Kitabı oku: «Новая эра», sayfa 9
–Похоже их сегодня осудят на смерть,– Кабан ёрзал на подоконнике, стараясь не тревожить свои раны.– Ты посмотри как народ их ненавидит.
Серый был согласен с Кабаном, но ничего не сказал, наблюдая как мимо госпиталя воины Триединки провели пленных и скрылись за углом. Толпа последовала за ними.
–Вот бы побывать на этом суде,– мечтательно произнёс Серый.
– Безухий вечером придёт, расскажет,-Кабан всё никак не мог устроится на подоконнике поудобней.
Некоторое время друзья наблюдали за площадью, но ничего интересного больше не было, площадь перед госпиталем опустела, и друзья вернулись в свои койки. Теперь им оставалось лишь ждать вечера, когда придёт Безухий и расскажет, как прошёл суд.
В палату вошёл рослый парень на костылях, с перебинтованными торсом, ногой и плечом; он был из палаты напротив.
–Тихо у вас тут,– сказал он,– хорошо!
– А у вас шумно?– поинтересовался Серый.
–Ага. На площади народ орёт время от времени.
–И что орёт?– спросил Крепыш.
–Не разобрать.
Поболтав немного сосед ушёл, а пациенты третьей палаты решили убить медленно текущее время сном.
Вечером пришёл Безухий, появление которого ждала вся палата.
–Ну?– первое, что услышал Безухий от всех четырёх пациентов, войдя в палату.
–Ну!– поздоровался в ответ гость.– Завтра на рассвете, на площади, будут казнены Хваткий, один из двух пленных сотников и два аристократа. Поверьте, Седой с трудом отстоял жизни остальных. Очень уж тут кровожадный народ, требовал казнить всех!
– Натерпелись…
–Это точно,– согласился Безухий.– Тут, оказывается, Хваткий со своими собутыльниками устроил настоящий террор местному населению. Стоило только княжеской пьяной компании появится на улицах, как горожане бросались наутёк, а матери пугали своих загулявших допоздна детей Косматой Бородой, так называли в народе Хваткого. Установлено, что одним только Хватким убито от шести до десяти человек, а раненых и покалеченных вообще за семьдесят. Некоторые из его окружения смогли даже превзойти сомнительные достижения своего князя.
–А что же будет с остальными?– спросил Кабан.– Которых не приговорили к смертной казни.
–Им дали от семи лет до пожизненного. Сначала они будут сидеть в тюрьме, напротив госпиталя, потом перейдут работать в дубильню, на окраину, сейчас там рядом будет строиться тюрьма.
–А как Хваткий и другие отреагировали, когда им сообщили, что завтра состоится их казнь?– поинтересовался Серый.
–Ты знаешь, довольно спокойно, как будто речь не о них. Ладно, братцы, пора мне.– Безухий встал со стула и не спеша направился к двери.– Завтра утром я стою в оцеплении на площади, где казнь будет, потом забегу на минутку сказать "до свидания" и отправляюсь в лагеря, под Пухлячку.
Безухий ушёл, после чего был потушен свет и все четверо пациентов палаты улеглись в свои койки.
–Серый,– Кабан явно желал, чего-нибудь услышать на сон грядущий.
–Ну?
–Баранки гну,– на автомате ответил Кабан.– Слушай, ведь ты часто общался с купцами, особенно с теми кто ходил в дальние края. Слышал от них рассказы об амазонках?
–Слышал.
–И что они рассказывали о них?
–Сами купцы, те, с которыми я говорил, их не видели, но им рассказывали другие торгаши, которых наши встречали на северных территориях. Далеко на севере и северо-востоке есть Пояс смерти, где земля просто пропитана рад-ядом. Начинается этот Пояс со сожжённого полуострова Хримка, идёт далеко на север и там разветвляется на запад и восток. В этом Поясе смерти живут приспособившихся к рад-яду самые невообразимые и очень опасные чудовища. Но некоторые купцы, особенно из тех, кто не очень восприимчив к рад-яду, бывает ходят за этот Пояс. Так вот те, кто ходил за Пояс нна северо-востоке, говорят, что там живёт кочующее племя амазонок.
–И мне рассказывал об амазонках мой старший брат- Малозуб,– подал голос со своей койки Жердяй. Он и Крепыш каждый вечер тоже с интересом слушали Серого, только не подавали до сих пор голоса.– Он служит в тяжёлой сотне Мясоруба. Десятником!– гордо добавил он.– Он ходил в охране каравана купца по имени Луковка далеко в северные территории и там охранники других купцов рассказывали, что они ходили за Большую Реку Смерти, в пятистах километрах на восток, и сами видели амазонок. Это кочевое племя, перегоняющее с места на место огромные стада всякой скотины. Ездят они верхом на громадных, в полтора раза больше самого рослого коня, единорогах, которые очень опасны в бою. Мужчин среди них нет. А размножаются они так: ловят более-менее красивого и крепкого мужика…
–Вот бы меня поймали,-подал голос Крепыш,-Я красив и крепок…
–А когда поймают,– продолжил Жердяй,– то просто доят его как корову.
Все, включая Крепыша, рассмеялись.
–А потом, при помощи хитроумных инструментов они вводят семя себе в лоно. Так что рожают они, будучи девственницами.
–А родив они больше не могут ездить на единорогах и переходят в пехоту,– добавил Серый.
–Это почему?– удивился Кабан.
–Единороги подпускают к себе только девственниц.
–Да ну,– скептически протянул Крепыш,– сказки всё это. Амазонки какие-то, единороги…
–Мне брат то же самое рассказывал,– подтвердил Жердяй.– Верхом на единорогах и в пешем строю эти тётеньки нападают на селения, разоряют их, убивают всех подряд, а красивых и здоровых мужчин берут в плен. Хороших производителей они могут держать и доить много лет, плохих чаще убивают, но могут и отпустить. Так же поступают и с хорошими производителями, когда те уже достигают определённого возраста или просто теряют силы. Ну так как, Крепыш, хотел бы чтобы тебя поймали амазонки?
Все снова рассмеялись.
–А что это за зверь- единорог?– спросил смущённый Крепыш, чтобы сменить тему,– И почему они подпускают к себе только девственниц?
–Он похож на лошадь, только гораздо больше и мощнее. Тело его покрыто короткой, тёмно-серой шерстью, а на лбу у него острый, длинный рог, которым он убивает своих противников, во время атак амазонок. У него необыкновенно развито обоняние, поэтому каким-то образом единорог чует девственниц.
–Не…– сказал Крепыш,– не верю я в этих амазонок и тем более в единорогов.
– Брат говорил, что видел у одного купца несколько рогов этих единорогов,– возразил Жердяй.– Он хотел даже купить один, самый маленький, но у него не хватило денег, уж очень он дорогой.
–И как же он выглядит?-Крепыш всё не унимался.
–Брат видел разные… Длинной от пяти сантиметров до полуметра. Говорят бывает и больше! Но даже самый маленький стоит целое состояние! Диаметр варьируется от толщины с пол мизинца, до толщины в три пальца. Цвет в основном серебристый, очень редко бывают золотистые, очень дорогие, их брат не видел. В основании рога клочок белой, серебристой шерсти. Если рог золотистый, то шерсть белая с рыжими волосками. Чем больше рыжих волосков, тем дороже рог.
–Мне кажется это баловство какое-то,– Серый покачал в темноте головой,– ну будет у тебя рог. И что? Что ты с ним будешь делать? От него есть хоть какая-то польза?
–Его можно использовать как оружие,– ответил Жердяй.
–А чем простое копьё или там хороший меч хуже этого рога?– вступился за Серого Кабан.
–Ну он, во-первых, гораздо легче, чем железный наконечник копья. И гораздо прочнее железного. И женщинам-амазонкам гораздо удобнее использовать более лёгкое оружие из этого рога.
–Вот бы Седому такое копьё, с наконечником из рога единорога!– вздохнул Кабан.
Все помолчали, представив себе Седого верхом на коне и с серебристым копьём из рога единорога. Все они просто обожали своего воеводу и каждый не задумываясь отдал бы за него жизнь.
На этом они и уснули.
Проснулись они одновременно, как, наверное, и все обитатели этой стороны госпиталя. Все, кто мог, добрались до подоконников. На площади, между госпиталем и тюрьмой, раздавались дикие крики, скрежетало, гремело и звенело железо, но ничего, кроме неясных теней и вспыхивающих огоньков ламп, не было видно. Тем временем с другой стороны госпиталя, той, что выходила окнами на казармы и сквер, справа от которого раскинулся большой парк, тоже не спали. Под их окнами тоже шёл настоящий бой в темноте сквера, в парке и даже у казармы, за которой уже стояло административное здание, где сейчас жил Совет Семикарки. Все пациенты госпиталя, с неописуемым волнением столпившиеся (кто мог) у окон, мечтали быть там, среди своих товарищей, но у них не было даже оружия. Минут через пятнадцать бой у тюрьмы закончился, у казармы тоже, и схватки сместились на север, в парк. Под окнами госпиталя ещё некоторое время были слышны стоны и крепкие ругательства, затем в здание госпиталя, и с главного входа, и с чёрного, стали заносить раненых. Ещё с полчаса на тёмных, ночных аллеях парка были слышны душераздирающие крики, звон и скрежет железа. Потом всё вновь погрузилось в ночную тишину, но в госпитале, естественно, никто не спал, ни пациенты, ни медперсонал. Как только забрезжил рассвет, все пациенты третьей палаты проковыляли до подоконников. Площадь между тюрьмой и госпиталем представляла собой поле прошедшего боя. Тел уже не было, но всё было залито кровью, на земле валялись расколотые шлемы и щиты, сломанные копья и мечи, стрелы и болты. Появились несколько воинов, которые начали собирать трофеи и несколько гражданских, которые стали отмывать и засыпать песком обильно пролитую здесь кровь. Ещё через несколько минут появились Седой, Мясоруб, Ухорез, Шип, все полусотники и несколько воинов, некоторые из них имели на теле окровавленные повязки. Негромко переговариваясь, они несколько раз пересекли площадь вдоль и поперёк, зашли в двери тюрьмы, спустя недолгое время вышли и скрылись за углом госпиталя, направившись, видимо, к казармам, где ночью тоже кипел кровопролитный бой.
Начался утренний обход врачей и пациентам пришлось вернуться на свои койки. Как только в палату вошёл Колдун, в сопровождении очаровательных сестричек Садовой и Мышки, все четверо раненых забросали его вопросами на что тот просто отмахнулся.
–В каждой палате одно и то же!– недовольно пробурчал он.– Я прихожу к вам лечить, а не байки травить!
И даже сестрички, уставшие и невыспавшиеся, быстро и почти молча сделав процедуры, так же быстро ушли, традиционно оставив в палате облачко лёгкой грусти…
Обитатели третьей палаты уже собирались было пробираться к подоконникам, как дверь открылась и вошёл Безухий. Был он в одних парусиновых штанах, с голым торсом. Левое его плечо и рука были перебинтованы, сама же рука покоилась на перевязи.
–Всех приветствую,– сказал он.
–Безухий, ты что, ранен?– Кабан даже, морщась от боли, сел в койке.– Ты участвовал в ночном бою?
–Как видишь…
–Кто на нас напал?– спросил Серый.– Да рассказывай уже всё, из тебя каждое слово тянуть?
–Сбежавшие из Семикарки три дня назад аристократы и воины. Часть из них, прихватив дома всё самое ценное, добралась до Кочетки, село в четырёх километрах от Семикарки, которое принадлежит Устану, что в шести километрах севернее Кочетки. Другая часть укрылась на севере, в лесу, за озером Старотан.
Те, что добрались до Кочетки, принялись там набирать наёмников, любых, без разбору, даже тем, у кого не было своего оружия, они его им покупали. По ночам они переправляли наёмников на судах, взятых в Кочетке, к Семикарке. Они высаживались как раз в лесу, что на севере Семикарки, за озером Старый Тан. За три ночи в лесу уже было более полутора сотен вооружённых людей. Здесь были и сбежавшие с поля боя воины, и семикарские аристократы со своими телохранителями, и немало наёмников из Кочетки и её окрестностей. Возглавлял это войско один из самых богатых людей Семикарки, зять самого Хваткого, аристократ Плевун. Всё это нам рассказали пленные,– обьяснил Безухий, увидев в глазах ребят удивление.– Кстати, этот Плевун собирал в центре Семикарки ополчение из аристократов и их телохранителей, в то время, когда его тесть отгребал у Северного посёлка. Узнав о поражении Хваткого Плевун и его войско, прихватив самое ценное, бежали из города.
–Так это они тут были этой ночью?– Кабан был слегка удивлён.– Сначала бежали, а потом вернулись…
–Они ставили своей целью вернуть власть.
–Но ведь тут полно войск Седого, со своими полутора сотней они шли на гибель!
–Ну, во- первых Плевун имел в городе целую сеть осведомителей и шпионов и потому знал, что двадцать седьмого, то есть сегодня, Седой с войском должен был покинуть Семикарку. Он и рассчитывал напасть на город в последние пару дней этого месяца, после ухода Седого…
–И что же его вынудило напасть раньше времени?– Серый представил, что было бы с пациентами госпиталя, напади Плевун после ухода почти всех войск.
–Он узнал, что утром состоится казнь его тестя и ещё нескольких его близких друзей, поэтому решил атаковать немедленно… Надо признать- смелый и благородный поступок… Но есть ещё во-вторых! Готовилось восстание якобы перешедших на сторону Триединки военнопленных, ведь их поселили в одно здание с нашими триединцами. И оно началось, когда в скверике за казармой и перед тюрьмой начался бой и поднялась тревога. Восставшим даже удалось поначалу захватить арсенал, и кое-кто даже успел хорошо вооружиться, но это длилось недолго… У наших ребят были только ножи при себе, но ими они покромсали вооружённых до зубов бунтарей просто на куски! Тут опять ребята Мясоруба отличились! Семнадцать изрубленных трупа повстанцев! И за это заплачено всего одной жизнью и пятью раненными. Многие из семикарцев-воинов, бывших в казарме, не поддержали своих, но я думаю, что они просто не успели подойти к своим и получить оружие, настолько быстро и неожиданно были уничтожены захватившие арсенал инсургенты.
В общем, набросил я на себя железный нагрудник, схватил щит, топор и бегом на улицу… А в скверике уже рубилово идёт вовсю! Мы бегом туда…– было видно, что Безухий не на шутку разволновался.– А скверик просто битком набит этими уродами… Прут и прут из темноты и зарослей; ни конца им, ни края нету. Но многие как воины слабоваты. Хотя один всё же умудрился ткнуть меня в грудь копьём, но оно соскользнуло по нагруднику и проткнуло мне левое плечо. Если бы не нагрудник… Не разговаривал бы я уже с вами. Этот с копьём здоровый был, но я ему полчерепа снёс топором. А тут ещё здоровее появляется, с кувалдой в руках… Увернуться не смог, тесно было, щитом пытался закрыться, а он просто вдребезги, вдобавок перелом руки…
–Да ты успокойся, Безухий,– Серый был обеспокоен плохим видом своего друга.– Главное, что жив остался!
–Я-то, да!– усмехнулся он многозначительно.– Здорово я помочь своим уже не мог, да моя помощь и не понадобилась. Наши вмиг нарубили целые горы этих пастухов и погнали их через парк. У старого фонтана, говорят, целая толпа этих ублюдков собралась. Этого я уже не видел. Подбежала сестра из госпиталя и начала накладывать мне на плечо повязку, так что к фонтану она меня уже не пустила. И если мы сначала бились с наемниками, а многие из них просто польстились на огромные деньги и не имели никаких боевых навыков, то вот у фонтана как раз собрались аристократы со своими телохранителями. Но, говорят, и они, хоть и здоровые все, как мамонты, и вооружение у них, просто сказка, но воины никакие, хотя, зачастую, храбрые. Их там тоже, говорят, целую гору нарубили. В общем, как ни храбрились они, наши хлопцы опрокинули их и погнали к озеру.
–А у тюрьмы, что за шум был?– вступил в разговор Крепыш.
–Со мной в палате лежит сейчас раненый боец из караула тюрьмы. Он в составе мелихонской десятки караулил у тюрьмы в эту ночь. Тела трёх наших земляков, что были на посту во время налёта, были просто утыканы десятками стрел и даже болтов. Они погибли на месте, не успев даже поднять щит… – Безухий назвал имена погибших, все их хорошо знали,– В бой вступила отдыхающая смена караула, но нападавших было более полусотни против семерых, к тому же здесь была элита, под командованием самого Плевуна! Наших оттеснили вглубь тюрьмы, где они забаррикадировались и организовали достойный отпор, но на то, чтобы вытеснить врага из коридоров тюрьмы, сил, явно, не хватало, в итоге все четверо приговорённых к смерти были освобождены. Все семеро караульных выжили и сейчас здесь, в госпитале, некоторые с тяжёлыми ранениями…-Безухий назвал и их имена, а поскольку все они были из Мелихонки, то, конечно же, были знакомы как самому Безухому, так и Кабану с Серым.– Ну, короче, как они своих освободили, так сразу же бросились бежать… И слава богу, иначе они наших ребят просто массой раздавили бы…Но парочка аристократов в коридорах тюрьмы всё же рассталась с жизнью… Потом уже наши из казармы подоспели, но нападающих, как и пленников, уже и след простыл! В это время как раз шёл бой у фонтана… Вместо того, чтобы помочь своим, Плевун со своими людьми и четырьмя освобождёнными пленниками отправился на северо-восток, к самому узкому месту озера Старотан, чтобы в лесу скрыться, за озером. Это в семистах метрах отсюда…
Тем временем наши, обойдя госпиталь, вошли в парк с восточной стороны, подошли к фонтану и ударили противнику в его левый фланг… Собственно этот удар и сломил дух противника. На данный момент в погоню за Плевуном и Хватким отправлена полусотня всадников под командованием Лихого, ему дали приказ в прямой бой не ввязываться, но постараться каким-то образом задержать Плевуна до подхода пехоты. Это всё, что мне известно на этот час… Ладно, пойду я, братцы, в свою палату, а то вдруг искать будут. Да и узнаю может чего нового. Не прощаюсь…
Безухий ушёл, а пациенты третьей палаты возбуждённо загалдели, обсуждая всё только что услышанное. Госпиталь гудел как встревоженный улей. По нему ходили самые разные слухи: от таких, что Лихой нагнал Плевуна и уничтожил его отряд; до таких, что, якобы, Лихой со своей конницей попал в засаду и был разбит… Вскоре пришли известия, что "Крушитель", стоявший до этого у парома, со всей сотней гребцов под командованием Путника, отправился на три километра выше по течению, где на левом берегу и находился лес, в который высадился десант Плевуна и куда он сейчас и стремился вместе с освобождёнными пленниками. Лес этот был два на три километра, с севера его омывал Тан, с юга лес и город разделяло длинное озеро Старотан. Задачей Путника было: разыскать на левом берегу скрытые лодки высадившихся здесь ночью врагов и помешать им переправиться на правый берег.
В полдень вернулись в госпиталь легкораненые воины, которые убирали с улиц трупы врагов… По их словам, выходило, что они собрали более сорока трупов наёмников и с десяток трупов аристократов, которых можно было определить по великолепным, дорогим доспехам.
–Сколько невинных парней погибло, поверив в посулы Плевуна.– покачал головой Кабан.
–Захотели, не работая, срубить побольше денежек,– усмехнулся Крепыш.– Думали ведь, что всё просто будет. А нарвались на ребят Седого.
–Многие из них наверняка сидели на хлебе и воде,– возразил Кабан,– Подвернулась возможность быстро и хорошо заработать, вот они и польстились…
–Вот тебе наглядный пример того, что жадным до денег быть опасно для жизни-, со смехом сказал Крепыш.
Только ближе к вечеру в госпиталь зашли специально посланные военачальниками люди, чтобы не оставлять в неведении волнующихся раненых, донести до них все последние новости.
Лихач со своими всадниками действительно нагнал отряд Плевуна у самого брода через озеро, по другую сторону которого был спасительный для противника лес. Неожиданной атакой конница расстроила ряды врага, внесла в них суматоху и неразбериху. Было сразу же выведено из строя несколько воинов-аристократов. Но потом враг пришёл в себя, построился квадратом и, ощетинившись копьями, начал отходить к броду. Бросать конницу на копья Лихой не стал и приказал всадникам, имеющих стрелковое оружие, вести по противнику беспокоящую стрельбу, но прямого столкновения избегать. Первыми подоспели к месту боестолкновения бойцы из лёгкой пехоты Шипа, но они успели лишь пустить в сторону убегающего противника несколько стрел и дротиков, прежде чем те скрылись в лесу, за озером. Преследовать противника Шип не стал, опасаясь попасть в засаду, решив дождаться Мясоруба с его тяжёлой сотней.
"Крушитель" подошёл к месту назначения в тот самый момент, когда от заросшего зеленью левого берега стали отчаливать многочисленные лодки бегущего врага. Одна лодка была раздавлена и потоплена мощным корпусом "Крушителя", ещё одна, покрупнее, была успешно взята на абордаж. Но немало лодок всё же добралось до правого берега, где аристократы Плевуна тут же исчезали в лесу. С "Крушителя" высадился Путник с пятьюдесятью воинами-гребцами, которых уже смело можно было называть "средней пехотой": на них уже была, не такая, конечно, как на "тяжёлой пехоте", но какая-никакая, а железная броня. Триединцы устремились в погоню за отрядом Плевуна, а "Крушитель", пристал у южного берега, чтобы дождаться и переправить через Тан несущихся сюда через лес всадников Лихого и воинов Шипа и Мясоруба, возглавлял которых Седой. Тридцать всадников под командованием Лихого и пятьдесят бойцов лёгкой пехоты под командованием самого Шипа благополучно переправились на северный, правый берег Тана, чтобы присоединиться к полусотне Путника и начать поиски сбежавших узников и их сообщников во главе с Плевуном. Мясоруб же с остальными воинами вернулся обратно в Семикарку, чтобы тщательно расследовать бунт в казарме, да и запереть пока всех воинов семикарцев под замок до выяснения всех обстоятельств.
Возглавил поисковую экспедицию сам Седой. Этот берег тоже порос лесом, уходящим далеко, как на запад, так и на восток. На севере, через полтора километра, лес подходил почти вплотную к деревне Старостан, которая принадлежала уже Устану. Там же, в Старостане, был расположен дозорный пост Устанского княжества, в котором было до двадцати дозорных.
Экспедиция ушла в лес и пока от неё никаких сведений не поступало.
XIV
После традиционного, вечернего, лечебного чаепития свет в палатах был потушен, но никто в госпитале не спал. Не спала и третья палата. Все четверо пациентов этой палаты пришли к единому мнению, что войны с Устаном не миновать.
– А что за Устанское княжество?– спросил Кабан,– Я, конечно, слышал про него, и даже с купцами из Устана общался, но мало что о нём знаю…
Слово, конечно же, взял всезнающий Серый.
–Лет сто назад тогдашний князь Семикарки переправился на правый берег Тана с войском и захватил Кочетку. Править Кочеткой он поставил одного из своих сыновей. Новоявленному князю этого показалось мало, и он двинул свои войска на север к Устану, это крупный посёлок в шести километрах от Кочетки на реке Северотан, которая на юге впадает в Тан. Ему удалось захватить Устан и этот парень перенёс сюда свою княжескую резиденцию. Формально Устанское княжество независимо, однако, по некоторым признакам, это, скорее, вассал Семикарки. Кстати, у нас лет восемьдесят назад тоже были столкновения с Устаном из-за двух посёлков: Ольховка и Виноградка, что расположены на речке Сухой Тан. Тогдашний князь Триединки уступил эти два посёлка Устану.
–А вот она и возможность вернуть своё назад!– воскликнул возбуждённо Крепыш.– Да ещё и с процентами!
–А что?– согласился Жердяй.– Армия Триединки сейчас сильна как никогда!
–Слишком уж с небольшими силами пошёл туда Седой,– засомневался Серый,– для того чтобы начать войну… Думаю он для начала попробует договориться с Устаном мирно, чтобы на их территории преследовать Плевуна и освобождённых им пленников.
–Да ведь бОльшую часть нападавших составляли жители Устанского княжества!– Крепыш был всё ещё возбуждён.– Это ли не обьявление войны?
–Совсем не обязательно,– возразил Кабан,– князь Устана мог и не знать,что на его землях собирается армия.
–Кстати, а кто там сейчас князь?– полюбопытствовал Жердяй, обращаясь, почему- то, к Серому.
–Князь Хромой,– не разочаровал Жердяя Серый.– Кстати, он дальний родственник Хваткого.
–Ну тогда всё понятно,– Крепыш яростно тряхнул головой.– Война неизбежна! Серый, а как у Устана обстоят дела с армией?
–Насколько я знаю, у них есть сотня дозорных, посменно дежурящих на дозорных постах. Но княжество это располагается в относительно безопасном месте. Вокруг неё огромные, незаселённые пространства, полные всякого зверья и дичи. Кроме дозорных есть ещё так называемые гвардейцы: они осуществляют в основном охрану важных объектов и сопровождают купцов. Их от сорока до семидесяти человек. Так что армия у них слабовата.
–Откуда у тебя такие сведения?– удивился Жердяй.
–Когда мы собирались в поход на Семикарку, наши разведчики заодно изучили Устанское княжество, а я кое с кем из них знаком, они-то мне всё и рассказывают.
Разговор сам по себе затух, и все пациенты палаты номер три уснули.
Утром, как всегда, палату посетил Колдун. Быстро осмотрев раны, он дал указания пришедшим с ним сёстрам и ушёл. Мышка и Садовая, почти не разговаривали, уставшие и сонные, однако быстро и профессионально провели все процедуры и ушли.
И снова обитатели палаты повисли на подоконниках, наблюдая жизнь на площади перед госпиталем. Оказалось, что ещё ночью в тюрьму вновь заселили военнопленные Семикарки. И сейчас, время от времени, из тюрьмы выводили человека и вели его мимо госпиталя в казармы, на допрос, который проводил сам Мясоруб. Только после обеда в палату номер три вошёл Безухий. К нему в палату положили ещё одного раненного из лёгкой пехоты. Этот раненый поступил из-за Тана. И он рассказал о приключениях Седого во владениях Устанского княжества.
Переправившись через Тан, конница сразу же стала обследовать заросшие кустарником и деревьями окрестности. Следопыты Седого принялись искать следы беглецов и это у них не плохо получалось. Через час с небольшим, следуя по следам, войско Седого вышло из леса на южные окраины небольшого, малонаселённого посёлка Старостан. У Седого была полусотня лёгкой пехоты, под командованием Шипа, и средняя гребная полусотня Путника. Кроме того, вокруг кружила конница Лихого, примерно в тридцать всадников. Однако к ним без всякой робости вышли два десятка вооружённых дозорных. Подойдя к войску Седого, они остановились в тридцати метрах от него и от отряда дозорных отделился высокий, крепкий бородач, судя по его более лучшими, по сравнению с его коллегами, доспехами, командир дозорного поста.
–Это территория Устанского княжества.– заявил он, глядя прямо в глаза Седому.– Вы нарушили границу! Говорите, что вас сюда привело?
–Мы преследуем сбежавших преступников и их сообщников.– заявил спокойно Седой-. Судя по обнаруженными нами следам, они сейчас находятся в этой деревне. Выдайте нам их, или мы будем вынуждены войти в деревню вопреки вашей воле.
– В деревне никого нет!– в поведении пришедшего появилась некоторая нервозность.
–Послушай, браток,– вступил неожиданно в разговор Шип,– тебя как зовут?
–Синеус, командир дозора.– держась с достоинством ответил устанец.
–Вот что, Синеус,– Шип почти вплотную подошёл к параламентёру.– Мы войдём в Старостан в любом случае, а если вы захотите нам помешать, пеняйте на себя!
Шип повернулся к Седому.
– Седой, отдавай приказ, мои люди готовы войти в деревню!
–Не спеши…– пробормотал Седой и повернулся к Синеусу.– Ссориться с вами мы не хотим, поэтому давайте решим эту проблему мирно.
–Я послал человека в Устан, к князю Хромому.– Синеус держался спокойно.– Я думаю, что скоро сюда прибудет сам князь, вот с ним вы и будете решать свои дела.
– В деревню я вас не пущу без приказа князя,– продолжил он,– но ожидая его вы можете разбить здесь, на окраине, лагерь. Я распоряжусь, чтобы вам доставили еду.
С этими словами Синеус вернулся к своим воинам.
Седой распорядился разбить лагерь, но конница должна была патрулировать окрестности Старостана, чтобы засевшие в деревне Плевун и бывший князь Семикарки Хваткий, не вздумали бежать. Синеус не обманул триединцев, скоро им доставили свежего мяса и фрукты. Задымили костры и над лагерем поплыл восхитительный запах жаренного мяса. Во время обеда возник спор между Шипом и Седым. Шип настаивал на немедленной атаке.
–Хромой приведёт ещё войска,– говорил он,– Если он соединится с дозорными и отрядом Плевуна, нам придётся не сладко.
–Хромой прекрасно понимает, что решившись на войну с нами, он всё потеряет,– возражал Седой,– У нас мощнейшая армия и благодаря этому мы можем без кровопролития выдвигать любые требования!
Уже к вечеру двадцать седьмого сентября к Седому присакал всадник, который заявил, что со стороны Кочетки идёт отряд примерно в пятьдесят человек, хорошо вооружённых и отлично экипированных. Скоро отряд подошёл к Старостану с восточной стороны и остановился у самых крайних домов деревни. От него отделились трое человек, которые быстро и решительно зашагали к лагерю Седого. Один из троицы заметно припадал на одну ногу, и Седой решил, что это и есть Хромой. Воевода Триединки с Шипом и Путником двинулись на встречу этой троице. Встретившись на нейтральной территории, они стали друг перед другом, изучающе переглядываясь. Хромому было за сорок, среднего роста, с опухшим лицом и крепким запахом самогона изо рта.
–Мы знаем зачем вы пришли,– поздоровавшись заявил Хромой,– вам нужны ваши пленники, сбежавшие из тюрьмы?
–Не только это,– твёрдо произнёс Седой.– Кроме этого мы требуем вернуть нам наши сёла: Виноградку и Ольховку!
Переговоры продолжались почти три часа, когда солнце уже спряталось за горизонт и появился, время от времени исчезающий за облачками, месяц, дающий слабое, но освещение. Итог переговоров был просто потрясающий. Князь Устана передаёт Виноградку и Ольховку Триединке, кроме этого, Устан становится вассалом Триединки и платит ему дань, а также по первому же приказу Хромой обязан давать Триединке своих воинов. Хромой так же обещал завтра утром привести Седому всех бежавших из Семикарки аристократов с Плевуном и Хватким. Их он запер в древних ангарах на севере Старостана. И ещё Хваткий предложил Седому расположить свою армию на ночь в домах на южной окраине Старостана.
Когда ночь уже подходила к рассвету, Седой был разбужен прискакавшим к нему всадником. Он сообщил, что на северной стороне Старостана, запертые в древних боксах аристократы вырвались на свободу и вступили в бой с воинами Устана.
По тревоге были подняты воины Триединки. Возглавив свою армию, Седой повёл её к месту боя. Более километра его люди передвигались бегом. При слабом свете месяца было трудно определить, где воины Устана, а где аристократы, однако триединцы без всяких сомнений вступили в бой. Часть аристократов была уничтожена, другая часть была взята в плен. Хваткого и Плевуна среди пленных не было. Плевун был убит в бою, а вот Хваткому удалось бежать с двумя спутниками на север, где были бескрайние, дикие, не обжитые человеком, места: леса и луга. Найти тут трёх бежавших было почти невозможно, но Седой отправил на их поиски всадников Лихого. Аристократы Семикарки потеряли в этом бою двадцать человек, устанцы потеряли более десяти человек, у триединцев потерь не было совсем, только несколько раненых. Хромой был безгранично благодарен Седому за помощь в схватке с семикарскими аристократами.
