Kitabı oku: «Светлана свет его П», sayfa 2
– Как знать, как знать.
Бородач улыбнулся ещё шире. Потёр руки, слегка крякнул и начал открывать за спиной Светланы входную дверь.
– Если всем остались довольны, не забудьте поставить пять звёзд на сайте, а лучше добрый комментарий, к пяти звёздам.
Он заискивающе заглянул в глаза Светланы. Из-за приотворенной двери потянуло сквозняком.
– Обязательно, будьте покойны, – она окинула быстрым взглядом весельчака.
Светлана, наконец, поняла, кого же ей напоминает бородач. Она не совсем была уверена в значении слова, но абсолютно уверена в его применении к продавцу, «прощелыга». Мать постоянно твердила в детстве про мужиков, отирающихся во дворе, на скамейке, играющих в карты или домино. Иногда выпивающих что-то бледно-жёлтое из трехлитровой банки поочерёдно. Бородач был прощелыгой. Причем работал он, наверняка, в «шалмане», вспомнилось к месту второе слово определяющее жизнь мужчин во дворе Светланы в раннем детстве. Прощелыга из шалмана. Она стряхнула морок, помотав головой.
Светлана размотала захваченное с собой широкое покрывало и бережно обернула телевизор, прихватив резинкой для фитнеса по всей ширине.
– Смотрю, вы подготовились основательно.
– А вы как думали?
– Никак не думал, как про ваши трицепсы услышал, сразу обо всем другом думать перестал. Просто захотелось посмотреть, как вы его в рывке штангиста от пола оторвёте.
– Да спокойно.
Светлана, не слушая насмешек, достала из сумки шпагат и смастерила сверху телевизора ручку для удобства переноски. Закончив, она немного отстранилась от перемотанного телевизора, который теперь выглядел как крупногабаритная посылка, но с налетом нежности от любимой бабушки. Уголки одеяла были заботливо подогнуты внутрь.
– Да, такое только девушкам дано, – бородач подобострастно причмокнул.
Светлана молчала.
– Никогда не понимал, как такое возможно сделать?
Светлана и на это ничего не ответила. Она обошла посылку вокруг, осматривая напоследок. Бородач предупредительно наклонился и распахнул входную дверь.
– Понадобится еще, какая техника, вы знаете, где меня искать, – опять решил пошутить продавец, – заметив непреклонность Светланы, исправился, – я имею в виду мою страницу продавца на «Авито».
– Ха-ха-ха, – членораздельно, в нос проговорила Светлана.
Бородачу стало даже неудобно.
Светлана вопросительно посмотрела на него, затем виднеющийся в распахнутую входную дверь лифт, до которого было, не более пятнадцати метров, затем перевела взгляд на телевизор. Про себя Светлана быстро подумала о непробиваемой человеческой глупости, мужиков особенно, а особенно, таких как этот с лобковой бородой. Людей не способных с полунамека оказать нужную помощь без лишних объяснений. Вот уж действительно прощелыга. Из шалмана.
– Так и будем глазами хлопать или поможем дотащить до дверей лифта?
– Ну, мы так не договаривались.
– В смысле? – искренне удивилась Светлана.
– Я же говорил, скидка в три тысячи действует на самовывоз от двери.
Бородач указал на дверь, а затем глазами на телевизор.
Светлана даже немного растерялась.
– Помощь стоит денег.
– Сколько?
– До лифта пятьсот рублей.
– А вы лютый!
– Скорее бывалый, и уже, какой есть!
Светлана с ног до головы смерила бородача уничтожающим взглядом, на мгновение, задержавшись на причинном месте.
– Вы переоцениваете свои способности.
– Моё дело предложить, у нас свободный рынок, каждый вправе устанавливать свою…
– Не ваш случай, – прервала его Светлана.
Она резко подошла к перемотанному одеялом телевизору. Рванула за приделанную ручку. Охнув, она наклонилась сильно в одну сторону, но телевизор оторвала от пола.
– Опа. Поехали.
Можно было не смотреть на бородача, было слышно, как он улыбается с издевкой, запутавшейся в бороде.
Светлана, как в угаре, фурией, пронеслась с неподъёмным телевизором из прихожей до автоматических дверей лифта. Как-будто она задержала дыхание в квартире, а выдохнула уже у лифта.
– Уф, – выдохнула она.
– Если что набирайте.
Светлана оглянулась на бородача, высунувшегося из-за железной двери.
– И, физкульт привет вам и вашим трицепсам, я был о вас худшего мнения.
Бородач с грохотом захлопнул свою дверь.
– Пошёл ты! Козёл! – вдогонку кинула ему Светлана.
Она нажала на кнопку вызова лифта.
– Чего это он имел в виду? Худшего мнения. Прощелыга! – с удовольствием крикнула Светлана, и показала средний палец в сторону закрытой двери, коленом придерживая телевизор.
Светлана тряхнула головой, гоня от себя негативные мысли. Лифт, по-старушечьи причитая и кряхтя, медленно полз вниз. Где-то очень глубоко, внутри себя, Светлана была рада наконец совершившейся и закончившейся сделке. Она предвкушала предстоящие праздники, очередную уборку, все последующие сопутствующие этапы и томные вечера, опять под звуки и картинки своего старого нового друга. Экран с тёмной полосой был в прошлом. Теперь жизнь начнётся заново и с новой энергетикой в квартире.
Светлана не помнила, как преодолела, расстояние от лифтов через двери подъезда до кромки проезжей части. Благо расстояние было небольшим. Достав телефон, Светлана вызвала такси. Приложение сообщило о двенадцати минутах ожидания.
– Вот блин!
Внезапно откуда-то запахло свежей выпечкой. Светлана оглянулась. Рядом с подъездом, из которого она только вышла, находился вход в пекарню. Высокие витрины горели тонкими красными неоновыми трубками, согнутыми по форме бубликов и кофейных чашек. Вторая волна запахов принесла вкусы ванили и карамели. Светлану даже пошатнуло от голода и дикого желания съесть какой-нибудь пирожок. Через широкие окна был виден молодой высокий парень в ярко-белом комбинезоне и стильно повязанной набок белой косынке раскладывающий свежую выпечку на витрину. Светлана, слегка прикрыв глаза, уже ощущала во рту мягкую сливочно-творожную начинку ватрушки или приторно-ароматную перетертую цитрусовую плоть лимона с сахаром в пироге.
Светлана, оглянувшись быстро по сторонам, прислонила перемотанную одеялами тяжёлую панель к торцу высокой скамейки. Беспокоиться не стоило, на улице было пустынно. Светлане осталось сделать один шаг, чтобы взяться за входную ручку. Даже парень в белом развернулся и, улыбнувшись, приготовился её встречать.
Резкий кислый запах ударил Светлане в нос. Большая свежая лужа, неопрятным пятном раскинулась прямо перед её ногами, преграждая вход в пекарню. С левого края лужи блестела слизь. В жидком пятне были разбросаны кусочки пирога и чего-то красного. Светлана еле удержалась, чтобы следом не дополнить пятно свежим.
Как бравый солдат, Светлана резко повернулась на каблуках и направилась обратно к телевизору. Из-за угла дома показалось такси.
– Очень кстати.
Парень из пекарни недоуменно провожал её взглядом.
– Аппетит пропал, – Светлана подбородком указала на бурое пятно перед входом в заведение, но похоже он не понял, что она имела в виду.
Светлана, пожав плечами, начала впихивать телевизор на заднее сидение такси. Водитель молодой парень из ближнего зарубежья обернулся один раз и дальше предпочитал не замечать упорных движений Светланы по загрузке тяжелой панели. Он просто игрался настройками магнитолы. Светлана проверила вставшую намертво панель и захлопнула дверь. Нехотя села вперёд. Сзади пришлось бы ехать боком. Она могла бы потерпеть, но ноющее бедро не вынесло бы косой нагрузки в течении длительного маршрута.
Светлана глядела в окно под какую-то странную радиостанцию или диск с азиатской однотонной заунывной мелодией перебирала мысли в голове.
Она постоянно задумывалась на тему бытия. С возрастом она чаще стала просыпаться посреди ночи с чувством странного и беспочвенного беспокойства. Вроде ничего не болело. Мозг лихорадочно предлагал тему одну за другой. Глаза невозможно было открыть. Голову или тело оторвать от кровати. Но мозг… Он был свеж и полон идей. Мыслей взбирающихся друг на друга в не идеальной пирамиде. Главная мысль, преследующая Светлану, была о мимо проходящей жизни. Безуспешно проходящей. Сначала это было посреди ночи, но потом стало просачиваться и в дневные моменты задумчивости. Как и сейчас. Странная мелодия очень подходила к невесёлым мыслям. О растраченной жизни, о не совершенных подвигах, о не достигнутых целях, об исчезнувших эмоциях.
Город стремительно летел за окном. Или ограничивался обзором пары соседних машин. Люди задумчиво смотрели перед собой, не обращая внимания на Светлану. Но у всех заслуживал внимания разрешительный сигнал светофора. Город снова торопился домами, скверами, людьми.
– Приехал.
– Кто? – не поняла Светлана, повернувшись к водителю.
– Ви.
– Какой Ви?
– Ваш квартира вот.
Светлана очнулась от мыслей, возвращаясь в реальность. Она увидела своё парадное. Её даже немного передёрнуло.
– Четыреста рублей пожалуйст.
– У меня карта подключена. Дам ещё двести сверху наличными, если поможете донести до лифта телевизор, – внезапно расщедрилась Светлана.
Водитель обернулся в сторону заднего сидения, где лежала панель. Очевидно, оценил свои возможности.
– Двести пясят.
– У меня только двести, – Светлана даже показала две купюры по сто водителю.
– Лано давай.
Парень засуетился, взял деньги и бросил их между сидений. Светлана с облегчением направилась к входной двери подъезда. Открыла «таблеткой». Навстречу ей вышла консьержка или как её за глаза называли «душа подъезда». Водитель такси нёс следом за Светланой телевизор.
– Здравствуйте Мария Петровна, – Светлана улыбнулась, пропуская консьержку.
– Иностранца не пущу, – изобразив букву «Ф» «душа подъезда» загородила проход.
Парень с телевизором вопрошающе посмотрел на Светлану.
– Ну, всё сегодня ополчилось против меня!
– Заранее бумагу на домком писать нужно, Светлана, вы же знаете порядок! У половины людей квартиры не закрыты. А тут вы со своим ухажером и подарком.
Светлана посмотрела недоумённо на телевизор, он действительно перетянутый шпагатом выглядел картиной или зеркалом в подарок.
– Марья Петровна это телевизор, взамен вышедшего из строя, внезапно вышедшего пропустите, пожалуйста, мне одинокой девушке не одолеть самой чрезмерный вес этого устройства. А бумагу я обязательно вам напишу. А миленькая? Ну, хоть до лифта пусть донесёт?
– Не положено!
– А кому положено?
Светлана в растерянности водила глазами из стороны в сторону.
– Я пошёл.
Парень, быстро посмотрев на Светлану, прислонил панель к стене на полу. Светлана беспомощно пожала плечами.
Довольная консьержка победоносно и жадно потянула воздух ноздрями.
– Тварь – прошептала Светлана.
– Хорошего вам дня Светлпна!
Светлана как в прострации примерилась к перетягивающим лентам телевизора. Казалось, она всего на миг моргнула глазами.
Она сидела в прихожей на скамье.
– Да что же это такое?
Ладони саднило от лент. Жутко ныла шея и правое плечо. Телевизор стоял в прихожей. Стоял как награда, за весь ад преследующий её в этот день.
Светлана, забыв про все неприятности и сложности, сладостно потянулась и скинула обувь. Влажными пальцами ног пощипывала коврик в прихожей.
– Фу. Хорошо.
Светлана прошла в гостиную и легла на диван. Ноги приятно гудели. Она закинула их на спинку дивана. Неожиданно Светлане захотелось спать, глаза прямо слипались. Светлая точка на потолке приковала внимание. Мысли начали торопливо роиться в голове. Светлана думала о телевизоре, людях встреченных сегодня, о квартире, ремонте, соседях и о родителях.
О родителях она думала чаще всего. В последнее время ей снился очень необычный сон. Сон удивительно похожий на правду. Как морок он исчезал так же внезапно как появлялся. Иногда становилось не по себе от чувства прострации, непонимания происходит это во сне или наяву. Сон повторялся с постоянством, только заменёнными незначительными деталями. Сон тесно переплетался с реальностью. Светлана давно не видела родителей, и её воображение дорисовывало реальность, порой ту которую она не хотела видеть. О больных, немощных родителях. Иногда тянущих к ней свои узловатые руки. Как будто о чём-то просили.
Или того хуже о смерти. О странных обстоятельствах их гибели. Мать с отцом жили в деревне недалеко от Пензы, откуда она сама приехала тогда ещё в Ленинград на учебу. Отучившись, пошла на работу, уже не рассчитывая когда-то вернуться на малую родину. Раньше ей чаще всего звонил отец. Мать предпочитала живое общение телефонному.
У родителей была квартира в Пензе, где они когда-то все вместе счастливо проводили время. Затем отец построил небольшой дом для летних деньков на природе. Деревня насчитывала около двадцати домов и заполнялась в основном летом. Речка, озеро, гороховое поле, колхозное яблочное поле, пастбище и лес. Главным достоянием был лес со своими ягодными и грибными местами. Вечерней трелью соловья и монотонной песней кукушки. Отдалённым глухим постукиванием дятла.
Время летело легко и весело. Шашлык, баня, садовая ароматная клубника. Светлана часто вспоминала посиделки с отцом на веранде под сверление сверчка вперемешку с соловьиной песней. Низкое августовское ночное небо над маленьким домом с мириадами рябящих в глазах звёзд. Редко пролетающий мерцающий огнями в темноте самолёт или еле заметный спутник.
Когда Светлана уехала в Ленинград, родители загрустили. Они решили переехать в деревенский дом. Два лета подряд отец усердно утеплял дом, проводил воду, заготавливал дрова. Перевёз из города в оборудованный сейф охотничье ружьё.
Мать тихонько плакала от трезвящего чувства прожитой жизни, но радовалась наступающим переменам. У неё болели суставы, и было тяжело подниматься на очередной этаж в доме без лифта. Мать сильно любила Светлану, но после её отъезда обрушила свою заботу и любовь на отца и дряхлого кота Бориса. Борис в своё время гроза любой новой территории, любого двора, обладатель всех кошек, куда они не приезжали, выглядел жалко. Всклокоченные куски шерсти местами с проплешинами, оторванное ухо, постоянный сон у печки либо беспрестанное нализывание своего места под хвостом. Мать кормила его жареной печенкой. Борис ничего больше не признавал. Или ленился. На пробегавшую мимо мышь-полевку он и усом не вёл.
Отец любил мать очень трепетно и относился с большим вниманием ко всем её просьбам. Короткими зимними днями, когда надоедал телевизор, главным развлечением для них оставалось кормление птиц. Напротив кухонного окна росла размашистая сосна. Сосна со времени построения дома разрасталась не в высоту, а в ширину. Дерево облюбовало много разных птиц в разное время года. Отец примотал самодельный скворечник. Из овального входа в разные сезоны выглядывали разные клювы. Кому не хватало места, прятался среди ветвей. В осенне-зимние месяцы борьба за птичий домик разгоралась нешуточная. Активная птичья жизнь служила родителям сериалом. Может герои менялись, не всегда было понятно, прилетали новые птицы или те же самые. Но состав участников не менялся малые и крупные вёрткие синицы, бесстрашные поползни, шустрые корольки, хваткие воробьи, красногрудые снегири и молодой наглый дятел. Пытались пристраиваться к птичьему празднику вороны-воровки. Иногда прилетала одинокая сорока, важно прохаживалась, переваливаясь с ноги на ногу, и улетала, ничего не утащив.
Старики прикармливали птиц, покупали им семена подсолнечника, пшено, иногда выкладывали в кормушку рядом со скворечником остатки густого супа, другой еды. Птичья братия питалась как по часам. Ели старики ели и они. Родители, пообедав и угостив птиц, сидели у окна и под чай с брусничным вареньем, наблюдали за переполохом вокруг кормушки.
Прожорливый дятел норовил всех распихать не оставив другим ничего. Кроме дятла, почти все птицы стали ручными. Когда родители выходили подкладывать корм, весёлая пестрая стая, снявшись с сосны, садилась на руки и голову. Не давала накладывать птичью еду и хватала прямо в процессе заполнения кормушки.
