Kitabı oku: «Жизнь полна чудес. Романтическая сказка для девочек любого возраста», sayfa 2

5

Остаток дня в ожидании Риты мы с Тусей провели спокойно и с удовольствием. Еще раз поели, на этот раз грибной суп с тостами, потом поиграли в «горячо – холодно», потом я еще немного почитала Тусе «Сказки Братьев Гримм». Мобильный телефон молчал, так как сигнала не было, но меня это нисколько не волновало, даже, скорее, радовало. Время от времени я бросала взгляд на чашку, мирно стоящую на столе.

Рита, как и обещала, приехала к шести. Сначала она забросала нас вопросами о здоровье Туси, потом рассказала о встрече японцев и об официальном приеме. Ей необходимо было выговориться. Когда Ритка немного поутихла, и мы сели пить чай, я призналась ей в своих преступных действиях и показала находку, которую она не заметила.

– Слушай, никогда бы не поверила, что ты можешь взломать чужую мебель! Это на тебя не похоже, – Ритка выглядела почему-то очень довольной. – А история прикольная! Кому надо было замуровывать обыкновенную чайную чашку?

– А, может, она очень дорогая, и ее спрятали на черный день? – предположила я.

– Да нет, смотри – на ней клеймо Кузнецовского Фарфорового Завода. Вещь, конечно, дореволюционная, но особой ценности не имеет, – тоном эксперта сообщила Рита.

– Она краси-и-и —вая, – почти прошептала Туся, которая, кажется, только сейчас увидела предмет нашего разговора.

– Откуда ты знаешь? Может быть, это ограниченный тираж или что-то в этом роде? – спросила я у Риты.

– Можно, конечно, показать ее специалистам… Но, прежде всего, надо спросить у КВ, это же ее буфет, в конце концов! – решила Рита.

КВ (Клавдия Валентиновна) – это предыдущая владелица дома и дальняя Ритина родственница, двоюродная тетя, кажется. Собственно говоря, Рите этот дом достался от КВ на определенных условиях. Рита влезла в долги и купила для одинокой родственницы однокомнатную квартиру в городе. Они договорились, что КВ будет там жить с октября по май, а на лето вернется в свой дом к Рите и Тусе. Клавдии Валентиновне было под восемьдесят, и она боялась зимовать за городом, вдали от медицинской помощи.

Я видела КВ один раз, когда помогала Рите устраивать тетю в городской квартире. Впечатление она произвела на меня сильное. Очень высокая, с прямой спиной пожилая женщина (язык не поворачивался назвать ее старушкой). Красиво уложенные седые волосы, шляпка и очень независимый вид. Но, несмотря на независимость, КВ все-таки нуждалась в помощи, поэтому Рита приезжала к ней несколько раз в неделю, завозила продукты и немного помогала по хозяйству.

– Давай ей сейчас позвоним! – предложила я. – Спросим, не знает ли она про тайник в буфете.

– Я завтра все равно к ней поеду, потерпи. Ну что мы будем ее тревожить, к тому же и объяснить по телефону всю эту историю толком не получится, – решила Рита. – Я заскочу к ней утром, до работы, чашку возьму с собой.

– Как только с ней поговоришь, сразу позвони мне, ладно?

– Хорошо, около десяти утра жди звонка.

Сидеть на кухне за круглым деревянным столом было очень уютно. За окном все еще тихо падал снег, мурлыкал маленький радиоприемник. Мне не хотелось даже думать о том, что пора назад, в город. Потом приехала Ритина мама, чтобы остаться на несколько дней, посидеть с Тусей. Мы снова выпили чаю, теперь уже вчетвером. Потом я обнаружила, что уже десять вечера и засобиралась домой. Ритка пыталась оставить меня ночевать, но я с сожалением отказалась. Уж завтра-то мне точно нужно в 9.00 быть на работе.

Расставаться с чашкой было тяжело. Одевшись, я снова вернулась в гостиную. Чашка самодостаточно стояла на столе, под лампой. Ее окружало мягкое голубоватое сияние и слабый запах прянностей. «Как же непросто живется клептоманам», – подумала я. Опять меня затрясло – желание схватить чашку и унести с собой казалось непреодолимым. Но я все-таки смогла отвернуться, выйти в прихожую, перецеловать всю семью от Туси до мамы и уехать, наконец, домой.

6

Утром, собираясь на работу, я вспомнила вчерашний день. Свое поведение объяснить не смогла. Взломать буфет?! Возжелать чашку настолько, чтобы, даже на секунду, всерьез обдумывать кражу?! «Наверное», – сказала я себе, – «вчера была магнитная буря». Объяснение было невразумительное, но ничего другого я придумать не смогла.

Попав в офис, я сразу же закрутилась, как белка в колесе, в текущих делах. В моей электронной почте за прошедший день накопилось новых сообщений больше, чем нормальный человек может прочитать, не боясь ослепнуть. Примерно треть из них требовала неотложного внимания. За первый рабочий час я разгребла довольно много и решила, что заслужила чашку кофе с печеньем. Я была уже за дверью кабинета, когда у меня в сумке зазвонил мобильный телефон. Подходить не хотелось. Звонок мобильного в это время дня означал, скорее всего, очередную проблему с клиентами. Поколебавшись немного, я все-таки сняла трубку.

– КВ умерла.. Представляешь… Я пришла, а она на полу… Я не знаю, что мне делать, – это была Ритка. Она рыдала в трубку. У меня внутри все оборвалось. Почему – то первой моей реакцией на это сообщение был панический страх. И еще чувство вины. Я прижимала трубку к уху, но, какое – то время не слышала даже, что говорит мне Рита. Потом постаралась взять себя в руки.

– Рита, послушай меня, ты должна вызвать скорую, может, она еще жива, может у нее глубокий обморок, – я постаралась вложить в свой голос максимум уверенности и спокойствия. – Рита, ты меня слышишь? Вызови скорую прямо сейчас.

– Да, ты права, сейчас позвоню, – ответила Ритка, вроде бы немного успокоившись.

– Маме пока ничего не говори, все равно она приехать не сможет, пусть спокойно сидит с Тусей, – про Тусю я специально сказала. Это, кажется, помогло.

– Да – да, – Риткин голос зазвучал почти нормально, – все, пока, звоню в скорую, потом перезвоню.

Естественно, от умиротворенного состояния не осталось и следа. Повесив трубку, я машинально отправилась в офисную кухню, налила себе чашку кофе и уставилась в окно. Я была уверена, что никакого обморока нет, КВ умерла. Я даже знала, когда. Вчера днем, где-то в районе четырех, пока я взламывала буфет.

Ни о какой дальнейшей работе не было и речи. Но уехать из офиса я уже не могла, второй день подряд форс – мажорных ситуаций у сотрудников больших интернациональных компаний быть не может по определению. Оставалось только ждать Ритиного звонка. Поэтому я просто сидела, уставившись в компьютер, перед остывающей чашкой кофе и ждала.

Рита перезвонила через час. Да, КВ умерла, вчера днем, во сколько – Рита у врача не спросила. Она сказала, что сейчас уезжает оформлять все бумаги, освободится часа через три, потом домой.

– Ритка, давай встретимся, хоть на пол часа, кофе где-нибудь выпьем, мне с тобой поговорить надо, – попросила я. Она согласилась.

Но встретиться с Риткой в тот вечер мне не удалось. Дело в том, что, отъехав метров пятьсот от офиса, я попала в ДТП.

7

Погода была ужасная, дождь со снегом. Темно. Видно плохо. Но, тем не менее, не понимаю, как такое могло случиться. Я вожу машину больше семи лет, очень аккуратно, никогда не попадала ни в одно ДТП. Ехала я в тот вечер медленно и, несмотря на свое нервное состояние, по-прежнему аккуратно и внимательно. Помню, как повернула направо на набережную Фонтанки, увидела, что пробки в сторону Невского нет, а дорога прямо передо мной свободна. А спустя несколько мгновений, я уже въезжала в задний бампер Вольво. Легкий удар (скорость после поворота еще не успела набрать), потом звук бьющегося стекла. Еще пару минут я сидела, не двигаясь, в попытке осознать, что могло случиться. Потом увидела разъяренного мужчину, выскочившего из Вольво. Он осмотрел свою машину, потом мою, потом подошел к моему окну. Я опустила стекло. Мужчина взглянул на меня раздраженно, потом выражение его лица изменилось. Стало каким – то озабоченным.

– Девушка, с вами все в порядке? – спросил он. Голос был красивый – низкий и глубокий.

– Я не знаю… Я не понимаю, передо мной же никого не было, откуда Вы взялись? – в голове моей по-прежнему был бардак.

– Стоял я, даже не ехал. Габариты у меня горели. Вы что, плохо видите? – для такой идиотской ситуации он был на удивление корректен. Это немного привело меня в чувство. Я вышла из машины.

– Ваше счастье, девушка, что с моей машиной все в порядке, – сказал он. Вот оно что! Понятна причина его вежливости. Пострадала только моя машина. У меня была разбита левая фара и немного помято крыло. А Вольве хоть бы что, даже царапины, и той нет.

– В следующий раз будьте аккуратней, – сказал назидательно мужчина, собираясь уехать.

– Подождите, пожалуйста, не уезжайте, – взмолилась я. – У меня страховка, это корпоративная машина, я должна вызвать ГАИ, иначе мне нельзя. А если вы уедете, они не будут оформлять справку о ДТП.

– Да Вы что? Издеваетесь? Это часа на четыре история, а то и больше. За что мне-то страдать? – резонно ответил он.

– Как на четыре? Почему? – глупо спросила я. И вдруг расплакалась. Причина была, конечно, не в аварии, и не в мужчине, который отказывался ждать. Это были слезы, которые копились во мне с того момента, когда утром Ритка сообщила мне о смерти КВ. И сейчас, на глазах у незнакомого человека, они лились бесконечным потоком.

Мужчина явно растерялся, но уезжать раздумал. Он достал из своей машины одноразовые носовые платки и протянул мне упаковку.

– Да не рыдайте Вы так! Ничего страшного не случилось! Ну, не буду я сейчас уезжать. Давайте выпьем по чашке кофе и подумаем, как Вам помочь, – сказал он, дождавшись паузы в моих рыданиях.

Я понемногу приходила в себя. С одной стороны, стало легче, холодный комок внутри (поселившийся во мне с утра) разжался. С другой стороны, не в моих привычках рыдать, а тем более при незнакомых мужчинах в самом расцвете сил. Мне стало стыдно. Но выбора не было, отпустить этого человека сейчас я не могла, мне действительно нужна была справка о ДТП. Я согласилась, да и кофейня была в двух шагах.

Мы сидели за столиком, передо мной стояла чашка кофе. Я успокоилась окончательно. Внимательно посмотрела на мужчину, сидевшего напротив. На вид ему было лет 35, приятный, очень коротко стриженный, в хорошем костюме. Глаза умные и внимательные. И очень спокойные.

Я извинилась за свое истеричное поведение, объяснив его переутомлением и проблемами на работе. Мы немного поговорили о том, где работаю я. Он сказал, что отлично понимает, как иногда тяжело бывает в такой организации, потому что сам уже несколько лет возглавляет Питерское отделение иностранной компании. Времени у него ни на что не хватает, каждый час на счету. Сегодня вот освободился пораньше, договорился с друзьями в футбол поиграть, а тут я. Ждать продавцов полосатых палочек, потом ехать оформлять бумаги, все это ни мне, ни ему не надо.

– Давайте сделаем так – я возьму для вас справку о ДТП, у меня бывший одноклассник в ГАИ работает. Вы ее отнесете в страховую компанию, и никаких проблем ни у вас, ни у меня.

Ситуация была безвыходная. Если я откажусь, он все равно уедет. К тому же, я ему верила. Было в нем что-то такое, сразу располагающее к себе собеседника. Я согласилась. Мы обменялись именами и телефонами, он пообещал подвезти мне справку на следующий день. Звали его Марк. До него я знала только одного человека с таким именем. Не просто знала, я его очень любила – этот человек был моим дедом.

8

Конечно, с Риткой я встречаться уже не поехала – не было сил. Да и у нее голос по телефону звучал тускло и измученно. Мы договорились увидеться к вечеру следующего дня. Меня хватило только на то, чтобы дотащиться до дома, принять душ и заползти в постель. Но уснуть я не могла.

Я лежала и вспоминала деда. С детства он был для меня романтическим героем.

Дед появился на свет в 1900 году. Родился он под Житомиром, в бедной еврейской семье. Но детство у деда было счастливым. В нем было полно украинского простора и еврейского колорита. А когда моему деду Марку было 17, наступил 1917 год. В местечко пришли махновцы и расстреляли у него на глазах всю семью, и родителей, и сестер. Дед видел, как погибла его семья из окна подвала, в котором его спрятали соседи, украинцы. Он поседел в одну ночь. А на утро ушел в армию Буденого, мстить. Когда гражданская война закончилась, мой дед приехал в Петроград. И, после четырех классов хедера (это такая еврейская религиозная школа) и долгих лет войны, он закончил вечернюю школу, сам подготовился и поступил в Политехнический Институт. Он снял комнату в квартире на Васильевском Острове. Квартира была большая, с хорошей мебелью 19 века и плюшевыми шторами. Я представляю, как дед впервые появился в квартире моей бабушки – высокий, худой, похожий на молодого Блока и совершенно седой, но с черными бровями и пронзительными черными глазами. Устоять было невозможно. Молодая хозяйка квартиры и не устояла. Наверное, когда начался их роман, в квартире еще не пахло смесью ванили, корицы, нафталина и старого дерева. Этот запах, я думаю, появился позже. Может быть тогда, когда от всей бабушкиной квартиры осталось только две комнаты, а в остальные подселили чужих людей. Так что с буфетом номер один я играла в том же самом доме, но уже в коммунальной квартире.

Дед, конечно, любил мою бабушку. Они дожили вместе до глубокой старости, отпраздновав золотую свадьбу. Но до самозабвения дед мог любить, наверное, только одного человека в один промежуток времени. Когда родилась мама, она стала для деда всем. А потом, почти через тридцать лет, вся его любовь сконцентрировалась на мне. Так говорила бабушка, так считали мои родители, и так чувствовала я всегда, с тех пор, как себя помню.

Наверное, у каждого в детстве должен быть такой человек. Дед понимал меня «спинным мозгом». Родители мои, естественно, меня воспитывали. И, конечно, иногда и ругали, и наказывали. Дед принимал мою сторону во всех спорах и ссорах, неизменно становясь на защиту.

Помню, когда мне было лет семь или восемь, со мной произошла такая история. Мне ужасно хотелось иметь перочинный нож с перламутровой ручкой. Такой нож продавался в хозяйственном магазине, недалеко от нашего дома. Не знаю, почему родители мне его не купили, возможно, сочли игрушку достаточно опасной. Я же чувствовала, что ножик этот мне необходим. Своих денег, остававшихся от школьных завтраков, мне на покупку не хватало. Тогда я решила, что в карманах пальто моих родителей наверняка можно раздобыть недостающую сумму. Мысль была правильной. Я набрала полный кошелек мелочи, пересчитала – и побежала покупать ножик.

Не помню, как мое преступление раскрылось. Помню только, какой кошмар ждал меня вечером дома. Родители объявили меня воровкой, сказали, что по мне тюрьма плачет – и ушли в театр, бросив меня предаваться самоуничижению в одиночестве. Я рыдала так, как не рыдала потом никогда в жизни. Я действительно чувствовала себя преступницей. Но тут, как всегда вовремя, пришел дед, выяснил, почему я плачу, и за пару минут абсолютно меня успокоил, рассказав, как много разных вещей ему посчастливилось украсть в детстве. Наверное, это было совсем не педагогично, но он вернул мне веру в себя и в то, что, несмотря на мое преступление, меня все равно любят.

Я лежала в постели, вспоминала детство и доброту деда. Потом подумала, что маме, во время этой истории с ножиком, было 36. На четыре года больше, чем мне сейчас. А у нее уже был папа, и я. Тогда родители казались мне ужасно взрослыми.

Почему – то я опять стала плакать. Видимо день сегодня такой – слезный. Я встала и пошла умыться. В ванной надолго застряла перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение. Из зеркала на меня смотрел несчастный, заплаканный зверек с красным носом и опухшими глазами. Да, не зря друзья называют меня интересным зверьком.

Вообще – то меня зовут Соня. Так и в паспорте записано, не София, а просто Соня. Мне кажется, что имя мое мне подходит. Но в семье никто никогда не звал меня по имени, всегда были ласковые прозвища. А для моих близких друзей я – интересный зверек. У меня есть очень давний друг, мой бывший одноклассник Сережка. Он и придумал так меня называть. Еще он придумал целую теорию про интересных зверьков. Это не прозвище, это название целого вида. Интересный зверек отличается от других тем, что боится толпы, не любит поп культуру и все, что с ней связано, никогда не смотрит телевизор, любит интеллектуальные игры и читает, как ест. То есть все свободное время.

Среди моих знакомых довольно много интересных зверьков. Как говорит Сережка, в этом нет ничего удивительного, потому что интересным зверькам проще выживать вместе. Ритка, например, по Сережкиной классификации, очень интересный зверек. У нас на работе тоже есть один интересный зверек – но он пугливый и не хочет идти на контакт.

«А Марк может оказаться интересным зверьком?» – вдруг подумала я. Вряд ли. Ни один известный мне интересный зверек не ездит на новой Вольве. Не то, чтобы они не могут быть успешными. Могут. Но они не бывают очень успешными. Они, в лучшем случае, как я, ездят на Шкоде, например, или на Ситроене, но никогда на новом BMW или Мерседесе. Наверное, потому, что интересным зверькам не очень нравится зарабатывать деньги. Они слишком много времени проводят в выдуманном мире. Видимо, объективная реальность, данная им в ощущениях, не слишком их радует.

9

За это объективная реальность часто мстит интересным зверькам. Это известный факт, и к нему всегда надо быть готовым.

Я была готова. Вот и весь следующий рабочий день прошел в попытках решить несколько довольно серьезных конфликтов, которые возникли у моих сотрудников с клиентами. Пока я всем этим занималась, время летело незаметно. Когда я закончила, на часах было уже семь вечера.

И тут я осознала, что Марк мне так и не позвонил. Ну, естественно, не позвонил, глупо было довериться незнакомому человеку. Не зря наш административный менеджер сто раз повторял, что при ДТП в любой ситуации необходимо первым делом вызвать ГАИ и получить справку. И не слушать уговоров и предложений, которые могут поступать от других участников столкновения. Теперь мне придется ремонтировать машину за свой счет. Сколько это может стоить, я не знала, но уж точно, долларов четыреста, не меньше. Значит, прощай мой зимний отдых! Было жалко денег, и было обидно, что человек, который показался мне таким надежным…

Зазвенел мобильный телефон. Марк. Справку взял, готов со мной встретиться в удобном для меня месте. Упс! Все – таки первое впечатление меня не обмануло.

Я позвонила Ритке, договорилась выпить с ней кофе в центре и поехала встречаться с Марком. По дороге подумала о том, что Марк, пожалуй, меня заинтересовал. Да, определенно, я бы хотела продолжить наше знакомство. Тем не менее, когда мы встретились, я поступила как обычно. Просто взяла справку, поблагодарила его за любезность и стала прощаться. Марк предложил мне поужинать, но я сказала, что меня ждет подруга, спасибо. Он не настаивал, просто улыбнулся, пожелал мне безаварийной езды – и уехал.

Это еще одна особенность интересных зверьков. При кажущейся внешней общительности, они очень замкнуты и с трудом пускают в свой внутренний мир новых людей. Особенно, если эти новые люди грозят слишком сильно задеть их чувства. Я очень хотела бы согласиться и поужинать с Марком. Не было причин отказываться. Ритка бы поняла, я могла бы договориться с ним на другой день, в конце концов. Но я не сделала этого, сама толком не понимая почему. От встречи с ним осталась справка о ДТП и ощущение упущенной возможности.

Рита ждала меня в нашем кафе. У нас с ней есть несколько любимых мест для встреч, но это – самое из них приятное. Небольшая кофейня, вход непосвященным найти нелегко. На улице висит реклама с названием, но, на фоне других, более ярких вывесок, она почти незаметна. Чтобы попасть в кафе, надо пройти двор – колодец насквозь, зайти в следующий и повернуть налево. Как говорят мои московские приятели, «чисто питерское местечко».

Ритка выглядела уставшей. Она снова начала говорить мне о том, как нашла КВ, как ждала скорую, как оформляла бумаги. Потом я, чтобы немного ее отвлечь, рассказала про ДТП. Я так долго и так подробно описывала ей Марка, что под конец Риткины глаза хитро заблестели. Тогда я быстро закруглилась и перешла к тому, о чем, собственно, и хотела с ней поговорить.

– Слушай, – сказала я, – я хочу тебе сказать одну вещь, только не думай, что я с ума сошла. Я знаю, что никакого нормального объяснения этому нет, но…

– Но?.. – Рита оторвалась от созерцания пирожного и посмотрела на меня.

– Помнишь взлом буфета? – спросила я.

– Конечно, помню, расковыряла чужую вещь, – развеселилась Рита.

– Подожди, не смейся. Это страшно. Я говорила тебе, как странно я себя тогда чувствовала? Говорила, что меня как будто кто – то подталкивал это сделать? Меня просто трясло от нетерпения, пока я чашку не достала и в руки не взяла. Говорила?

– Ну да, говорила, – ответила Рита.

– Ты знаешь, у меня такое ужасное чувство, что я в тот момент КВ убила своими руками. Понимаешь, все же совпадает – время взлома и время ее смерти, – сказала я. – Как будто там душа ее хранилась или уж не знаю что, а я…

– Ага, яйцо в дупле, в яйце игла… Сонька, да ты что, сказок слишком много Тусе прочла?

– Рита, а ты подумай – умерла она внезапно, ведь не болела ничем серьезным. Что тебе врач сказал о причине смерти?

– Сказал, что сердечный приступ, что скоропостижная смерть, но ведь это естественно может произойти в ее возрасте. Да, я же забыла тебе сказать, я когда с документами возилась, выяснила, что ей уже 84 стукнуло. Она возраст свой уменьшила на пять лет.

– Слушай, а она и на 75 не выглядела! – поразилась я.

– Ну, она все время очень самостоятельная была, прямая, подтянутая. Я когда на прошлой неделе к ней приезжала, она меня такими пирожками кормила! С капустой, – грустно добавила Рита.

– Вот видишь, не было никакой причины, чувствовала она себя хорошо. Ничего не понимаю, – сказала я.

Мы молча пили кофе. Ритка что – то напряженно обдумывала, потом сказала:

– Уж если и предполагать какую-то мистику, то почему не наоборот?

– Как это – наоборот? – спросила я.

– Смотри, ей становится плохо, она умирает, но в этот момент ты чувствуешь что – то, вскрываешь ее тайник и получаешь чашку, как будто из ее рук. Как наследство, понимаешь?

– А почему я? Мы же с ней почти незнакомы даже, – проговорила я.

– Когда ты себя в роли убийцы представляла, такие вопросы тебе в голову не приходили, – улыбнулась Рита. – Почему ты – не знаю. Но я теперь уверена, что именно так и произошло. Ведь тебе эту чашку забрать с собой хотелось, я же видела, как ты ее глазами поедала. Получается, что это твоя вещь.

– Да, в этом что – то есть, – я вдруг почувствовала прилив сил. – Ты знаешь, когда я чашку в руки взяла, мне так хорошо стало и спокойно, умиротворение такое… Не знаю, может, ты и права.

Ритка полезла в сумку, вытащила оттуда сверток и протянула мне:

– Забирай! Я ведь ее с тех пор, как к КВ поехала, так с собой в сумке и таскаю. Мне не хотелось ее себе оставлять, а теперь я понимаю, почему. Это твоя вещь, она должна быть у тебя.

И я взяла ее у Риты. С радостью. Очень бережно завернула поверх бумаги в свой шарф – и убрала в сумку.