«Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» kitabından alıntılar, sayfa 11
Люди, чьи намерения чисты, не таятся. Они действуют открыто.
Валил густой снег. Все краски Венеции слились в оттенки серого и черного. Площадь Сан-Марко казалась бледной гравюрой на белой бумаге. Она пустовала.
Фея была в платье цвета зимнего заката, а в руке держала маленький сверкающий веер, усеянный чем-то вроде хрустального бисера, больше напоминавшего иней на листьях или хрупкие ледяные иголочки на ветвях.
Английская магия создана Англией, как сама Англия создана английской магией.
Дело в черной одежде, — заметил волшебник. — Я словно отстал от похоронной процессии и теперь обречен бродить по городу, пугая людей напоминанием о смерти.
Кожа действительно способна означать многое. Моя означает, что любой может прилюдно меня ударить, не опасаясь последствий. Она означает, что друзья не любят показываться со мной на улице. И еще — сколько бы книг я ни прочитал, какими бы языками ни овладел, я всегда буду занятной диковинкой, вроде говорящей свиньи или считающей лошади.
Склон кишел солдатами противника, как протухшее мясо червями.
Я говорю, ДВОЕ — это очень неудобное количество. ОДИН может делать все, что хочет. ШЕСТЕРО могут отлично ладить. ДВОЕ же всегда будут соревноваться. Следить друг за другом. Весь мир будет взирать на двоих, гадая, за кем следовать.
Исследователь не может сидеть дома и рассматривать карты, составленные другими людьми. Волшебник не может совершенствоваться в своем искусстве, читая чужие книги. Мне абсолютно ясно, что рано или поздно мы с Норреллом должны пойти дальше!
Я мог бы забыть юную леди, но не думаю, что способен забыть про четыреста гиней.
