Kitabı oku: «Квадратные углы», sayfa 2
– Тебя не беспокоит эта вена? Давно она в таком состоянии?
Я быстро одернула халат, но он только в некоторых местах прикрыл мое круглое тело. Все остальное вывалилось наружу.
– Она появилась на пятом месяце. До этого не было. Видимо вес прибавился, и увеличилась нагрузка на ноги.
– Ты показывала ее хирургу?
– Нет. Я давно не была у врачей.
– Как это? Разве ты не наблюдаешься у гинеколога? – строго спросил он.
У меня давно закончилась регистрация. Я не могу позволить себе обследоваться в платной клинике. Последний раз я была в больнице три месяца назад. Тогда мне и сказали пол ребенка.
– Да. Наблюдаюсь, – растерялась я, – только ногу не показывала.
– Завтра придешь ко мне на работу, – приказным тоном сказал Алекс. – Я скину тебе на телефон адрес. Это здесь не далеко, всего десять минут ходьбы. Поняла?
Я спрятала руки за спину. Хоть бы он не заметил, как трясутся пальцы. У меня ничего нет: ни медицинского полиса, ни справок. Нет денег на обследование, нет прописки.
– Почему к тебе? Сан Саныч говорил, что ты хирург. – Попыталась выкрутиться я. – К тому же детский.
– Я работаю в больнице. В ней есть все отделения, и гинекология тоже.
Как тупой, объяснил он, проговаривая слова медленно и четко.
– У меня все в порядке.
Я почесала пальцем нос.
– Хватит, Соня! Я уже понял, что у тебя нет денег. Прописку мы тебе сделаем со временем, полис оформим. Завтра ты придешь ко мне в клинику, она частная, и мы с тобой сходим к моему хорошему другу. Он отличный гинеколог. Сдашь анализы. А я посмотрю твою ногу. Хорошо?
Малышка стукнула в ребро. Действительно, давно нужно было показаться врачу. Я даже не знаю, все ли в порядке у моей девочки.
– Хорошо.
Алекс встал с кровати.
– Хочешь посмотреть пекарню моих родителей?
– Не знаю, – пробормотала я. Слишком быстро он меняет темы. – Мне нужно время, чтобы привыкнуть к этой квартире. Тут все не так, как у меня дома.
– Я тебе помогу. Правда, я здесь не живу уже двенадцать лет, но кое-что помню.
– А тебе не надо на работу?
– У меня еще осталась неделя отпуска.
Целый час Алекс водил меня по квартире. В первый день я многого не увидела, но сейчас уже хорошо ориентируюсь в длинных коридорах. Она вроде бы не большая, но тут так много вещей: какие-то потайные шкафчики, забитые коробками; на высоких стеллажах в гостиной тысячи книг, покрытые тонким слоем пыли; здесь же стопки с бумагами; много живых цветов в глиняных горшках; альбомы со старыми фотографиями, которые давно никто не смотрел.
В ванной и в туалете оказалось еще хуже. Какие-то банки с чистящими средствами, разноцветные тюбики неизвестного назначения, огромные упаковки бумаги и целая коробка душистого мыла одной марки. За ширмой в кладовке оказалась швабра с ведром. А тряпки я нашла на кухне в шкафчике под раковиной.
– Вот и все! – с довольным видом сообщил Алекс, как будто мы смотрели не квартиру, а какой-то дворец, наполненный красивыми вещами и выкрашенный в золото. – Все запомнила? Первая комната от кухни – Макса. Вторая – гостиная. Угловая – родителей. Там, напротив ванной – моя бывшая. Сейчас в ней…
Склад. Куча ненужной мебели и три велосипеда.
– А моя комната? Что там было?
– Раньше в ней жила бабушка. Но она пустует уже больше десяти лет.
Понятно. Работы здесь будет много. Не привыкла я жить в таком хламе. Раз хозяевам некогда наводить порядок, то придется мне заняться обустройством этого гнездышка.
И тут вспомнился советский мультфильм про Кузю и Нафаню. Где маленький домовенок, качая головой, вздыхает: «Беда, беда, огорчение». Так и здесь. Живут интеллигентные люди, а в доме – беда, огорчение.
– Так, что? – пожал плечами Алекс. – Пойдешь смотреть пекарню? Отец обрадуется, если ты навестишь его детище.
– Но его там нет. Он же на производстве. Или я ошибаюсь?
– Да. Здесь только кафе и магазин, а все пекут в другом помещении. Но, мама наверняка сидит в своем кабинете.
– А где ее кабинет?
– Здесь же внизу. В пекарне располагается и главный офис. Там она работает.
– Мне бы тоже начать работать. – Я огляделась по сторонам, мысленно представив объем работы, который придется выполнить за короткий срок. – Мне скоро рожать, а тут полно дел.
– Пойдем. Всего лишь на полчаса, не больше. Скушаешь пирожное, немного проветришься.
Уговаривать меня пришлось не долго. Люблю я сладкое. Мучное не очень, а вот пирожное и конфеты обожаю.
Через десять минут, я как солдат, уже стояла у двери в холле в куртке и сапогах. Алекс с кем-то разговаривал по телефону, пока я надевала шапку.
– Ладно. Конечно, буду. Я тоже соскучился.
Ну, почему он такой? Симпатичный парень, умный, добрый, а любит мужчин, а не женщин. Почему, таким хорошим людям, как Сан Саныч и Наташа, не везет? Один сын – пьяница, а второй… Вот такой. Хороший, но внуков не подарит.
– Извини, Сонь. Мне позвонил старый друг и …
– Да, ничего. Я сама дойду до пекарни. Благо, что не далеко. Заблудиться, не получиться.
Одарив меня виноватой улыбкой, Алекс облегченно выдохнул.
Только мы вышли из квартиры, как соседняя дверь открылась. На пороге появилась старушка. Очень элегантная в строгом пальто и шляпке. Таких дамочек обычно рисуют в книгах, особенно когда речь идет о театрах, или выставках.
Классическая сумочка на сгибе руки, седые кудри прикрывают морщинистую шею, юбка-карандаш чуть ниже колен, и обязательно сапожки на устойчивой невысоком каблучке.
– Алекс, – сухо поприветствовала дама.
– Маргарита Францевна, – так же ответил Алекс.
Моя персона тут же заинтересовала старушку. Особенно деликатное положение и возраст.
– Не слишком ли молода? Ты, наконец-то, женился, или все так же пудришь мозги девчонкам?
– Это наша родственница.
Как ни странно он ответил, да еще стоит и ждет следующего укола. Мы могли бы сразу уйти, но почему-то слушаем ядовитые нападки.
– А твой брат уже вернулся?
– Пока нет. Обещал приехать завтра, но его еще на неделю задержали в Москве.
Слава Богу! Его не будет еще неделю!
– Жаль, – печально проговорила женщина. – А как у тебя дела? Все трудишься?
– Как обычно. – Пожал плечами Алекс, а потом добавил: – Ничего нового.
– Хорошо.
Заперев дверь на три замка, Маргарита Францевна медленно поплелась к лестнице. Мы покорно двинулись вслед за ней.
– Вы далеко собрались? – нарушил молчание Алекс, когда мы почти уже спустились на первый этаж.
– Иду в пекарню. Ко мне сегодня придет подруга. Нужно купить фирменный торт твоего отца. Ну, тот… который с фруктами и кусочками горького шоколада. Как же он называется? Не вспомню.
– «Французский поцелуй».
– Точно! – обрадовалась старушка. – Ты такой умница, Алекс.
Настроение у бабули сразу же поднялось.
– Маргарита Францевна, а вы не могли бы взять с собой Софию? А то мне нужно уйти, а она никогда там не была.
Я дернула его за рукав. Зачем? Не хочу я идти с этой ведьмой.
Алекс улыбнулся.
– Кто такая София? – удивленно вскинув брови, спросила она. И взглянув на меня, уже более дружелюбно сказала: – Ты, деточка, ни разу не была в пекарне своего родственника? Не верю. В этом городе все побывали там. И даже люди, которые приезжают из других регионов и то знают про местную достопримечательность. А шедевры, созданные его отцом – это настоящее произведение искусств.
Когда мы вышли на улицу, полил дождь. Не холодный, а уже весенний, тихий. Алекс записал мой номер телефона, затем помахал рукой, чмокнул бабулю в щеку и сел машину.
Черный Фольксваген моргнул нам фарами на прощанье.
– Несносный мальчишка, – проворчала Маргарита Францевна. В голубых глазах блеснула слеза. – Я знаю их с детства. Наташина бабушка была моей учительницей в школе.
– Правда?
Она встрепенулась.
– Ой, ладно. Расскажу как-нибудь потом. А сейчас пойдем, покажу тебе кафе. Заодно познакомлю с одной девочкой Олей. Она работает на кассе. Чудесное создание! Еще там мальчик Юра, он помогает Наталье с документацией. А еще там обитает одна кикимора, которую по каким-то непонятным причинам, Сан Саныч терпит уже много лет.
– Она что злая? – напряглась я.
Старушка остановилась.
– Сколько тебе лет, милая? Впервые слышу, чтобы людей оценивали по злости. Так обычно говорят дети.
– Мне двадцать, – нисколечко не смутившись, ответила я. – Может это и странно, но я боюсь злых людей. Слишком много их было в моей жизни.
Старушка взяла меня за локоть. Ее тонкие пальцы в белых кожаных перчатках цепко ухватились за куртку.
– К сожалению, София, на свете действительно много плохих людей.
– Почему все так бояться Макса? – откровенно спросила я. – Неужели он действительно такой страшный? Или меня просто запугивают?
Она засмеялась.
– Кто? Макс? Да ты что, девочка! Он замечательный парень. Добрый, нежный, немного вспыльчивый и наивный. Его все любят. Нет такого человека, который не попал бы под его обаяние. В этой семье боятся не Макса.
– А кого?
– Все мы разные, София. Кто-то добрый, но глупый. А кто-то умный, но хитрый. Люди не бывают хорошими или плохими. Не бывает так, чтобы всем нравился один человек, а какой-то стал полным изгоем. Его все равно кто-нибудь тоже полюбит.
Мы зашли в кафе. В одиннадцать часов здесь уже полно народа. Кто-то покупает торт домой, кто-то сидит за столиком с чашкой ароматного кофе.
Помещение оказалось не таким большим, как выглядит снаружи. Хотя здесь довольно таки просторно и хватает места и для того, чтобы посидеть компанией, и чтобы пройтись вдоль витрины и рассмотреть товар.
– Правда тут уютно? – спросила старушка с таким гордым видом, как будто это ее собственная пекарня, а не соседа.
Я кивнула в ответ. И действительно, здесь уютно. А еще пахнет домашней выпечкой.
– Добрый день, Маргарита Францевна! – поздоровался с нами странный мужчина. – Как вы поживаете? Давно к нам не захаживали. Я уж думал, что вы куда-то уехали.
Глупые очки в круглой оправе соскользнули с носа. Он поправил их худым пальцем и удивленно взглянул на меня.
Интересный субъект! Таких в Самаре не встретишь.
Бирюзовый костюм плотно натянут на тощее длинное тело. Высветленные добела волосы густо намазаны блестящим гелем. Ухоженные руки то и дело взлетают в воздух, словно крылья бабочки. Ботинки начищены до блеска.
– Юрик, куда же я уеду. Меня и здесь неплохо кормят. Вот познакомься с моей спутницей.
Старушка чуть подтолкнула меня вперед, словно показывая товар на рынке. Юрий протянул руку.
– София, – представилась я.
– Юрий, – пожав мою руку, гордо сказал он. – Так ты и есть та самая София? Не удивляйся. Я все знаю. Еще вчера Наталья Васильевна мне про тебя рассказала. А сегодня Сан Саныч позвонил и велел мне, привести тебя сюда и накормить чем-нибудь вкусненьким. Только я подошел к парадной, как меня опередил Алекс. И мне пришлось уйти.
– Юрик здесь главный, – почему-то шепотом произнесла Маргарита Францевна. – Он правая рука Натальи.
– Ну, что вы! – засмущался парень. – Я вовсе не главный. Просто помогаю хозяевам, хотя это не входит в мои обязанности. В этом заведении хозяйничает Валерия. Она администратор и лучшая подруга Натальи Васильевны.
– Кто? Эта ведьма? Что ты говоришь, Юра? Она пустое место, а не администратор.
Недовольно сопя, бабуля направилась к витрине со сладостями. Юра пожал плечами, но догонять ее не стал. Хотя она этого ждала.
– Хочешь что-нибудь паа-пробовать? – манерно растягивая слова, спросил он меня. – У нас большой ассортимент пирожных. Даже есть мороженое и горячий шоколад.
– Не-а. Спасибо. Я ничего не хочу.
Старушка надолго зависла у витрины. Отлично зная всех работников пекарни, она не упустила момент, чтобы поговорить с каждым. Юрий тоже исчез. В кафе зашла толпа подростков, и все помещение превратилось в шумный базар. Столики возле окна моментально заняли. Девочки-продавцы засуетились с подносами в руках. Зазвенела посуда. В воздухе повис аромат крепкого кофе вперемешку с ароматом ванили.
– У вас все в порядке? – прозвучал голос у меня за спиной. – Может, вам лучше сесть?
Молодая красивая женщина взяла меня за локоть. Я взглянула на нее, и в глазах все поплыло.
– Вот сюда. Посади ее на стул. Юра, давай быстрее, а то…
И все. Свет погас. Голоса пропали. На какое-то время мозг полностью отключился, и я провалилась в черную пропасть.
– София, открой глаза.
Голос Алекса снова вытащил меня на свет. Сначала появились тени, потом запахи. Силуэт длинного худого тела навис над моей головой. Во рту вкус лекарства. А по потолку скачут солнечные зайчики.
– Она нас слышит? – взволнованно спросил Сан Саныч.
– Не кричи, – одернула его Наталья.
– Это мы виноваты. – Послышался испуганный голос Маргариты Францевны. – Привели ее туда в самый час-пик, когда полно студентов.
– Вы ошибаетесь, – вмешался в разговор Юрий. – Она упала, потому, что была голодная. Алекс даже не накормил завтраком бедняжку.
Сколько же их здесь? И где мы находимся? Неужели уже вечер, и все вернулись с работы?
Я приоткрыла один глаз. Второй все еще спит и не хочет никого видеть.
– София!
Все разом кинулись ко мне. Сан Саныч оказался ближе всех к кровати. Его толстый живот чуть не отдавил мне руку.
– Все! – повысил голос Алекс. – Отошли в сторону!
Потупив взгляд в пол, Юрий тут же отступил на шаг назад. Старушка с Натальей все так же пытаются пробиться ко мне, но Сан Саныч их остановил.
Я огляделась по сторонам, насколько это возможно. Большая палата, пропахшая хлоркой и лекарствами. В углу два мягких кресла, дальше стоит круглый стол, тумбочка и небольшой холодильник возле окна. Все дорого и красиво.
– У тебя что-то болит? – спросил Алекс. Его холодные пальцы легли на мое запястье.
– Нет, – ответила я чужим голосом. – Что со мной случилось? Я никогда не падала в обморок.
От страха затряслись губы, и я тут же взглянула на свой живот. На месте. Значит, с ребенком все в порядке.
– Такое бывает, – ласково проговорил Сан Саныч, хотя в глазах промелькнули слезы. – Алекс сказал, что…
Он не смог закончить фразу, а только вопросительно взглянул на сына. Наташа обняла мужа, чтобы немного успокоить. Уж слишком его взволновала вся эта ситуация.
– Нельзя тебя одну оставить ни на минуту. – Улыбнулся Алекс. – Только отъехал от дома, как ты устроила целый спектакль. Напугала публику и меня тоже.
Я попыталась улыбнуться в ответ, но почему-то даже на это не хватило сил. Губы растянулись, но эмоции полностью выбили из колеи.
Поняв всю сложность ситуации, Юрий не стал мешкать и потихоньку вывел всех из палаты. Сан Саныч, конечно, начал сопротивляться, но тот выволок его за дверь насильно, сказав, что нужно оставить меня на попечение врачам. Наталья вышла последняя и плотно закрыла за собой дверь.
Через минуту в палату вошел пожилой мужчина. Он оказался гинекологом, которому Алекс хотел меня показать.
– Ну что, милая дама, давайте вас посмотрим! – сказал он мягко, но громко. – Снимите одежду.
Я попыталась привстать, но голова снова куда-то поехала. Руки задрожали. Алекс стянул с меня кофту, а брюки я кое-как спустила до колен.
– Пульс нормальный, – проговорил доктор после полного осмотра. – Давление в норме. Нужно сдать анализы и посмотреть гемоглобин. Вы хорошо питаетесь? Сколько часов в день гуляете? Как спите?
Я растерялась. Мне уже пора рожать, а он хочет, посмотреть мои анализы. И причем здесь питание и сон? Ребенок уже большой и просится наружу.
– Она скоро родит? – спросил Алекс, заметив мой недовольный вид. – Срок уже большой.
Старикашка кивнул головой.
– Пора бы уже. Я думаю, что в ближайшие дни. – Он взглянул на меня. – Если хотите ускорить процесс, нужно поработать. Сделайте приятно себе и мужу. Это поможет вашему малышу.
– Как? – не поняла я. – Что нужно сделать?
Щеки Алекса вспыхнули ярким румянцем. Доктор хитро улыбнулся.
– Любовь, милая. Только любовь. Именно она поможет вам родить ребенка.
После недолгого пребывания в больнице, мы вернулись домой.
Юрий сразу же направился в пекарню. Масса эмоций ввели парня в какой-то неописуемый транс. Он всю дорогу плакал и винил Алекса во всех грехах. Потом долго передо мной извинялся, а напоследок, когда мы уже вышли из машины, поцеловал мне руку и еще раз сказал: «Это он во всем виноват».
– Бедный мальчик, – покачав головой, сказала Маргарита Францевна. – Юра такой ранимый человек. Все принимает близко к сердцу.
Когда мы поднялись на третий этаж, она открыла дверь в свою квартиру. Из узкой щели показалась голова кота. Жалобный вид и потрепанные усы, развеселили меня. На душе даже стало лучше.
Весь вечер Сан Саныч с Натальей не отходили от меня ни на шаг. Как будто я инвалид, или тяжелобольная. Сначала сварили суп, потом напоили горячим чаем с мятой, чтобы я лучше спала.
Раньше, обо мне заботилась моя бабуля. Тоже кормила с ложечки, если я болела, гладила по голове большой натруженной рукой. Потом укутывала в пуховое одеяло, которое бывает только в деревянных домах с печкой, поила горячим чаем, а еще рассказывала интересные сказки перед сном.
Сейчас ощущения те же, что и много лет назад.
– Тебе еще что-нибудь нужно? – спросила Наталья, когда я уже легла в кровать.
– Спасибо вам, – расчувствовалась я. – Из-за меня столько хлопот… Я отработаю все, что вы для меня сделали.
– Глупости. Никаких хлопот ты нам не доставила. Мы обе женщины, и понимаем, как тяжело на таком большом сроке. Всегда кружится голова, ноги болят, теряется чувство равновесия. Это самый беспомощный период, когда многое не можешь контролировать. Сама рожала три раза.
– Вы совсем меня не знаете.
– Узнаем, – твердо сказала она, – а теперь отдыхай.
Наталья женщина не простая. Мало говорит, смотрит исподлобья, но сердце у нее доброе. Сразу видно, что она живет среди мужчин, где нужно быть и любящей матерью, и примерной женой, так еще и подстраиваться под их образ жизни. А мальчишки – это особый народ.
Около полуночи позвонил Алекс.
– Как ты, Сонь?
– Лежу. Ем, – отчиталась я. – Много ем. Твой отец считает, что я слишком худая.
– Правильно считает. Тебе нужно хорошо питаться.
– Я прибавила пятнадцать килограмм за время беременности. Этого мало? Скоро я буду похожа на бегемота. Ты видел растяжки? Это ужасно!
Он усмехнулся.
– Сколько же ты весила до беременности, если сейчас такая худенькая? Килограмм сорок?
– Примерно. – Тоже улыбнулась я. – Ты не сравнивай меня с собой. У меня рост метр пятьдесят восемь. А ты, наверное, все метр восемьдесят?
– Восемьдесят два, – поправил он меня. – Я не сравниваю. Сам всю жизнь был тощим. Даже при моем росте, я вешу всего семьдесят два. Хоть каждый день ем папины пироги, а все равно не толстею.
– У меня тоже нет проблем с весом.
В трубке послышался странный скребущий звук, как будто кто-то царапает стену.
– Что это у тебя там? – напряглась я.
– Это Бернар. Собака. Друг попросил, присмотреть за ним пару дней. А он, зараза, дерет мебель. На диване уже отгрыз все пуговицы. А вчера залез в шкаф, достал с нижней полки мои носки, пожевал их немного и запрятал под стол на кухне. Вечером я устроил ему взбучку. А он мне за это, содрал шторы в комнате и разбил горшок с цветком. Как он достал до подоконника? Не понимаю. Сам маленький, а прыгает высоко.
Увалившись на кровать, я прижала телефон к уху, достала из комода маленькую подушку и подложила под ноги. Стало гораздо удобнее.
– Что будешь делать завтра? – спросил Алекс сонным голосом. Уже двенадцать, а мы все болтаем.
– Нужно заняться домом. Раз моя девочка не хочет появляться на свет, придется ее немного расшевелить. А то, я вечно буду ходить с животом.
– Не торопись. Всему свое время. Природу не обманешь.
– Знаешь, как тяжело носить такой груз? Я чувствую себя, как ржавый пикап, который еле движется по дороге, скрипит и пыхтит на каждом повороте.
– Ты на него совсем не похожа.
– Может и так, но ощущение – один в один. Так еще масло в двигателе подтекает, и постоянно требуется заправка.
Поясница тут же заныла, как будто почувствовала, что говорят о ней.
– Хочешь, я тебе помогу?
– Поскорее родить, или что?
– Нет, – засмущался Алекс. – В этом я не помощник. А вот в уборке я – спец. Могу передвинуть что-нибудь тяжелое, или вынести мусор на улицу.
– Ты поможешь мне с уборкой? Правда?
– Помогу. Мне все равно нечем заняться.
– А как на это посмотрят твои родители?
– Мы им не скажем, – прошептал он в трубку. – Пусть, это будет наш маленький секрет.
– Хорошо. Секреты я люблю. Тогда до завтра.
С утра, не успела я почистить зубы, как он пришел. Бросил в комнате сумку и сразу же направился на кухню. Включил кофеварку. Я прошла в свою комнату, чтобы переодеться. А, то не прилично ходить по дому в пижаме.
– Доброе утро.
Он сварил мне какао, а себе налил в кружку крепкий кофе.
– Вкусно пахнет.
Я села за стол. Алекс достал из холодильника сыр.
– Хочешь, сварю кашу?
– Нет.
– Тогда бутерброд?
– Хорошо.
– Как ты себя чувствуешь? Голова больше не кружится?
– Не-а, не кружится. Я спала сегодня, как младенец.
Горячий напиток обжог губу. Я подула в кружку, а потом сделала большой глоток. Вкус шоколада взбудоражил аппетит. Вчера не хотелось, есть, а сегодня напал жуткий голод.
– Папа тебе пытался дозвониться с утра, но твой телефон отключен.
– Ах, да! – встрепенулась я. – Точно. Я вчера его отключила. А что он хотел?
– Он здорово за тебя испугался. Мама никогда не падала в обморок во время беременности. А тут такое… Он перенервничал.
– Бедный.
Снова чувство вины проникло в самое сердце.
Алекс ничего не ответил, а только хитро улыбнулся. Ему нравится, наблюдать за тем, как я поглощаю бутерброды с сыром один за другим.
– Почему ты все время трогаешь свой нос? – спросил он, когда я потянула руку к лицу.
– Я?
– Да. Ты его постоянно трешь. То пальцем, то рукавом.
– Не знаю. Наверное, привычка?
Бутерброды закончились.
– С чего начнем? – спросила он, когда я допила какао.
– Думаю, надо вынести мусор. А потом займемся самой большой комнатой.
Он надел спортивные штаны и футболку. Я в это время помыла посуду и застелила свою кровать.
– За дело.
И мы принялись за уборку.
За первый день мы вычистили гостиную. Вынесли все коробки, перенесли горшки с цветами на подоконники, расставили на полках книги, отдали в химчистку ковер и покрывала с дивана и кресел. Я намыла полы, а Алекс залез на стремянку и протер огромную хрустальную люстру на потолке.
Ближе к трем часам, он уехал домой. В холодильнике остался вчерашний суп, и я не стала больше ничего готовить.
На второй день пришла Маргарита Францевна. Она тоже включилась в процесс уборки и взяла на себя кладовку. Вдвоем с Алексом они вычистили все стеллажи, расставили на полках банки с вареньем и компотами. Я в это время постирала, а потом погладила шторы на кухне.
Третий день мы разгребали бывшую комнату Алекса. Четыре огромных мешка с барахлом отправились в мусорный контейнер. Куча ненужных баночек, коробочек, тряпок и разных железок, непригодных ни для чего, были разобраны и определены в нужные места.
– Здесь раньше стоял письменный стол, – сказал Алекс, указав пальцем в угол напротив окна. – Он сейчас в твоей комнате.
– А где кровать, шкаф? Почему все выкинули и превратили комнату в склад?
– Ты спишь на моей кровати.
– А все остальное?
– У нас когда-то был гараж. Прямо за соседним домом. Папа машину туда не ставил, а использовал для хранения разного хлама. В один прекрасный день кому-то отдали эти земли, и все гаражи снесли. Я как раз к тому времени съехал к другу на частную квартиру. И тогда они все вещи из гаража, перетащили в мою комнату.
Вот так и появляются свалки. Сначала банки, потом швейная машинка и велосипеды. Горы растут, а убраться некому.
Я еще раз огляделась по сторонам. Стало чище, но уюта все равно нет.
– Тебе нравилась эта комната? – спросила я. – Мне кажется, она темная и какая-то узкая. У твоего брата больше места и два окна. Почему тебе дали ее, а не другую? Даже моя комната и то просторнее.
Сев на стул, Алекс задумался. На переносице образовалась глубокая складка.
– Ты считаешь ее маленькой?
– Не маленькой, а не уютной.
Он пожал плечами.
Только сейчас я заметила, какой он худой. В майке и шортах до колен, он выглядит, как мальчишка. Высокий, стройный. Прямая спина, длинные ноги. И лицо совсем юное.
– Ты знал, что в вашем дворе живет бомж? – спросила я, между прочим.
– В нашем?
От любопытства, он выглянул в окно. Двор пустой. Только машины, и дети бегают вокруг фонтана.
– Он уже ушел.
– Что за бомж? – вдруг заинтересовался Алекс. – В нашем дворе нет бездомных.
– А ладно.
Я махнула рукой и хотела пойти на кухню, как он меня остановил.
– Нет, нет. Расскажи. Где ты видела его?
– Какая разница?
– Если это лысый и толстый мужик в трениках, то разница есть.
– Да, он был лысый и в спортивных штанах. А в чем дело?
Алекс засмеялся.
– Это вовсе не бомж, София. А наш сосед из крайней парадной. Петр Васильевич Колобок. У него свой бизнес, огромный дом за городом и вон тот Мерседес, что стоит около забора.
Он показал мне на белоснежный немецкий автомобиль. Настоящий конь с трехлитровым двигателем, и стоимостью, как квартира в Ленинградской области.
– Как это? – удивилась я. – Он был весь в грязи. Голодный, трясся от холода.
– Ага! Он такой! Не обращай внимания.
Я еще раз выглянула в окно. Алекс встал у меня за спиной и тоже посмотрел, только не на машину, а на мой нос, который снова начал зудеть и чесаться.
– Ты с ним не разговаривала?
– Не-а.
– София?
– Ну, немного.
– Ты спускалась вниз?
– Я вышла на улицу всего на минуту. Он был таким несчастным.
– Зачем?! Он – пьяница! О чем с ним разговаривать?
– Он сказал, что ему не хватает денег на хлеб.
– О, Боже!
Схватившись за голову, засмеялся он.
– Что?
– Он богаче тебя в тысячу раз. У него свои кафе и рестораны по всему городу. А ты клюнула на его слезные жалобы! Он больной человек! Любит изображать из себя нищего. Ты хоть видела, какой у него живот? Разве бомжи бывают такими жирными?
– Я не подумала об этом.
– Так ты дала ему денег?
– Пятьсот рублей.
– Обалдеть. – Сев на стул, он кое-как успокоился и уже серьезно спросил: – Он взял?
– Взял.
– Ладно. Завтра он вернет тебе эти деньги.
Стало обидно. Подумаешь, обманули! Что мне жалко пятьсот рублей человеку? Может ему в этот момент они были очень нужны? А мне все равно тратить не на что.
– Ты всем даешь, если просят? – спросил Алекс. – У тебя есть лишние деньги?
– У меня их вообще нет.
Он странно скривил губы. Впервые такое вижу. Рот съезжает в сторону, уголки губ опускаются вниз. Так обычно делают дети, когда обижаются на учителя в школе, или на маму.
– Ты не голодный? – спросила я.
– София, ты постоянно думаешь о еде! – воскликнул он, заметив мой жалостный взгляд. – Мы недавно завтракали. А ты снова проголодалась.
– Сейчас два часа! Уже все нормальные люди обедают.
– Пойдем.
Он потащил меня на кухню.
– Только я сама приготовлю.
Вчера я сварила борщ и порезала салат. Сан Саныч оценил и даже попросил добавку. Наталья тоже похвалила, но много есть, не стала. Она четко следит за весом.
– Вкусно.
Опустошив тарелку с супом, Алекс отложил ложку в сторону.
– У меня бабуля работала поваром в школе, – с гордостью сказала я, – и мама многому научилась у нее. С раннего детства я любила наблюдать за тем, как они готовят. Бабуля пекла чудесные пироги, а мама варила невероятно вкусные супы.
– Твоя бабушка еще жива?
– Да.
– Тогда, почему ты не уехала к ней? Она знает, где ты?
– Нет. Я никому не сказала.
– Почему? София, я не понимаю.
Он так нежно произносит мое имя, что даже сердце замирает. Я не привыкла к такому обращению.
– Я хотела, сбежать от…
– От чего?
Зеленые глаза прожгли меня насквозь.
– От всего. Даже от бабули.
– Почему?
– Она меня тоже предала, как и родители.
– Ты злишься на нее?
– Конечно, злюсь, – сказала я слишком резко. – Мои родители бросили меня и сестру на целый год. Они уехали на север работать, а нас оставили в деревне. Тогда было тяжело найти деньги для бизнеса. Кредиты давали под бешеные проценты, а богатых родственников у нас не было. Вот они и отправились на заработки. А потом открыли свой первый автосервис.
– Так они не просто так вас оставили, а поехали зарабатывать деньги на семью.
– Не важно. Мама могла бы остаться с нами.
– Разве вам было плохо в деревне? Ты сама говорила, что любишь бабушку.
– Что в этом хорошего? Бабуля тоже еще работала. Целые дни проводила в школе, даже по субботам. А воспитание сестры полностью упало на мои плечи. Дед пил, никогда не помогал. Настя была еще совсем маленькой. Мне было восемь, а ей пять.
– Это было так давно, София. Нельзя держать обиду.
– Родители не должны оставлять своих детей. Нет такой причины, чтобы это случилось.
– Ты не права. Ситуации бывают разные. Они вас не бросили. Ты сама рассказывала, что твой отец успешный бизнесмен. Значит, вы жили не бедно. Он дал тебе многое, но пришлось пожертвовать одним годом жизни. Они же не отдыхали на севере, а много работали.
– Без нас.
– Ну и что?
– А то, что я хотела быть рядом с мамой.
– Я понимаю. Но все же выбрось свою злость из головы. Мы любим родителей, не смотря ни на что. И они любят нас.
– Мы их любим, а они думают только о своих деньгах. Особенно папа. Ему не нужны дети, для него самое ценное в жизни – это машины.
– Ты так думаешь?
– А разве не так?
Алекс промолчал, но, посмотрел на меня как-то странно. Может, осудил, а может, задумался над моими словами.
Чайник закипел. Мы еще немного посидели, а потом он уехал домой.
Как только я осталась одна в квартире, то сразу же написала сообщение подруге. Она до сих пор думает, что я уехала к родителям.
«Привет, Верка. Прости, что не позвонила. Ты не угадаешь, куда я попала? Не Париж, но тоже не плохое место. Меня приютила одна семья. Лапины. Правда, смешная фамилия? Но, они все лапочки. Такие добрые, милые. Пиши мне. Целую».
Мы с Веркой мечтали поехать во Францию. Пытались копить деньги, откладывали с каждой зарплаты по несколько сотен в месяц, а потом подсчитали общую сумму за год и поняли, что Париж нам не светит. Пока.
Верка в этом году поступила в университет на юриста, а я вот… забеременела. Неожиданно… Не скажу, что приятно, но деваться некуда. Мимолетные удовольствия всегда стоят дорого.
Может именно поэтому, я так и не смогла вернуться в Самару. Посмотреть отцу в глаза. Рассказать маме правду о том, как сильно ошиблась в своем первом парне. Расстроить бабулю.
Вечером к нам зашла Маргарита Францевна, держа в руках своего смешного кота.
– Чаплин снова разболелся, – сообщила она. – Что с ним делать, ума не приложу? Всю ночь орет, а днем бегает по коридору и раскидывает обувь в разные стороны. Может, он сошел с ума?
– Ему сто лет. Он уже старый, больной кот. Что ты от него хочешь?
Сан Саныч брезгливо взглянул на усатого. Он терпеть не может животных в доме.
– А если он помрет? Что я буду без него делать?
