Kitabı oku: «Дорогой скорби: падение, огонь и покаяние», sayfa 27
– Вылазку, – мрачно ответил альтмер и столь бесстрастно добавил. – Мы дадим Люцию того, чего он жаждет и. Ты со мной?
В ответ командир берсеркеров кровожадно улыбнулся и устремился к выходу, Азариэль же откупорил зелье запаса сил и опустошил его. И как только покинутые силы вновь наполнили уставшее тело парня, он устремился за Гроссмейстером.
Их путь лежал через мелководье, где воды было примерно по грудь. Прекрасно исполненные и прилегающие доспехи не пропустили и капли воды, но вот холод ледяной морской влаги неприятно покалывал кожу, но Азариэлю на это всё равно, только цель впереди его волнует. Он шёл, не зная боли или страха. Его миссия сейчас одна – уничтожить краулер, а всё остальное меркнет, и сгинуло в небытие.
Через десять минут берсеркер, и бывший рыцарь, не скрывая собственного присутствия, оказались на побережье восточного острова, куда и подошло самоходное устройство. Огромное, несколько метров высоту грозно оно шагает вперёд, сотрясая землю вокруг себя, и Азариэль задушил в себе жуткий страх, сжимая как можно сильнее рукоять меча. Земная твердь дрожала, когда краулер переставлял свои ноги, от него исходили странные и противные звуки механического скрежетания, которое давило на слух. Монументальное устройство продолжало шагать вперёд, не замечая ни Азариэля, ни Гроссмейстера.
Десять метров отделяют отчаянных воинов от жуткого механизма войны. Мгновенно Азариэль увидел охранную команду, приставленную для того, чтобы отбить возможную атаку. В два ряда, по бокам от механизма, медленно, держа свои молоты, шли тридцать дремор–кинмашер, по пятнадцать с каждой стороны.
– Люций ждал, что тут будут сотни воинов… он решил пожертвовать краулером ради победы, так пусть теперь рыдает.
– Вместо сотни них он встретит лишь ярость пустоты и хаоса!
Гроссмейстер словно ждал этой секунды. Он, вознеся огромную широкую обоюдоострую секиру, сорвался с места и стремительным тараном устремился в бой, врезавшись с ходу в толпу врагов, и раздался звон брони. Его атака опрокинула сразу двух противников, и он не собирался останавливаться на этом. Десятилетия жестоких и нечеловеческих тренировок, перемешанные с чёрными мессами Ситиса, дарующие несравнимую ни с чем силу, кровожадностью и свирепостью сделали из обычного человека машину для убийств. Его реакция была быстрее молнии, а силы хватило бы, чтобы с одного удара кулаком расколоть череп мамонту как орех…
Командир берсеркеров рвал и метал дремор, словно это дети, не способные дать отпор. Никто к нему не мог подойти на метр, а если кто и осмеливался, то сразу получал секирой в голову, ну или же иную экзотическую смерть.
Азариэль так же включился в битву. Он подобно ловкой змее уходил из-под ударов и наносил свои выпады, ловко пробивая доспехи дремор в слабых местах. Жалящие уколы пробежались по телам всех дремор, и они попытались достать его. Большие молоты вспахали хлюпающую землю, разметав куски песка, и маленьких камней и Азариэлю приходится лишь уходить и уклоняться, времени касаясь острием чьего-нибудь нагрудника.
– Руби конечности! – вскричал Азариэль неистовому берсеркеру, который каким–то чудом сквозь алую пелену, застлавшую его разум.
– Я занят! – ответил альтмер, чёркая лезвием по очередному нагруднику и высекая искры.
– Х-м-м-м! – прорычал Гроссмейстер и что было сил, сорвался с места и пронёсся возле Азариэля подобно комете из стали и двемерита, разметав дремор в стороны.
– Давай! – зарычал берсеркер, убегая к другой паре конечностей.
Азариэль и Гроссмейстер синхронно ударили по передним ногам краулера. Вот только командиру берсеркеров хватило сил, чтобы перебить ногу, но Герольду Пустоты понадобилось три непоследовательных, прерывающихся через битву, удара, дабы его клинок рассёк плотный металл.
Огромный краулер, потеряв точку опоры, подкосился и с металлическим скрежетом повалился вперёд, перепахав берег и уйдя передом в море, разбрызгивая морскую воду, но, всё ещё беспомощно шевеля конечностями, стараясь идти так же вперёд.
Но времени не было. Пускай больше десятка высших офицеров армии дремор они положили, но оставались и другие, которые не собирались отступать. Да и к месту битвы стали стягиваться ещё десятки дремор. И дреморы-керл способны поставить механизм снова на ноги…
Азариэль выудил момент. Он, подбежав к повалившемуся краулеру, достал свиток, и замысловато взмахнув рукой, направил разряд в небо – тонкая, но яркая и слепящая линия зигзагом задела небеса, давая знак и символ.
Ответ не заставил себя ждать. Электрические прутья, размером с хорошую колонну, пронзившие небеса, плотным снопом ударили в то место, откуда молния ударила небо. Первым же ударом Азариэля отбросило в ледяное море. Но магическая атака продолжила. Больше десятка прямых толстых электрических прутьев утюжили землю, безжалостно уничтожая всё то, что попадалось на пути. Несчастный краулер мгновенно был разнесён на части. Его куски от магической атаки разлетелись на части, и раскалённые детали механизмов и металлическое шмотьё от мощной атаки разбросало по всему берегу огненно-металлическим дождём. На месте осталось только «брюхо» и ноги краулера, что означало конец осадному орудию и удачу вылазки.
От такого звука, что был при магической атаке, можно было оглохнуть, ибо сложилось впечатление, словно небеса затрещали по швам и готовы порваться. Из ушей немногих дремор, что оказались рядом, потекла алая кровь.
Такое эффектное зрелище произвело впечатление на неподготовленных зрителей. Гордые, бесстрашные и храбрые воины как дреморы явно не ожидали такой ожесточённой обороны. И были повергнуты в шок, когда увидели, что их штурмовое оружие разлетелось на детали.
Ступор и замешательства, вызванные таким развитием событий, позволили Гроссмейстеру незаметно отступить, он хоть и храбрый берсеркер, но ясность ума пытался сохранять по мере пси-возможностей.
Сам альтмер отброшен в холодное море и потерял сознание. На грани возможностей он чувствует, как море касается и ласкает его лицо и кожу по телу ледяной рукой и скоро он захлебнётся или его убьют. В мутнеющим сознании тускло рождается боль от того, что он встретил Люция, но рано беспокоиться. Азариэль почувствовал железный хват на воротнике, ощутив, как его достают из ледяной воды и когда голова покинула объятия моря, парень жадно втянул ещё воздуха и тут же почувствовал, как его ноги становятся на ил.
– Ну, каковы дальнейшие приказы? – вопросил вытащивший парня командир берсеркеров.
Азариэль оглянул всё, то пространство, что было в поле его зрения. На морской глади опять засияли врата и оттуда вновь хлынули корабли, набитые силами Даэдра. Золотистые, безумно сколоченные, суровые: корабли всех форм из нескольких царств выходили, покидая самые различные порталы, словно в отместку за краулер. На восточном острее засияли ещё одни ворота Обливиона, готовые привести в этот мир ещё больше воинов Обливиона.
Герольд Пустоты знал, что чем больше они сопротивляются, то тем больше сил Люций пошлёт на штурм, чтобы сломить сопротивление.
– Что мне делать? – Взмолился в мыслях Азариэль и услышал неожиданный ответ.
«– Жертва, вам нужна жертва». – Шёпотом прозвучало из пустоты. «– Так же, как и твой неприятель попытался что-то отдать на алтарь победы, пришёл и твой чред жертвовать».
– И что же мне отдать?
– А что у нас есть? Крови я упился, есть лишь земля, которая станет жертвенным агнцем для победы, распаляя самолюбие его тёмного величества, – томный шёпот кажется завладел разумом Азариэля и только приложив усилие воли альтмер вырвался из диалога с пустотой, подчинившись тяге Гроссмейстера и отступив обратно к маяку.
– Каков приказ? – вновь задал свой вопрос Гроссмейстер, готовый пойти на всё ради победы.
Глава 31. Последний на игральной доске
Спустя три часа.
Время уже пятый час дня, который тянется чуть ли не бесконечность, но на небе стало столь темно, словно восторжествовал глубокий вечер. Грузные тёмные небеса накрыли всё пространство над островами, бросив на них свою жуткую и чёрную тень, которая осыпала землю хлопьями тёмного снега, за короткое время засыпав острова, а ледяной ветер игриво носился меж скал, навевая скорбную песнь, но это, ни на градус не сделало текущую обстановку прохладнее.
Азариэль настороженно бродит среди руин снежных эльфов, что были в глуби западного острова, за круговой стеной и искал его. Это огромное святилище, где всюду растут кустарники, вырисовываясь в некогда прекрасный и пышный сад, высятся руины, а посредине возведена огромная статуя Джиггалага и всё тёмной массой с небес, испортившей белоснежные дали. Нижние края пальто касаются снега изодранными краями и обращены в лохмотья, сама одежда местами опалилась, покрылась сажей или царапинами. Только клинок оставался в порядке.
Герольд Пустоты забыл про ситуацию извне, которая напоминала звуками битвы, в виде истошных криков и боевых кличей, и искал только его, того, кто смог проникнуть сквозь барьеры и вывести целую роту дремор на западном острове.
Средь разрушенных часовен, покрытых слоем снега, то и дело попадались трупы дремор из Хладной Гавани, встретившиеся с холодной яростью защитников, отдавших свои жизни за победу. И вместе с дреморами снег «украсили» бездыханные тела поклонников Джиггалага, которые отдали жизнь ради скорейшей победы, ради того, что сдержать тут врага и не дать ему ударить из тыла. Сам же Азариэль вошёл в святилище бога порядка, когда было поздно и все его защитники отдали жизни на алтарь победы и теперь альтмеру остаётся принести возмездие за их смерти.
– Где же ты, – настороженно шепчет парень, водя мечом из стороны в сторону.
Каждый шаг скрипом отражался по всему пространству. Одинокий воин оглянулся. Некогда величественная часовня снежно-эльфийского народа, временными потоками обращены в руины, а на ней взросла культура поклонения абсолютному порядку.
Внезапно Азариэль услышал шорох слева за кустом, но усталость давала знать, и реакция его подвела. Альтмер только обернулся, как разглядел острие ледяного шипа, инстинктивно отпрыгивая в сторону. Альтмер измарался в тёмном снеге, как в него был пущен ещё один снаряд, угодивший в грудь и разлетевшийся на куски, не пробив доспеха. Острая пронзительная боль охватила рёбра, плоть и позвонок и Азариэль пал в снег, тяжело дыша, ёрзает в поисках меча и пытается встать.
– Ле-жать! – приставив посох у горла пригвоздил дремора Азариэля к земле. – Мой ге-нерал награ-дит мен-я за по-беду над то-бой!
В ответ парень лишь широко махнул мечом, рассекая древко посоха и мгновенно поднимаясь, и бросаясь в атаку.
– Сейчас я отправлю тебя к нему!
Дремора, развернувшись, только хотел убежать, как перед ним, сквозь разрыв в пространстве, буквально выпрыгнул Архикардинал Пустоты, поставив в ступор слугу Молага Бала. Аун’Биэль молниеносно подвёл свой посох, увенчанный четырьмя стилистическими черепами, ко лбу дреморы и через секунду голова слуги Даэдра разлеталась на ошмётки в ослепительной вспышке. Тело пало на колени, и через секунду его приласкал серый холодный снег.
– С-спасибо, – тяжело поднялся Азариэль, держась за грудь и сплюнув, окропив серый снег кровью. – Кажется ребро сломано.
Аун’Биэль медленным шагом подошёл к Азариэлю, и тут его рука резко и неожиданно замахнулась для удара, но вовремя остановилась. Альтмер знал, что заслужил того, чтобы получить хорошую оплеуху.
– Я бы тебя вывернул изнутри, если ты не был избранником Ситиса, – злобно произнёс Аун’Биэль, отводя руку на место, стараясь сдержать себя, и коснулся посохом груди парня и тот ощутил облегчение, режущая боль ниспала. – Пока живи, до победы.
– Благодарю. Меня можешь не винить, это был план Ситиса, – произнёс высший эльф, убирая меч в ножны.
– Он говорил что-то, но его шёпот столь неразборчив, что порой не поймёшь, что он желает, и поэтому я сомневаюсь в твоих словах. Скажи, зачем ты позволил им пробиться через срединную крепость и войти в поселение?
– Таков план… был.
– Ты – идиот, – поднял голос Архикардинал. – Ты думал этим выманить Люция? Думал этим исполнить пустотно-тёмную волю Ситиса, не ведая её? Ты болван, если думал, что слова нашего Отца Ужаса поддаются прямому толкованию.
Сейчас Азариэль смутился. Как так – сам владыка пустоты с ним ведёт диалог и водит одновременно ложными и гибельными путями? Неужто всё кончится победой даэдра? Но всё смущение пропало, когда он вспомнил про долг. Он ищет шанса встречи с Люцием прежде всего, а на ситисопоклонников и тёмное божество ему всё равно.
– Что там творится?
– После того, как ты приказал отступать – полный бардак. По-хорошему, мы правим только святилищем порядка, всем остальным пирует враг, – Архикардинал потянул за наплечник уставшего Азариэля. – Пойдём уже, битва ждёт.
Азариэль прекрасно помнит, за что мог получить, ибо именно он оказался повинен за то, что оборона центрального острова была разбита, а последний рубеж истязался жестокими атаками. Герольд Пустоты был виновен в том, что оборона острова заполыхала в адском огне.
Всё началось с того, что Азариэль решил послушаться Отца Ужаса и пойти на крайне рискованный шаг – он решил дать отступление и втянуть самого Люция в бой, который явно не откажется собственнолично добить сопротивление. Но вместо того чтобы вступить в бой, Люций усилил натиск в пять раз, отправив все имеющиеся войска, а Азариэль тем временем решил уступить ключевую точку – горный хребет и прилегающую к нему северную часть. Лучники поспешили отступить на западную долю центрального острова, чтобы они держали под обстрелом порт и враг моментально среагировал, перейдя в наступление по всем фронтам.
– Да, сглупил я… сглупил, – невесело под нос сказал альтмер.
– Что говоришь?
– Говорю, что зря отступил, зря уступил им гору и дал прорваться, – грузно вымолвил воин. – Очень зря.
С грустью, Азариэль вспомнил, что силы Люция заняли горный хребет, поставив там своих лучников, и уже удерживая под обстрелом южное поселение, также оккупировали северную часть и ринулись через неё на запад. А затем и центр вместе с часовней был сданы и порт оказался в клещах, между молотом и наковальней.
– А кто это? – указал посохом на тела дремор в снегу Архикардинал. – Никогда не видел, чтобы кучка оборванцев народа Обливиона могла прорвать защиту Ситиса.
– Аун’Биэль, видимо то был могущественный колдун, мастер телепортов и эксперт в магических защитах, раз он прихватил восемьдесят дремор с собой.
– Не такой хороший, если я его прикончил, – из-под маски черепа раздался зловещий голос. – Что тут вообще случилось?
– А где ж ты был?
– Пришлось уводить паству на мост и прикрывать заодно. Твой «чудесный» план, знаешь ли, подкинул мне геморроя.
– Когда я отступил, мне доложили, что в святилище объявились дреморы. Я взял командование на себя, направился с отрядом в этот храм, превратив его в кровавую арену.
– Чудно. И это в то время, когда моё поселение смели в бездну? Умеешь ты приоритеты расставлять, однако.
Дальше они идут в безмолвии, и только звуки далёкого боя скрашивают неловкую тишину. Азариэль полон рвения в бой и сожаления о потерях, которое сводится к одному – он может умереть раньше, чем встретиться лицом к лицу с Люцием.
Они подошли к стенам. Высокие и белоснежные, крепкие и несущие на себе последнюю сотню стрелков, отчаянно засыпающих нападающих ливнем стрел и болтов, они выложены из камня, которым некогда снежные эльфы строили свои города. Теперь же это памятник древних времён, который сгинет в песках времени, будет навечно забыт.
Перед распахнутыми огромными вратами, выполненными из древа, обшитого зеленовато-золотистым металлом, Азариэль увидел плоды войны – ряды раненных на лежанках и море пятен крови, выкрасившей белоснежную плитку святилища ужасающими мазками.
– Азариэль, – навстречу эльфу ступил, прихрамывая, человек, в помятом кольчужном доспехе и истерзанном табарде, мокром от крови и грязном от сажи; лицо же выражает картину мучения и покрыто свежими царапинами.
Он идёт в сопровождении высокого лысого нордлинга, с серьёзным лицом и грозными синими глазами, чьё тело укутано в тёмно-серую рясу, в руках же его зажат длинный посох, увенчанный акавирским драконом.
– Флоренций, – растерянно молвит эльф. – Что с тобой случилось?
– Битва, знаешь ли. Когда ты, кхе-кхе, – сплюнул кровь Флоренций, – скомандовал отступление, на нас через хребет, где ты жил, хлынула целая орда дремор. Только я с братьями, да пара десятков Паладинов смогла выйти из окружения.
– Как же ты теперь…
– Ничего, – слово взял лысый нордлинг. – Я его вылечу.
– А вы кто?
– Боевой маг Турий.
Азариэль осмотрелся. Сквозь пелену безразличия он ощутил лёгкий укол жалости, зов души и ужаснулся тому, что решил пойти на поводу у Ситиса, который пожал богатый урожай смертей во славу свою, похищая души с поля боя. Раненные вопящие, на настилках, с глубокими порезами, переломами или даже магическими ранами, устилают место у стен. Все те, кто за ним сегодня пошли, усеяли острова горами собственных тел, а там впереди, на мосту, берсеркеры сдерживают воющие полчища врагов, лишь бы воплотился в жизнь шаткий замысел Герольда Пустоты.
Внезапно в душе Азариэля разверзлась бездна, страшное отчаяние, духовная язва, проделанная токсичным союзом с пустотой. Для бывшего рыцаря приоткрылась ещё одна завеса тайны сегодняшнего дня – Ситис решил напитать себя душами убиенных последователей, решил впитать их в себя и самоомерзение пленило душу альтмера. Он – игрушка его и прислан был сюда скорее не для победы, а для того, чтобы жатва была собрана.
«Ситис…» – подумал Азариэль.
«Это всего лишь миссия», – раздался ответ в мыслях. – «Они – моё поле и пришло время убрать его, ты же привёл жнецов».
«Зачем?»
«Скажи я им убить себя в свою славу и посвятить пустоте, сделали бы они это? Им нужен был хороший стимул умирать, а тебе – месть. Кажется, всё справедливо».
Азариэль удивился безумию Ситиса и мрачно помыслил:
«Как же так? Ты вёл меня не для спасения мира, а для бойни? А как же победа?»
«Победа… ничего не стоит. Тамриэль ничего не стоит. Ты своё выполнил».
«Будь ты проклят» – подумал гневно Азариэль, понимая, что его просто использовали, понял, что со Ситис и даэдра – всё суть зла и сотрудничество с ним ни к чему хорошему не приведёт. Теперь он в тисках врага, теперь Люция может раздавить их силой своего войска.
Ответ злого демона пустоты – лишь загадочное молчание в уме, которое оставил после себя тёмный собеседник. Из вдумчивости Азариэля вывел вопрос Архикардинала и больнючий тычок посохом в лицо:
– И что ты предлагаешь? Нас теснят и жмут, не будем же мы вечность здесь сидеть.
– Сколько у нас живой силы осталось?
– Мой маг Турий и всё братство Клинков, – ответил Флоренций.
– Два моих кардинала и три десятка берсеркеров, двадцать из которых на мосту, плюс к этому два десятка Паладинов Джиггалага – они всё что осталось от прежних обитателей этого места, – Аун’Биэль провёл посохом дугу, обводя святилище. – Будь оно неладно.
Неожиданно разговор был прерван гулким звоном боевого рога, который донёсся из глубин острова. Казалось, что запело само пространство, и его звон разнёсся на всю округу, донеся до защитников святилища о злобном роке, идущим в бой.
– Что это? – удивился Архикардинал. – Какую пакость выпустили?
У Азариэля же не было сомнений. Он уже слышал пение этого рога, там у Цитадели и в него трубил именно он. Слабая улыбка украсила изнеможённое золотисто-сажистое лицо альтмера и он сдёрнул меч из ножен, с внутренним душевным возбуждением и ожиданием встречи молвит:
– Развязка близка.
– Ты думаешь? – вопросил Аун’Биэль. – Если ты ошибаешься, я самолично из твоего черепа вырежу чашу.
– Я знаю, – уверенно ответил Азариэль и посмотрел в сторону моста. – Отправьте десяток берсеркеров и оставшихся кардиналов в порт. Отбейте его.
– А ты? – бросил вслед ему вопрос Архикардинал.
Азариэль ничего не ответил, выходя за пределы ворот, и десяток братьев-рыцарей, Клинков с магом и Капитаном ступили за ним. Над головой он услышал пронзительный свист заточенных стрел, а пространство разрывали нестерпимые адские звуки битвы, в виде боевых кличей и нечеловеческой агонии.
Теперь Азариэль один. Нет ни друзей, ни союзников, ни даже прошлого. Есть только будущее, которое зависит от Азариэля и Люция, от момента их встречи и только это сейчас важно. Позади он услышал воздушный вой – звук телепортации и понял, что сейчас придётся ещё раз схватиться за порт.
– Азариэль, – взывает Флоренций к эльфу, но тот оставил всё и только грохот сердца слышен ему.
– Берсеркеры, отступайте с моста! – во весь голос, громогласно приказал Азариэль.
Двадцать воителей хаоса под командованием Гроссмейстера при прикрытии лучников со стен, пытались удержать наступающую ярость дремор. Весь мост, достаточно широкий, чтобы на нём могли уместиться три крупных колесницы в ряд, стал мокрым и липким от количества пролитой крови. Камень обагрился, выкрасив из серого скучного цвета мост в алый ужасающий оттенок. Весь мост завален кучами трупов, отсечённых конечностей и засыпан внутренностями.
Азариэль слышал, как дреморы умирали под мечами и топорами, а стрелы, только увеличивали это число, но усталость и раны постепенно брали своё, а стрелы у лучников готовы были предательски закончиться. Своими глазами альтмер увидел, как три дреморы набросились на шею берсеркеру, опрокинув его и скинув с моста.
Подняв голову к небу, с практически утерянной надеждой Азариэль выпалил:
– Кто бы Ты ни был, дай мне сил сокрушить врага, угрожающему миру, – и, сказав, пошёл вперёд, сжимая чёрную рукоять как можно сильнее.
– Берсеркеры, отступаем! – в приказном тоне закричал Герольд Пустоты, когда его не услышали. – Лучники, прекратить стрельбу! Беречь стрелы!
Никто не посмел противиться этому приказу. Стрелки ослабили тетиву и опустили стрелы, всё-таки продолжая их удерживать на древке оружия. Берсеркеры, получив вдобавок и прорычавшую команду своего командира, поспешили оставить позиции на мосту и скрыться за стенами старого храма снежных эльфов.
– Надеюсь, – возле парня остановился Гроссмейстер, в помятых и окровавленных доспехах и прежде чем скрыться за вратами, бросил одну-единственную фразу, протянув руну, на которой символ черепа. – Ты знаешь, что творишь и возьми это – защитит магией от меча.
Азариэль остался один и на мосту бой полностью стих. Перед ним выстроилось воинство тьмы – легионы дремор в проклятых вычурных доспехах, взирают на него глазами, полными ярости и злобы. Но Азариэль не питает страха, который отступил перед чувством последнего долга. Теперь только он и старый неприятель, бывший некогда братом.
Он уверенно идёт вперёд, обступая тела и не скользя по окровавленному снегу. Небеса тёмные и густые, кажется, что над землёй теперь властвует тьма и мечом заката опрокинут день.
Азариэль взглянул вперёд, и его сердце забилось ещё сильнее, в нос ударил запах крови, момент встречи наступил – сквозь стройные ряды дремор на мосту прошла высокая грузная фигура. Её спину скрыл чёрный шерстистый плащ из множества шкур оборотней, слившийся цветом с окрасом доспеха. Вся броня выражает безумие и преданность тьме, похожий на «рыцарский» доспех расписали зловещими символами сигилы всех принцев даэдра. По краям нагрудник, шлем перчатки, поножи и сапоги окантованы тёмным проклятым златом, всю чёрную броню окутывают золотые цепочки, свисавшие, словно тонкие лианы, знаменовавшие власть и богатство их господина. Голова покрыта закрытым шлемом топфхельмом искусной работы, с устремившимися вверх утончёнными рогами и с плюмажем в виде чёрных перьев. Через прорези на Азариэля смотрят такие знакомые глаза, ставшие мутными чёрными отражениями проклятой души.
«Дай мне сил», – взмолился Азариэль, желая, что бы его услышали силы, которые борются против тьмы и помогли ему.
В правой руке воин нёс огромный причудливый клинок. Лезвие похоже на то, какое у сабли, только отливает серебром и на полированной поверхности которой отразилась битва. На самом лезвии вырисовываются множество даэдрических букв, светившихся адским пламенем. Рукоять и гарда клинка сделаны из ослепительного золота, только ручка была обтянута кожей рабов-дремор. А на левой конечности вселяет ужас боевой коготь, делающий пять пальцев грозным оружием. Каждое его лезвие сверкает под пламенем, и мистически переливается пламенными цветами.
Парень потёр карман, где лежал последний флакон с живительным напитком и тут же приложился губами к горлышку, впитывая в себя живительный раствор. Сила наполнила усталые мышцы изгоняя утомление из тела перед страшным боем, но душа парня истощена. Смотря на проклятого воина, Герольд Пустоты почувствовал, как в его сознание настойчиво скребутся мысли, связанные с Орденом, погонями, той битвой за Цитадель, как его поглощает отчаяние и безумие, как его изводит сам вид падшего рыцаря. Но собравшись, парень вытеснил всё изводившее вглубь сознания, ибо сейчас хотел иметь чистый разум, способный держать целостность мысли и пошёл навстречу марионетки великого врага.
Архипредатель оказался намного выше Герольда Пустоты. Теперь его рост составил два с половиной метра, это оказался самый настоящий исполин, напичканный благословлениями Даэдра.
Остановившись на расстоянии метра, друг от друга, они стоят и молчат. Два брата по мёртвому Ордену, два взгляда на будущее Тамриэля, две судьбы, которые закручены в веретено фатумы этого мира и из которых плетётся полотно мироздания. Азариэль напряжением воли подавил все сомнения и мысли, стук его сердца клокочет в горле, бьёт по голове. Это уже не просто тревога, а шкал гнетущего ужаса, исходящего от врага, который всеми силами Азариэль пытается удержать в себе.
– Вот мы и встретились, – через топфхельм прорвался грубый низкий резкий голос, похожий на скрежетание ржавого металла. – Ты – Азариэль, последний из Ордена и стремящийся противостоять силам вечного изменения, силам избавления. Уйди прочь и я сокрушу твоих жалких союзничков!
– Люций, ты человек, который ради идеи ложного освобождения готов вымазать весь путь кровью, достойно ли всё этого?
– Чем же твой путь отличается!? – гаркнул Люций. – Оглянись и посмотри на свою жизнь! Неужели она тоже столь безгрешна, столь полна мира? Ты тоже мазан миром преступлений. Мы с тобой отличаемся только целями.
– Откуда ты знаешь обо мне?
– Мне рассказали мои великие повелители. Они видят всё, видят судьбы и благоволят мне в построении новой судьбы этого мира, – когтистая перчатка поднялась, и через лезвия он посмотрел на альтмера. – Я принесу новый порядок и вы – последняя преграда, которая будет сметена.
– Мы не похожи…
– Не больше, чем ты думаешь. И ты, и я – заключили сделку с тьмой, только ты стремишься сохранить Тамриэль в его несовершенстве, а я же передам его в руки владык, которые выкуют из него что-то большее, чем царство тирании.
– Ты лжёшь! – выкрик Азариэля раздался средь скал. – Ты желаешь власти, вот твоя цель! Твоя жизнь и цель это получение власти! И что же ты будешь делать!?
– Я понесу своё знамя. На клинках, утвержу кровавыми печатями на стенах городов и убью всех несогласных с новыми порядками. Такова теперь будет цена свободы, – дал жестокий ответ архипредатель.
– Мне плевать, за что ты предал этот мир, – голос Азариэля наполнился возбуждением. – Давай сразимся, в последний раз. Я сокрушу тебя, во имя всех тех, кого ты предал, во имя будущего и всех живущих.
– Мои воины раздавят тебя как мошку, ты один не справишься с ними, – рычаще-грохотящий глас вызвал рёв одобрения у вражьих рядов позади.
Звучание рогов где-то позади в порту, отвлекло Люция, и он повернулся, чтобы узреть момент отчаяния. Рунические глаза на стягах пали как подкошенные, ибо там теперь сражаются с мстительной яростью те, для кого это дом, отбросив захватчиков.
Шеогорат решил дать отступление. Архипредатель рассчитывал с помощью его сил взять ключевое звено между фортом и портовой крепостью – стену и на эту нужду он бросил всё, что мог. Несколько сотен аурилов и тёмных соблазнителей пали в битве за стену, так даже на неё не взобравшись. Плотным ковром золотистых и тёмных трупов они усеяли побережье, оросив его собственной кровью. И из этой горы трупов торчали сотни стрел баллист, выполнивших собственное предназначение. Это были бессмысленные жертвы, и Шеогорат это слишком поздно понял своим безумным умом. Его оставшиеся силы уходили на Дрожащие Острова.
Второй решила покинуть кровавое месиво Меридия – её уход обозначил так же вопль боевого рога. От её некогда прекрасного флота остался один подбитый Галеас и четыре галеры. Золотистые корабли, спустив флаги союза, мирно ушли в воссиявшие порталы, оставив занятые позиции, которые только что были снова орошены кровью и завалены телами аврорианцев.
– Тебя покидают, – с растущим удовольствием сказал Азариэль. – Твоё воинство тает, и ты терпишь поражение. Форт и порт наши.
– Ненадолго, – прорычал Люций. – Я отобью его.
– Ты проиграешь! – Азариэль поднял меч. – Сразись.
– Я – посланник шестнадцати, я – военачальник и полководец несметных полчищ, я – торжество нового порядка и я не могу проиграть!
В небесах пророкотал раскат грома, словно отвечая на слова тёмного князя. От его упёртости Азариэль стиснул зубы. Душа врага защищена фанатичной верой и тёмными благословениями принцев Обливиона и ему нечего предложить. Порт должен был стать предлогом, но теперь это очередная бессмысленная жертва. Вместо этого Азариэль решил дёрнуть за самолюбие Люция.
– Я рыцарь, который оборвал жизни предателям и похоронил замысел Люция, – голос Азариэля укреплялся. – Я стал карой для всех его нечестивых братьев, я возвысился над ним в мастерстве меча!
– Нет! – проревел Люций
Глаза Азариэля, его душа наполнилась уверенностью. Меч Верховного Магистра засиял солнечным свечением, озарился неестественным сиянием, суля смерть всему нечестивому.
– Я вызываю тебя на бой, перед ликом твоих соратников и не будет тебе покоя, пока я жив! Я стану призраком, вечно идущим за тобой, я стану твоим кошмаром и извечной помехой дел твоих, я несущий свой долг избавления мира от тебя, я стану твоей смертью!
– Ну что ж, – сабля Люция поднялась вверх, угрожающе нависнув над Азариэлем. – Я избавлю тебя от бренного существования и долга!
– Ну, давай!
Люций недолго размышлял. Вместо словестного ответа, он вознёс могучую саблю, и со всей силы направил его в место, где стоял Азариэль. Парень лишь отскочил и меч со звоном обрушился на каменный мост, выбив фонтан каменной крошки. Механической левой рукой он попытался пробить нагрудник архипредателя, раздался гулкий металлический гул, но сокрушительный удар даже вмятины не оставил. В ответ Люций пнул тяжёлым сапогом, и Герольд Пустоты отлетел, стерпев жуткую боль, сковавшую грудь, услышав хруст позвонков, приземлившись на камень моста.
