторая, первая была оказана ещё вчера у Македонки, почти на поле боя. Раненых надлежало отвозить в порт, где их, уже другая команда, будет грузить на борт "Крушителя". Друзьям удалось быстро раздобыть "транспорт", но перевозка затянулась до самого вечера. Раненых было очень много, но все они, за исключением тех, кого Колдун велел оставить пока в местном госпитале, были размещены на "Крушителе", правда гребцов оставался не полный комплект, всего пятьдесят человек. Сотня Ухореза пока оставалась в захваченном городе. В тот же вечер Серый и Кабан были отправлены в составе объединённой группы союзников на оцепление площади перед Администрацией, над зданием которой уже реял флаг Рога, и где уже начали собираться местные жители. Серый, размышляя о словах Безухого о голове дракона и губернаторше Асграда, всё же ловил на себе, как и дружелюбные, так и полные ненависти взгляды проходящих мимо на площадь морепольцев. Почти все были одеты скромно, да это и понятно: все богатеи-аристократы либо бежали, либо были задержаны со своим добром при попытке к бегству и сопровождены в казематы. Для кого-то пришедшие рассы были освободителями, а для кого и оккупантами. Пропаганда атландов дала свои плоды, но оставалось немало разумных людей, которые всё это прекрасно понимали и считали рассов своими братьями, вопреки утверждениям пришедших из-за океана лживых атландов.
На наспех сколоченный помост легко заскочил Гром, следом за ним Седой Македонский и Кривой. Последним забрался, тяжело пыхтя, будущий, предполагаемый губернатор Мореполя: тучный и вечно потный, да ещё немаленького роста, вельможа, лет под пятьдесят, с ухоженной, седой бородой и в дорогих одеждах. Звали его Балясник, и он был назначен губернатором Морепольской губернии ещё тогда, когда она носила название Мореполського княжества. Помост был опоясан трибуной, что-то вроде деревянной невысокой стены, на случай попытки нападения или обстрела из толпы. За ней и стали союзники. Слева от трибуны стояли две клетки с пленёнными в них, вокруг клеток стояли высокопоставленные пленные, в том числе и знаменитый морепольский воевода Шыбэнык, который, впрочем, клетку по дороге сюда не толкал, а сейчас стоял надменно расслабившись, презрительно бросая взгляды на собравшихся людей и, разумеется, на воинов союзников. К собравшимся обратился Гром.
–Братья!– собравшиеся притихли.– Мы хотели поговорить с кем-нибудь из Администрации, но никого на месте нет! А тех, кто организовал нам ласковый приём, мы привезли обратно, в город.– под тихие смешки Гром кивнул в сторону пленных.– Братья! Мы пришли сюда не для того, чтобы пострадал простой народ! Мы пришли, чтобы освободить вас, как мы уже освободили себя! Освободить от одуревших от безнаказанности армейцев! Освободить от лживых атландов, толкающих два братских народа, нас с вами, к смертельному столкновению! Ведь именно вы, те кто живёт на земле своих предков, должны распоряжаться этой землёй и именно вам самим надлежит выбрать себе нового князя!
Площадь зашумела. Посыпались вопросы, но из-за всеобщего гвалта ничего разобрать было невозможно. Гром поднял руку, призывая к тишине, и площадь постепенно успокоилась.
–Я вас понимаю, братцы, вопросов у вас много, но я всего лишь воевода. Всеми внутренними делами города будет заниматься вот этот человек,– Гром положил руку на плечо будущего Главного администратора,– а зовут его Балясник.
–Он градоначальником будет?– выкрикнул кто-то из людской каши.
–Скорее временно исполняющим обязанности князя.– вступил в разговор сам Балясник, важно раздувая щёки.– Я буду решать вопросы не только одного города, но и населённых пунктов на территории всего княжества. До тех пор, пока вы не выберите себе нового князя. Собирайте старших квартальных города, старейшин деревень и посёлков. Пусть они и решат, кто готов стать для своего народа слугой, который думает не о собственном кармане, а исключительно о благосостоянии своего народа! А пока мне нужны начальники, или, хотя бы, специалисты по коммунальному хозяйству города. А то шли мы по одной улице, так там, извините, сточные воды пол улицы залили. Меня чуть, извините, не стошнило-с… Эту и подобные проблемы будем решать в первую очередь за счёт городской казны, которая, к счастью, осталась на месте.
Под сочувственные смешки толпа одобрительно загудела. Контакт с местным населением, похоже, налаживался.
Серый уже валился с ног от усталости, а "собрание" только набирало силу, но глядя на стоявшего рядом, незыблемого словно скала, Кабана, Волк держался и старался даже не показывать виду, что еле стоит на ногах. Эта говорильня продолжалась чуть ли не до полуночи, зато толпа, судя по всему, разошлась довольная разговором с новым главой Морепольского княжества. Хыжак, Окатый, Шыбэнык и ещё три вельможи, с почти всеобщего одобрения населения, что слегка даже удивило Балясника, были приговорены к казни через обезглавливание. Казнь должна была состояться завтра вечером здесь, на Греческой площади, перед Администрацией. Воинов разместили на ночь в одной из казарм, неподалёку от административного здания, прямо перед площадью, которая издревле называлась Греческой. Здесь, в казарме, было полно кроватей, причём даже с постельным бельём! Уставшие воины, кое-кто даже не раздеваясь, падали на кровати и тут же засыпали.
Десятник средней пехоты полусотни Крепыша по имени Балбес был назначен на эту должность совсем недавно, вместо выбывшего из строя по ранению бывшего командира. В его десятку входили и Серый Волк с Кабаном. Сразу после сытного завтрака, ранним утром тринадцатого апреля 182-го года, Балбес, крепкий, подвижный малый двадцати четырёх лет, с широким, круглым лицом, на котором выделялись озорно сверкающие, большие, исполненные лукавого задора, светло-серые глаза, был вызван посыльным к Крепышу. Здесь он получил задание со своим десятком обеспечить охрану чиновников, принимающих порт и учинивших там ревизию. Что он тут же и отправился выполнять, обеспечив себя и своих бойцов в общем-то непыльной ,но утомительной и нудной службой: ходить за четвёркой чиновников, трое из которых были из местных, согласившихся служить новому князю, бродить по всему огромному порту, да ещё таскать за ними кипы всяких бумаг, берестяных свитков, пергаментных и даже несколько десятков глиняных табличек с какими-то договорами.
Седой Македонский, как всегда, обедал из общего походного котла вместе с Мясорубом и его сотней, когда к нему подбежал посыльный. То, что он сообщил заставило воеводу союзного войска бросить еду и подняться из-за стола. К нему прибыли послы из Бердинки, столицы одноимённого княжества в семидесяти километрах на юго-запад от Мореполя по побережью. Тут тоже у власти были армейцы вкупе с потомками атландов, княжество было дружно с Мореполем, но было значительно слабее его как в экономическом, так и в военном плане.
Принимал послов Седой в Администрации, заняв самый лучший кабинет. Рядом с ним были Мясоруб, Шип и Балясник. В кабинет зашли трое богато одетых, ухоженных до отторжения так называемых мужчин. Седой слышал, что у армейцев и особенно у атландов приветствуется содомский грех, но сомневался в этом, не в силах даже представить себе, ЧТО может толкнуть здоровых, неглупых мужчин в объятия друг друга. Это не вызывало в нём агрессию, только отторжение и омерзение. А вот эти трое послов из Бердинки поставил сомнения Македонского под сомнение.
Все трое представились и один из послов взял слово.
– Меня зовут Чужынэць,– сделав какой-то типично женский жест представился полноватый, холёный мужчина лет сорока, в немыслимых, разноцветных нарядах.– Мой хозяин и князь Бердинки- Захидный Спивак Другый прислал нас с предложением о мире, он так же заверяет о своём нейтралитете в этом конфликте между Мореполем и союзом трёх княжеств: Рогского, Новаского и Большой Триединки. С наилучшими пожеланиями он присылает вам богатые дары, которые находятся на трёх больших ладьях, проходящих сейчас таможенный досмотр в порту.
