Kitabı oku: «Забытая юность, или Воспоминания на последней парте», sayfa 3
Воспоминание 4. Картошка.
После первого курса железный закон – все на картошку.
Никакие справки не принимались, если дышишь и можешь ходить – значит надо помочь колхозникам, да особенно никто и не косил.
Всех погрузили в автобусы и привезли в деревню Меркушевка, окружённую тайгой и картофельными полями.
После небольшого ремонта, наш отряд расселили в бараках заброшенного пионерского лагеря, на окраине деревни.
Отряд – это 2 группы радиоаэрологов, состоявшие наполовину из ребят и девчат, группа метеорологов – одни девчонки и застенчивый очкарик Овсов, когда учителя входили в аудиторию, то они приветствовали класс: «Здравствуйте девочки …. и Саша!», все к нему относились доброжелательно и называли только по имени, его лошадиную фамилию, по-моему, никто и не помнил, и мы группа океанологов, как говорил Толя-Боря: «Океанологи – это космонавты морских глубин».
Не знаю как насчет космонавтов, но Бобер как только приехал, бросил вещи и тут же исчез в глубине зарослей конопли, да и наш рок ансамбль, Илья, Филин и Аркаша, любили улететь, накурившись дурман –травы, Филин почти сразу засыпал, но когда его будили, то утверждал, что не спит, а сочиняет песню, с закрытыми глазами, Аркаша рисовал какие-то нотные графики, верхняя октава – приход, нижняя – отход. А Илья пел романсы, которые исполнить в нормальном состоянии его невозможно было уговорить, мне нравился его проникновенный голос, как будто невидимая нить связывает тебя с великим прошлым страны.
Спали прямо на матрасах, с подушками без наволочек, в просторной комнате с двумя большими окнами, но дым не успевал уходить, в колхозе уже почти все начали курить , и хорошая сигарета ценилась дороже пачки печенья. Но если кто издавал шипящий звук и портил воздух, били подушками нещадно.
Наших девочек поселили у метеорологов и Ирина Павловская, староста группы, когда посещала нас, всегда удивлялась, как мы не задохнулись, от этой смеси анаши, табака и стоячих носков.
«Мы же космонавты»,– доносилось сквозь туман.
Ирина всегда была рада помочь, причем не банально дать списать задачу, а присаживалась рядом и спрашивала:
_Саша, что тебе непонятно? – а Бобру уже само условие задачи было непонятно, он скучал, слушая её, гладил по коленке. Она поднимала свои лучистые глаза:
_Как тебе не стыдно,…не отвлекайся,– и продолжала исправлять его спортивные мозги. Гена засыпал, под её голос, она ласково поправляя его растрёпанные волосы, спрашивала:
_Может тебе кофе?
В колхозе меня измучил ячмень на глазу, каким -то чудом она его заговорила и они у меня никогда больше не появлялись. А когда Илья, накурившись, перепутал окно с дверью, а все хохотали, видя это падение, Ирина так нежно и заботливо перевязала Илье ногу, что он готов был предложить ей руку и сердце, да и не только он.
Она только улыбалась и была недосягаема как Дева Мария.
Вторая девушка в нашей группе, Маргарита Кудрина, просто Марго – веселая, рыжеволосая, со спортивной фигурой, была как говорится «своим в доску парнем», она играла с нами в футбол, баскетбол, участвовала во всех соревнованиях, проводившихся в техникуме, с ней обо всем можно было поговорить, положив руку на плечо, она была открыта и честна, когда судья засуживал матч, Марго подходила и говорила об этом прямо в лицо, звонким и уверенным голосом, её вычёркивали из соревнований, объявляли выговоры на собраниях, издеваясь, называли «прапорщиком», но никогда она не обращалась за помощью к отцу, боевому генералу.
Если она приходила в наш барак, поговорить или поиграть на шелбаны в карты, то могла и уснуть у нас, но когда Бобёр схватился за её, будоражащую воображение, упругую, остроконечную грудь, она так дала ему поддых, что он сложился пополам и замер.
Марго испугалась и стала бегать вокруг него, причитая:
_Ой, что же делать, совсем не дышит!
_А ты дай пинка под зад, может, разогнётся и глотнёт воздуха!– хладнокровно посоветовал Аркаша.
Подъём начинался в восемь, медленно брели к умывальникам, потом садились завтракать. Метеоролог Саша как то сразу полюбил камбуз и выполнял функции повара, раздатчика и хлебореза, чистить картошку и помогать в уборке ему выделялся наряд из двух человек, который освобождался от работы в поле.
Завхозом и ответственным за продукты был учитель физкультуры Барсученко, который не докладывал мясо, о чём громко заявляла Марго, но все шишки сыпались на Сашу, и каждый третий грозился разбить ему очки или утопить в котле.
Но вопреки всему подходили после обеда или ужина, предлагали сигаретку и спрашивали о какой-нибудь девчонке из метеорологов, Саша отвечал неохотно и кратко:
_Не.. ты не в ёё вкусе. Но если покрасишь волосы и придёшь с «Варной» – шанс есть.
Хотя рассказать мог многое, так как заходил в комнату к девчонкам без стука, когда они переодевались, листая журналы, обсуждал с ними цвет помады и лака для ногтей, массажировал спину и настоятельно рекомендовал использовать презервативы, которые сам и продавал по завышенной цене.
В девять часов приезжали бортовые машины, в которых перевозили мешки с картошкой, открывался борт, втаскивали сбитые скамейки и машина наполнялась людьми. Через тридцать минут машины разгружались на бескрайних картофельных полях. Преподаватели расставляли девочек по двое на грядку и они, согнувшись, постепенно двигались вдаль.
Год был урожайным, картофеля было очень много, почти все его закапывали, либо когда уставали, не собирали вовсе. Преподаватели пытались устроить соцсоревнование, но твёрдых материальных стимулов не было, а висеть на доске почёта с радикулитом в шестнадцать лет, желающих было мало.
Но грядки Паши Дьячкова ставили всем в пример, он познакомился с такой же сознательной, марксистки подкованной студенткой и этот идейный тандем работал так дружно и слажено, что даже пожилые колхозницы удивлённо качали головой.
А когда метеорологи выбрали Таню Маер своим комсоргом – их счастью не было предела, как будто в гараже их ждала новая «Волга», спорили они только когда обсуждали работы Бухарина или Плеханова, никто не сомневался, что как только им стукнет восемнадцать – будет комсомольская свадьба.
Большинство ребят были зачислены в грузчики, часть работала на «току» в овощехранилище, остальные в поле.
Мы завязывали собранные мешки, собирали их в кучки, оттаскивали поближе к дороге и когда подъезжала машина, двое залезали наверх, остальные накидывали, чтобы мешки не вылезали из бортов. Пока не подъехала следующая машина, ребята помогали девчонкам, Бобёр исчезал в оврагах в поиске конопли, Ганс открывал книжку, а я валялся на солнце или шёл помогать Ирине с Марго.
Но в этот день я увидел собранный мешок на грядке Мальвины и решил подтащить его к дороге. Маша Костенко, Бобёр окрестил её Мальвиной, была действительно красива, длинные золотые волосы, не знавшие гидропирита, спадали до плеч, высокая, стройная с красивым холодным лицом, она логичнее смотрелась на подиуме, чем на картофельном поле.
Я уже взвалил мешок на спину и собирался уходить, когда Маша посмотрела на меня волшебными голубыми глазами и тихо спросила:
_В субботу намечаются танцы, …не хочешь зайти за мной?
Я едва не упал вместе с мешком и промямлил:
_Да… конечно , с удовольствием.
_Тогда до субботы! – она улыбнулась и поправила мешок на моей спине.
До ужина я проходил как оглушённый, автоматически двигаясь и закидывая мешки, всё размышляя ,почему она выбрала меня, может это розыгрыш.
Бобёр это заметил и спросил:
_Костян, ты чё нашёл здоровый кусок гашиша и не поделился?
Ужин начинался в 19—00, но за столом народу собиралось немного, обычно на ужин была плавающая в бульоне, без тушёнки, надоевшая картошка, все группками разбредались по окрестностям, захватив кружки и хлеб, потребляли домашние припасы или совершали набеги на деревенские сады и теплицы, хватали выбравшихся за ограду гусей и куриц.
Надо заметить хозяйства были крепкие – выращивали яблоки, сливы, виноград и даже арбузы, у всех теплицы и полный двор разгуливающей птицы, не редкость своя пасека.
Аэрологи выманили довольно упитанную свинью, Бобёр решительно помогал советами, поэтому всё было сделано и поделено быстро и тихо.
Саня умел ладить с животными.
Помню один двор, мимо которого невозможно было пройти, не взглянув на райские яблоки выглядывающие из-за высокого забора, с натянутой по краю колючей проволокой.
Яблоки манили, аппетитно переливались на солнце, и дом был расположен удобно – с одной стороны тихая дорога, с другой загораживал старый заброшенный склад, но по двору, без привязи, бегала здоровая, угрюмая собака. Кто её видел , утверждали, что это помесь кавказца с волком, слово «фу» и «нельзя» ей незнакомы, поэтому если ухватит за ногу – разорвёт в клочья.
Колхозники ложились спать рано, мы в это время выпивали первую бутылку плодово-ягодного вина, приходил кураж и появлялось неосознанное желание раскулачить какое-нибудь хозяйство.
Тут Бобёр и сообщил, что собирается опустошить оазис с колючей проволокой, ему никто не поверил, но он перевернув всю кухню, принес кусок мяса, выпросил у Васи барабанщика таблетки и делая ножом небольшие надрезы, стал упаковывать туда димедрол, зашивая белыми нитками. Поднялся галдёж, нас было человек семь, стали наперебой советовать и задавать вопросы:
_Зачем ты мешаешь димедрол с седуксеном? А ты знаешь дозу для собаки?
_Для верности надо поплевать, как на червя на рыбалке!
_Это уже передоз! От твоей слюны ни то, что собака, носорог с копыт упадет! – огрызался Бобёр, ловко работая ножом и иголкой.
Он быстро сделал два небольших куска нашпигованные таблетками, чтобы собака могла их проглотить не разжевывая и мы реквизировав, у работавших неподалёку электриков, стремянку, захватив пакеты , направились к саду. Разбились на группы, чтобы не привлекать излишнего внимания, – впереди Марго с лестницей, подостлав, мы с Гансом, следующая тройка двинулась другой дорогой.
Встретились у заброшенного склада, Бобер подошел к забору, собака зарычала, он перекинул кусок мяса, послышалось чавканье и снова рычание. Бобёр кинул второй кусок и отошёл к нам, в тень склада.
_Будем ждать. Не курить!
Было около полуночи, луна светила в полную силу, где-то вдалеке послышались пьяные голоса, лай собак, потом всё стихло.
Через одному ему известный промежуток времени, Вася вообще сомневался, что таблетки подействуют, Бобёр приставил лестницу как можно ближе к затенённому углу забора, аккуратно разрезал плоскогубцами проволоку и спрыгнул во двор.
Хруста челюстей не последовало и мы стали перелезать через забор, расставив захваченные около склада пустые ящики. Вася и Марго остались за забором принимать пакеты с яблоками и следить за обстановкой. Ганс и Бобёр забрались на яблони, я остался внизу принимать пакеты, а аэролог по кличке Джонни расставил ящики c внутренней стороны забора, отогнул мешающую проволоку, подготовив отход, и заинтересовался теплицей с помидорами.
Зверь лежал метрах в трёх от меня, присмотревшись я обнаружил второй кусок мяса, и сообщаю об этом Сане, передающему мне пакет с яблоками.
В этот момент лохматое чудовище мотнула головой и резво засучила лапами.
Я застыл, боясь, пошевелится.
_Не ссы! Таблетки верные! Смотри прямо, как Вася барабанными палочками машет,– успокоил Бобёр и принялся нагружать яблоки в новый пакет.
Через полчаса мы возвращались в лагерь, поедая изумительные яблоки и очень вкусные мясистые помидоры…
Оставшиеся после набегов яблоки, обычно появлялись на утреннем столе, преподаватели сначала пытались выяснить, откуда яблоки, но неизменно получали ответ: «добрые колхозники угостили» и вопросы прекратились.
Попробовав утром этих сочных, райских яблок, Барсученко высказал мысль, что такие и закупить можно.
_Выделите деньги, я куплю, витамины отряду не помешают! – моментально отреагировал Бобёр. Но учитель физкультуры промолчал, деньги он и сам знал, как потратить.
Сегодня вечером мы решили сходить на ужин, съесть Сашино рагу, причём Илья обещал, что если вместо мяса опять будут жуки, он наденет миску Саше на голову. Я был занят мыслями о Маше, Ганс хотел посмотреть зрелище, как слипшиеся жуки с остатками рагу, сползают по запотевшим очкам, Гене было все равно куда идти, он сочинял песню, временами ударяя по струнам.
Появившийся Бобер с объемным кулем под мышкой, нарушил планы.
Он развернул кулёк, достал трофейную свиную ляжку, килограммов пять–шесть и радостным голосом произнёс:
_Настоящее мясо! Таким куском не то, что накормить, убить можно!
Мы с Гансом отправились за вином, Гена на кухню, за хлебом и солью, а Бобёр с Ильёй потащили мясо в лес.
Литровая банка медовухи, деревенской браги настоянной на меду, стоила рубль, но когда Ганс был в ударе, он провозглашал международный студенческий день или моё день рождения, пятое в этом месяце, будь я постарше он непременно сообщил бы, что у меня родился сын, и растроганные колхозницы продавали нам за рубль двух, а то и трёхлитровую банку.
Мясо жарили на уютной полянке, отгороженной от деревни небольшим пролеском, справа метрах в двадцати, журчала речка.
Летом, в жару, она основательно мелела и вода была немного выше щиколотки, редко доходя до колена, оставаясь теплой и прозрачной. Днём, обычно в воскресенье, мы с Андреем, укладывались спиной на дно реки, отшлифованная галька приятно покалывала, вода почти полностью покрывала тело, курили, кусали яблоки и молча смотрели в безоблачное синее небо.
Когда мы пришли на полянку, компания уже значительно увеличилась, Бобёр галантно угощал девочек мясом на проволоке, кто то ещё принес вина, я выпил медовой настойки, съел порцию свиньи и растянулся на траве.
Илья негромко, перебирая струны, запел:
«Летят перелетные птицы в осенней дали голубой,
летят они в жаркие страны, а я остаюся с тобой…»
Мне вспомнился дом, мама, кокетливо улыбнулась Мальвина, помахала рукой и я заснул.
Утром, по баракам ходил сам начальник лагеря, преподаватель геодезии, Пётр Павлович, по прозвищу «Троцкий» , за его учтивость, козлиную бородку и неизменную трость, всех будил и приглашал на построение.
Когда весь лагерь был построен, Троцкий прохаживаясь вдоль рядов, помахивая тростью, с серьезным серебряным набалдашником, представил широколицего, мрачного колхозника:
_Вот Семён Петрович, говорит вчера у него пропала племенная свинья.
Кто желает помочь или что– либо сообщить по этому поводу?
_Может она в речке утонула или волки загрызли,– раздалось из толпы.
Семён Петрович подошёл поближе, смачно сплюнул и сказал:
_Здесь волка двадцать лет назад видели и то километров сто отсюда. Вот что, хищники, если кого увижу рядом со своим садом, картечь не пожалею, лучше обходите стороной.
Преподаватели после этого недружелюбно поглядывали на яблоки за столом и набеги на сады сократились.
Наступила суббота, наших рок звёзд освободили от работы и мы с Бобром увязались им помогать готовить помещение к танцам. Довольно быстро мы расставили стулья по краям зала, образовав просторную танцплощадку. Аркаша приступил к настройке аппаратуры, Вася изучал барабаны, в клубе были обнаружены ударная установка и большой черный рояль, Гена задремал, поглаживая медиатором струны, Илья пригласил девочку с аэрологического и они мучили рояль.
Вскоре с настройкой было покончено и приступили к репетиции. Репертуар состоял в основном из хитов групп Beatles, Smokie, Deep Purple, но у каждого были свои любимые группы. Гена любил исполнять песни «Машины Времени», Илья – баллады «Urian Heep», Аркаша Лисин «Лодку на реке» «Стикса», но и конечно песни собственного сочинения, некая смесь «Плачет девочка в автомате» и «Я работаю в аптеке, продаю гандонов пачку».
Мы с Саней, сели поближе и приготовились слушать.
Но сегодня что– то не ладилось, возможно из-за рояля, все громко спорили и ударяли по струнам, только Вася молча жевал таблетки.
Бобёр не выдержал и крикнул:
_Вы как персонажи басни – Филин, Лис и Щука, вот только не пойму кого мне Вася напоминает, может Ворону, проглотившую сыр.
Илья и вправду, когда злился, был похож на щуку. В ответ в Бобра полетели барабанные палочки, но споры затихли и процесс пошёл.
В субботу после обеда в поле не работали, обычно занимались банно-прачечными делами или загорали, но сегодня Троцкий уговорил завклубом устроить вечер танцев, ребята уже вовсю репетировали, поэтому в лагере царило оживление, хлопали двери, кругом стоял гул, народ, что то искал, чистил и гладил.
Ганс сидел, под навесом, за длинным обеденным столом и лениво навешивал шелбаны приземлявшимся черным жукам. Я присел рядом. Жуки отлетали метра на два, пытались взлететь, кувыркались и штопором врезались в землю. Мне хотелось узнать с кем он идет на танцы, поговорить о Маше, ведь за ней толпой ходили поклонники, а Аркаша посвятил ей песню и наверняка собирается исполнить на танцах.
Но подошёл Бобёр и стал выпрашивать у Ганса австралийскую майку с изображением двух огромных, спаривающихся жаб и надписью на спине, на английском: «Хотите погорячей – заходите в наш бордель».
_Ты поди рубашку с бабочкой оденешь, а я хочу деревенскую красавицу поразить!
_Лучше бы, какое–нибудь лирическое стихотворение прочитал, – вяло произнес Андрей, катапультировав очередного жука.
_Это пусть наш комсорг «Песню о буревестнике» нашёптывает, а мне в такой майке и говорить ничего не надо.
Они ушли, а я подумал, что лучшее лекарство от душевных терзаний это сон и стал прикидывать, где лучше это сделать.
Проснулся я около семи, умылся, надел джинсы, белую майку и двинулся к метеорологам. Заходить постеснялся, решил позвать через окно.
Подтянулся и прилёг на подоконник, раздался визг и мимо меня пролетела чья-то обувь.
Маши не обнаружил, зато увидел Сашу, покрывающего перламутровым лаком женские пальцы.
_Где Маша?
_В учительской,– на секунду отвлёкся юный Юдашкин и тактично спросил:
_Презервативы не нужны?
Барак, где жили преподаватели, находился чуть в стороне от основного лагеря, в нём был туалет, что то вроде душа и три отдельных небольших комнаты.
Еще не подойдя к бараку, я увидел Машу, она мне улыбнулась, помахала рукой и пошла навстречу. Маша была пугающе красива, мы шли по лагерю, она на полголовы выше меня в белом воздушном платье, смеялась и что-то рассказывала, а я как оловянный солдатик, скованно шагал рядом, спотыкался, не знал, куда деть руки. Мне показалось, что в лагере внезапно наступила тишина, все смотрят на нас и думают – вот идёт принцесса, а рядом какой то бродячий пёс.
