Kitabı oku: «Ставка на темного зверя (сборник)», sayfa 5

Глава 5

Как деликатно подступиться к Оксане, чтобы не вызвать поток новых переживаний? Может быть, она уже выкинула вещь, напоминающую о страшном событии?

Женщина встретила нас, как и раньше, во дворе. Казалось, что ничего не произошло, так же бродили куры, хрюкали свиньи. Только глаза выдавали Оксану, они были похожи на два потухших костра, подернутых пеплом. Увидев нас, она обрадовалась:

– Проходите-проходите, как раз к ужину поспели!

В доме на первый взгляд все было так же, как и при Иване Николаевиче. Но только на первый взгляд. Даже запах изменился: пахло чем-то нежилым. Здесь никого не ждали с работы, вот в чем все дело.

Я второй раз увидела детей Крынина. Мое сердце сжалось – девочка и мальчик тихо сидели за столом. Я подошла к ним.

– Давайте познакомимся, – сказала я преувеличенно бодро, – меня зовут Ирина.

– А я вас знаю, – ответила девочка, – вы вели передачу, где мама снималась. Меня зовут Катя, а брата Колей.

– А сколько вам лет?

– Мне тринадцать, а Кольке девять. Скажите, а правду говорят, что папу убили из-за вашей передачи?

Такие вопросы только дети могут задавать в лоб. Неужели ребенок сейчас начнет меня обвинять?

– Не совсем, деточка, – сказала я осторожно, – не только из-за этого. Давай лучше о чем-нибудь другом поговорим.

– А из-за чего его убили? – настойчиво повторила Катя.

– Никто не знает, убили его или он сам погиб. И я не знаю. Но обещаю тебе, что обязательно это выясню.

– А я слышал, как папа ссорился с одним человеком! – неожиданно сказал мальчик.

– С кем же, Коленька? – насторожилась я.

– С дядей Димой Федосеевым.

– Из-за чего они ссорились?

– Дядя Дима говорил папе, что у него не сто рук, что он везде не успеет. А папа отвечал, что, пока молодой, нужно бегать.

А я-то думала, что сейчас устами младенца мне откроется истина! Я вообще верю детям. Изредка они могут приоткрыть непроницаемую, казалось бы, завесу тайны.

– Всякое бывает, деточка. Дядя Дима тоже ведь может уставать! – успокоила я ребенка.

Оксана зашла в дом и начала накрывать на стол. Мы все с аппетитом поужинали. Меня порадовало, что дети едят с удовольствием. Лишь их мама вяло ковырялась ложкой в пище. Как бы задать ей интересующий меня вопрос? После ужина я отвела вдову Крынина в сторону.

– Скажите, Оксана, у вас осталась та самая одежда, которая была на вашем муже в момент гибели? – врубила я в лоб.

– А почему вы спрашиваете? – испугалась женщина.

– Я уверена, что ваш муж погиб не случайно, – решилась я. – Эта одежда может помочь нам найти убийцу.

– Но ведь убийца-то – волк! – почти выкрикнула Оксана.

– Возможно, выдрессированный человеком.

– Если вы так думаете, то я вам верю, – женщина развернулась и пошла в соседнюю комнату. – Сейчас я принесу вещи.

Она вернулась с пакетом в руках. Я взяла его в руки, тщательно скрывая свой страх, внушаемый мне окровавленной одеждой.

Теперь необходимо разработать план проведения нашей любительской экспертизы. Кто может нам помочь? Может быть, Михаил? Он знаток природы, охотник и может дать дельную подсказку.

Павлик и я двинулись на хутор. Нужно как-то вызвать батрака Кащея со двора и остаться при этом незамеченными. Ведь если люди узнают о нашей связи, будет куча ненужных слухов и домыслов.

Павлик кидал уже третий камешек через забор в том месте, где к нему прилегала сторожка Михаила. Это был отличный способ вызвать его к нам, но пока он почему-то не срабатывал. Внезапно мы почувствовали, как на наши плечи легли сильные руки. Кто это?

– Стоять, бояться, деньги не прятать! – услышала я знакомый голос. Это Михаил! Как он подкрался к нам сзади?

– Чего звали-то?

Когда я изложила ему суть дела, он задумался.

– Очень может быть. Цыпа способен на многое для достижения цели. Я пойду с вами – вы не умеете быть незаметными.

Мы решили провернуть дело следующим образом. Михаил сделает что-то наподобие чучела. Проще говоря, он свернет какой-нибудь старый ватник, и мы дадим его искусать собакам. Потом совместим дырки в вещах, как трафарет, и, если они совпадут, сделаем соответствующие выводы.

Во мраке ночи коттеджный поселок – оказывается, он назывался Беляево – издалека выглядел похожим на старинный замок. Возвышались зубчатые стены, горел свет в узких окнах-бойницах. Мы подбирались к нему тише мыши, чтобы охрана не услышала наши шаги. Михаил взял с собой Серого, сказал, что он может нам пригодиться. Никто не подвез нас на машине, все пятнадцать километров до поселка мы прошли пешком. Ноги отваливались, ведь мы шли беспрерывно около трех часов. Зато эта прогулка надолго останется в памяти. Когда едешь на машине, природа кажется совсем не такой, она проносится мимо, как лента в кинофильме. А когда идешь пешком, чувствуешь себя частью живого мира, таким же, как все его остальные обитатели.

Вначале мы любовались закатом, глядели, как алые краски горизонта постепенно стирались бледным потоком вечера. Потом в потемневшем небе медленно, одна за другой, начали зажигаться звезды. Когда позднее все они высыпали на небосклоне, я поразилась, насколько бездонным и ярким кажется небо на природе. В городе нам никогда не увидеть такого скопления созвездий. Млечный Путь выглядел красивой туманной полосой, а не призрачным напоминанием, разбавленным светом уличных фонарей.

– Тихо, – прошептал Михаил, указывая на заросли неподалеку от дома Цыплакова, – пока мы заберемся вон туда.

Мы залегли в кустах, а охотник стал отвязывать своего волка с привязи.

– Серый, вперед! – приказал он, ткнув пальцем в сторону ворот дома.

– Зачем вы его туда посылаете? – удивилась я.

– Помните фильм «Как украсть миллион»? Там один мужик кидал бумеранг, чтобы срабатывала сигнализация, охраняющая статую Венеры. Когда полиция устала реагировать на вызовы, мужик украл статую.

Никогда больше не буду кичиться своим умом перед представителями простого народа. Они нам, интеллигентам, еще фору дадут. Уже несколько раз убеждалась: Россия – такая страна, где простой слесарь может читать Достоевского.

Серый ловко подлез под ворота. Через секунду изнутри послышался истошный лай собак. Они и на дух не могли переносить волка. Через несколько минут Серый вылез обратно.

– Как будто понимает, что от него требуется! – поразилась я.

– Все животные прекрасно понимают, чего от них хочет человек, – серьезно сказал Михаил, – они просто иногда капризничают. А волки слишком суровые животные для капризов.

«Концерт» не прекращался, борзые буквально захлебывались яростным лаем. Скоро мы услышали, как по двору забегали люди.

– Неспроста они так надрываются! – кричал кто-то за забором. – Ни разу такого лая не слышал.

– Осмотри территорию и посмотри на улице!

Вскоре ворота открылись, и оттуда вышел охранник. Он обошел дом кругом и вернулся внутрь.

– Здесь никого нет! – крикнул он.

– Может, они лису почуяли? Вот и надрываются.

Все затихло. Прислуга ушла в дом, а собаки успокоились.

Тогда Серый повторил диверсию. Все с точностью повторилось, с той разницей, что охранник теперь побегал возле дома с фонариком.

На третий раз проснулся хозяин. Мы услышали его возмущенный голос:

– Что такое, почему мне не дают спать?

Охранники оправдывались, он ругался. На четвертый раз они решили больше не обращать внимания на собак, пообещав зарезать их утром. На всякий случай мы запустили волка еще раз. Действительно, никто не вышел.

– Давайте, – скомандовал Михаил, – Паша останется здесь – в случае чего позовет на помощь.

Мы подошли к забору. Вначале Миша подсадил меня, потом влез сам. Когда мы спрыгнули по ту сторону, то увидели залитое светом прожектора пространство. Но никого не было видно – мы, пригибаясь, побежали к псарне. Дверь этого сарайчика запиралась на обычную щеколду. Миша отодвинул ее и смело зашел внутрь. Услышав нас, собаки подняли оглушительный лай. Мы затворили дверь и зажгли маленький фонарик. Мой спутник прикрывал его рукой, чтобы ни один луч не пробивался наружу. Тощие страшилища сидели в небольших деревянных загончиках отдельно друг от друга, наверное, чтобы не возникало грызни. Их длинная свалявшаяся шерсть свисала с животов, глаза блестели в темноте. Лают как автоматы, глядя бессмысленными плошками на нас.

– Наблюдайте за пристройкой, – шепнул мне Миша, – если что, свистните.

– Но я не умею свистеть!

– Каркните, хрюкните, в общем, издайте звук!

Он сунул через загородку свернутую телогрейку, намотанную на палку, и начал тыкать ею в собаку. Борзая яростно вцепилась в тряпку, мотая из стороны в сторону головой. Миша с большим трудом выдернул палку и подошел по очереди к остальным псам.

– Готово, – сообщил он мне, – надо сваливать.

Мы вышли наружу, снова заперев дверь на щеколду. Пробежав освещенное пространство, мы споро вскарабкались на забор и покинули вотчину Цыплакова.

– Ну что? – спросил Павлик, когда мы нырнули в кусты. – Успешно?

– Да, – коротко бросил Михаил, – теперь пойдем домой. Там посмотрим.

– Кажется, я не выдержу обратного пути, – пожаловалась я.

Мы вышли на дорогу. Сквозь облака пробивался свет луны, дул прохладный ветер. Мне показалось, что я слышу какие-то шаги. Но Серый спокойно бежал рядом с хозяином – уж он-то слышит лучше меня. Неожиданно из кювета поднялся человек и преградил нам дорогу.

– Стоять! – крикнул он. – Развернулись и пошли обратно!

Шерсть на загривке волка встала дыбом, он свирепо зарычал. Миша шагнул к человеку. Тот отступил и крикнул в темноту:

– Андрей, они сопротивляются!

Сзади нас бухнул выстрел. От неожиданности мы чуть не подскочили.

– Лежать всем, руки за голову! – заорал незнакомец, вышедший со стороны поселка. – К тебе это что, не относится? – сказал он напряженному Михаилу. – Собаку сейчас твою пристрелю, если не угомонишься!

Он подошел поближе, и я увидела, что это охранник Цыплакова. В его руках было ружье, направленное на нас. Мы выполнили приказание, после чего нас всех по очереди связали. Подняв всех на ноги, мужчины стали толкать нас по направлению к дому бизнесмена. Серый бежал рядом с Михаилом, охранник шел сбоку, держа его на мушке.

– Так ведь это волк, Андрей, – сказал его товарищ, – понятно, почему собаки так надрывались! Ишь, завел себе животину!

– Думали, мимо нас проскочат! – усмехнулся Андрей. – Хорошо, что я в окно увидел, как вы через забор перелезали! Сейчас вам хозяин устроит допрос с пристрастием!

Цыплаков встретил нас на пороге дома. Он был в халате, выглядел злым и невыспавшимся.

– Ах, это вы! – сказал он при виде нас. – Рады вас видеть, проходите!

Мы прошли в холл. Цыплаков сел на диван, мы остались стоять посередине комнаты.

– Рассказывайте, какими судьбами к нам? – голос не предвещал ничего хорошего. – Думаете, здесь дураки сидят? Наврали мне с три короба про Тайвань и хотели, чтобы я поверил, да? Если врете, так уж знайте, про что! Тайвань – это остров. Никто туда за шмотками не ездит, дороже будет. Там технику покупают. Я сразу вас раскусил, просто хотел узнать, что вы вынюхиваете!

– Ничего мы не вынюхиваем! – сказал Павлик. – Все правда про Тайвань и шмотки. Я сам с Ириной ездил.

– Да нет дороги от Харбина до Астаны, понимаешь, идиот! – заорал Цыплаков. – Пора бы знать в твоем возрасте!

Павлик заметно обиделся, но отвечать не стал, боялся осложнить ситуацию.

– А что вы здесь делали? – вкрадчиво спросил хозяин. – Что найти хотели?

– Понимаете, – начала сочинять я, – дело в том, что в прошлый раз я потеряла у вас во дворе одну акцию. Извините, но, зная вашу репутацию, мы подумали, что вы нам ее не вернете.

– Врать будете в детском саду, – отчеканил Цыплаков, – на псарню их, живо! Там они все расскажут.

– Стойте! – завопила я не своим голосом, когда охранники подхватили нас за руки. – Я журналистка на тарасовском телевидении! Мы хотели снять передачу про богатых людей в деревне!

– Да? – удивился «авторитет». – А где ваша камера? Зачем шариться в темноте и врать? Можно и так прийти, я вам все расскажу, – по его голосу было непонятно, шутит он или говорит серьезно.

Он присмотрелся ко мне повнимательней.

– А пожалуй, вы не врете. Ваше лицо мне знакомо. Только я не помню, где вас видел. Телевизор-то я не смотрю и вам не советую.

– Хозяин, – сказал охранник Андрей, – точно, я ее видел. Она какую-то передачу про женщин ведет, жена ее постоянно смотрит.

– И какое отношение имеет женская передача ко мне?

– Ну, понимаете…

– Не понимаю! – рявкнул он. – Из этого вывод: вы работаете на себя, пытаетесь что-то разнюхать. Что с вами надо сделать? Правильно, закопать! И надпись написать!

Он говорил голосом детского сказочника. Но весело мне не было, ведь и правда закопает. Только надпись не напишет – будет могила неизвестного журналиста.

– А что это у вас за тряпье? – спросил он, показывая на пакет в руках Михаила. – Андрей, посмотри.

Жалко, что Серый остался на улице. Если хозяин догадается, каково предназначение этих вещей, нам конец. Если, конечно, он виновен в смерти Крынина.

Андрей взял пакет и достал оттуда сначала изорванный зубами тулуп, а потом одежду Ивана Николаевича.

– Что это? – Цыплаков брезгливо поморщился. – Вы что, старьевщики? Зачем этот хлам? – Он взял тулуп в руки и повертел. – Это зубки моих собачек, ничего не понимаю! – Хозяин недоуменно смотрел на нас. – Зачем вы лазили в псарню, да еще ночью?

– Он ядом пропитан, – высказал предположение Андрей, – хотели борзых отравить. Думали насолить вам.

– А что? Резонно. – Цыплаков кинул тулуп на пол. – А в чем эта тряпка? Да это же кровь, только зубки другие, пошире челюсть будет, – он посмотрел на дырки на просвет. – Черт знает что! Объясняйте, что за загадочные дела вы творите.

Действительно, дырки в тулупе сильно отличались от отверстий в окровавленной одежде. Выходит, что борзые Цыплакова неповинны в смерти Крынина. Я решительно вздохнула и начала выкладывать Сергею Валерьевичу все про наши подозрения.

Когда я закончила, хозяин засмеялся.

– Ну и бред! Я богатый человек, вы правильно заметили, поэтому мне незачем было убивать вашего директора, да еще таким извращенным способом! Да, я могу давить на людей, но до определенной степени. Меня забавляет, насколько они пугливы. Стоит прислать им моих охранников, – он показал на парней, – как председатели крупнейших колхозов начинают трястись и думать, что на них наехала мафия.

– Не разыгрывайте из себя эдакого озорника, – возмутилась я, – полрайона из-за вас трясется. Я знаю и про ваши связи в администрации, и про купленную милицию!

– Знаете, – сказал он задумчиво, – когда я первый раз сидел, то не понимал, почему на зоне такая жестокость. Зачем эта иерархия, законы, почему одни – опущенные, другие – короли. А на второй срок понял, что все это от скуки. Чтобы человеку было к чему стремиться, было над кем властвовать и кого бояться.

– А при чем здесь зона? – не поняла я.

– Он хочет сказать, – неожиданно встрял Михаил, – что ему здесь скучно. Вот и развлекается.

– Правильно, молодой человек! – обрадовался Цыплаков. – Денег мне хватает, поэтому и развлекаюсь, изучаю реакцию людей. Но поверьте, меня совсем бы не позабавила смерть человека, да еще от зубов зверя. Я вор в законе, а не убийца! – он гордо выпрямился.

– Нашли чем гордиться, – фыркнула я, – по мне, так одно от другого недалеко ушло!

– Скажете тоже! На зоне убийц не любят, их часто опускают. Украсть что-либо у человека – это заставить его не щелкать клювом, а следить за своими вещами. К тому же настоящий вор никогда не украдет последнее.

– Да у вас, гляжу, целая философия, – усмехнулась я.

Удивительное дело, бывший зэк, вор в законе объясняет мне, тележурналистке, свою жизненную позицию, и, самое главное, я его понимаю. Мне, ведущей популярной передачи, не надо искать развлечений, они сами находят меня. Конечно, не стоит думать, что я не приложила усилий для того, чтобы добиться существующего положения. Но я рано задумалась о своем будущем, поэтому к зрелому возрасту получила почти все, что хотела. А такие люди, как Цыплаков, понимают, что жили неправильно, неверно, лишь в зрелом возрасте, когда поздно чему-либо учиться. Поэтому они продолжают развлекать себя теми способами, каким их учили в тюрьме, – толкай ближних, плюй на нижних.

– А Крынина действительно могли убить, – сказал Цыплаков, – у нас мужик один сидел, так он удумал тещу со света сжить. Поймал в лесу гадюку, принес домой в банке. Нарисовал ей краской желтые пятна и домашним сказал, что это уж. А сам ночью банку к теще в спальню поставил. Наутро проснулись, а тетка уже холодная лежит. И все бы ему с рук сошло, если бы менты эти желтые пятна не увидели, когда гадюку поймали в вентиляции. Спрашивают: «А зачем это у гадюки на голове нарисовано?» Он говорит, что ради шутки. Они сразу и поняли, что не для шутки, а для обмана это было сделано. На суде мужик сознался, кричал, что, мол, теща его двадцать лет изводила, вот и решился на злодейство. А судья встает и говорит: «Меня теща тоже двадцать лет изводит, но я ей гадюк в постель не подкладываю!» И дал двадцать лет – для справедливости. Такая вот история, хотите верьте – хотите нет!

– Так ведь от гадюки никто не умирает, – сказал Павлик, – поболеешь и выздоровеешь!

– Эх, молодой человек! Я знал случаи, когда от укуса осы люди погибали! Все просто. Больное сердце или слабое здоровье – и ты на небесах!

Интересная вещь – все эти убийства с использованием живых существ или еще каким-нибудь хитроумным способом. Одни просто берут в руки нож, а другие подкладывают змею, дарят зараженную крысу или наливают ртути под ковер.

И как здесь можно что-либо доказать? Даже если найдешь убийцу, он может признаться, что животное принадлежало ему, но он не подозревал, что оно послужит причиной смерти человека. Только если докажут, что преступник умышленно готовил своего зверя к определенной миссии. Но тут нужны свидетели и улики.

Кстати, насчет свидетелей. Я до сих пор не поговорила с той женщиной, которая собирала грибы и нашла Ивана Николаевича. Вначале сам факт смерти настолько ошеломил меня, что я сочла достоверными сведения, переданные из вторых рук.

– Знаете, – сказал Сергей Валерьевич, – если вам интересно, то я могу подкинуть вам версию. Есть люди, которые были заинтересованы в смерти Крынина. Я не вправе их в чем-то винить, но вы можете проверить.

– И кто же это? – нетерпеливо спросила я.

– Представители фирмы «Ремстройреставрация». Их контора находится в Тарасове. Я знаю, что два месяца назад они умоляли Крынина продать им лесхоз. Обещали оставить его исполнительным директором. Он, конечно, отказался, сказал, что это не только его дело, но и других людей.

– А зачем им понадобился лесхоз?

– Скажу вам по секрету, эта фирма является прикрытием для других дел. Конкретных фамилий я вам называть не буду, сами раскопаете. Для официальных органов все выглядит нормально. Строительная компания с личным лесхозом. А на деле – представьте, какие деньги можно здесь отмывать. И главное, комар носа не подточит.

– А как отмывать здесь деньги? – наивно поинтересовалась я.

– Самый лучший способ – это стройка, реставрация и природные ресурсы. Кто будет считать, сколько на самом деле ушло на восстановление того или иного объекта или на обеспечение сохранности природы?

– И кому же это выгодно?

– Это выгодно фирмам, работающим с госзаказами. В одном городе, не скажу в каком, отец был губернатором, а его сын – подрядчиком по строительству дорог. Вот это, доложу я вам, семейный бизнес. Папа подкидывает заказы, выделяет средства из бюджета, а сынишка их «осваивает»!

Да, за такие дела могут убрать! Хотя не сошелся же свет клином на Гурьевском лесхозе, есть ведь и другие хозяйства! Я высказала свои сомнения Цыплакову.

– Вы правы, свет клином не сошелся! Но есть такие люди, для которых это дело принципа. Я развлекаюсь здесь, чувствуя себя властелином, а они любят держать кого-нибудь в страхе, наслаждаться своей безнаказанностью!

– Это больше похоже на маньяка, а не на делового человека! – усомнилась я.

– Все мы в чем-нибудь маньяки, а весь мир не более чем поле игры!

Попрощавшись с Цыплаковым, который, кстати, опять не предложил нас подвезти, мы зашагали к дому. Голова была чугунная, ноги ватные, одним словом, ни одна деталь в моем организме не состояла из обычной человечины. Когда утром мы дошли наконец до дома, у меня осталось только одно желание – рухнуть на кровать. Не лечь, а именно рухнуть. Как исполинская сосна, срезанная бензопилой, набирая скорость и с хрустом раздвигая кроны соседних деревьев, с глухим стуком упасть и лежать целую вечность…

Я проснулась уже далеко за полдень, каждая мышца в моем несчастном теле болела. Подкрепившись приготовленным Оксаной завтраком – самой хозяйки не было дома, – я пошла разыскивать Федосеева. Павлик остался беззаботно дрыхнуть.

Постанывая и покряхтывая, я еле передвигала разбитые конечности по дороге. В такие минуты чувствуешь себя старой каргой. Ах, зачем я на свет появилась, ах, зачем меня мать родила!

Федосеев, слава богу, был в поселке. Старухи на скамейке указали мне на дом, в который он только что зашел. Я постучалась, никто не ответил. Еще раз – та же история. Я робко толкнула дверь. Она отворилась. Меня умиляет деревенская привычка не запирать двери! Попробуйте в городе не запереться, мигом последние трусы украдут. Я зашла в тесную прихожую и услышала чуть приглушенные голоса.

– Почему вы не поставили меня в известность? – этот голос явно принадлежал Федосееву. – Это же выгоднейший контракт!

– Дмитрий Валентинович, это не контракт, это кабала! – говорил неизвестный мне человек. – Эта «Стройреставрация» – обыкновенная экономическая дыра. Недаром Иван Николаевич столько раз отвергал их предложения!

Я громко стукнула входной дверью, чтобы не подумали, что подслушиваю. Здесь тоже говорят о «Стройреставрации»! Значит, Цыплаков не соврал. Эта фирма не раз обращалась к Крынину!

На стук вышел мужчина лет сорока, со смуглым и довольно приятным лицом. Он провел меня в комнату.

– Здравствуйте, – вскочил Дима, – знакомьтесь, – он показал на хозяина дома, – это наш экономист, Никита Алексеевич Норкин. А это та самая Ирина Лебедева, телеведущая.

– Ее представлять не нужно, – усмехнулся Никита Алексеевич, – я ее хорошо знаю.

– Вот и ладненько! – Дима потер руки. – Надо идти, Никита Алексеевич, позже с вами поговорим.

Когда мы вышли на улицу, Федосеев наклонился ко мне и тихо спросил:

– Как ваше расследование, что новенького?

– Ничего особенного не нашли. Кстати, хотела у вас узнать: где живет та женщина, которая обнаружила тело Крынина?

– А зачем вам она? Ничего интересного Даша не знает, я сам ее расспрашивал.

– Проводите меня к ней, пожалуйста, – настояла я.

Дима нехотя согласился и повел меня на дальнюю околицу поселка. Поселок был разбросан довольно хаотично, среди лесистых холмов, поэтому некоторые участки дороги мы проходили среди густых зарослей. Я с удивлением отметила, что Гурьево гораздо больше, чем я думала.

– Вот ее дом, – Дима показал на избу с голубой крышей, – зовут женщину Даша. Обратно дорогу найдете?

Заверив его, что не заблужусь, я смело постучалась в дверь. Открыла мне молодая женщина, может быть, чуть постарше меня. Она сразу поняла, что от нее требуется, и охотно начала рассказывать:

– Иду я по лесу, возле Карюхиного пруда, грибы собираю. Сейчас их там полно. Так вот, вышла на полянку, думаю, опят нарежу. И правда: на пеньках их тьма-тьмущая. Увлеклась я, полный туесок накидала. Тут слышу: какой-то звук странный в кустах.

– Что за звук? – насторожилась я.

– Вроде хрип или сипенье. Я перепугалась страшно, хотела убежать. Потом думаю: интересно поглядеть, что там такое. Вроде зверей страшных давно у нас нет. Раздвинула кусты, а там! – девушка закрыла глаза. – Никогда не забуду!

– Что же там? – нетерпеливо спросила я.

– А вы никому не скажете? Никто не знает об этом.

– Клянусь!

– Там лежал Иван Николаевич, несчастный. Он еще живой был.

– Как? – поразилась я. – Почему вы об этом не рассказывали?

– Страшно мне стало: а вдруг и меня того? Ну вот, лежит он, весь в крови, страсть как искусан. На губах пена, а горло порвано. Я подбегаю к Ивану Николаевичу, спрашиваю: «Кто вас так, Иван Николаевич?» По-моему, он хотел назвать имя убийцы, да не смог – хрипел только. А потом глаза закатил, помер. Тогда я побежала звать на помощь.

Поразительное хладнокровие – вместо того чтобы закричать в ужасе от увиденного, Даша пытается разобрать имя убийцы!

– А почему вы решили рассказать об этом мне?

– Я вам верю. Всегда «Женское счастье» смотрю. Нашим я не стала говорить. Думаю: кто его знает, что у них на уме. А вам интереса в хозяйстве нет.

– Так вы тоже считаете, что Крынина убили?

– Уж больно все волосок к волоску ложится: вначале угрожали, потом он погиб. Да и явно он что-то хотел сказать перед смертью…

Вот уж загадка так загадка! История начала мне напоминать «Собаку Баскервилей» Конан Дойла. Хотя, скорее всего, все намного прозаичней.

Я поблагодарила девушку и попрощалась. Теперь надо искать дорогу обратно. Так, кажется, за домом Даши надо свернуть налево и пройти через рощицу. Я побрела по тропинке, раздумывая над полученной информацией.

Перейдя улочку, состоящую из трех домов, я прошла через чей-то огород и углубилась уже не в рощицу, а в настоящую чащу. Вот понастроили домов! Как с неба горох рассыпали – один здесь, другой там!

Высоченные стволы уходили ввысь. Несмотря на яркое солнце, здесь царил полумрак. С Димой идти было не страшно, но сейчас, одна, я ощущала некоторое беспокойство. Зашелестело в кустах, явственно хрустнула ветка. Охнув, я свернула с тропинки и спряталась за деревьями. Черт его знает, кто тут водится! Лучше поостеречься. Я вновь услышала шорох, теперь за своей спиной. Оглянувшись, я увидела, как, извиваясь по склону, ко мне ползет змея! Взвизгнув, я выскочила из укрытия и побежала по тропинке, оглядываясь назад. Внезапно я на что-то наткнулась. Обернувшись, я увидела Федосеева. Он оторопело смотрел на меня, хлопая глазами. Я обрадовалась ему как родному.

– Откуда вы здесь? – Тут я заметила толстую палку у него в руках. – Зачем вам дубинка?

Он помолчал, видно, никак не мог сообразить, в чем дело. Наконец ответил:

– Я вас шел встречать, думал, заблудитесь. А палку взял на всякий случай.

– И правильно! – обрадовалась я. – Там змеи, сейчас одна за мной гналась!

– Змеи ни за кем не гоняются, – засмеялся Дима, – пока не наступишь, не укусят! Пойдемте домой.

Хорошо, что он меня встретил, а то мне, городскому жителю, с непривычки здесь страшновато. Или нервы расшатались после лесных приключений?

– Скажите, Дима, а вам известно что-нибудь о «Ремстройреставрации»?

– Откуда вы про это знаете? – удивился Федосеев. – Кто вам рассказал?

– Цыплаков. Он сказал, что эта фирма пыталась выкупить лесхоз у Крынина.

– Точно, – помрачнел Дима, – они пытались. Там сплошные бандюки, вот Иван Николаевич и отказался.

– А вы находите сотрудничество с ними выгодным? – врубила я в лоб.

– Я нахожу его необходимым. Они раздавят нас, как муху, если мы откажемся. Раньше я думал, что Цыплаков опасен. А теперь понимаю, что он ребенок по сравнению с ними.

– Вы так расписываете, будто это клан мафии Барзини! – усмехнулась я.

– Зря смеетесь, – серьезно сказал Дима, – если у кого и хватило бы ума так хитро убрать директора, – его голос понизился до шепота, – то только у них. Наш экономист, Никита Алексеевич, кое-что про них разузнал. Они обанкротили и разорили уже не одно предприятие. Например, такой случай: они пришли к председателю сельхозартели «Красные зори» с аналогичным предложением. Тот отказался, и что вы думаете – через три дня утонул на рыбалке. Никто ничего не заподозрил, а артель через месяц отошла в руки «Ремстройреставрации».

Не фирма, а вселенское зло какое-то! Главное, название такое мирное, благочестивое! Ассоциируется с ремонтом памятников архитектуры, а не с убийствами руководителей предприятий.

Выходит, след действительно надо искать в Тарасове. Сегодня же мы поедем туда!

Я предупредила Павлика, чтобы он собирался. Мы попрощались с Оксаной, попросив ее звонить нам. До станции нас, конечно же, подбросил Федосеев.