Kitabı oku: «Когда рассется туман. Книга 2», sayfa 2

Глава 2

Ярослав

Бесцельно мотаю круги по ночному городу. Хочется привести мысли в порядок и расставить в своих мозгах всё по полочкам. Последние пару недель я будто находился в эпицентре вулкана, извергающего раскалённую магму. Я тонул в ней и плавился, превращаясь в пепел. Судя по моему сегодняшнему состоянию, пришёл черёд стадии “торгов”. “Отрицание” и “гнев” уже позади.

Можно бесконечно задавать себе вопросы и мучиться угрызениями совести. Это не приведёт к желаемому результату. Нужно действовать, пока стадия депрессии не догнала меня. А она, несомненно, будет. После смерти матери мне долго пришлось проходить этот путь. Не думаю, что сейчас будет легче.

Сам того не замечая, сворачиваю к бару, откуда не так давно забирал Катю. Если очень повезёт, то мне удастся поговорить с барменом, который работал в тот вечер. Судя по её состоянию, она могла много чего интересного рассказать ему, пока напивалась до нужной кондиции. Выпивший человек охотно идёт на контакт и болтает много лишнего. Возможно, бармен сможет ответить на мучающие меня вопросы.

Паркую машину и направляюсь ко входу. Охранник молча обыскивает меня и отступает в сторону, позволяя мне войти. Видимо, сегодня мой день, или я просто удачно выбрал время для визита, потому что кроме меня и скучающего за стойкой молодого человека, которого нетрудно было узнать, в баре никого нет. Увидев меня, парень отрывает взгляд от экрана телефона и нацепляет дежурную улыбку на лицо.

– Добрый вечер, – приветливо говорит он.

– Добрый, – отвечаю, присаживаясь напротив.

– Я вас узнал. – Александр прищуривается, будто пытается сложить дважды два и понять, с какой целью я явился. – Вы – Ярослав, друг Кати.

– Верно, – не сводя с него глаз, говорю я. – У тебя хорошая память на лица.

– Работа такая. Выпить хотите?

Я несколько секунд мешкаюсь. На этот вечер у меня не было планов напиться. Пропустить пару стопок и ехать домой – не моя прерогатива. У меня нет стоп-крана, как у других. Стоит выпить порцию, и зелёный змий тянет меня к себе на дно. Поэтому предпочитаю даже дома не держать алкоголь. Я могу пойти по протоптанной Катей дорожке и оставить бармену записку с номером телефона. Было бы отлично, если бы вместо Паши приехала она, загрузила моё безжизненное тело в тачку и увезла к себе домой. Я бы многое отдал за это и даже готов был бы потом выслушивать с похмелья её упрёки. Но дело в том, что Катя исчезла. А свой телефон, увы, оставила на прикроватной тумбочке. Наверное, он накалился докрасна от непрерывных звонков, прежде чем его батарея иссякла и экран погас. Сколько там было пропущенных звонков? Сотня? Две?

– Выпить хотите? – вырывает меня из раздумий голос молодого человека. – Вы же не просто так сюда пришли, верно?

– Она тебе что-то рассказала, верно? – приподнимая бровь, задаю встречный вопрос.

– Я думаю, вам лучше выпить, – настаивает он с серьёзным выражением лица.

– Тогда виски со льдом, пожалуйста.

Я наблюдаю, как он ловко жонглирует бутылкой, прежде чем налить виски в стакан. Кубики льда брякают о стеклянные стенки, не предвещая ничего хорошего. Кажется, я только что дал зелёный свет великой депрессии. Я делаю большой глоток, чувствуя, как алкоголь приятно обжигает горло. Вытираю губы тыльной стороной ладони.

– Я знаю, что она пропала. Видел ориентировку в интернете…

– Можешь что-то рассказать по этому поводу?

– Она была в отчаянии и не знала, что делать, – пожимает он плечами.

– Куда? С кем? И главное – зачем? Вот какие вопросы меня волнуют. Если тебе есть что сказать, то говори. А лучше начни с самого начала. С того момента, как она пришла. Мне важна каждая деталь вашего разговора.

– Ярослав… – Он поднимает на меня скептический взгляд исподлобья, слегка высокомерный и слишком самоуверенный для простого бармена. – Вы не думаете, что она не хочет, чтобы вы её нашли? Ведь именно из-за вас она хотела уехать куда глаза глядят. Вы её разочаровали.

– Александр… – делая аналогичную паузу, отвечаю я. Наша беседа больше похожа на словесную дуэль, чем на простой разговор. И это начинает меня напрягать. – Ты, наверняка, не в курсе, что мы с Катей решили все разногласия после того, как я забрал её отсюда. Даже строили некоторые совместные планы на ближайшее будущее. И вдруг, в один прекрасный момент, она исчезает, не сообщив о своём отъезде никому? Даже собственной дочери? Тебе не кажется это абсурдным?

– А вы подумайте, Ярослав. Вполне возможно, Катя узнала что-то гораздо более щепетильное, чем знала до этого, – не унимается мой собеседник.

Я неспешно делаю очередной глоток виски, поставив перед занудным Александром опустевший стакан. Жестом показываю, что нужно добавить. Он наливает новую порцию, не потрудившись снова показать шоу жонглирования бутылкой. Кажется, наш разговор обретает напряжённый характер. Не знаю, кто из нас потеряет терпение первым, но внутренний голос подсказывает, что моё уже на пределе. Если бы мы с ним встретились года два назад, я давно бы пробороздил его мордой об барную стойку пару раз, чтобы вытрясти из него всю информацию, особо не напрягаясь и не теряя драгоценное время на пустые разговоры. Почему-то люди быстрее начинают соображать, когда в дело идёт физическая сила. Но мой личный психолог, Анна Тимофеевна, научила меня держать эмоции в узде.

– Ты что, Санта-Барбары пересмотрел, Александр? Или других мыльных опер? Лучше бы ты смотрел сериалы про ментов. От этого был бы хоть какой-то толк. Ты хоть понимаешь, что Кате может грозить опасность? Или уже случилось ужасное? Люди просто так не пропадают.

Кажется, Катя конкретно промыла Саше мозги. Судя по всему, у парня ранимая натура и очень тонкая душа. Тяжело ему придётся в этой жизни…

– Вы же понимаете, что если с ней что-то случится после нашего разговора, то я буду вынужден пойти в полицию?

Он хмурит брови, стараясь выглядеть решительно, но я лишь усмехаюсь в ответ, демонстрируя свой коронный оскал:

– Если я действительно хочу ей зла, то после нашего разговора ты – труп, Александр. Не люблю оставлять свидетелей.

– Я вызову охрану, – почти пищит он, просовывая руку под барную стойку.

Я многострадально вздыхаю, закатив глаза к потолку и поднимая руки вверх.

– Ты ещё и юмора не понимаешь…

– Вы больше похожи на маньяка, чем на влюблённого человека. – Он вовремя решает реабилитироваться, делая вид, что хотел долить мне виски в опустевший стакан.

– По-твоему, я должен был прийти и корчиться в рыданиях у тебя на глазах? Это произвело бы должный эффект?

– Не знаю… Но теперь понимаю Катю ещё больше. Если она действительно сбежала от вас, то это был правильный выбор… Не хотите черкнуть номер телефона на листочке? Я расскажу её версию событий. Но думаю, что за это время вы успеете напиться.

– Можешь за меня не переживать. Я сам позвоню, когда захочу уйти. В худшем случае ваш громила-охранник выкинет меня на улицу, как котёнка.

– Хорошо, – без особой уверенности отвечает бармен и усаживается напротив.

В первый раз за всё время пребывания в этом заведении у меня сжимается сердце, когда он начинает рассказывать…

***

– Какого хрена, Ярик!

Я вздрагиваю, когда слышу голос Паши, и резко открываю глаза. Бросаю взгляд на циферблат наручных часов, пытаясь сообразить, который час. В глазах двоится от изрядной порции виски, которым успел меня напоить этот засранец. Кажется, я задремал в машине, пока ждал своего закадычного друга. Протираю глаза и фокусируюсь на его гневном лице. Паша стоит, широко открыв дверь моего автомобиля, в котором я нашёл пристанище на ближайший час, чтобы скрыться от чужих глаз и той суматохи, которая началась в баре.

– Ты можешь так не орать? – растягивая слова, произношу я.

– Ты нажрался! – восклицает Паша, будто я сам не в состоянии это понять.

– Спасибо, что подсказал, – мямлю, пытаясь принять удобную позу. Задница затекла от неудобного сидячего положения. – А то я сижу и не знаю, что со мной происходит. Почему мир вращается вокруг с такой бешеной скоростью?

– Может, освободишь место трезвому водителю? Ты ведь для этого вытащил меня из объятий любимой женщины? Вы с Катей – два сапога пара! Вовремя зовёте на помощь!

– Круто, когда рядом есть любимая женщина, Паш. Могу поменяться с тобой местами. Можешь напиваться хоть каждый день и звонить, чтобы я тебя забрал. Я готов, если это вернёт мне Катю!

– Прости… – Он немного зажимается, когда понимает, что сказал лишнее.

– Ничего страшного, – говорю я, вываливаясь из машины и держась за его плечо. – Ты в этом не виноват.

Он по-дружески похлопывает меня по спине. Ощущение, будто асфальт поднялся на полметра выше обычного, пока я спал. Я неловко задираю ноги, чтобы не запнуться, а Паша помогает мне обогнуть машину и сесть на пассажирское сиденье. Когда дело сделано, я откидываюсь на подголовник и закрываю глаза, чтобы унять головокружение. Это ни черта не помогает.

– Мне Софа раз десять звонила. У вас сегодня семейный ужин, и ты опаздываешь уже на целый час, – говорит Паша, ловко запрыгивая на сиденье рядом. Ещё одна причина, по которой я не люблю выпивать: ты теряешь контроль над своим телом, превращаясь в тряпку. Я завидую Пашиной ловкости восьмидесятого уровня в данный момент.

– Твою мать! Семейный ужин! – хлопаю себя по колену, но этот жест больше похож на смахивание пылинки с брюк.

– Только не говори, что ты собрался в таком виде появиться на пороге папиного дома!

– Я действительно так плохо выгляжу? – искренне удивляюсь я.

Паша окидывает меня презрительным взглядом.

– Очень плохо… Я бы сказал – скверно… Омерзительно… – без тени сомнения перечисляет он мои “достоинства”.

Я откидываю козырёк и открываю зеркало, вглядываясь в своё лицо. Провожу ладонью по щеке, покрытой щетиной. Она грубо скребёт мою ладонь.

– Да брось! Я – красавчик! Подумаешь, глаза немного красноватые, – фыркаю я, ухмыляясь. – А вообще мне по барабану, что подумает обо мне папочка. Поехали!

– Смотри сам. Если что, я тебя предупреждал!

– Не будь занудой, Паш. Газуй!

Паша срывается с места, и меня, словно кисель, размазывает по сидению.

– Расскажешь, что ты делал в баре, кроме того, что напивался в дрова? Ты же не просто так туда пошёл?

– Катя рассказала бармену нашу историю любви, – расплываюсь я в улыбке, стараясь держать равновесие на поворотах.

– Ты решил убедиться, что она рассказала всё правильно?

– Я думал, он подскажет, где её искать.

– Подсказал?

– Нет. Чёртов засранец напоил меня просто так. Она собиралась уехать. Вернее, она думала об этом. Скорее всего, находясь в состоянии алкогольного опьянения. Она тогда была злой на меня. И Вадик не оставил ей выбора. Но после этого мы помирились. Так что я опять в тупике. Есть варианты, Паш?

– Если честно, никаких. А у тебя?

– У меня их много. Но все они очень скверные.

– Например?

– Первая версия: она в сговоре с Вадиком. Возможно, они придумали хитроумный план мести. Я пока не могу понять, в чём смысл этого плана, но, думаю, до меня когда-нибудь дойдёт. Если она хотела, чтобы я мучился и страдал, то у неё это получилось. Вторая версия: в этом замешан мой отец. Он был против нашего романа с самого начала. Может, он её запугал, заставил уехать, заплатил денег. Всё, что угодно. Третья версия… – Я сглатываю тугой комок в горле. Даже от одной этой мысли меня начинает тошнить. – Третья версия: Вадик её убил…

– Ты шутишь? Зачем ему убивать бывшую жену?

– У него в последнее время были не все дома. Он много пил и плотно подсел на кокаин.

– Ты следил за ним, что ли?

– Немного… – выдыхаю я. У меня просто не хватит духу признаться Паше в том, что я к этому причастен.

Паша молча продолжает рулить, напряжённо уставившись на дорогу. Я смотрю в окно на быстро мелькающие огни фонарей и неоновых вывесок. В моём состоянии они начинают сливаться в один непрекращающийся поток света. Меня начинает мутить. Немного приоткрываю окно, чтобы впустить свежий воздух.

– Ты же был у неё дома после исчезновения, – после некоторой паузы продолжает он. – Никаких следов борьбы. Пропали некоторые необходимые вещи и документы. Идеально заправленная кровать, дверь закрыта на ключ…

– Возможно, он сначала выманил её из дома под каким-либо предлогом… – прерываю его я.

– Выманил? С вещами и документами? Прости, Ярик. Но мне кажется – она просто ушла… Надо быть наглухо отбитым, чтобы совершить такое…

– Должна быть веская причина, чтобы просто собрать чемодан и уйти, ничего никому не сказав. Даже собственной дочери…

– Значит, причина была. И вполне возможно, что Ева в курсе. Ты не можешь знать наверняка!

– Зачем такие жертвы? Она сама лично написала заявление в полицию.

– Чтобы отвести от себя подозрения. Ты же не слезешь с неё, пока не выудишь информацию о том, где её мать! Она не хочет, чтобы её нашли, Ярик. Тебе нужно переболеть и жить дальше.

– А ты? Ты переболел бы, если бы Леся пропала?

– Ты хочешь сказать: если бы косячил так же, как и ты? – Он бросил на меня многозначительный взгляд. – Если она действительно испытывает к тебе чувства, то перебесится и вернётся. А если ушла из-за Вадима, то обязательно даст о себе знать.

– Хотелось бы верить, что ты прав, Паш. Но я вырос в таких условиях, что могу доверять только себе и своим ощущениям. Вокруг столько лжи, предательства и обмана…

– Не обессудь, брат. Но ты сам выбрал свой путь. Никто тебя к этому не принуждал. Ты вполне мог отказаться от авантюры отца. Ты сам вырыл себе яму собственными руками и сам же в неё провалился.

– Чёрт! Я не думал, что влюблюсь в его жену! – чувствую, как ярость волной поднимается во мне от кончиков пальцев ног до самого затылка. Сжимаю кулаки, подавляя порыв начать крушить панель собственного автомобиля. – Я просто…

– Хотел её трахнуть? – заканчивает за меня Паша. Я не отвечаю, потому что этот вопрос не требует ответа. Всё и так предельно ясно.

Перед глазами вновь всплывает сцена, как отец занимается сексом со своей секретаршей, а я стою за дверью их с мамой спальни. В тот день я убегал из дома не от злости на него или обиды за мать, и не потому что боялся быть замеченным… Я убегал от самого себя, от дикого сексуального возбуждения, которое почувствовал в тот момент. Оно поглотило меня целиком, а потом сменилось мучительными угрызениями совести.

Не знаю, сыграло ли это какую-то роль в моей жизни или стоит винить гены отца, но только получая полную власть над партнёром, я мог достигнуть вершины наслаждения. Я долго экспериментировал, состоял в нескольких закрытых клубах с самыми извращёнными сексуальными пристрастиями. Беспорядочные связи, оргии, алкоголь, наркотики… Девушки, посещавшие такие клубы, знали на что идут. Спустя время мне это наскучило. Мне не хватало драйва.

Тогда я просто начал “выходить на охоту” и знакомиться с девушками: на улице, в торговых центрах, театрах, музеях, библиотеке, иногда в интернете. Я старался искать робких скромниц. Именно они вызывали особый интерес. Мне нравилось портить неиспорченное. Правда, потом всегда возникали некоторые трудности: они переставали быть скромницами и старались во всём угодить мне. И я снова возвращался к исходной точке, отправляя их в свободное плавание…

– Ты сегодня ночуешь у отца? – подаёт голос Паша, когда мы уже подъезжаем к воротам.

– Я попрошу его водителя добросить тебя обратно.

Отец меняет водителей, как перчатки. Даже я не успеваю запоминать их имена. У старика очень скверный характер, долго они рядом с ним не задерживаются. Скоро он не найдёт на эту должность ни одного нормального человека и придётся довольствоваться такси.

– Я не оставлю тебе машину, даже не мечтай, – бурчит Паша, въезжая во двор, когда автоматические ворота открываются. – Зная, в каком ты сейчас состоянии и ваши постоянные стычки с отцом, оставлять тебе мотор под задницей – очень скверная идея. Если решишь ехать домой, звони. Либо воспользуйся услугами его водителя сам. Тебя проводить?

– Не нужно. Спасибо, Паш. Я твой должник.

Открываю дверь и, как можно аккуратнее, ступаю на землю, пытаясь найти равновесие, а потом неровной шаткой походкой направляюсь в сторону дома.

Глава 3

Ярослав

Стоя на пороге отцовского дома, я долго не могу собраться с духом войти. Я никогда не считал его своим. Сколько себя помню, его стены всегда давили на меня. Я никогда не был тут счастлив, не бежал сломя голову после уроков, чтобы вернуться туда, где пахло свежими булочками из духовки, густо политыми шоколадом. Может быть, потому что их готовила не мама, а наша домработница?

Я ничего не имел против толстушки тёти Маши. Она была доброй, улыбчивой и отзывчивой, а её булочки были всегда вкусными и таяли во рту. Но когда родители подолгу отсутствовали дома и она оставалась со мной в качестве няни, я закрывался в своей комнате и не желал выходить, объявляя молчаливую войну всему миру. Несмотря на это, тётя Маша любила меня. Она любила меня таким, каков я был, и за это я ей очень благодарен. Она ни разу не ругала меня, терпеливо относилась к моим выходкам и никогда не лезла в моё личное пространство, если я не позволял. У неё просто не было выбора. Сколько её знаю, она никогда не была замужем и своих детей не имела. Мы были её семьёй. Она умерла от инфаркта, не дожив немного до своего шестидесятилетия. Отец нашёл её лежащей ничком на полу в нашей гостиной. Вместе с ней умерла часть нашей семьи.

После её смерти одна домработница сменяла другую. Ни отец, ни мать долго не могли подобрать подходящую кандидатуру для этой должности. То они были слишком молоды и неопытны, то не ответственны, то готовили отвратительно, то делали работу по дому спустя рукава. Они, как и отцовские водители, шли бесконечной вереницей, сменяя друг друга, поэтому я перестал их запоминать. Не знаю, кто сейчас держит в порядке этот дом. Стараюсь лишний раз тут не показываться, не считая тех редких моментов, когда мы собираемся на семейные ужины. Когда умерла мама, мы решили оставить их как традицию, но каждый из нас понимал, что они уже давно далеки от идеальных и приносят больше споров и раздора, чем радости от редких встреч.

Наконец, решившись на первый шаг, я открываю массивную резную дверь и ступаю в прихожую. Только сейчас, чувствуя запах еды, понимаю, что проголодался, как волк. Надеюсь, что отец с Софией не съели всё, что было приготовлено на ужин, пока меня ждали. Пока я, наклонившись, пытаюсь справиться с обувью, слышу знакомый топот ног сестры, спускающейся со второго этажа. Это единственный человек на свете, который всегда ждёт меня домой с распростёртыми объятиями и ничего за это не требует.

– Ярик! – с восторгом пищит она и несётся в мои объятия. Я разгибаюсь так быстро, насколько это возможно, и выставляю вперёд руки.

Обычно она запрыгивает на меня с разбега, забывая, что уже давно не такая маленькая и невесомая, какой была раньше. Я никогда не делаю ей замечания по этому поводу, даже если она это проворачивает на виду у малознакомых людей на улице, потому что это так искренне и волнительно каждый раз, будто снова попадаешь в детство, где мама ещё слишком молода и полна сил. Но сегодня я боюсь не удержать её, потому что сам кое-как стою на ногах.

Она сбавляет бег, видя мой многозначительный жест; её шаги становятся медленнее по мере того, как она приближается, а взгляд суровее, пока не подходит совсем близко, чтобы понять – брат пьян.

– Как это понимать? – прищуривается София, скрестив руки на груди и расставив ноги на ширине плеч.

Она выглядит так, будто готова наброситься на меня с кулаками в ту же секунду. К сожалению, дерзкий взбалмошный характер тоже не обошёл её стороной. Но в то же время она настолько хрупка и ранима, что иногда не укладывается в голове, как всё это может уживаться в одном человеке. Раньше незнакомые люди часто думали, что мы влюблённая пара, а не брат и сестра. Многие мои девушки ревновали к ней, считая, что я настолько развратный, что способен на инцест. Я, конечно, развратный, но не до такой степени…

Я поднимаю руку и притягиваю её к себе, загребая в свои объятия. Мне совсем не хочется ругаться в этот момент. Только не с ней…

– Прости, детка, но твой брат слегка пьян сегодня.

Я целую Софию в щёку, и она оттаивает, прижимаясь ко мне плотнее, положив голову на моё плечо. Не смотря на то, что она девочка и младше на десять лет, ростом уступает мне всего на пять сантиметров. Раньше она часто стеснялась этого и боялась носить туфли на высоком каблуке, пока я не вложил в её голову, что высокие девушки тоже очень сексуальны. Сейчас она изредка подрабатывает фотомоделью, но это скорее хобби, чем профессия. Благодаря этому она стала открываться, как женщина.

– Слегка? Да ты еле на ногах стоишь! – шипит сестрёнка. – Мы с отцом подумали, что ты совсем не придёшь и поужинали вдвоём. Он сейчас в своём кабинете. На твоём месте я бы не стала попадаться ему на глаза. Он будет зол вдвойне. Пошли, я накормлю тебя, а потом уложу в постель.

– Звучит соблазнительно… Особенно про постель… – расплываюсь я в довольной улыбке.

– Опять твои пошлые шуточки, – фыркает она и отталкивает меня, разворачиваясь в сторону столовой. Мне ничего не остаётся, как последовать за ней.

Усаживаясь за огромный стол и дожидаясь, когда разогреется мой ужин, я задаюсь вопросом: зачем столько квадратных метров для двух человек? Да и для четырёх в былые времена это было многовато. О чём, интересно, думал отец, когда покупал этот особняк? О большой и дружной семье? О куче детей, которые вырастут, будут жить своими семьями в этом доме и нарожают ему внуков? Наверняка он мечтал создать свою империю, но в погоне за длинным рублём и жаждой наживы он не заметил, как близкие люди один за другим покинули его. Близок час, когда и София упорхнёт из родительского гнезда.

– Как дела на личном? – спрашиваю у сестры, откинувшись на спинку стула в стиле барокко и крутя в руках серебряную вилку.

– Недавно познакомилась с одним парнем, – бросает она на меня мимолётный взгляд и игриво улыбается. В её глазах пляшут огоньки. Неужели сестра наконец-то влюбилась? – Высокий темноволосый красавец с большими перспективами в будущем. Мы познакомились на очередной фотосессии.

Она подхватывает свой телефон со стола и протягивает мне. На заставке красуется фотография полуобнажённой Софии в объятиях того самого красавца. Он стоит у неё за спиной в джинсах и голым торсом, обхватив её одной рукой за талию, а другой придерживая за подбородок. Очень сексуально и чувственно. Из глубины души поднимается мимолётная братская ревность. Я никогда не видел Софию в объятиях мужчины. Тем более так откровенно. У неё было много поклонников, но всех она держала на приличном расстоянии. В моём подсознании она всё ещё девственница, и мы никогда не затрагивали тему секса, потому, что я до сих пор считаю её маленькой девочкой. Даже когда она выросла и стала “ходячим сексом”, мне не приходило в голову, что моя сестра может заниматься “этим”.

– Ты с ним спишь? – Этот вопрос зависает в воздухе. Видимо, София не ожидала от меня такого откровения.

– Ты ревнуешь? – ошарашенно спрашивает она.

– Я думал…

– Что я до сих пор храню целибат? – смеётся она, и её каштановые волосы, словно волны, струятся в такт смеху. – Брось, Ярик. Когда я потеряла свою девственность, ты уже не жил с нами, поэтому всё пропустил. Ты был слишком занят своими сексуальными пристрастиями, чтобы обращать внимание на чужие.

– Какие пристрастия ты имеешь ввиду? – хмурюсь я, стараясь сделать вид, что не понимаю, о чём она говорит.

– Ярик… Ты действительно думаешь, что я настолько глупа? Твоя слава идёт впереди планеты всей. Я давно стала взрослой, чтобы понимать, о чём шепчется добрая половина женского пола в твоём окружении.

– Чёрт! Мне очень стыдно за себя! – с сарказмом бросаю я. – Надеюсь, про меня болтают не так страшно, как есть на самом деле?

– Скажем так: на твоём фоне я просто монашка.

– Ну, у тебя всё впереди, – хмыкаю я. – Никогда не поздно из монашки стать развратницей. Но помни, что обратного пути уже нет.

– Отвечу на твой заданный вопрос, пока тебя не понесло. Я с ним не сплю. Мы сходили на пару свиданий и только.

Она аккуратно достаёт тарелку из микроволновки и ставит передо мной. Я киваю в знак благодарности. Пахнет аппетитно, но приступать к трапезе, пока я не узнаю подробностей этой занятной истории, не хочется.

– И за пару свиданий ты поняла, что он перспективный? – удивлённо приподнимаю бровь.

– Не придирайся к словам, – дуется София. Она садится напротив, подперев руками подбородок. – Приятного аппетита.

– Хорошо. Чем он тебя привлёк, кроме своей красоты и сексуального тела? – спрашиваю я, демонстративно положив вилку обратно на стол.

– Он умный. С ним есть о чём поговорить. Он грамотный, обходительный, галантный, у него большие планы на будущее, он увлекается несколькими видами спорта…

– Стоп! Не нужно продолжать, Соф. А то я на его фоне начинаю чувствовать себя плевком. Боюсь, что когда придёт время с ним познакомиться, моя самооценка упадёт ниже плинтуса и руки будут трястись, как у дряхлого старика. А я не хочу ударить в грязь лицом. Я должен держать планку великой семьи Волковых.

– Будущий король великой империи почтил нас своим присутствием?

Мы одновременно поворачиваем головы в сторону голоса. Интересно, долго ли отец стоит в проёме дверей, подслушивая наш разговор? В домашнем халате и тапочках он выглядит как невинный старик, но только я знаю, что это далеко не так. Порой внешность бывает обманчива.

– Привет, пап. Я немного опоздал, – хватаю вилку со стола и начинаю уплетать уже остывший ужин.

– Были дела поважнее? – кривится отец, шаркающей походкой направляясь в нашу сторону.

– Что ты! Конечно, нет! Что может быть важнее семьи!… Я просто забыл!

– Просто забыл… – повторяя мои слова, он усаживается через пару стульев от меня и Софии. – Не ожидал от тебя.

– Ты возлагаешь слишком большие надежды на меня, папа.

София поворачивает голову то на меня, то на отца, и с каждым поворотом выражение её лица меняется. На её глазах мы стараемся не ругаться. Вернее, в основном сдерживаюсь я; старик никогда не имел привычку держать язык за зубами. Но сегодня не тот день…

– Видит Бог: я старался воспитать из тебя человека. – Он бросает колкий взгляд в мою сторону.

– Более человечного воспитания свет не видывал!

– Может, хватит? – громко произносит София, чтобы привлечь к себе внимание. Мы замолкаем, но продолжаем смотреть друг на друга, не уступая даже в молчаливой борьбе. – Да что с вами такое!? Вы же готовы глотку друг другу перегрызть!

– У тебя есть мнение по поводу того, куда исчезла Катя, отец? – Не переставая пережёвывать последний кусок, я отставляю пустую тарелку в сторону. Наблюдаю за его реакцией. Ни один мускул на его лице не дрогнул в этот момент.

– Думаешь, я слежу за каждой твоей шлюхой? – зло бросает он.

Я соскакиваю с места и за секунду преодолеваю расстояние между нами. Схватившись за ворот отцовского халата, хорошенько встряхиваю. Очки для чтения слетают с его носа и падают на кафельный пол. Слышится характерный звук разбивающегося стекла.

– Кажется, я предупреждал тебя, отец. Следи за своим языком! – рычу я, чувствуя, как от злости вздуваются вены на моей шее.

– Прекрати, Ярик! – голос Софии немного отрезвляет меня, и я ослабеваю хватку. Затем медленно разжимаю пальцы. Это даётся мне с трудом, потому что в отцовских глазах нет ни тени сожаления за свои громкие слова.

Я слышу неровное испуганное дыхание сестры, но боюсь смотреть в её сторону. Наверняка, это единственный человек, перед которым мне бывает стыдно за некоторые слова и поступки. Продолжаю нависать в нескольких сантиметрах от отцовского лица, сжимая кулаки.

– Пожалуйста, прошу тебя, Ярик, – полушепотом говорит София. Я отступаю на пару шагов назад.

– С чего ты вообще решил, что я причастен к её исчезновению? – вальяжно развалившись на стуле, спрашивает он, будто минуту назад я не вытрясал из него душу. Только разбитые очки на полу свидетельствуют об этом небольшом недоразумении. Его выдержке можно позавидовать.

– Интуиция, – коротко отвечаю я.

– Что ж, в этот раз она тебя подвела, сын… София, можешь оставить нас ненадолго?

– Чёрта с два! – фыркает сестренка, скрестив на груди руки. Её фраза больше относится ко мне, нежели к отцу, потому что именно на меня обращён сейчас злобный взгляд.

– София, нам нужно поговорить, – настойчиво требует он.

Она встаёт со стула и подходит ко мне вплотную, гордо вздёрнув подбородок.

– Если ты ещё раз выкинешь подобное, – тычет она пальцем в мою грудь. – Я забуду, что ты мой брат. Ясно?

– Ясно, – отвечаю, скрипя зубами. Думаю, она не знает и малой толики того, что из себя представляет наш отец. Иначе она бы не защищала его так рьяно. Но правду я оставлю на десерт. Пусть пока ходит в розовых очках, верит в самого лучшего на свете папочку, наравне с единорогами и лесными эльфами.

– Присядь. – Он показывает на стул, когда София скрывается за порогом столовой. Я выполняю его просьбу. – Я думаю, сейчас самое время обоим из нас признать свои ошибки. Мне, за то что имел неосторожность лишить Соболева бизнеса, и тебе, за то что подлил масло в огонь, сделав его жену своей любовницей. Но былого не вернёшь. Приходится с этим мириться. Вадим оказался весьма непростым человеком, судя по тому, как рьяно взялся копать под нас. Он сполна попил нашей крови. Ты же знаешь, что в этом деле были не только мы замешаны… Поэтому на очередном совете было принято решение откупиться…

– Что??? – Я до боли сжимаю подлокотники стула, подаваясь вперёд всем корпусом.

– Не кипятись, сын, – отец поднимает руки. – Дай договорить… Мы откупились не от неё, а от него… Мы отправили человека замять эту ситуацию. Вадим забрал деньги… Было условие, что он через две недели покинет этот город навсегда. Куда исчезла его жена, я понятия не имею. Могу только предположить… Возможно, они решили сбежать вместе и жить долго и счастливо подальше отсюда.

– Но он до сих пор в городе!

– Потому что её ищет полиция! Уехав, он только наведёт лишние подозрения. Возможно, пока она обосновывается на новом месте, а он присоединится позже.

– Ерунда какая-то! Я не верю в эту чушь!

– Я прекрасно тебя понимаю. Ты думал, что она любит тебя? Бедный наивный мальчик… Открой наконец-то свои глаза! Она просто пудрила тебе мозги! Я предупреждал, что они в сговоре!

– Да пошёл ты к чёрту! – соскакиваю я с места. – Пошли вы все к чёрту!

Я вылетаю из дома, громко хлопнув дверью. Во мне бушует ярость, требующая выхода. Уверенно шагаю в сторону парковки, но, вспомнив, что на моей машине уехал Паша, встаю посреди двора, как вкопанный. Твою мать! Наверняка, сейчас самое время поддаться природе своей фамилии и завыть волком.