Kitabı oku: «Тайна фруктового волшебства», sayfa 4

– Да стой же ты! – поспешила уговорить Агнес сбегающего Гингибери. – Настольная игра имитирует реальную местность, поэтому этой карте можно доверять. Я изучала по ней географию. Когда играешь, проще запомнить названия географических объектов. Я искала по этой карте сокровища, поэтому она такая изношенная. Смотри.

– Ну вот, что-то плохо ты изучала географию, раз не помнишь, где Морулус. Вот же! Прямо перед твоим носом, – Гингибери ткнул пальцем прямо в центр карты, отчего та чуть не рассыпалась.

– Ну, да. А вот – наш город, – Агнес указала чуть ниже на крохотную точку с надписью над ней «Виридис». – Вроде, недалеко. Надо идти на север.

– Это как ты поняла, что недалеко? Тут даже масштаб не указан. Невозможно определить расстояние. И что значит – идти? Пешком, что ли?! Ну, может, у тебя хотя бы велосипеды есть, или мопеды, или самокаты, или, на худой конец, ролики. Давай залезем в эту кучу. Там наверняка что-то найдется, – Гингибери кивнул в сторону чулана. – Не удивлюсь, если даже – автомобиль.

– Автомобиль! Точно! – радостно завизжала Агнес.

Гингибери ошеломленно разинул рот. Он, на самом деле, даже подумать не мог, что в чулане валяется автомобиль. Пошутить просто хотел.

Агнес куда-то убежала, а через минуту вернулась с ключами в руках.

– У меня же есть автомобиль. Пойдем. Он в гараже. Только я ни разу на нем не ездила.

Гингибери очнулся от шока и послушно последовал за Агнес.

В просторном белоснежном гараже стоял, нет – не стоял, а, как будто, парил в воздухе грациозный кабриолет. Он был безупречен со всех его элегантных сторон. Гингибери от восторга лихорадочно схватился за волосы, а его глаза и ноздри десятикратно расширились.

– Как такое божество может существовать в этой изношенной шаблонностями реальности! Какие формы! Какой цвет! Такому цвету нет названия! Даже «небесно-голубой церулиум» – слишком пошло! Как теперь я буду жить, зная, что рай существует!

Агнес наблюдала за Гингибери, еле обуздывая хохот, дабы не оскорбить ураган ликующего мальчишеского восторга.

– Давай возьмем с собой копье, – предложила Агнес, когда Гингибери переместился из рая в шаблонную реальность.

– Давай. И фруктов побольше. Другого-то у тебя ничего нет. Кушать хочется.

Когда все было готово, Агнес и Гингибери сели в кабриолет и притихли перед далеким (или недалеким) путешествием. Так сказать, «притихли на дорожку». В этот момент ниоткуда выплыл пузатый Зуф и, попискивая, плавно проскользил мимо Агнес и Гингибери, которые зачарованно, словно под гипнозом, сопроводили его взглядом.

– Зуф?

– Ага, – ответила Агнес, нажала на педаль газа, и автомобиль, подгоняемый бархатным урчанием, тронулся в путь.

Гингибери сидел на пассажирском сидении и не дышал. Он мысленно знакомился с автомобилем, ощущал каждый его вздох, биение двигателя, шуршание жидкости по кровеносным проводкам, даже шевелил губами, будто нашептывая ему свое восхищение.

Агнес по какой-то причине чувствовала себя вновь счастливой. То ли из-за того, что так легко справилась с управлением автомобилем, то ли из-за нежданного путешествия, то ли из-за Гингибери, с которым она веселилась, словно с любимым братом, то ли из-за прикосновения к прошлому. Ей было совершенно неважно, почему сердце вновь задышало любовью, а глаза наполнились светом. Она просто плескалась и блаженствовала в потоке горячего упоения.

Через некоторое время Гингибери решил подкрепиться. На заднем сидении автомобиля лежали фрукты всевозможнейших разновидностей.

– Слушай, тут такие диковинности. Посоветуй. Хочу попробовать что-нибудь этакое. Ну вот, ты же знаешь, что это, – Гингибери откопал фрукт, похожий на большого зеленого ежа.

– Это дуриан, – ответила Агнес.

– Какое смелое название! Я уверен, что это наивкуснейший фрукт на свете! – заявил Гингибери, извлек из кармана раскладной ножик и в предвкушении приступил к очистке фрукта.

– Какой у тебя симпатичный щегольский но…, – не успела договорить Агнес.

– Ай-ай-ай!!! Ой-ой-ой-ой!!! Какой ужас!!! Какое премерзкое зловоние!!! Помогите! Я задыхаюсь! Это же незаконно! – закуролесил руками и ногами Гингибери, выронив фрукт. Все его лицо скукожилось, и из глаз прыснули слезы.

Агнес вспыхнула румянцем и грянула зычным хохотом. Она совсем забыла, что запах дуриана кажется приятным только ей. На самом деле его «аромат» представляет собой коктейль из смрада тухлых яиц, канализации и заплесневелого лука.

– Да ладно тебе! Потерпи немного! Это кожура так пахнет. Пусть запах выветрится. Попробуй мякоть. Не пожалеешь, – веселилась Агнес.

Агнес утратила доверие Гингибери, однако тот решился довести дело до конца и через несколько минут, когда от запаха не осталось и следа, попробовал мякоть фрукта.

– Да как же это возможно! Потрясающе! Я даже не могу уловить, на что это похоже. Но точно на что-то гениальное! Как будто сочетание враз всех вкусов. Сыр, банан, орехи, ваниль, мороженое, заварной крем, клубника. Ну как же в такой смердящей шкуре может таиться такая прекрасность? – Гингибери никак не мог выключить фонтан восхищения.

– Так часто бывает. Смотришь на что-то или на кого-то, а внутрь и заглянуть забываешь. Или не желаешь. А внутри, как раз, и скрывается все самое вкусное, – задумчиво ответила Агнес.

– Смотри! Это же Морулус! – воскликнул Гингибери.

– Точно. Ехали мы всего часа два. Не так и далеко оказалось. Что-то сердце забилось. Мне страшно.

– Все будет хорошо. Я знаю, что впереди у нас только все самое вкусное! – задорно заявил Гингибери.

5. СЕЛЕНА

Морулус окутал Агнес и Гингибери глубоким дыханием безразличия и печали. Бледные дома, словно могилы, стояли ровными рядами и, казалось, пребывали в сумеречной дреме, не желая даже взглянуть на чужестранцев. Все здесь виделось безжизненным, уставшим от чего-то дурного. Казалось, солнце никак не может найти этот город из-за вечной черноты.

– Безысходность какая-то, – грустно произнес Гингибери. – Ни одного человека не видно. Давай остановимся у какого-нибудь дома и спросим у хозяев, где улица Малум, а то мы так долго будем кататься. Вот, в окне этого дома я только что видел чей-то силуэт. Тормози.

Агнес нажала на педаль тормоза и произнесла:

– Ну, удачи.

Гингибери вышел из машины и направился к дому. Внезапно сквозь гнилые прутья забора к нему в ноги бросилось какое-то грязное пресмыкающееся, похожее на мокрицу, только огромную и быструю. Гингибери с ушераздирающим визгом рванул обратно к автомобилю и чуть успел захлопнуть дверь. Животное прошебуршало мимо и скрылось за домом напротив.

– Что… что… что это?! – заикаясь и задыхаясь от испуга, выдавил Гингибери.

– Как ты меня напугал!

– Это… это… это я тебя напугал?! Ничего не перепутала? Это твоя подружка, что ли?! Что это за тварь?! Я таких особей никогда не видывал! Какая мерзость!

Агнес была напугана не меньше Гингибери. Теперь они решили искать улицу Малум, не выходя из автомобиля. Так безопаснее.

Долго они катались по улицам Марулуса. Все дома выглядели одинаково: тусклые, с гнилой проседью. Каждый дом был огорожен ломаным забором, который никак не мог защитить от чего бы то ни было. На некоторых домах отсутствовали опознавательные знаки. Вот – улица Малум, дом 12. Затем следует дом без номера, а следующий – 14.

В этот момент из-за угла 12-го дома выскочил какой-то мужчина в свирепом облике и, игнорируя существование Агнес и Гингибери, проскакал мимо них в бешеной пляске в метре от автомобиля.

– Ну вот, с меня хватит, – очнувшись от очередного испуга, произнес Гингибери. – Разворачивай машину. Едем домой.

– Да подожди ты, – дрожащим от страха голосом ответила Агнес. – Надо до конца довести дело. Мне тоже страшно. Видишь, мы уже рядом. Этот дом без номера – то, что нам надо.

– Только давай теперь ты выходи из машины.

– Давай вместе, – осторожно предложила Агнес.

На этот раз все обошлось. Агнес и Гингибери кротко и тихо выскользнули из автомобиля, воровски подкрались к дому и легонько постучали в отрепанную дверь.

– Пожалуйста, ну хоть кто-нибудь! – чуть слышно взмолилась Агнес.

– Сынок, это ты? – раздался хриплый голос с обратной стороны двери.

– Селена, здравствуйте. Я Агнес. Мо…

Со всего размаха дверь распахнулась, чуть не треснув Гингибери по лбу, и на Агнес набросилась со слезными объятиями худощавая пожилая женщина в длинном сером платье с пышной шалью на шее. Ее возраст не поддавался определению, а образ был насыщен элегантностью и претенциозностью. Лицо украшалось огромными вишневыми глазами, изящным носом и точеным подбородком. Черные волосы с седой прядью были сзади аккуратно уложены клубком.

– Господи, Агнес! Милая моя… Моя дорогая… Ты ли это? Как я тебя хотела всегда увидеть. Как я молилась, чтобы тебя обнять. Солнце ты мое! Заходите, заходите быстрее. Здесь небезопасно. Очень небезопасно. Сейчас сыночек мой вернется. Как он будет счастлив! Господи, какая ты красавица. А волосы-то какие! Синие! Надо же! Красота-то какая. А глазки! А фигурка. Ну, прямо, в Леечку пошла, – женщина поторопилась втянуть гостей в дом, спешно и плотно заперла дверь, дважды проверила, хорошо ли держат замки, и опять набросилась на Агнес с объятиями.

Спустя несколько минут сытые от обнимашек Агнес и Селена удобно расположились друг против друга в мягких креслах, покрытых дырявой, однако, чистой красной тканью. Гингибери сел на стул возле Агнес и принялся осматривать тускло освещенное помещение.

В доме было всего две комнаты, кухня, ванная и гостиная. Селена старалась поддерживать чистоту и порядок. Однако, несмотря на это, все было пропитано могильным духом Морулуса. Он пробирался в каждую душу, как к себе домой, и оставался там навсегда. Казалось, что на каком бы другом краю света не объявился житель Морулуса, его всегда распознает ноющее ощущение, возникающее у обыкновенного счастливого человека в ответ на глубокий морулуский ужас.

– Вы и есть Селена? – робко спросила Агнес.

– Да, меня зовут Селена. Называй меня на «ты». Я ведь твоя бабушка, – глупо, но радостно ответила Селена.

– Так мой отец жив?

– Конечно, жив! Он сейчас еду добывает. Это очень опасно. У нас тут совсем беда. А ты думала – он умер? Ну, какие глупости! Это матушка твоя погибла. Светлая ей память! – Селена подняла взгляд в потолок, как будто указывая, где сейчас находится Лея.

– Почему же он меня оставил? Сбежал.

– Ой! Так ты же, бедняжка, оказывается, ничегошеньки не знаешь! Как это возможно! – подпрыгнула в кресле Селена. – Там же такое произошло! Такое! Ну, давайте я чайку вам наварю с сушками. А то рассказ-то длинный. Похлебаете пока.

– Я хочу чаек и сушку! – воскликнул Гингибери, которому фрукты порядком надоели. Хоть сушку бы погрызть – и то, за радость.

– А мне просто чай, если можно, – вежливо попросила Агнес.

– Ах да, знаю. Ты только фрукты хрумкаешь. Ну и правильно. Полезно. Только у меня от фруктов жгучая изжога, поэтому не люблю я их. А вот, сынок мой любит. Яблоки то и дело грызет, если удается их найти где-нибудь.

– Так не терпится все узнать, – прошептала Агнес Гингибери, когда Селена вышла из комнаты на кухню заваривать чай.

– Посмотри, это Нихилум, – Гингибери указал на фотографию, которая стояла на невысоком круглом столике, накрытом узорчатой серой скатеркой, как раз напротив кресла, где сидела Агнес.

Агнес взяла фотографию в руки и провела мизинцем по огромным грустным, но в то же время, добрым глазам, украшавшим бледное сухое лицо отца.

– Какой он несчастный, – пробормотала Агнес.

– Я думаю, что в этом городе все такие, – иронично подметил Гингибери.

В этот момент вернулась Селена и поставила на столик две кружки с горячим чаем и тарелочку с тремя маленькими черными сушками. Гингибери выпучил глаза на черные сушки, не решаясь к ним притронуться, и, в то же время, опасаясь обидеть гостеприимную хозяйку. Ведь, наверняка, она от сердца последнее отрывает. Селена, подметив замешательство Гингибери, разъяснила:

– Мы добавляем в еду и воду древесный уголь. Он обладает свойством впитывать вредные вещества, в том числе яды, и выводить их из организма. Дело в том, что все растущее и живущее в Морулусе пропитано ядами. Об этом и будет мой рассказ.

Агнес и Гингибери заглянули в кружки и с удивлением обнаружили там чай тоже абсолютно черного цвета.

– Ну вот, это даже прикольно! – бодро заявил Гингибери, хапнул черную сушку и вмиг ее проглотил. Сушка, как сушка.

– Ну, вот и славно, – улыбнулась Селена. – У меня еще есть зеленый хлебушек, если захотите. В муку мы добавляем семена смаха, антисептического растения. Нихилум каждый день ходит за этими семенами в лес. Говорит, что их все меньше и меньше. Город умирает. Скоро совсем будет тяжко.

Гингибери и Агнес коряво улыбнулись. Им казалось, что они очутились в загробном мире, где по улицам шныряют бесовские твари, а где-то во мраке притаился демон и сопит своими безразмерными ноздрями.

Селена удобно расположилась в кресле, глубоко вздохнула и начала свой рассказ.

– В тебе, Агнес, течет кровь самого древнего рода в мире. Полное твое имя – Агнес меус Вита, что означает: Агнес – моя жизнь. Считается, что представители твоего рода дарят людям все самое светлое и хорошее. Они защищают их от несчастий. На протяжении тысячелетий вы боретесь против тьмы, используя магию. Превращать неодушевленные предметы в живых существ – это не единственный фокус. Вы еще можете всякие снадобья целебные варить, ну и еще какую-то всячину делать, махнула рукой Селена. Вот, ты думаешь, от чего у тебя волосы-то синие?

– Я думала, что они у меня с самого рождения такие, – удивилась Агнес.

– А вот и нет. Ты беленькой родилась, но твоя матушка изготовила зелье, которое имеет свойство защищать от ядов, и напоила тебя им в день твоего рождения. Вот твои волосы и посинели. Никто, конечно, не ожидал, что будет столь эффектный результат. Пытались отмыть волосенки, но безрезультатно.

– Вот, умора-то, – еле слышно хихикнул Гингибери.

– Может, тебя тоже чем-то напоили? – обиженно ответила Агнес, указывая на неестественно ярко-рыжий цвет волос Гингибери.

– Там еще какие-то у вас есть способности, но я толком не знаю про это ничего. Однако, знаю, что самый могущественный из представителей твоего рода Павруд обладал настолько сильной магией, что создал копье Иланга¹, которое лечит души. Если верить легенде, то солнце подарило Павруду свой самый яркий луч, чтобы тот изготовил такое копье. Ты представляешь?! Как такое возможно! Стоит воткнуть наконечник этого копья в сердце какого-нибудь злодея, тотчас все самое злобное и гадкое, как будто, отслаивается от него и каменеет в образе прегнусной твари. Насколько мне известно, у тебя дома целая коллекция таких образов. Эдакое напоминание об исцеленных душах. Поверь, там далеко не все.