Kitabı oku: «Остров затонувших кораблей», sayfa 2

Глава 2
Позорная победа

С диким рычанием мы бросились на врагов, рубя всех, до кого могли дотянуться. Дик отбивал удары саблей и колол противника кортиком с другой руки. Я рубил с плеча, нанося один, но мощный удар. Долго махать не в моих привычках, на это лишь капитан был способен. Моего дыхания хватало на парочку сильных ударов, после чего я предпочитал отступить, чтоб собраться с силами для новой атаки. Я сцепился с ловким малым, надо отдать ему должное. Он легко отбил пару моих яростных ударов, едва не сломавших его тонкую саблю. Несмотря на напор, я не мог его достать. Тесак был слишком коротким в сравнении с гибкой саблей. Перед глазами мелькнула сталь, я ударил в ответ, не попал, и лишь после этого почувствовал холод на щеке. Отскочил назад, провёл рукавом. Лицо словно огнём обожгло. Рукав мгновенно окрасился алым, левый глаз ослеп, залитый липкой горячей кровью. Тут бы мне пришёл конец… Противник, получивший преимущество, взмахнул оружием и кинулся на меня. Я прикрылся тесаком, но понял – всё… Следующий удар рассечёт плоть, прервёт нить жизни… Холод приближающейся смерти сковал меня. Стало вдруг до ужаса страшно. Безумно захотелось закричать, закрыться руками, бросив оружие. «Не убивай!!!» – распирало грудь, стремясь вырваться наружу. «Не убивай…», хотелось крикнуть, душась от бессилия и страха. Тело словно окунули в ледяную воду, сковавшую вмиг и лишившую возможности двигаться. Я отбивался, теряя силы, и понимал, что всё завершится прямо сейчас. Сейчас я умру…

В краткий миг мысли пронеслись в моём мозгу, подобно сверкнувшей молнии. Я не верил в милость обезумевшего от крови врага. Но уповал на милость Божью.

Бог услышал мою мольбу. Спасение пришло с неба. Вслед молнии грянул гром. Враг споткнулся, не нанеся последнего удара. Сабля звякнула о палубу, мой противник рухнул на колени, будто подрубленный на корню. Ещё не сообразив, что за чудо произошло, я рубанул из последних сил, воткнув тесак в его ключицу.

Сорвав с шеи платок, я прижал его к ране и привалился к фальшборту. Лишь тогда смог перевести дыхание. Ледяной холод отступил, вера в жизнь вернулась ко мне. Оглядевшись, я увидел своего спасителя. Человек, который должен был меня ненавидеть. Которого я однажды избил, сделав своим врагом.

Хэнки уже отвернулся, перезаряжал мушкет. Он и не подозревал, что в один краткий миг из недруга превратился в лучшего моего товарища…

Между тем, бой продолжался, но уже подходил к концу. Джон зарубил одного из противников, матросы за фок-мачтой отогнали офицера на бушприт; тот схватился за фока-штаг, устало опустил саблю, ожидая дальнейшего развития событий. Второго ловкача со шпагой наконец подстрелили, он сполз вдоль шпиля, зажимая живот рукой и захлёбываясь кровью. Пью подскочил и рубанул раненного по спине, отскочил от бессильного взмаха шпаги, и снова набросился. Он рубил уже мёртвое тело, матерясь и рыча, и кровь брызгала во все стороны.

Ошеломлённые этой расправой, остальные противники сдались, побросав оружие. Некоторые бросались за борт, пытаясь вплавь добраться до своего флагмана.

Бой завершился. «Лев» командора болтался на волнах, относимый течением. Захватив «Солсбери», мы не стали приближаться к «Льву», чтоб добить и потопить. Это могло нам дорого обойтись.

Победные крики ещё раздавались над палубой захваченного фрегата, когда над волнами пронёсся гул и грохот залпа. Засвистело, затрещало над головой. Ядра рвали паруса и крушили палубы обеих, сцепившихся в абордаже, кораблей.

Командор видел гибель матросов «Солсбери» и решил открыть огонь, не думая об оставшихся в живых моряках своей эскадры.

Какая разница между пиратом и джентльменом, к коим, несомненно, причислял себя Метьюз? На своём веку я повидал столько подлости от «джентльменов», что потерял к ним всякое уважение. Те же негодяи, что и иные, только причисляют себя к высшей касте, в коей им повезло родиться на свет. Но я убеждался не раз – деньги не делают человека лучше. Они лишь дают власть над иными людьми. Нет большего негодяя, чем подлец, наделённый властью. Один из них сейчас убивал своих людей лишь ради того, чтоб уничтожить противников. Это ли не величайшая подлость?

Второй залп был точнее, и принёс нам много беды. Джон как раз возился с пушкой, подстрекая ребят не прятаться, а дать ответ. Вместе с Пью и Джобом, они навели орудие и уже готовились стрелять, когда ядро со «Льва» пробило обшивку и разнесло лафет пушки. Ствол подлетел к фоку, перевернулся и рухнул на доски. Щепки, дым, гарь смешались в короткое мгновенье, я упал плашмя, даже не успев сообразить, что произошло. Осколки меня почти не зацепили, если не считать пары щепок, впившихся в руку и бедро. Зато парней разнесло, раскидало по палубе. Когда я опомнился, то увидел страшную картину. Джона привалило пушкой, он безуспешно пытался выбраться, не соображая, что не в человеческих силах сдвинуть в одиночку тысячу фунтов чугуна. Одного из матросов откинуло к противоположному борту, и он затих. Второму разворотило грудную клетку, он лежал на спине, а толстые щепки торчали из его груди и головы, словно иглы дикобраза. Пью упал на колени и уткнулся лбом в доски, обхватив голову руками. Он визжал и корчился, измазывая палубу кровью. Лицо его походило на кровавую маску. Только Джоб каким то чудом остался на ногах, непонимающе глядя вокруг. Казалось, он совершенно не был задет.

Некогда было заниматься раненными. Нужно было спасать шкуры живых. Флинт приказал рубить канаты и отрываться от «Солсбери», чтоб получить возможность уйти из-под обстрела.

Всё это время я не мог видеть, что происходит на «Кассандре». Дым, крики, пальба, всё было как во сне. Но когда бой утих, мы увидели лишь удаляющиеся кормы кораблей. «Екзетер» погнался за «Кассандрой», и глупые наши матросы не придумали ничего лучшего, как оседлать ветер и дать дёру. В этом была моя вина – я покинул корабль, понадеявшись на помощников. Но откуда мне было знать, что нас преследуют корабли Метьюза? Они возникли внезапно, скрытые ярким светом восходящего солнца. Вахтенные с «Моржа» так же не замечали их, пока не стало поздно.

Битва завершилась без чьей-либо победы. «Морж» под прикрытием пылающего «Солсбери» ушёл от дальнейшего боя.

Как побитые щенки, мы покинули место сражения. До ночи петляли, пытаясь отойти как можно дальше. К утру укрылись в небольшой бухточке, скрытой от моря скалистыми утёсами.

Питер Скадемор весь вечер и полночи трудился вовсю, пытаясь помочь тем раненным – тем, кого можно было ещё спасти.

Джон лежал на расстеленном под мачтой запасном парусе. Огромная лужа крови растеклась по парусине, и мне казалось, что вижу мертвеца – столь бледен и недвижим он был. Обрубок ноги был перевязан ремнём, и хирург уже разложил свои страшные инструменты, готовясь к операции. Не в силах на это смотреть, я удалился под палубу, оценить ущерб, нанёсённый кораблю.

Я был последним. Устало, почти не глядя, доктор вдел в большую изогнутую иголку толстую нить, и принялся шить мне щёку. Жгло и болело адски, до слёз, но я терпел. От крика легче не станет, да и кричать я не мог. Любое движение лица вызывало адскую боль. Ром – вот то лекарство, что хочь немного снимало боль. И выпил я его немало. Лекарь кое-как зашил мне щёку, несколько дней потом я носил повязку, скрывавшую половину моего лица. К счастью, глаз остался цел. Уродливый шрам обещал сделать моё лицо незабываемым, и с этим приходилось мириться.

Но в то время, когда иные предались бы отчаянию, Томас Пью думал лишь о возмездии. Страшные ругательства и проклятия срывались с его уст, чередуясь с несдерживаемыми рыданиями и стонами. Таких проклятий я не слышал никогда в жизни; ни до того, ни после. Лицо Пью было обмотано окровавленными тряпками, осталась лишь щель для рта, чтоб он мог дышать. Он орал от боли и ярости. Этот человек в один миг потерял возможность видеть мир, превратился из храброго моряка в беспомощного калеку; такого несчастья я не пожелал бы и врагу.

Ярости Пью не было предела. Он искал выход своей ненависти и злобе, смешанной с отчаянием. Пью требовал отдать ему одного из пленников. Участь последнего была поистине ужасна. Уж тут мерзкая сущность второго штурмана проявилась в полной мере.

Несколько часов над полуютом раздавались душераздирающие крики, разносившиеся эхом по скалам побережья. Немногие из очерствелых, привычных ко всему пиратов могли без дрожи и тошноты смотреть на деяния безумного Пью. Когда крики смолкли, слепой вышел к нам, окровавленный с головы до ног. С изогнутого ножа в его руках на палубу капала кровь. То, что осталось от пленника, уже нельзя было назвать человеком. На ощупь, не видя ничего, превозмогая собственную боль, безумный слепой сдирал с живого бедолаги кожу, находя в том облегчение собственным страданиям.

Я не буду рассказывать обо всём, что я видел. Кошмары должны забываться. Прошлое в прошлом.

Судьба «Кассандры» оставалась неизвестной. За моего отсутствия командование наверняка принял Том. Но куда они направились, можно было только гадать. На «Морже» мы потеряли пять человек, трое остались калеками. Мы бежали, не высчитывая курса, поставив паруса фордевинд, по ветру. Лишь бы подальше от возможных преследователей. Неделю нас кидало по волнам, неся в неизвестном направлении. Лишь на седьмой день я взял секстант, желая определить наше местоположение. К тому времени щека уж перестала пульсировать и сочиться кровью, и я мог свободно двигаться.

Мы сильно отклонились от намеченного курса. Стоило теперь собраться и решить, куда продолжать путь – далее, на Багамы, или в ином направлении.

На наше счастье, основная добыча находилась на «Морже». Я был рад тому обстоятельству, что и сам был здесь. «Кассандра» пропала, и честно говоря, никто о том не сожалел. Наша доля в одночасье увеличивалась вдвое. Возможно, военный фрегат настиг «Кассанду», и все наши товарищи теперь болтаются на реях или кормят рыб.

С кораблём ушло и моё личное добро. В том числе и бумаги старого Хэтча. К тому времени я и вспоминать забыл о таинственном острове, усыпанном золотыми монетами с затонувшего галеона. Потому о потере сильно не горевал. А вот золота было жаль. Утешало лишь то, что на «Морже» хранилась моя доля, превышающая утраченное в сотни раз.

Путь на Гаити был закрыт. «Екзетер» наверняка разнёс о нас весть по всей Вест Индии. Встреченный нами корабль принёс новости о том, что за нашу поимку назначена баснословная награда. Это означало, что нам закрыт путь в каждый из портов, в котором нас могли узнать. Английская эскадра курсировала у побережья Мэйна, поджидая нас. Да и Европа не ждала с распростёртыми объятиями.

Встреченный корабль пришлось потопить, а команду вырезать. Никто не должен был знать о нашем местонахождении.

Стоило выждать некоторое время. В укромной бухточке, подальше от морских путей.

Лучшего места, чем остров Кидда, было не сыскать.