Kitabı oku: «По ту сторону», sayfa 9
Глава девятая.
Семейные выходные.
Алексей сладко проспал утро, день, и вечер. Когда он открыл глаза, пытаясь осознать, где находится, вокруг было темно и тихо. Без всякого сомнения, в комнате он находился в одиночестве. В непривычном одиночестве, в котором раньше он не находился почти никогда. Именно это, как ничто другое, помогло ему чётко вспомнить события последних дней. Они всплыли в памяти, как на болоте всплывает большой вонючий пузырь газа. Всплыли, и лопнули, разбрызгивая вокруг себя множество мелких, но очень неприятных капель.
Мужчине очень хотелось пить, есть, сходить в туалет, и всё это одновременно. К тому же к горлу подступала противная липкая тошнота, взявшаяся непонятно откуда. Благодаря этим ощущениям пробуждение оказалось не из приятных.
Как древний старик, кряхтя и постанывая, он сел на кровати, опустив ноги на пол. В ту же секунду желудок пронзило острой, режущей болью. Он непроизвольно согнулся от неожиданного спазма, и открыл рот, интуитивно чувствуя, что сейчас заблюёт всю комнату. Но нет, из него всего лишь вырвалась мощная отрыжка, воняющая протухшими яйцами. Через секунду резкая боль стихла, затаившись глубоко внутри большим, тяжёлым камнем. Поняв, что ничего смертельного не произошло, Алексей, шаркая, поплёлся до туалета.
В туалете он и посидел на «троне», и покурил, и умудрился кое-как напиться холодной воды, включив душ. После всех этих процедур телу стало намного легче. Теперь предстояло разведать обстановку.
Татьяны дома не было. Но, как ни странно, он воспринял это со смирением, и ничуть не удивился. Осталось проведать Дашку. Он зашёл в комнату к девочке, и не нашёл её – громко работающий телевизор приковывал к себе всё внимание. Найдя кнопочку на боковой панели, Алексей, не раздумывая, отключил его. В наступившей тишине послышался шорох, и лёгкий вздох. Даша спала в своей кровати, почти затерявшись в ней, и ей не мешали ни яркий свет, ни орущие с экрана мультяшные персонажи. Что, в принципе, стало понятно, когда Алексей взглянул на часы – уже давно перевалило за полночь.
Как можно осторожнее, он присел рядом с ней на кровать, и заботливо поправил чуть сбившееся одеяло. На подушке переплелись между собой её светлые волосёнки, и искусственная шевелюра той самой, любимой куклы. Даже засыпая, ребёнок не выпустил её из рук. Сердце Алексея затопила нежность вперемешку с жалостью. Сколько раз в своей короткой жизни этот несчастный ребёнок засыпал в одиночестве, не имея рядом поддержки взрослого человека? Ведь детские страхи никто не отменял. И у него под кроватью жила страшная бука, он даже помнил, как она выглядела, но рядом всегда были родители, которые или прогоняли её, или, в особо критические моменты, брали его спать с собой. А сколько ещё ей придётся засыпать, надеясь только на бездушную куклу? До тех пор, пока детские страхи не останутся позади, и она не превратится в хрупкого подростка? Но тогда ей понадобится ещё больше внимания и заботы. В этом возрасте дети очень ранимы, и подвержены влиянию.
Повинуясь некоему порыву, Алексей попытался вытащить куклу из Дашкиных объятий. Девочка заворочалась, и потными ладошками только сильнее вцепилась в пластмассовую подружку. Видя, как насупились её бровки, Алексей осознал, если продолжать попытки, то он просто разбудит, а то и напугает ребёнка. Ему ничего не оставалось, как ещё раз поправить сбившееся одеяло, погасить свет, и с тяжёлым камнем на душе, выйти из комнаты.
Бездумно слоняясь по квартире, не зная, чем занять себя, Алексей забрёл на кухню. Сработал инстинкт, и в полной тишине он услышал громкое урчание собственного желудка. Попытавшись вспомнить, когда нормально ел в последний раз, Алексей понял – спасение утопающих, дело рук самих утопающих. И пусть он и не умел кашеварить, но с яичницей справится на раз-два, тем более яйца с сосисками он покупал собственноручно. Сосиска, правда, нашлась только одна, зато десяток яиц оказался совершенно нетронутым. И на том спасибо.
Уплетая горячую яичницу прямо со сковороды, Алексей мысленно сделал пометку добавить к списку покупаемых продуктов хлеб и кетчуп. С ними еда получилась бы намного вкуснее. Да и вообще, чтобы не заработать гастрит, видимо придётся самому составлять, какое-никакое меню. Надежды на Татьяну не осталось ни капли.
Странная у него получалась жизнь, и не менее странные отношения с окружающими. А ведь когда-то он был недоволен прошлым своим существованием, считая жену глупой, детей балбесами, а начальника идиотом. Ну что ж, теперь всё стало совсем наоборот, и надо весело шагать в ещё более счастливое будущее. Алексей невесело, и как-то криво ухмыльнулся своим собственным ироническим мыслям. Чуть пережаренная яичница камнем легла на желудок, и тупая, ноющая боль ещё раз напомнила ему об отсутствии элементарного домашнего уюта.
Немного подумав, сковородку он всё же вымыл и убрал. Теперь приходилось заботиться о себе самому, да и не только о себе. Не зная, чем заняться, Алексей вернулся к себе в комнату, и вытянулся во весь рост, лёжа на кровати. Он даже немного пожалел, что проспал весь день, и теперь ощущал себя бодрым и полным энергии, так как накопившуюся энергию совершенно не к чему было приложить.
Но всё же эта небольшая остановка во времени была необходима ему, как воздух. Просто остановиться, задуматься и успокоиться. Так часто делают люди, у которых впереди ещё очень долгий и трудный путь. А он являлся или первопроходцем, или одним из тех несчастных, о которых никто никогда не узнает. Да если и узнают, то просто выпишут билет в один конец до сумасшедшего дома. Он и сам, столкнись, с неделю назад, с чем-то подобным, сделал бы тоже самое.
На этот раз в его голове не прошмыгнула ни одна мысль. Устав стенать и сокрушаться о потерянном, он достиг некоего состояния нирваны, когда человек вроде бы и существует, но разумом находится в «нигде». Когда безразлично всё, а ты, словно пылинка, кружащаяся в солнечном луче, и не о чём не заботящаяся. Всего лишь пылинка.
Он пролежал так почти до рассвета, и даже не заметил беззвучно ушедшего времени. Лишь когда лёгкая розоватая дымка, предшествующая солнцу, окрасила воздух, да где-то вдалеке громыхнула проходящая мимо гроза, Алексей словно очнулся, вернувшись в реальный мир. Этот звук напомнил ему ненастье, не так давно бушевавшее в городе. В тот день, каким-то чудом, он сумел связаться со своей настоящей женой, хотя совершенно не ожидал этого. Так может та гроза помогла свершиться этому чуду? Теперь он готов был поверить во всё, что угодно.
Организм быстро переключился в рабочее состояние, и он, с затаённой надеждой, достал из кармана сотовый телефон. Пальцы, чуть подрагивая, механически нажимали на кнопки. Пара гудков, и в трубке раздался недовольный голос:
– Да.
Алексей сразу же отключился – с этой женщиной ему не о чем было разговаривать – но попыток, тем не менее, не бросил. На втором звонке всё повторилось вновь. Пара гудков, и ещё более недовольный голос на том конце:
– Да, я слушаю.
Он звонил ещё и ещё, но трубку неизменно брали после второго или третьего гудка. Его это не устраивало. Алексей прекрасно помнил, что соединение произошло после очень длительного дозвона. Только после множества гудков появится уверенность, что цель близка.
Алексей не сдавался, терзая телефон, и собственные нервы. И вот, в какой-то момент, он уже поверил в чудо. Первый гудок,…, пятый,…, восьмой.
– Ну что тебе надо, алкаш ты, обдолбанный? – Зашипела трубка, как змея перед атакой. – Иди, проспись уже, и оставь меня в покое.
При звуке ненавистного голоса, Алексей с отвращением откинул телефон в сторону. Ни в чём не повинный, он пару раз подпрыгнул на одеяле, перевернулся экраном вниз, потух, и затих. Чтобы не разрыдаться от отчаяния, Алексей с силой прижал пальцы к глазам и прикусил губу. Неудача была налицо. То ли время было не то, то ли гроза шла слишком далеко, но все попытки остались бесполезными. А может прошлый звонок оказался просто единичным случаем, и повторить его уже невозможно.
Ему понадобилось довольно много времени, чтобы прийти в себя. Слишком уж рьяно он поверил в удачу, и тем сильнее оказалось разочарование. Но мужчине всё же удалось слегка расслабиться, и совладать с эмоциями. Уже дрёма начала засыпать веки песком, когда тихо скрипнула дверь.
Совсем забыв, что находится в квартире не один, Алексей подскочил от неожиданности. На пороге, безвольно опустив руки, и понурив голову, стояла растрёпанная Даша.
– Папа, ты дома? Можно к тебе?
Столько нерешительности и сомнения слышалось в голосе ребёнка, что Алексей невольно сглотнул вставший в горле ком.
– Конечно, солнышко моё. Иди сюда. – Не раздумывая ответил он, протягивая к ней руки.
Малышка словно ожила, включив испорченный до этого механизм, и ринулась к нему в объятия. Точно так же, как и его, настоящая Даша, она ёрзала у него на руках, и щекотала лицо взъерошенной шевелюрой. А когда она затихла, крепко прижавшись к нему, и обняв ручонками за шею, Алексей и вовсе забыл, что это совсем не его дочка. Истинно, все дети на свете одинаковы.
Лишь через пару минут родственного слияния Алексей заметил, что тело малышки слегка подрагивает. В лёгком недоумении он отстранился от неё. Ещё не пролилось ни одной слезинки, но в больших карих глазах плескались целые озёра.
– Эй, ты чего?
Вместо ответа девчушка уткнулась носом ему в плечо.
– Страшно. – Тихо пролепетала она.
– Страшно? – Переспросил ничего не понимающий Алексей. И вдруг, догадка осенила его лицо. – Страшный сон приснился?
Девочка всхлипнула, и мелко-мелко закивала головой.
Бог весть, знает что, подумавший за эти секунды Алексей, чуть не рассмеялся от облегчения. И лишь здравый рассудок помог ему сохранить серьёзную мину. Ведь будучи взрослым, смеяться над детскими страхами также глупо, как плевать в колодец в известной поговорке.
– А хочешь, я научу тебя бороться с ночными кошмарами?
Даша слегка отодвинулась, и недоверчиво заглянула ему в лицо.
– Нет, я серьёзно. – Уверил её Алексей, сажая рядом с собой. – Для этого есть одно волшебное заклинание, только оно сопровождается небольшим, но очень действенным ритуалом.
Видя всё ещё недоверчивый взгляд девчушки, Алексей подбавил голосу уверенности.
– Смотри, вот ты проснулась от страшного сна. – Для наглядности мужчина растянулся на кровати во весь рост. – Как только открыла глаза, сразу же, запомни – сразу, чтобы страх не успел расползтись по комнате, поднимаешь руки вверх. – Словно сдаваясь невидимому врагу, он закинул руки, в запале ударившись кистью о спинку кровати. Девочка, увлечённо наблюдавшая за ним, этого не заметила, а его самого уже ничего не могло остановить. – А потом произносишь самое главное – заклинание: ночь, ночь, уходи прочь, и страхи свои забери.
Он повторял «волшебные» слова до тех пор, пока во взгляде девчушки не поселилась уверенность.
– Вот, – продолжил он, – а потом резко, как будто прогоняешь что-то, опускаешь руки вниз. – Подняв лёгкий ветерок, его руки вытянулись вдоль тела, хлопнув по поверхности кровати.
Даша завороженно наблюдала за импровизированной мини сценкой.
Так, а теперь ты сама, давай, попробуй, чтобы потом ничего не забыть.
Не вставая, мужчина подвинулся на кровати, освобождая место рядом с собой. Девочка, ни капли не сомневаясь в услышанном, легла возле него. Она зажмурила глазёнки, лихорадочно вспоминая всё, что нужно сделать и сказать. В эти секунды в ней ярким цветком распускалась любовь к отцу и уверенность в себе. Боясь упустить тот самый момент, когда страхи расползутся, она одновременно распахнула глаза, и закинула руки. В полной тишине бледные губки зашептали волшебные слова. Затем последовало резкое движение руками, и всё затихло. Алексей, словно завороженный, не отводя взгляда, наблюдал за Дашей. А она, немного полежав, совсем не двигаясь, вдруг заливисто засмеялась. Для неё свершилось чудо, и свершил его не кто иной, как её отец. Утро медленно поползло вперёд, заполненное бытовыми, но такими необходимыми мелочами.
Перед Алексеем же вновь встал злободневный вопрос – чем им завтракать. Пока он разглядывал тощие запасы, оставшиеся в холодильнике, на кухню влетела умытая и одетая в сарафан, счастливая девчушка. Влетела, и замерла с непривычки, не зная, что делать дальше.
– Дашка, а пойдём завтракать в кафе? – Алексей впервые в жизни почувствовал себя волшебником, и очень не хотел терять это хрупкое ощущение.
Личико девочки засветилось от счастья, а в глазах промелькнуло далёкое для неё, но такое приятное воспоминание. Весной, на её день рождения, они тоже гуляли целый день по городу, покупали подарок (ту самую куклу), и ели не дома. И хотя вечно хмурые и занятые только собой мама с папой мало обращали на неё внимания, тот счастливый день запомнился ей навсегда. И вот теперь ей предлагали почти то же самое.
– Да! – Радостно взвизгнул ребёнок, и боясь, что папа передумает, бросился в коридор за босоножками.
Пока они, в ближайшей кафешке, поглощали свои, довольно разные завтраки, Даша исподволь, думая, что папа ничего не замечает, косилась на ворота парка, хорошо различимые в окне, даже с их углового столика. Заметив, что с каждым таким взглядом девочка всё больше грустнеет, а носик её при этом нервно подёргивается, Алексей не выдержал.
– Ну что ты у меня такая копуша? Давай, доедай быстрее, а то по всем аттракционам пробежаться не успеем.
Даша замерла, как пойманная птичка, не веря своим ушам. Она ещё раз за сегодняшний день убедилась, что папа стал настоящим волшебником, исполняющим желания. Перестав ковыряться вилкой в тарелке, она быстро заглотила котлету с картошкой, и не менее быстро выпила взятый на десерт молочный коктейль. К заветному входу в парк, подпрыгивая при каждом шаге, она бежала, забыв обо всём на свете.
И пошло веселье. Парк был не таким уж и большим, но им вполне его хватило. Зато они умудрились обойти все аттракционы, а на некоторых побывать два, а то и три раза. Даша была в восторге. Самым запоминающимся для неё оказался тир. Сама она, конечно, не стреляла, но наблюдая, как отец сбивает все мишени подряд, при каждом выстреле закрывала ушки, и взвизгивала от удовольствия. Повторить подвиг отца не мог никто, и она загордилась им безмерно.
А вот батут ей не понравился совсем, она даже не попрыгала на нём положенное время. Нет, сами прыжки ей понравились, но большое количество незнакомых детей, орущих, пихающихся, и толкающихся, расстраивало до невозможности. А завладеть одной целым аттракционом, чтобы в прыжке взлететь как птичка, оказалось невозможно. Но и тут Даша не расстроилась надолго, слишком уж много ярких впечатлений она получила.
Большие качели-лодочки, в которые два человека садились друг против друга, они оставили напоследок. Вдоволь нагулявшись и нарадовавшись на светящееся счастьем личико Дашки, Алексей совсем забыл, какой он бедный и несчастный. А когда качели начали набирать скорость, у него в груди всё затрепетало от восхищения. В памяти всплыло безмятежное детство. Он тогда тоже, как и его дочь, обожал всевозможные аттракционы. И именно тогда отец научил его так метко стрелять. В памяти невольно всплыли слова забытой, но когда-то такой любимой песни – «Крылатые качели, летят, летят, летят». Он уже готов был запеть во всё горло, не обращая ни на кого внимания, но заметил, что Дашка, сидящая напротив, как-то расслабилась, и поникла. Алексей едва успел с трудом остановить тяжёлые качели, и подхватить малышку на руки. Отец совсем забыл, что дочь слишком маленькая, чтобы не спать днём. Её просто укачало, и теперь она мирно посапывала.
Алексей стоял, держа на руках маленькое сокровище, от которого мягкими волнами, по его телу, распространялось божественное тепло. Ему стало безумно стыдно, что он считал эту малышку чужой. Словно что-то почуяв, девочка обвила ручками шею отца, и сонно прошептала:
– Я люблю тебя, папа.
– Я тоже люблю тебя, зайчик мой. – Шёпотом ответил он, с трудом сдерживая слёзы.
Он всю дорогу нёс её на руках, боясь неловко оступиться, или случайно разбудить. Вместе, как единое целое, они прошли по улицам, по гулкому подъезду, отзывающемуся эхом шагов, и, наконец, по квартире, до краёв наполненной тишиной и прохладой. И только положив девочку на кровать, Алексей смог свободно выдохнуть. Ребёнок сладко спал.
В соседней комнате, не менее сладким, сном спала Татьяна. Алексей с презрением посмотрел на мать-кукушку, ведущую ночной образ жизни, и вышел. Он уже перестал сравнивать её со своей Татьяной, убедившись, что это две разные личности, не имеющие ничего общего. Там, за пределами этого безумного мира она была настоящей матерью и женой. А здесь все семейные обязанности легли на его плечи, и на раздумывание о происходящем не оставалось ни сил, ни времени.
Дашка спала часа два. Этого времени ему вполне хватило, чтобы сбегать за продуктами, и пожарить на ужин картошки и котлет. Малышка словно ждала именно этого, и зашла на кухню в тот момент, когда отец выключил газ под обеими сковородками.
Сонно моргая глазками, она стояла в проёме двери, и смотрела на него с удивлением. Она не привыкла видеть папу на кухне, да ещё и в такое время. Носик пуговкой уловил манящие ароматы, и словно живущий отдельной жизнью, беспокойно и смешно задёргался.
– Картошка? – С придыханием спросила она, ещё не доверяя собственному обонянию.
– Ага.
– Жареная?
– Ага, как ты любишь. – Наобум ляпнул Алексей, и по глазам девчушки понял, что не ошибся.
Уплетали за обе щёки, и веселились от души. И хотя к котлетам не притронулся ни один, им вполне хватило картошки со стаканом молока, счастливыми выглядели оба.
– Пап, а мы ещё пойдём гулять? – Искорки, плясавшие в глазах девочки с самого утра, так и не погасли.
– Ну, я думаю, на сегодня нам достаточно. – Наевшийся, и не спавший всю ночь Алексей, ощутил усталость, и неимоверную сонливость. – Я предлагаю полежать и посмотреть мультики. – Просто полежать, это единственное, чего ему сейчас хотелось. – Ты как, согласна?
Дарья утвердительно закивала головкой. Теперь с папой было интересно смотреть даже надоевшие мультики.
– О-о-о, я смотрю, у вас тут прям идиллия.
От неожиданности оба резко повернулись. В дверях, выспавшаяся и посвежевшая, в своём коротеньком сексуальном халатике стояла Татьяна. Алексей невольно поморщился.
– Солнышко моё, – игнорируя жену, мужчина обратился к дочери так, словно они находились в комнате вдвоём, – иди мой ручки, и включай мультики, я сейчас приду.
Девочка хихикнула, и проскользнув мимо матери, унеслась по коридору. Глядя на них Татьяна только хмыкнула. Её не трогали их заговорческие бунты. Женщина подошла к плите, и погремев крышками, начала есть картошку прямо со сковородки.
– Я смотрю, ты научился готовить. – Прокомментировала она с набитым ртом.
– Плохо ты смотришь. – Расплывчато, не имея в виду ничего конкретного, ответил Алексей.
– И папой хорошим стал, жалко только на один день всего. – Ей явно очень нравилось подначивать его на скандал.
– Слушай, хватит уже ёрничать, надоело, честное слово.
– Угу, ну да, ну да. – Не прекращая есть, смилостивилась Татьяна.
Алексея обрадовало столь быстро достигнутое соглашение. Мелькнула надежда, что ещё чуть-чуть, и даже в этом мире можно будет всё исправить.
– Давай попробуем жить, как нормальная семья. Без этих твоих загулов, и левых мужиков. Ну любили же мы когда-то друг друга, иначе не сошлись бы. – Татьяна спокойно, словно не слыша, доедала картошку. – Ну хотя бы ради Дашки давай попробуем. – Это был его последний козырь, а так как убеждать он не умел совсем, то затих, не находя аргументов.
Татьяна тяжело вздохнула, и мученически закатила глаза.
– Слушай, ну чего ты ко мне пристал? Мы уже обсудили всё год назад. И тогда ты был доволен, и на всё согласен. Теперь-то что изменилось?
– Ну пожалуйста, ну давай хотя бы попробуем.
Татьяна, весь разговор стоявшая к нему спиной, на секунду окаменела, замерев в неподвижности. Но тут же, словно очнувшись, с грохотом бросила ложку в опустевшую сковородку, и резко развернулась к мужу. Алексей вздрогнул, увидев её перекосившееся лицо.
– Я тоже когда-то об этом просила. – Прошипела она, почти не разжимая губ. – Но тебе захотелось быть свободным, а главное, чтобы тебя в этом никто не упрекал. И тогда тебе насрать было и на меня и на Дашку. Теперь у меня тоже есть любовник, не читающий мне морали, и ничего от меня не требующий. И не поверишь, мне нравится такая жизнь, и менять я её не собираюсь.
– Тань, но я не такой, как был год назад. Я изменился. Сильно. Поверь. Мы справимся с тобой вместе.
Женщина согнулась, выгнув спину как рассерженная кошка, и сделала в его сторону несколько мелких, семенящих шажков.
– Что ты сказал, прости, я не расслышала?
– Я изменился, и мы можем начать жизнь заново. – Несмотря на то, что странное поведение жены его заметно напрягло, голос оставался твёрдым и уверенным.
Татьяна выпрямилась, и задрав голову, как волчица, воющая на луну, оглушительно захохотала. Алексей отпрянул, лихорадочно вспоминая номер телефона скорой помощи. Не мог так себя вести нормальный адекватный человек.
– А может священника…? – Мелькнула у него в голове шальная мысль.
Однако немотивированный приступ закончился довольно быстро, и звонить никуда не пришлось.
– Ты ещё больший идиот, чем я думала. – Сквозь остаточные смешки, вытирая заслезившиеся глаза, бросила она ему в лицо. – Ты думаешь, я ничего не знаю? Мы с Маринкой до сих пор общаемся, какой бы сволочью она не была. И она каждый раз со смаком рассказывает мне обо всех ваших похождениях. И знаешь, мне за тебя стыдно. Ужраться как свинья, и сбежать из ресторана не расплатившись? На это способен только ты, со своим насквозь прогнившим мозгом.
Алексей протестующе приподнялся со стула, в порыве объяснить, что всё было совсем не так, но Татьяна слегка толкнула его обратно, и скорчила презрительную гримасу.
– Молчи, умоляю, мне и так стыдно, что я живу с тобой под одной крышей. Больше мы разговаривать не будем. Ни о чём. Я начинаю новую жизнь.
Оставшись на кухне в одиночестве, Алексей обхватил голову руками, и закрыл глаза. Ему, действительно, было стыдно. Правда не за то, в чём его упрекала неверно осведомлённая жена, а за свою никчемность и безалаберность. Кто знает, чем бы закончилась эта грязная ссора, если бы он, как баран на заклание, не пошёл бы за шлюхой Маринкой. Он опять стал жертвой обстоятельств, поступив совсем не так, как подсказывала совесть. Он реально начал меняться, и далеко не в лучшую сторону.
Открыв глаза, Алексей увидел копну светло-соломенных волос. Они с Дашкой уснули в одной кровати под бестолковые, назойливые мультики. Запрограммированный умный телевизор отключился сам, и в тишине раздавалось только сладкое сопение дочери. Всего лишь за один день он сумел добиться расположения малышки на столько, что она спала с ним, а любимая некогда кукла валялась в углу, в плотно закрытом ящике. Этот подвиг оказался непринуждённым, и даже приятным. Ему самому выходной день показался весёлым и лёгким, словно он вернулся в ту, свою, настоящую жизнь.
Один день. А с Гришкой он не сумел справиться и за несколько лет. И вот сейчас, когда он лежал в кровати с практически чужой девочкой, считавшей его папой, в его голову закрался жуткий вопрос:
– Не сумел, или не захотел?
Вопрос, над которым он не хотел даже размышлять, да и некогда было. Начинался ещё один безумный день, в котором ему придётся бороться и с обстоятельствами, и с самим собой.
