Kitabı oku: «Кот», sayfa 3

– Да что-то я совсем расклеилась. Всё болит, еле на работу встаю. Видимо возраст даёт о себе знать.

– Да какой возраст! Ещё меня переживёшь! Не жалься понапрасну, всё равно не поверю! Я, вон, смотрю, ты живностью обзавелась. Кошара то страшенный, жуть. Неужели не могла кого посимпатичнее приютить? Да злющий, падла. Весь потасканный, оборванный, а всё туда же. Как зашипит на меня, я чуть с лестницы не упала. Я ему «Брысь», а он, ноль эмоций, только зыркает глазами, да зубы скалит. Хорошо хоть не бросился на меня, а то все ноги разодрал бы, глядишь, и зашивать пришлось бы.

Пока Раиса вспоминала про невольного жителя на крыльце, о котором забыла сразу же, только поставив блюдца с едой, Марина уже переключилась на другую тему, продолжая громогласно болтать, без умолку. Так они и провели весенний вечер, за чаем с пирожками, и не прекращающимися разговорами. Марина, сидевшая дома, успела за день собрать все местные сплетни, и теперь, не стесняясь, вываливала их на подругу.

– Кузьмич-то, с пятого дома, совсем до чертей допился. Ночью обожрался, да к Прохоровым полез. Встал на четвереньки, и давай им головой в дверь ломиться. А сам при этом блеет, хрюкает, мычит. А уж когда кукарекать начал на всю Ивановскую, Васька не выдержал, да дурку вызвал. Хотя они тоже хороши, все такие белые, пушистые, старшенький здоровается всегда, только не верю я таким идеальным семьям. Ну не бывает такого, чтобы муж с женой не ссорились, а дети послушными росли. Вот у кого хошь спроси, любой тебе скажет, что я права. Так что рано или поздно, и они на чём-нибудь проштрафятся. Тем более, у Ленки, у самой, мать, та ещё фря, недоделанная. Всю жизнь её Митрич, царствие ему небесное, бил смертным боем. Она в молодости и по соседям бегала, и на улице ночевала, однако ж, не развелась с супостатом. Да и где развестись-то? Он же при жизни деньги большие зашибал, да каждую копеечку в дом нёс. Манька при нём как сыр в масле каталась. Мы кур жилистых пережёвывали, а она, что ни день, мясо парное готовила. Зато сейчас, идёт, нос задрала, ни с кем не разговаривает. Бросит, как собакам кость, «здрасьте», сквозь зубы, и поплыла, и поплыла, барыня. И на что только живёт, не знаю.

И так далее, и так далее…. Всем соседям досталось, никого не забыла.

А Раиса жевала клёклые пирожки из заводской столовой, и краем уха улавливала лишь суть. Среди бесконечной трескотни ей удалось пожаловаться на ноющие колени, и не прекращающуюся боль в желудке. Да помянуть недобрым словом сурового начальника. Но и этого ей оказалось достаточно. Как только слова были произнесены вслух, на душе сразу полегчало.

Вечер быстро подошёл к концу. Шумная Марина, слопавшая львиную долю принесённой выпечки, убралась восвояси. А Раиса, лежащая в темноте, спокойно перебирала в памяти услышанные местные сплетни. Уже засыпая, она вновь вспомнила про кота, и сердце невольно забилось чаще. Как он там, на крыльце? Может, ушёл уже? А если нет, то не замёрзнет ли за ночь? Весна ведь, холодно ещё.

Понимая, что мысли о бездомном животном всё равно не дадут ей уснуть, она поднялась с кровати, и прошлёпав по холодному полу босиком, открыла скрипучую дверь. Первое, что она увидела в кромешной темноте, это два жёлтых глаза, хозяин которых словно всё это время ожидал, пока она выглянет.

– Васька. – Позвала она дрожащим голосом, не к месту вспомнив, как соседка охарактеризовала животное. – Сидишь?

Кот не кинулся на неё, не сдвинулся с места, и даже ни разу не моргнул. Лишь по морозному звенящему воздуху поплыл звук громкого утробного мурлыканья. У Раисы никогда не было домашних животных, но, как ни странно, этот звук подействовал на неё умиротворяющее, и буквально не позволил захлопнуть дверь перед таким ласковым Котом.

– Вася, холодно тебе, да? Ну, так уж и быть, заходи, переночуешь одну ночку, а там посмотрим на твоё поведение. – Она и сама не ожидала от себя таких слов, но они всё же прозвучали, вырвавшись изо рта, сопровождаемые лёгким паром от дыхания.

Ещё больше она удивилась, когда Кот, не переставая мурлыкать, и не меняя тональности, встал, и неслышно ступая мягкими лапками, подошёл к ней. Он не проявлял агрессии, не принюхивался к чужому дому, изучая незнакомые запахи, он просто потёрся об её голую ногу, и стена недоверия рухнула раз и навсегда.

В доме Кот повёл себя так, словно провёл здесь всю свою кошачью жизнь. Он безошибочно угадал место, где спала хозяйка, и царственно продефилировав через всю комнату, свернулся клубочком возле её кровати. Раиса, свято уверенная, что все животные ведут себя так идеально, спокойно улеглась спать. Кот, снизив тембр на полтона, продолжал мурлыкать, не замолкая ни на секунду. В первый раз за последние десять лет она спокойно уснула, убаюканная монотонным тарахтением Кота.