Kitabı oku: «Революция разума», sayfa 4
– Почему Одуванчика объявили предателем? Ведь многие читают эту книгу «Грань», и многие в тот день купили продолжение, но предателем объявили только его, – нарушила тишину Шел.
Между мной и Спектром по-прежнему висел туман недавней ссоры. Шел сразу поняла, что мы поругались, женщины часто чувствуют такие вещи.
– Значит проблема в чем-то другом. Вряд ли дело только в книге, – сказал Спектр и добавил. – Прости меня, Ди.
– За что? – удивился я.
– Ты говорил, что зоркие скоро начнут убивать всех и очередь дойдет до нас. Я не верил, что такое возможно, считал, что лучше остаться и жить обычной жизнью. Думал, что ты бредишь, но я ошибался. И если бы я был внимательнее и больше общался с Одуванчиком в эти дни, то ничего бы не произошло.
– Спектр, даже самые умные ошибаются.
– Что уж говорить про меня, не обладающего не одним из этих качеств, – сказал Спектр.
– Самоиронии тебе не занимать, – поддержал я.
– Мы приехали, – сказала Шел.
Мы слезли с котов и оглянулись. Это был тринадцатый переезд, он славился узкими переулками, близко расположенными домами. На стенах тут везде было граффити, только здесь обитали такие существа как гримы, это маленькие носатые гномы с кожей как у слона. Один из таких как раз открыл заведение, в которое мы зашли.
– Прийти за оружием в такую рань, от кого бежите? – спросил грим. На нем была потертая куртка, и он сильно хромал. Я оглядел его лавку оружия. Р3000, К-Р750, П-М281 и много чего еще.
– Скорее нужно наказать одних ребят, – сказала Шел.
– Можете не рассказывать, но я точно могу сказать, вы от кого-то прячетесь, – сказал грим.
– Как тебя звать? – спросил я, наклонившись на его прилавок. Грим стоял на специальной площадке, чтобы не быть ниже прилавка.
– Зови меня большой Бобби, – ответил он.
– Так вот Бобби…
– Большой Бобби, – поправил он.
– Плевать, Бобби, кхм, большой Бо, я буду перечислять оружие, а ты уж будь добр не задерживай нас и выноси побыстрее. А еще я знаю, что у тебя есть маскарадные костюмы бонусом.
Маскарадными костюмами называли одежду, которую использовали контрабандисты, чтобы смешаться с населением.
– Хах, а ты мне нравишься, как тебя звать? – спросил Бобби.
– Горячий Дейв, – ответил я, Шел отвернулась, чтобы не выдать себя смехом.
– Дейв…
– Горячий Дейв, – перебил я Бобби.
– Все равно. Диктуй оружие.
– Начнем с серии двести восемьдесят два прошлого года от Ника М. огнеметы…
Пока я перечислял, Бобби нес оружие. Когда я закончил, Бобби озвучил цену.
– Сто тысяч ун. И кота в придачу.
Я положил деньги на стол и добавил:
– Коты не продаются, уж ты должен понимать, Бобби, как я ценю своих любимцев.
– Большой Бобби, – снова поправил он.
– Я понял.
Он почесал затылок.
– Так и быть, как первому покупателю сделаю снисхождение, Дейв.
– Hot Дейв, – добавил я и цокнул ртом.
– Слышь, хватит ерундой заниматься, – сказал Спектр и дернул меня за плечо. Мы зашли в подсобку, чтобы переодеться. Я выбрал костюмы паримэри, это группа путешественников с идеологией не жить на месте, а постоянно перемещаться в поисках духовного просвещения. Они обычно носили серые плащи с капюшоном, под низом тоже была серая одежда.
Послышался грохот дверью. Кто-то еще зашел в лавку.
– Черт, это зоркий, – сказала Шел.
– Не паникуем, мы паримэри, приехали за просвещением, – успокаивал Спектр. Мы ждали, пока Зоркий выйдет из лавки, он внимательно осматривал оружие.
– Сколько он еще будет тут торчать? – спросила Шел.
– Он идет сюда, – сказал я. Зоркий о чем-то болтал с Бобби и двигался в нашу сторону. Скорее всего, он бегло тут все оглядит, зачем ему внимательно проверять тут все.
– Смотри, тут запасной выход, – сказал Спектр.
– Пошли отсюда, – сказала Шел.
Мы вышли через запасной выход и поспешили к котам.
– Быстрее запрыгивайте, капюшон накиньте, – скомандовал я.
Я сел верхом на кота, как вдруг из лавки вышел зоркий. Он подозрительно оглядел нас и спросил:
– Что тут делают люди, ищущие духовное просвещение. В тринадцатом переулке его вы тут не найдете.
– На самом деле мы случайно забрели сюда, – ответила Шел.
– Душа, умершая однажды… – сказал зоркий и резко замолчал.
– Имеет шанс воскреснуть, пока жива, – продолжил Спектр. Зоркий ничего не ответил и пошел к своему ворону. Мы развернулись и поехали в противоположную сторону.
– Что это значило? – спросил я.
– Самая известная фраза паримэри, неужели ни разу не слышал? Он нас проверял, любой паримэри знает эту фразу, прокололись бы, он бы все понял, – ответил Спектр.
– А что значат эти слова? – спросила Шел.
– Это значит, что человек погрязший на земле в грехах, может очиститься лишь тогда, пока жив. Потом этого шанса у него не будет.
Мы выехали на восемнадцатый переулок и увидели повсюду зорких.
– Какого черта их так много? – спросил я.
– Ди, приглядись к плакату.
Я посмотрел на стену, везде было развешано мое лицо с подписью «Внимание! Предатель! За достоверную информацию о местонахождении награда тысяча ун. За поимку живым или мертвым награда пятнадцать тысяч ун».
Мы медленно проехали мимо оживленных зорких, я сильнее натянул капюшон и смотрел вниз. В кармане мне попалась книжка паримэри, я сделал вид, что увлеченно читаю ее.
По дороге из города нас никто не останавливал и вообще мало обращал внимание. Зоркие были повсюду, расклеивали объявление, расспрашивали прохожих, их псы что-то вынюхивали. Только сейчас я подумал, что какой же я идиот, что не сжег свой дом. Ведь псы могут вычислить меня по запаху. Но благо хоть, что одежда была такой старой и зловонной, что перебивала любой запах. Поэтому многие старались обойти нас стороной, но я уже принюхался.
На окраине города местность становилась пустыннее. Мы двигались к долине смерти в поисках Одуванчика. Началась буря, песок стал попадать в глаза и нос, поэтому пришлось надеть маски. Все это время я думал о том, что ждет нас дальше.
* * *
Буря усилилась, и мы решили переждать ее в попавшейся по дороге пещере. Коты жадно поедали засушенных мышей, а мы с Шел и Спектром наслаждались колокольчиками и запивали водой в форме камня. Так как я и Шел всю ночь не спали, мы решили восполнить это. Спектр остался следить за обстановкой, пока мы лежали на мягких котах.
Буря стихла только спустя пять часов, тогда Спектр нас и разбудил. Мы быстро собрались и поехали дальше. В пути я увлекся книгой паримэри. В ней было много философских мыслей, никогда прежде меня не увлекала подобная литература, это было странным для меня.
– И что пишут в этой книге? – спросила Шел, это было неожиданно, поэтому я немного напугался.
– Здесь пишут, что каждый из нас сеятель. И оттого, какие семена мы посадим, зависит, вырастит ли сорняк или хорошее растение. А оттого, как мы будем за ним ухаживать, зависит, будет ли оно жить или погибнет. «Плод наш, результат дел наших», – прочитал я.
– Как бы не стать тебе паримэри после этой книги, – улыбнулась Шел. Я засунул книгу в карман.
– Нет, такая жизнь не по мне.
– Вот и началась мертвая земля, – сказал Спектр. Мы посмотрели вперед и увидели мост, который вел к выжженной земле. Коты замяукали, я попытался их успокоить.
– Это только начало, до самой долины еще далеко, – сказал я, и прежде чем пойти дальше, мы одели котам на лапки защитную обувь. Земля здесь отвратительная, часто можно наткнуться на режущие предметы. Я посмотрел на своего кота. Джерри был моим любимцем, самый крупный из всех котов. Его я купил первым, он был самым агрессивным, вредным котом. Но я смог его приручить, он стал очень преданным. Однажды даже дрался за меня, отчего получил шрам, но спас мою шкуру. Шерик и Маруська были его детьми, поэтому я не хотел брать их с собой. Он бы не позволил им пойти с нами, даже Джерри понимал, что мы едем в опасное место.
На мертвой земле делать нечего, только безумцы сюда заезжают. Здесь практически не бывает ветра, дождя. Местность тут скалистая, без каких-либо растений. Даже насекомых тут не водится, иногда лишь попадаются чьи-то черепа и кости.
– Что это за могила? – спросила Шел.
Мы подъехали поближе и увидели крест с надписью «Маленькому черноволосому Кириллу».
– Говорят, что эта могила и стала причиной появления мертвой земли, – сказал Спектр.
– Существует легенда про человека по имени М. Точного имени никто не знает, известна лишь первая буква. Однажды он ушел на работу, оставив сына и мать дома. Была его смена охранять ворота города, он сидел в башне и наблюдал сверху. Но он так устал, что случайно уснул на посту. Именно в этот день на город напали. Потери были огромными. Врага удалось уничтожить, но когда М. вернулся домой, он увидел, что сын его был мертв. Жена плакала и говорила, что не смогла его уберечь, он выбежал сражаться с врагом. Тогда М. похоронил сына и поставил крест на этом месте. И говорят, что земля вокруг этой могилы почернела, и с каждым годом территория ее увеличивалась. Но это лишь легенда, – сказал я.
Шел внимательно смотрела на надпись, на ее глазах я заметил слезы.
– Почему ты плачешь? – спросил я.
– Просто подумала. Наверное, им было очень больно потерять ребенка, к которому они успели привыкнуть и полюбить.
Я подъехал к ней поближе и положил руку на плечо. Она вытерла слезы, и мы поехали дальше.
– Шел, скажи, а можно ли было бы в паутинном доме отказаться продавать кладки и все время жить на первом этаже? – спросил я.
– Можно, но если ты не производишь кладку, пауки сжирают тебя. Поэтому приходится выбирать между своей жизнью и жизнью своих детей. Если честно, я не хочу вспоминать об этом.
Больше я старался ее не спрашивать ни о чем. Лишь иногда мы втроем о чем-то разговаривали, большую часть времени молчали. Мы ехали четыре часа мимо скал, костей и вдыхали запах гари. Воздух забивал легкие, он здесь до невозможности сухой. Сквозь туманное небо виднелось алое солнце.
От наскучившей дороги я практически уснул, но потом тут же проснулся, когда кот резко остановился. Мы посмотрели вперед, и Спектр произнес:
– Мертвая долина.
Земля приобрела красный цвет, местность была усажена высушенными деревьями, на которых росли человеческие сердца. Нас охватил туман. По пути попадались сломанные предметы, грязная и полусгнившая игрушка мягкого тигренка, книга, лежавшая в луже, разбитый будильник. Мы шли по тропинке, стараясь огибать эти вещи. Солнце полностью скрылось за облаками и туманом.
С каждым шагом мы все отчетливее слышали чей-то голос. Он повторял одно и то же. Когда мы подошли ближе, то заметили, что это был граммофон. Детский голос говорил: «Мама, я не виноват в его смерти». Я хотел подойти поближе и вытащить пластинку, но Спектр запретил мне это делать.
– Ничего здесь не трогай, иначе мертвецы заметят наше присутствие.
Мы прошли мимо, нам все чаще стали попадаться камни, заросшие мхом, на которых были высечены разные надписи.
«Я не знал, что так получится».
«Это я во всем виноват».
«Я виноват в смерти брата».
«Я позволил своему ребенку умереть».
«Меня все ненавидят».
«Я виноват в смерти своего отца».
«Я ничтожество».
«Я должен умереть».
«Я не достоин быть прощенным».
«Бог меня предал».
«Бога нет».
– Кто пишет эти надписи? – спросил я.
– Мертвецы, которые совершили много ошибок при жизни, – ответил он. Я взглянул на Шел, ее окутала дрожь. Неожиданно из дерева появился мертвец женского пола. Она смотрела на нас огромными желтыми глазами, у нее были длинные рыжие волосы, а на голове – рога, словно ветви дерева. Она сидела в согнутом положении, касаясь когтями болота. На ее темной коже рос мех как у животного. Я медленно достал оружие, но Спектр меня остановил:
– Пока она не нападает, не нужно показывать наш враждебный настрой.
– Разве они не хотят нас убить? – спросила Шел.
– Пока ведем себя как можно дружелюбнее, – сказал Спектр.
Мы прошли мимо нее, она не отводила от нас взгляда, но и не нападала.
– Ди, там еще мертвецы, – сказала Шел.
Их становилось больше, они были повсюду. Мертвецы мужчины отличались от женщин тем, что у них рога в виде ветвей доходили аж до середины спины, словно кустарник. Они были похожи на оборотня с вытянутым черепом вместо головы и тощим телом, заросшим шерстью. Все они смотрели на нас, некоторые ломали ветви деревьев и готовились напасть.
– Мы пришли сюда с намерением найти своего друга, – громко сказал Спектр. – Его имя Одуванчик.
– Каждый, кто приходит сюда, становится мертвецом.
Они стали нас окружать, я достал оружие. Коты зашипели, мы прибавили шаг. Десятки желтых глаз надвигались на нас, мы запрыгнули на котов. Один из мертвецов напал на меня, я начал палить из огнемета. Их стало больше, словно муравьи, когда разрушишь их муравейник. Длинные, выносливые, высоко прыгающие.
– Они убьют нас! – выкрикнула Шел. Я кидал в них бомбы, один вцепился когтями мне в ногу. Шел обрубила ему руку. Неожиданно пятеро напали на нас разом, и я упал на землю вместе с Джерри. Я сильно ударился плечом, огнемет выпал у меня и рук. Я не успел его взять, мертвецы тут же затоптали его и набросились на меня.
Они рвали на мне одежду, их когти, словно лезвие, вцеплялись в мою кожу и раздирали ее. Я слышал, как кричал Спектр и Шел, но не видел, что происходит. Джерри не переставал сражаться, он яростно откидывал мертвецов, когда они нападали снова и снова. Он разодрал зубами одного из них, когда тот уже окончательно в меня вцепился. Кричащий Джерри взял меня за плащ и кинул в сторону. Меня отбросило на несколько метров, я оказался у края пропасти. Тысячи кишащих мертвецов сражались друг с другом в бездне.
Обернувшись, я видел, как моих друзей убивают, как Джерри сражался из последних сил. Комки его шерсти летели в разные стороны. На мгновение я словно начал терять сознание. Разум помутнел, я с трудом поднялся с земли. Мертвецы были повсюду. Я заметил рядом с собой старое пианино, прямо на краю обрыва. Оно стояло одинокое, в пыли, забытое, ненужное.
Ко мне подошла мертвая девочка с книгой и дала ее мне. Там были ноты. Она сразу же ушла и растворилась в пучине сражавшихся мертвецов. В этот момент я понял, смерть неизбежна. Наши силы неравны, мы не справимся против целой армии. И все оказалось бессмысленным. Жизнь пролетела у меня перед глазами, бесполезная работа, пустой дом, зоркие, ненависть, злоба, надежда на лучшее.
Когда-то в детстве я играл на пианино, но потом забросил это дело. И я так и не прикасался к нему ни разу после смерти отца.
Я сел на грязный стул и открыл первую страницу книги. Это был Бетховен «Лунная соната». Мертвая рука вонзилась мне в плечо, я почувствовал жгучую боль, но не среагировал. Мои пальцы коснулись пыльных клавиш, и я начал играть.
На краю пропасти, в секундах от смерти я исполнил то, о чем так долго мечтал.
Мелодия зазвучала тихо, а потом становилась громче…громче…громче… отчетливее. Я почувствовал себя, будто вернулся в детство, где не было войны, и мы с отцом собирали роботов.
И в эту секунду я осознал, умирать не страшно, страшно ни разу не попытаться сделать то, о чем мечтаешь. Прожить в пустоте, так до конца и не раскрывшись.
Туман внезапно рассеялся. Время остановилось. Я отошел от пианино, мертвецы замерли. Шел, Спектр и коты подошли ко мне. Мы стояли возле обрыва и смотрели, как один из мертвецов со светлыми кудрями на голове летит к нам на огромной лампочке, словно на воздушном шаре. Он зацепился за обрыв, чтобы его не унесло.
– Вы всегда были безумцами, прийти сюда только ради меня.
Одуванчик сильно изменился, он выглядел также как и все мертвецы, лишь кудри его отличали. Его глаза тоже стали желтыми. Я наклонился к нему и с болью в душе произнес:
– Прости, что не был вовремя, чтобы спасти. За что они с тобой так? Ты можешь уйти отсюда?
– Если бы мог, то мы все бы здесь не оставались. Я здесь заточен. Ди, мне нужно сказать тебе кое-что. Ты сможешь найти автора книги, если пойдешь к истоку. К началу всего, только там есть ответы на все вопросы. Все, что я могу тебе сказать, его имя высечено на камне, который находится на краю долины смерти.
– Скажи, за что тебя убили зоркие? – спросил я.
– Они сказали, что я связан с автором книги. Но я этого не помню. Они толком не объяснили, я знаю лишь это. И если они ищут тебя, значит, и ты с ним связан. Но только автор знает все.
– Одуванчик, я вытащу тебя отсюда, – сказал я.
– Ди, мертвецы начинают шевелиться. Хватайтесь за лампочку, иначе вам не спастись. Меня мертвецы не тронут, – сказал Одуванчик.
– Хватайся вместе с нами, – уговаривал Спектр. – Прошу, не бросай нас.
– Не могу, тогда мы снова приземлимся здесь, и вас убьют, – сказал он.
Коты схватились зубами и когтями за толстую веревку, мы взялись чуть ниже. Лампочку понесло в небо, в этот момент мертвецы зашевелились. Я видел, как Одуванчик провожал нас взглядом, пока не смешался с толпой таких же мертвецов.
Я никогда не забуду глаза Спектра, когда мы улетали. Удушающее понимание, что ничего нельзя сделать, и желание остаться. Он не кричал, не пытался вернуться, он принял это с ужасающей болью утраты. И никому не показал своих чувств. Это меня всегда поражало в Спектре, его стойкость.
Меня же выворачивало от боли наизнанку. Я не мог просто уложить в голове, что Оди мертв. Эта мысль не доходила до меня.
Лампочка летела долго, мимо одинаково скучных облаков и выжженной земли. Полет казался невыносимым. Когда мы приземлилась на стыке мертвой земли и долины смерти, Спектр с задумчивым видом остался стоять на месте. Он окаменел от печали.
– Мне очень жаль, – сказала Шел, тем самым нарушив тишину. Я молчал, воспоминания об Одуванчике меня пожирали. Ненависть к зорким достигла предела. Желание мести окутало меня пеленой.
– Мне не хочется сейчас говорить об этом, но вам не кажется странным, что он сказал об истоке. Разве это не выдумка? – продолжила Шел. Она пыталась хоть как-то привести нас в чувства, но сейчас это казалось невозможным.
– Не все то, что выглядит безумно и бездоказательно, не существует на самом деле, – ответил Спектр, его лицо стало совсем бледным, а во взгляде появилась пустота. Я заметил, как он сдерживал слезы. Это меня потрясло, я никогда не видел Спектра таким уничтоженным. Нужно было что-то сказать ему, но я не мог подобрать хоть одного слова. Мы даже не смогли нормально похоронить Одуванчика.
Я отвел взгляд, и тут мое внимание приковал одинокий камень. Я подошел ближе, и вспомнил слова Оди. На нем мелко было написано слово, я сделал еще несколько шагов, и тут мою голову пронзил ультразвук. В глазах потемнело, сердце будто сжала чья-то рука. Перестало хватать воздуха. В этот момент я смог прочитать имя.
НЕУЖЕЛИ
АВТОР КНИГИ…
– Ди! – закричала Шел с ужасом в голосе. Я медленно обернулся, передо мной стояла армия зорких. Они схватили моих друзей. Один из зорких вдруг вышел из толпы и направился ко мне. Он шел уверенно, приподняв клюв кверху. От него несло заносчивостью, уверен, он гордился, что смог поймать нас.
Он остановился напротив меня. В его линзах отражалось огненное солнце. В следующую секунду Зоркий усмехнулся, что разозлило меня еще больше. Он нагнулся ко мне и с нескрываемой радостью в голосе произнес:
– Ну, здравствуй, Ди.
Грань
Все началось солнечным августовским днем. В трехэтажном доме раздался звонок в дверь. Вика и Аня услышали в динамике домофона незнакомый мужской голос. Кто мог знать, что с этого момента их жизни изменились навсегда.
Сделав шаг за порог этого дома, Вика увидит, что такое настоящая тьма.
* * *
Они остановились возле ворот. Страх парализовал обеих. Им тяжело было сделать этот шаг.
Позади слышался шорох листьев. Пахло соснами. Солнце иногда выглядывало из облаков, его лучи уже не казались такими теплыми. Лето заканчивалось.
– Как думаешь, он нас впустит? – робко спросила Аня. Тоненькой изящной рукой она коснулась своих белокурых волос. Легкое платье, обрисовавшее ее худенькую фигурку, развевалось на ветру.
– Ему придется это сделать. Все будет нормально! – улыбнулась Вика. Протянула руку к домофону, но помедлила – боялась. Она поправила свои черные густые волосы и глубоко вздохнула. Дрожащими пальцами Вика набрала на домофоне номер. Ждать или уйти? Каждый писк домофона словно тяжелый камешек падал на вторую чашу весов, говоря: «Уходите!». Аня бы так и поступила, если бы не сестра, которая не двигалась с места.
Послышался женский голос. Ответила горничная. Аня вцепилась в платье, а Вика сглотнула.
– Вам кого?
Вика на мгновение растерялась, но потом взяла себя в руки:
– Нам нужен Кирилл Александрович.
– По какому вопросу?
– По личному. Нам нужно с ним поговорить.
– Это невозможно. Во-первых, он не предупреждал, что сегодня к нему придут посетители. Во-вторых, его сейчас нет дома, поэтому я не могу впустить вас без его разрешения.
– Но это крайне важно! – не выдержала Вика, но Аня взяла ее за руку, и та смягчилась. – Когда он приедет?
– Не могу сказать. Он не ставил меня в известность.
– Тогда мы будем ждать здесь, пока он не придет, – сказала Вика.
Все с самого начала пошло не по плану, и только упрямство и злость на себя заставляли Вику упорствовать. Она уже хотела повесить трубку домофона, как вдруг послышался чей-то мужской голос.
– Кто вы такие? Что вам нужно?
Вика сначала подумала, что это тот самый Кирилл, которого они ищут, но Аня дала понять, что это не он.
– Меня зовут Виктория, я пришла со своей сестрой Анной. Нам нужно встретиться с Кириллом Александровичем. По личному делу.
– Говорите прямо, – ответил грубо незнакомец. Вика замялась, но все же ответила:
– Моя сестра беременна от Кирилла Александровича.
Последовала пауза. Вика ждала реакции незнакомца. Аня была готова упасть в обморок от напряжения.
– Почему я должен вам верить? – Голос немного смягчился, но в нем по-прежнему слышались ноты недоверия.
– Это правда! Мы готовы сдать любые анализы.
Разговор прервался. Незнакомец повесил трубку. Ане стало плохо. Вика едва успела подхватить сестру под руку и осторожно усадить на траву у ворот.
– Он даже…даже не выслушал, – говорила Аня дрожащим голосом, ее глаза наполнились слезами. Вика гладила сестру по голове, успокаивая. Они сидели, крепко обнявшись. Вика хоть и была на два года младше сестры и пока еще училась в школе, но вела себя скорее как старшая. Если не знать возраст обеих, Аню вполне можно принять за девчонку лет семнадцати, а Вика выглядела на все девятнадцать.
Вика вела себя сдержанно. Она не показывала разочарования и злости, поскольку сестре сейчас было гораздо сложнее. Внезапно за воротами послышался шорох. Аня перестала плакать и быстро вытерла слезы. Вика прислушалась.
Ворота открылись, и перед ними предстал молодой человек лет двадцати пяти, который, по-видимому, и являлся тем незнакомцем, что разговаривал с ними пару минут назад.
Он был очень худым, будто недели две не ел. Футболка, местами мятая, казалось, ему велика, хотя незнакомец был высок ростом. Лицо бледное, острые скулы. Черные волосы падали на лоб. Молодой человек окинул девушек усталым взглядом. Он не выглядел уродливо, черты лица были вполне привлекательными. Отталкивающее впечатление производили изможденность и неестественная худоба. В правой руке молодой человек сжимал цепочку, на кончике которой качалась из стороны в сторону маленькая серебряная монетка.
– Кто из вас Анна?
Вика замерла. Аня заставила себя робко улыбнуться.
– Я.
– Раз вы так хотите увидеть Кирилла, я предоставлю вам эту возможность в обмен на одну услугу.
– А вы кто такой, чтобы ставить условия? – перебила Вика. Молодой человек усмехнулся.
– Я его брат и настоящий владелец этого дома. Он, небось, и тебе сказал, что живет здесь? – незнакомец взглянул на Аню.
– Что вы имеете в виду? Что значит… «и тебе»? – спросила Вика, но парень проигнорировал вопрос.
– Условия просты. Вам всего лишь нужно ответить на один вопрос.
Вика нахмурилась.
– Какой?
– Существует слон, но у него нет хобота. Почему?
Девушки на несколько секунд оторопели, так как вопрос казался абсурдным. Незнакомец следил за реакцией девушек, движениями. Он заметил растерянность во взглядах. Однако его, похоже, всерьез интересовал их ответ.
– Это просто глупо, – не выдержала Вика. – Детский сад! Я не буду отвечать на этот тупой вопрос!
– Я назвал свое условие.
– Самое идиотское условие! Нельзя было придумать что-то нормальное! Это просто издевательство! Мы пришли поговорить на серьезную тему, а вы задаете глупые вопросы. Было бы что-то более адекватное, но это… Просто бред.
– До свидания.
Молодой человек развернулся и сделал попытку закрыть дверь. Время словно остановилось. Они теряли последнюю надежду из-за упертости Вики.
– Это фигура слона в шахматах! – воскликнула Аня. Незнакомец остановился и повернулся. На его лице появилась широкая и немного сумасшедшая улыбка. Вика оторопела.
– Добро пожаловать в мой дом! Меня зовут Михаил, и я рад приветствовать новых гостей.
Девушки не могли пошевелиться от удивления. Аня комкала в пальцах краешек подола, Вика широко открытыми глазами глядела на сестру. И лишь Михаил продолжал улыбаться.
* * *
Ветер усилился настолько, что гнулись верхушки деревьев. Запахло свежескошенной травой. Вика заглянула через открытые ворота и заметила садовника с газонокосилкой. Ей стало интересно, что находится внутри дома, но все же странное поведение Михаила напрягало. Она недоверчиво смотрела на его ухмылку и хотела уже развернуться, но безнадежное выражение лица сестры заставило пройти внутрь. Поговорить с отцом ребенка было необходимо.
Только вступив на дорожку, девушки заметили клумбы со множеством алых цветов. В основном это были розы, причем с огромными шипами. Позади дома можно было рассмотреть яблоневый сад: деревца, высокие, с пышной кроной, росли на примерно одинаковом расстоянии друг от друга. Кое-где на земле виднелись аппетитные на вид красные яблоки. Великолепный трехэтажный дом обрамляли кусты причудливой формы. Пока Аня с восхищением рассматривала изящную решетку, украшавшую балкон, и светлые высокие окна, Вика подозрительно разглядывала хозяина.
Поднимаясь на крыльцо по массивной мраморной лестнице, Вика едва не зацепилась браслетом за один из фонариков, украшавших перила. «Что у него, праздник какой-то, что ли?» – подумала она. Михаил открыл большую черную дверь. Вику сразу поразил контраст между внутренней частью дома и наружной. С улицы особняк приковывал взгляды, выглядел уютным, словно его вырвали из американского фильма о счастливой семье. Но внутри дом казался мрачным. Излишняя строгость и пустота отсекали всякую мысль об уюте. Всюду висели картины, но стены все равно казались голыми. На холстах были изображены сцены, связанные со смертью, что скорее было выражено метафорически, нежели напрямую. Вика это почувствовала, к тому же она знала этих художников.
Лестница на второй этаж вела слишком резко наверх без изгибов и переходов. Темно-коричневые диванчики стояли возле стеклянного журнального столика, на котором лежала всего одна вещь – книга Тургенева «Отцы и дети». «Этому чудику совсем нечем заняться, кроме как читать школьную программу»? – подумала Вика. В гостиной она заметила несколько старинных вещей. Большие часы стояли на полу неподалеку от камина.
Обычно в каждом доме есть собственный запах, который отличает его от других. Здесь Вика не почувствовала ровным счетом ничего. Зайдя внутрь вслед за Михаилом, она не ощутила запаха книг возле книжных полок или аромата только что приготовленной еды. И свет, проникающий через большие окна, не делал комнату светлее. Вика лишь подметила, что в комнате немного прохладно, хотя на улице конец августа.
Девушки сели на жесткий диван. Михаил по-прежнему то наматывал цепочку на палец, то сжимал кулон-монетку в кулаке, при этом ходил из стороны в сторону. Он внимательно рассматривал Вику. Она мало походила на Анину младшую сестру. Вика была девушкой с выдающимися формами: обтягивающая майка подчеркивала пышную грудь, джинсы туго сидели на бедрах. Верхняя губа была немного вздернута, а голубые глаза подведены черными стрелками.
Михаил перевел взгляд на Аню. Она казалась девушкой из девятнадцатого века – воздушной, одухотворенной, улыбчивой. Михаил приметил ее неуверенную походку и скромные движения. Аня подняла на него широко распахнутые наивные глаза. Хозяин дома отвернулся.
Вику напрягало поведение Михаила, оно казалось пренебрежительным, а вид – равнодушным. Она хотела задать провокационный вопрос, но Аня это предвидела и опередила ее:
– А Кирилл скоро придет?
Михаил остановился и посмотрел на девушку.
– Он приходит тогда, когда ему вздумается.
– И мы все это время будем просто сидеть и ждать? – возмутилась Вика и нахмурила густые брови.
– Могу предложить чай с чизкейком.
– У меня аллергия на чизкейк. – Вика скрестила руки на груди, на лбу у нее появились морщинки. Она нервно теребила серебряное кольцо с надписью «Nirvana» на указательном пальце.
– Жаль, они очень вкусные, – ответил Михаил.
Вика никак не отреагировала и продолжила сидеть с недовольным видом. Михаил широко улыбнулся. Аня единственная вела себя благоразумно, стараясь не допустить новой ссоры.
Внезапно тишину нарушил шум широких крыльев. Под потолок гостиной взмыл непонятно откуда взявшийся ворон. Он несколько раз каркнул, отчего девушки вздрогнули. Ворон подлетел к Михаилу и сел ему на плечо.
– Это мой ворон по кличке Икс. Только прошу вас избавить меня от шуток наподобие: «А почему не Игрек?». Меня от них тошнит.
– Интересный у вас выбор домашних животных. Надеюсь, из-под дивана на меня не выпрыгнет тарантул или крокодил?
– Нет, я хотел завести змею, но потом передумал.
– Почему?
На лице Вики появилась ехидная улыбка.
– Думаю, Иксу это не понравится. Он больше любит одиночество.
– Вам оно тоже нравится?
– Вик, ты что… – шепнула Аня, но Вика не стеснялась задавать каверзные вопросы.
– Я думаю, каждый человек нуждается в одиночестве. Невозможно всю жизнь провести в компании, растеряешь себя. Но и остаться навсегда одному, значит, утаить в себе и захоронить ту часть, которую мы должны были кому-то отдать.
Неожиданно их разговор прервал хлопок входной двери. В комнату вошел тот, кого так все ждали – Кирилл.
* * *
Новая идеально выглаженная синяя рубашка, заправленная в брюки, потрясающе шла ему. Вика решила, что он даже слишком идеален: на левой руке безупречные золотые часы, черные ботинки с тонюсенькими шнурками начищены до блеска. Светлые волосы уложены на бок, но одна прядь падала на лоб. Он был чисто выбрит. Портили вид только руки с заметно выступавшими венами.
Кирилл остолбенел, его лицо побледнело.
Братья были похожи – тот же острый нос, грубые скулы, небольшие глаза, ярко выраженный кадык. Правда, Кирилл не выглядел изможденным, скорее, наоборот, казался очень привлекательным. У него было спортивное телосложение, короткие рукава рубашки плотно прилегали к рукам.
