Лох Серёга, экстрасенс и убийца

Сергей проводил его взглядом и вдруг понял: ему нужно – совершенно необходимо! – побывать в суде, поглядеть на этих людей-уродов.

12

Торопливо шёл по улице, день был тихий, солнечный, просто прекрасный. Смотрел на встречных – улыбаются, разговаривают, вот девчушка-соплюшка – ранец за спиной огромный, – смеется громко во весь рот, что-то кричит в мобильник. Неужели все они жулики, как утверждает Колян?

Не может такого быть! Какой же жулик бабка Ага? Всю жизнь лечит людей, нет, конечно, хоть и дружит с гадюками. А девчата с его курса? Толком их не знает, но, всё равно, нет. А Ляля и Аля, любители котлеток и конфеток? Да и сам Колян, хвастун, болтун, но не ворюга же…

Раньше в судах Сергею бывать не довелось и он медленно шёл по длинному, неширокому коридору, внимательно, с интересом, читал таблички на дверях: судья такой-то, зал судебных заседаний номер… Двери по обе стороны коридора, окон нет, и немного мрачновато. На скамейках сидели люди, не обращали на него внимания, о чём-то тихо разговаривали, или молчали, думали о своём.

Из-за одной двери доносились голоса, собрался осторожно войти, но не успел – в коридор вышло человек десять, все громко разговаривали, спорили, даже махали руками. Прижался к стене, слушал и понял: то, что надо, попал куда хотел.

Немолодой мужчина в сером, крепко поношенном костюме – догадался, это и есть обманутый истец Архипов, подступал к пожилой толсто-рыхлой женщине в коротком не по возрасту платье, это была ответчица по делу Бочкина, говорил ей зло:

– Обманула меня, подлая! Ни стыда, ни совести нету! Всё равно, на пересуд подам, отберу свои деньги!

Бочкина рассмеялась ему в лицо.

– Шиш тебе! Ничё не выйдет, хоть уссысь! Никаких денег мне не давал! – и быстро пошла, побежала по коридору, Архипов только рот открывал, словно рыба-карась на берегу, слова не мог произнести.

Сергей смотрел на него с жалостью, потом повернулся, хотел было взглянуть Бочкиной в глаза, да куда там! Воровка, настоящая преступница, уже исчезла. Оставалось только надеяться, что дело будет пересмотрено в пользу Архипова. И отправился дальше, искать, где идёт суд над наркоторговцем.

Искать долго не пришлось – нужным зал судебных заседаний оказался рядом. Кто-то как раз выходил, проскользнул в приоткрытую дверь.

13

Народу полно, за решёткой впереди подсудимый. Немолодой, лысоватый, вид солидный, похож немного на одного преподавателя института, никак не подумаешь, что преступник – торговец наркотиками. Сидит спокойно, даже чуть улыбается, словно на каком-то скучном собрании. А суд идёт своим чередом – выступает прокурор, ему возражает адвокат, что-то говорят свидетели. Слышно плохо, половину слов разобрать не может, но сосед оказался здешним завсегдатаем – такие ходят в суды как в театры, – и всё комментировал-объяснял тихим шёпотом.

– Видал, гад какой! Отпирается от всего, я не я ж лошадь не моя! Вроде бы никакую наркоту подцанам не продавал, хочет выкрутиться. И свободно может получиться!

– Как так? – удивился Сергей. – Как выкрутится?

Сосед даже подскочил на стуле, так ему понравился внимательный слушатель, такое тут бывает нечасто.

– Как дважды два четыре! Дружки его одних свидетелей купили, других запугали, они от своих прежних показаний отказываются. Валят всё на полицию – заставили их написать. А нет свидетелей и дела нету…

Ещё что-то говорил сосед, Сергей не слушал, горло всё сильнее и сильнее давило, дышать становилось трудно. Ему не приходилось встречаться с детьми-наркоманами – к счастью! – но там, дома, до приезда сюда, видел по ящику о них страшную передачу. Несколько полураздетых подростков – парни без брюк, девочки без платьев, лежали на полу как мёртвые, возле них шприцы…

Санитары «скорой» и полицейские выносили их, одну девочку под простынкой на носилках, наверное, была совсем голая, торчала только голова с закрытыми глазами. Особенно запомнились её светлые волосы, тоненькие косички… Потом говорили, что трёх человек так и не спасли.

– Если выкрутится, будет несправедливо, – сказал Сергей. Сосед удивлённо глянул на него.

– Ты чё? Какая справедливость? Откуда взял? Нету её! Мафия есть мафия, вот гад и лыбится! Бабки решают всё!

«Нет, не всё», подумал и дышать стало ещё труднее.

– Нанимают адвоката-говоруна, он белое выдает за чёрное и наоборот! – продолжал сосед. – А их стрелять надо, а не разговоры разговаривать!

– Надо! – сразу согласился Сергей, а слова вдруг пропали, почти ничего не слышал, не различал, не воспринимал их, думал только: «сейчас, сейчас я тебе покажу, есть справедливость или нет», вспомнил, тогда на болоте кричал на гадюк – сдохните!

И потёр рукой шею, слух немного вернулся.

– Гляди, гад веселится-смеется, – услышал соседа. – Знает, что его могут скоро и оправдать, тогда станет снова возле школ наркотой торговать. У подростков бабок нету, они ему из дома тащат разное: колечки, серёжки, мобильники, что-то из одежды подороже.

– Неужели у родителей воруют?

– Они же типа уроды! Больные, зависимые от отравы, их лечить надо, но хрен вылечишь…

Судья объявил перерыв и вышел, зал сразу взорвался – ведь тут сидели родители подростков. Не обращая внимания на судебных приставов все кричали, многие пытались подбежать к клетке, подсудимый сидел неподвижно, глядел с усмешкой.

Сосед сразу тоже вскочил.

– Повесить надо гада! Повесить!

Момент был самый подходящий – никто ничего не заметит, и Сергей ждать не стал, завопил во всё горло:

– Сволочь! Чтоб ты сдох!

Так громко, что сосед даже удивился.

– Ну, ты, друг, даёшь!

Не слушал его, смотрел и смотрел на гада в клетке, вот повалится сейчас на пол… Но нет, только откинулся на спинку стула, видно что-то сказал, адвокат сразу подбежал.

Сосед хорошо знал судебные тонкости, произнёс с усмешкой:

– Гляди, изобразил что ему плохо, утомился, бедный. Суд у нас самый гуманный в мире, к нему пять врачей подкатят, а заседание это на завтра отложат…

Душно, жарко, Сергей не стал ждать, что будет дальше, скорее вышел, сел в коридоре на скамейку, закрыл глаза, думал: «Почему не вышло, не получилось? Нe смог придавить того гада…» Но вот дверь открылась, суд окончился – сосед угадал точно: по просьбе адвоката заседание перенесли на завтра.

14

Медленно шёл по улице, узкий тротуар, асфальт старый, потрескался, весь в ямах, мимо унылых одноэтажных домишек, одинаковых в своём убожестве. Уже понимал, вернее догадывался – есть у него какая-то загадочная сила: может словом действовать на людей.

Так было с толстым Петькой – упал тогда с подносом, никакого аппендицита у него не оказалось, на другой день всё так же пасся в столовой, таскал полные подносы жратвы. И с шофером страшной белой машины, остался живой-здоровый, а права на вождение снова купит. И с преподом-взяточником Комаром, попьёт таблетки и опять явится, будет бабки собирать.

Откуда она взялась, эта сила? Вспомнил книгу Кинга – там герой получил такую после автомобильной аварии. А у него? Разве мало? Сотня змей – не меньше! – искусали, чуть не погиб в смертельной ловушке между поездами, стресс был ещё тот! А главное – волшебный солнечный холм, лежал на нем, не мог належаться, после каждого жаркого сеанса силы заметно прибавлялись.

И вот теперь всё кончилось – наркоторговец даже со стула не шлёпнулся, а жаль – по всему видно сволочь ещё та. Нет его силы, и это хорошо, вовсе не хочет быть в одном лице прокурором, судьёй и палачом, хочет жить как прежде – мирно и спокойно.

…Шёл и вдруг увидел на лавочке возле забора Бочкину! Она сидела, грелась на солнышке, закрыв глаза, как перекормленная старая кошка, которая давно мышей ловить не может. Была очень довольна, все вышло, как и хотела: этого дурака Архипова обвела вокруг пальца, денежки припрятала, а дом свой продаст ещё раз и станет жить не тужить. Архипов сам виноват во всём – нехрен было бабки раньше времени отдавать.

Почувствовала на себе чей-то взгляд, открыла глаза – стоит парень-сопляк и смотрит на неё. Подобралась, руки сняла с колен, спросила громко:

– Чё встал? Чё те надо? Вали отсель!

Сергей молчал, глядел на неё, сказал тихо:

– Жадная ты какая… Почему? Погубит тебя эта жадность. Обокрала старика…

Бочкина вскочила, завопила на всю улицу:

– А ты видел? Ничё ты не видел! Бабки он мне не отдал!

Нету свидетелей, нету!

Кричала что-то и ещё, Сергей не понимал, слух отключился, только звенело в ушах, глупая, жадная баба… Потом всё же повторил:

– Жадность тебя погубит… Подумай сама – зачем тебе деньги? Белые тапочки стоят дёшево…

Сказал и ушёл, Бочкина только рот открыла, не могла произнести ни слова, потом тяжело опустилась на лавочку, всё слышала того парня: «Жадность тебя погубит…» А Сергей пришёл домой усталый, едва живой, скорее опустился на лавочку, достал свой волшебный колокольчик.

– Динь, динь, динь.., – позвонил, но котюга не появился,

был далеко в лесу, не слышал, а, может и слышал, но некогда – как раз заловил мыша.

– Динь! Динь! Динь! – позвонил погромче, но, всё равно, кот не прибежал. Почувствовал сильную слабость, голова всё кружилась, понял – надо заряжаться солнцем, оно ещё высоко. Зашёл в домик, взял одеялко, подушку и лёг на холмик, закрыл глаза и слушал, как шумят деревья листвой на ветру, как над ним гудят и гудят провода, то тише, то громче. И скоро уснул.

15

Солнечный мир! Мир света и тепла! Всё вокруг залито солнцем, его лучи пробиваются сквозь зелень листиков берёзок и темноту веток сосен и елей. По нежной травке медленно ждёт маленький мальчик в нарядной курточке с большими светлыми пуговицами, идёт и внимательно глядит под ноги. Вот нагнулся и закричал:

– Нашёл! Нашёл! – сорвал и поднял-показал большую красную ягодку-земляничку, скорее её в рот. Вкусно-вкусно! Пошёл дальше, искал и находил такие-же вкусные ягодки, много – одну за другой.

Тропинка привела его в цирк! Огромная арена, яркий свет, звучит весёлая громкая музыка. На арене настоящая железная дорога! Маленький паровозик едет медленно, машинист мохнатый енот в красной фуражке. За ним в вагончиках едут собачки, кошки, обезьянки, мяукают, лают, разговаривают. Все радостно смеются, мальчик в курточке тоже смеется.

Поезд идёт и идёт, всё ближе к маленькому домику с вывеской «вокзал», а там, возле большого колокола, стоит тоже в красной фуражке начальник станции – медвежонок, и готовится начать звонить, сообщить о прибытии весёлого поезда.

Но что это случилось?

Вдруг поезд остановился, вместо весёлой музыки громко и тревожно забили барабаны:

– Бах! Бах! Бах!

Мальчик замер, вскочил с кресла, а барабаны всё бьют и бьют:

– Бах! Бах! Бах!

Всё громче и громче!

И вот на паровозе вместо енота-машиниста оказалась змея-гадюка! Поднялась на хвосте, открыла рот, а там страшное ядовитое жало!

В вагончиках тоже вместо кошек, собачек и обезьянок змеи! Тоже стояли на хвостах и открывали рты! Тоже высовывали жало!

Ещё минута – и они все выпрыгнут из вагончиков! Всех искусают насмерть!

– Убирайтесь отсюда! Убирайтесь! – отчаянно-громко закричал мальчик. Но куда там – гадюки ползут и ползут, всё ближе и ближе…

– Вот я вас! – вытянул руку, сжал-сложил пальцы, так играл с ребятами в школе – щёлкали друг друга по лбу, – первая змея ползёт и ползёт.

Дождался – она совсем рядом.

– Конец тебе! – щёлкнул изо всех сил, и у неё отлетела голова!

– Конец вам! – щёлкал и щёлкал по гадюкам, и они, безголовые, падали на пол, вертелись там и исчезали…

Четверг

1

…Сергей очнулся, сел и оглянулся, не мог понять, где он? Волшебно перенёсся в своё детство? Ели всё это только приснилось, пригрезилось?

– Мур-р-р! – сказал кто-то рядом. – Здоров ты дрыхнуть! Я уже в лес сбегал и трех мышей заловил!

Конечно, это был мистер Рэд, он же утром Барсик.

– Лодырь! – продолжал котюга. – Всё проспишь! Солнце уже давно встало!

Недовольно поглядел на него, сказал сердито.

– Почему меня не разбудил? Мог бы догадаться, мне надо с утра в суд, придавить одного гада, – Сергей знал, ведь опять опоздает, проспал тут на холмике весь вчерашний вечер, всю ночь и утро.

Барсик смотрел насмешливо, муркнул негромко:

– Сам виноват, и злиться нечего. Какой-то ты сегодня не такой, как всегда.., – кот вдруг фыркнул: – Может, тебе мышку на завтрак принести? Большую и жирную!

– Иди, гуляй! – оборвал его тоже сердито. – Много стал разговаривать!

– Дурачок ты! – Барсик фыркнул снова и побежал к дырке в заборе, прямой и короткой дороге в лес.

Поглядел ему вслед и понял: котюга прав, зря на него обижался, сам виноват, что проспал. Чувствовал себя сегодня совершенно необычно, если и не злым, то точно возбуждённым. Сердце билось сильно и быстро, если бы померил давление, то узнал – очень высокое. Но никакое давление он себе никогда не мерил и вообще о нём имел самое смутное представление.

Быстро собрался и почти побежал по дорожке к мосту, о рельсах и не вспомнил, скорее в суд! Не обращал внимания ни на голубое небо, ни на яркую зелень травы и кустов.

Но вот на одном из домов увидел небольшую вывеску «Аптека», остановился – надо купить валерьянки, сердце продолжало стучать как пулемёт. Вошёл – аптечка маленькая, переделанная из обычной однокомнатной квартиры в хрущёвке, несколько стеклянных витрин с лекарствами и косметикой, за прилавком продавец – солидный дядя, пахать бы на нём.

Покупатель один – бедно одетая старушка с большой сумкой. Аптекарь недовольно глядел на копеечного клиента, спросил грубо и громко:

– Ну, бабка, решила, чё те надо?

Та ответила тихо:

– Валерьянки один пузырёк.

Сергей встал за ней, подумал: тоже волнуется…

– Десять пятьдесят! – сказал продавец всё так же громко.

«Глухой её считает, что ли?» подумал Сергей, глядел как она торопливо вытаскивает из сумки потрёпанный кошелёк, из него вынимает сторублёвую бумажку, подаёт.

– Полтинник гони мелочью! – здоровяк ловко скинул деньги в ящик под столом, повторил:

– Мелочь! Пятьдесят копеек мелочью!

Старушка снова суетливо стала доставать из кошелька монетки, выложила их на прилавок. Продавец, не считая, кинул их тоже в ящик, поставил пузырёк валерьянки, она убрала его в сумку, застегнула, и стояла, ждала сдачу.

Но тот не обращал на неё больше внимания, поглядел на Сергея недовольно – сразу определил: покупатель копеечный.

– Тебе чего? Тоже валерьянку? – и ухмыльнулся широко, во весь рот, блеснули большие белые зубы.

– А сдачу? – еле слышно спросила старушка. – Я же дала вам сто рублей…

Продавец так и взвился.

– Какую тебе сдачу? Какие сто рублей? Дала десятку, потом полтинник мелочью. Уходи! Много вас желающих задарма попользоваться!

Стояла, удивлённо смотрела на него, не понимая, что происходит. A oн продолжал громко и нахально, Сергей понял специально громко, и специально нахально:

– Иди отсюда! А то полицию вызову!

От такой наглости у него потемнело в глазах, ждал – старушка возмутится, будет кричать, готов был её поддержать, ведь всё видел чётко. Но нет, та молча робко пошла к выходу – не захотела связываться, ругаться с подлецом.

Сергей глубоко вздохнул, пытаясь унять стучащее сердце, посмотрел жулику-продавцу в глаза.

– Обокрал пенсионерку… Зачем? Из-за этих рублей проклятых? – говорил тихо, а тот закричал:

– Иди отсюда! Она тебе что? Мать-бабушка? Да у неё бабок больше, чем у тебя! Какое твоё собачье дело!

– Вор ты! Подлец и вор! – сказал ему уже громче.

Продавец откинул дверку, выскочил из-за прилавка, схватил за курточку. Сергей вдруг увидел – у него змеиная голова! И закричал прямо в нависшее над ним лицо:

– Чтоб ты сдох, сволочь! – стряхнул сразу руки с курточки и вышел, оглядываться не стал.

По узенькому тротуару шёл быстро, встречные уступали дорогу, принимали за пьяного. Снова звенело в ушах и, вдруг, заболел затылок. Думал: «Неужели убил его?» И сам себе говорил: – «Правильно сделал!»

2

В темноватом коридоре суда остановился – что за чудеса! Не поверил своим глазам – перед ним шли вчерашние враги: Бочкина и обманутый ею Архипов. Причём не просто шли, а он держал Бочкину под руку. Что за чудеса! Увидел девушку в строгой одежде – белая блузка, чёрная юбочка, – ясно, из судейских помощников, сразу спросил:

– А те двое – вон идут, Архипов и Бочкина, как влюбленные, помирились, что ли?

Ответила охотно, с улыбкой:

– Редкий случай в нашей практике. Точно – помирились. У неё вчера после суда сердечный приступ, едва откачали, утром взяла те деньги, и вместе с Архиповым явились к судье. Выложила их на стол – отдаю на ваших глазах. Тот, понятно, обрадовался, пригласил ещё несколько человек и меня в том числе. Всё чин чинарём – Архипов бабки пересчитал, выдал ей расписку, теперь у них мир да любовь. Как бы не поженились, ведь холостые! – засмеялась и побежала дальше, застучала тонкими высокими каблучками.

На душе малость полегчало, вроде полезное дело сделал. Открыл дверь зала заседаний, вчерашний разговорчивый сосед махнул рукой на стул рядом. И сразу сообщил:

– Крутится гад! Вместе с адвокатами! Как караси на сковородке! Свидетели продолжают отпираться!

Сергей пристально смотрел на сидящего в клетке урода – сколько на его счету погубленных жизней? Из-за жадности, из-за бабла проклятого… Кто знает? Кто считал, а надо бы. Улыбается спокойно, лицо масляное, лоснится даже, отвечает на вопросы уверенно-заучено, понял, что выкрутится.

Снова сдавило горло, стал задыхаться, всё вокруг покачнулось, поплыло перед глазами, и сам зал, и люди в нём. Скорее зажмурился, но всё равно, видел: клетка вдруг зашевелилась, её железные прутья стали мягкими, словно верёвочными… Нет, как из длинных змей-гадюк… Вот сейчас, сейчас они упадут на пол и расползутся, исчезнут, и гад будет свободен… Вот он уже встал, схватился руками за змей, и сам стал гадюкой…

Ну уж нет! Этому не быть! Гаду-убийце детей не жить! Сергей открыл глаза – наваждение исчезло, всё по-старому: клетка на месте, подсудимый сидит в ней, как сидел. Наклонился к соседу, спросил тихо:

– Перерыв… Когда перерыв? – знал, что тогда будет шум.

– Зачем тебе перерыв? – удивился тот. – Скоро этой комедии конец, знаю, не первый раз вижу такое, гада освободят прямо тут, в зале суда.

– Как… Как освободят?!

Сосед оглянулся, сказал негромко:

– Тише ты, а то попрут нас из зала… Всё очень просто, вина не доказана! Выпустят из клетки, иди, гуляй, торгуй наркотой дальше.

Сергей сжал зубы до боли, закрыл глаза и увидел страшное: носилки с мёртвой девочкой, закрыта простынкой с головой, только болтается тоненькая светлая косичка…

Не помня себя вскочил, закричал что-то, сосед дёрнул за руку.

– Ты чё? Садись живо…

Но крик послужил сигналом – многие в зале тоже вскочили и закричали, кое-кто кинулся к клетке. Он тоже подбежал, стоял и смотрел, убийца детей прижался к стене, голова змеиная, глазки маленькие, чёрные, смотрят не моргая… Отвернулся, ушёл на место, теперь точно знал – что надо делать.

Зал продолжал шуметь, сосед вскочил и завопил во всё горло:

– Стрелять таких гадов надо! Всех стрелять!

Сергей вставать и кричать не стал, чувствовал, как его переполняет злоба, чувствовал свою силу, поглядел снова на клетку, на урода в ней, сказал тихо:

– Сдохни, сволочь, – И вытянул руку, щёлкнул пальцами, увидел, как убийца там сразу повалился на пол. Улыбнулся и быстро вышел.

3

Из рассказа Н., судебного завсегдатая.

– Я в суд часто хожу, много интересного, никакого кино не надо, но парня этого ни разу там не встречал, молодёжь вообще появляется здесь редко. Первый раз увидел на том самом деле торговце наркотиками – вошёл, осторожно сел рядом, бледный какой-то, вид нездоровый, глаза закрыл, дышит тяжело, что-то шепчет.

Ну я ему, конечно, рассказал малость про это дело, про ту сволочь, что в клетке сидит – наркоту возле школ соплякам продавал, как свидетели сейчас от своих прежних показаний отпираются, ещё немного, и виноватого нет, можно отпускать гада.

Немного времени прошло, народ возмутился, зашумел – ведь в зале полно родителей тех школьников, судья молотком стучит, а толку чуть. Я тоже вскочил, завопил «смерть гаду!» И тут мне прямо в ухо крик: «Сдохни, сволочь!» Оглянулся, а это парень, мой сосед орёт, бледный, чуть не падает. Но у меня всё внимание не к нему, а к клетке – там этот гад с перепугу, что ли, побледнел, откинулся на стенку, к нему адвокаты бегут. Понял, что процесс отложат.

И точно – всех из зала попёрли, вспомнил я про парня, его и близко нету, поорал и сбёг. Узнал, что продолжение суда будет завтра утром, и тоже ушёл до дома. На другой день прибыл, как штык, к самому началу. Процесс идёт, всё то же самое, парня того нет, и вдруг явился, сел опять со мной рядом на свободный стул. Гляжу, а он сегодня совсем другой: весёлый, улыбается, лицо розовое, спросил громко, чуть не криком:

– Что тут нового?

Я его, конечно, укоротил.

– Тише ты! А то попрут нас из зала.

Народ снова заволновался, зашумел, у меня всё внимание на того гада, на парня не гляжу и вдруг он как кинется к клетке! Ну, думаю, не иначе у него брат или сестра пострадали от этого урода. Могли его свободно взять за шкирку и выгнать из зала, но парню повезло, все тоже завопили, а кое-кто и к клетке побёг, приставам стало не до него.

Ладно, сижу-смотрю, что дальше? А парень постоял-постоял и обратно вернулся, сел со мной рядом, улыбается-смеётся, хотя ничего весёлого и близко нету. Спросил его:

– Чё ты всё лыбишься? Чё веселишься?

Отвечает спокойно и громко:

– Есть справедливость, есть. Скоро все увидят.

Ну, думаю, привет! Тронулся малость, лишь бы буянить не начал, нет, слава Богу, сидит, что-то шепчет тихо. Я отвернулся, гляжу на клетку, гад там улыбается во всю пасть, знает, скоро освободят прямо тут. И вдруг словно толкнуло меня в бок – поглядел ка парня, а он руку чуть поднял, пальцы сложил, так мы в детстве с ребятами баловались – щелчки в лоб ставили, и тоже щёлкнул!

Тут в зале шум-крик громкий, как на базаре, у меня, понятно, всё внимание на клетку. И вижу – гад-урод там на полу лежит, не шевелится, неужели концы отдал? Это было бы справедливо! Вспомнил слова парня, оглянулся, а его и след простыл. Нету! Ушёл, слова не сказал.

Запомнился он мне словами своими про справедливость и, главное, как пальцами щёлкал, и вдруг подумал – может это он гада того придавил? Щелчком своим? Хотя вряд ли, в чудеса не верю.

Но парня того ни разу больше не видел, хоть и хожу в суды почти каждый день. Вот такое дело, не зря он смеялся-веселился…

4

Медленно, торопиться теперь некуда, шёл по улице, был рад – его сила к нему вернулась, одной гадюкой ещё стало меньше. Увидел ту же аптеку, остановился, на дверях табличка: «Закрыто по техническим причинам», улыбнулся – это я, такая причина, и направился дальше, в свой любимый сквер.

Добрёл до проклятого перехода, того самого, по «зебре» неслись машины, как тогда. Вдруг увидел – рабочие долбят асфальт, устанавливают светофор. Значит, помог немного.

А машины, словно торопились успеть до светофора, неслись и неслись, не обращая внимания на «зебру». Ждать не стал – шагнул на неё и пошёл, будь что будет. Сразу взвизгнули прямо над ухом тормоза, не оглядываясь двинулся дальше, визг повторился, уже другой, благополучно перебрался через дорогу сел на скамейку в сквере закрыл глаза и словно перенёсся в другой мир: тишина, шумят деревья на ветерке, травка зелёная, а в ней разноцветные колокольчики-цветочки, красные, голубые и зелёные… Жить бы так, и больше ему ничего не надо.

В сквере института всё гуляли девицы, вглядывался в них, искал, нет ли Ляли… Красивые, длинноногие, разноцветноволосые – были даже ярко-рыжие, – проходили мимо, смотрели на него, многие улыбались, как бы приглашая подойти и погулять вместе, а там видно будет.

Ляли не было, а все прочие его не интересовали, Сергей даже задремал, но тут появился Колян, сел рядом, как всегда громкий и бесцеремонный,

– Дрыхнешь? И правильно – кто спит, тот обедает. Или уже подрубал компот?

Сергей не обедал, да и есть совсем не хотелось, помолчал немного и спросил:

– Сегодня был суд над тем наркоторговцем, о котором рассказывал, интересно – кончился, или опять отложили. Узнай, если можешь.

Колян вытащил трубку мобильного телефона, сказал гордо:

– Конечно, могу. В нашей конторе в отделе информации есть мужик, он за всеми судами следит. – Быстро набрал номер; – Олег, привет, это Колян. Скажи, по сегодняшнему делу торгаша Наркотиками чё нового? – слушал, улыбался, сунул трубку в карман.

– Приговор ему уже вынесли – гроб сосновый! Прямо там, в клетке, инфаркт долбанул, и привет!

– Умер? – спросил Сергей спокойно-безразлично, ждал такого.

– Угадал! Хер с ним, туда и дорога! Жульё рвёт, что только можно.

Не слушал его, снова видел зал суда, клетку, в ней урода со змеиной головой… Всё правильно, так и надо… Потом спросил:

– Может, знаешь какие ещё там есть дела, про это жульё?

Собеседник даже подскочил на скамейке.

– Ха-ха! Таких полно! Бедные судейские уписались в дерьме копаться! Хотя, может, им и нравится. Вот был у нас в городе такой фонд сбережений для пенсионеров «Согласие», дело простое, как солёный огурец: ты нам бабки сейчас отвали, а мы тебе их через год вдвойне.

– И как? Отдавали?

– Ха-ха! – веселился Колян, – Лохи в очередь построились. Через три месяца время первой выплаты процентов, за день главный ловкач сбёг со всем баблом, второго, его помощника, уже в аэропорту повязали. А толку чуть – бабок-то нету!

Говорил радостно, не осуждал жуликов, а чуть ли не завидовал им. «Может, и сам бы хотел провернуть похожее дельце», подумал вдруг Сергей.

– Рад за них, что ли?

Колян глазом не моргнул, не смутился.

– Который смылся с баблом, молодец! А второй – дурак, так ему и надо, лоху! Ведь нынче у нас без бабла жизни нету. Есть у тебя бабки – ты человек, не имеешь их – пустое место, никому ты нахер не нужен!

Спорить с ним не стал – бесполезно, только спросил:

– Суд когда?

– Сегодня начали, но разведут говорильню на месяц.

Сергей молчал, смотрел себе под ноги, на грязный асфальт, Колян продолжал всё так же весело:

– Не грусти! Слушай и усекай – сегодня ближе к вечеру я к тебе Ляльку пригоню! Трахнешь её, и всё станет окейно! Готовься, точи своё шило острее! Готовься работать до утра! Только опять не усни! Ха-ха! – засмеялся и быстро ушёл.

5

Улыбался – Ляля! Ляля сегодня придёт! Вспомнил, как сидела рядом в кафе, какая у неё была тёплая ножка… Скоро, скоро увидит её…

Посмотрел вслед Коляну, нахмурился – давно не нравился его покровительственный и даже пренебрежительный тон в разговоре, словно считает полным дурачком, ни на что не способным. А ведь сам и есть дурак – учится на тройки. Это унижало Сергея, било по самолюбию, по чувству собственного достоинства, весьма у него обострённого. Не раз и не два хотел его грубо оборвать, сказать, что не будет с ним общаться и даже разговаривать.

Хорошо бы, но не решался – поссориться проще простого, а что дальше? Останется совсем один, слова некому сказать, девчонок с курса почти не знал, просто боялся. Только и остается мистер Рэд, он же Барсик, Барсук и Барселон…

Вздохнул тяжело, плохи твои дела, Серёга Малинин… Но всё это пустое, надо работать, идти в суд на дело пенсионеров, давить очередного гада. Встал, но подумал – сегодня уже поздно, а завтра обязательно. Тогда скорее домой – ведь Ляля придёт, не опоздать бы.

В том же магазинчике купил себе пять сырочков и два пирожных – трубочки с кремом для неё, ел их сто лет назад, вкуснятина невозможная! Должны ей понравиться. Торопился, бежал – вдруг она уже ждёт? Не пошёл на мост, рискнул – оглядываясь, благополучно проскочил по рельсам, распахнул калитку и… замер.

Пришла! Ждала его!

Сразу забилась, застучала кровь в висках – Ляля лежала на его месте, на солнечном холмике, загорала. Закричал, как мог, громко:

– Вот и я!

Встала – голая голышка, прозрачно-прекрасная на солнце, сама светилась, словно маленькое солнышко, мигом сбросил тапочки, брюки и рубашку, побежал к ней, На ходу снимая трусы.

Она шагнула навстречу, улыбалась широко и радостно, обнял, целовал горячие губки, закрытые глазки, мягкие груди… Встал на колени, целовал, не отрываясь, нежный, медово-сладкий животик и сердце замерло, остановилось. От пышного тела – розового, как только что распустившаяся роза! – призывно и ошеломляюще пахло солнцем и ещё чем-то неуловимо-прекрасным.

– Милая… Как я ждал тебя.., – прошептал тихо.

– И я ждала.., – повторила эхом, повалилась на траву и увлекла за собой Сергея, обняла его, застонала… Он тоже снова сжал её изо всех сил, ещё секунда, ещё мгновение, и наконец-то…

Но вместо горячего, ждущего тела вдруг ощутил в своих руках пустоту.

Ляли нет!

Вскочил, оглянулся, ничего не понимая, – она исчезла!

Сел на землю, потрогал, погладил горячую траву, на которой она только что лежала, сидел так долго, пока, наконец, до него дошло – Ляли тут и не было. А была только его мечта о ней…

Надел трусы, собрал всю одежду, кинул на скамейку, сел рядом, подумал грустно: «Колян – трепло, наболтал, как всегда».

Закрыл глаза, сидел и сидел неподвижно, чувствовал в груди какую-то пустоту, словно вынули сердце… Обманула его, не захотела встретиться. Было горько до слёз, как в том далеком детстве, когда над ним смеялись и обижали злые ребята во дворе, глаза вдруг стали влажными… Нy и ладно, ну и пусть – не нужно ему никого, был один, таким и будет всегда.

Но, всё равно, ухватился за соломинку – не смогла прийти сегодня, придёт завтра. Не может не прийти, ведь тогда, в кафе, так ласково улыбалась, так весело смеялась. Не мог даже допустить, что Ляля просто не хочет его видеть.

Неподалёку в кустах весело зачирикала какая-то вечерняя птичка, донёсся гудок тепловоза, жизнь шла, как обычно.

Вдруг рядом на скамейку запрыгнул рыжий мистер Рэд, он же теперь Барселон – появился без звонка.

– М-р! – сказал громко. – Не грусти! Всё это ерунда! Сергей погладил горячую шерсть, почесал подбородок, это кот особенно любил, произнёс тихо:

– Одни мы с тобой, никому не нужны…

– Heт! – возразил Барселон. – Я нужен тебе, а ты мне, хочешь, принесу мышку на ужин? – и, не дожидаясь ответа, прыгнул на землю, побежал к дырке в заборе и мигом исчез в лесу.

А Сергей взял подушку, одеяло и пошел снова спать на холмик, под нежаркое вечернее солнце.