Kitabı oku: «Третья», sayfa 2
– Третья? Что с тобой? Твои руки дрожат так сильно… – Глаза подруги выдавали искреннее волнение.
– Да? – Я лишь пожала плечами. – Не могу справиться… Всё из-за новостей. Сегодня утром было обрушение. Моя сестра, её семья… То же – Не смогла договорить, давясь приступом подкатывающих слёз.
– Ты же прочитала, они живы! – Почти по слогам проговорила подруга.
В ответ удалось лишь передёрнуть плечами, ковыряя землю, всё ниже, опуская голову, под тяжестью желания расплакаться. Сдержалась. Я вообще не из плаксивых, но у каждого есть своя слабость. Моя слабость, это моя семья.
В перерыве мы пили отвар из зелени с кусочками сухой моркови.
Мы ещё раз обсудили оползень, перепроверив информацию. Чуть позже, пришло сообщение от сестры: «Всё в порядке, звонить не нужно. Поговорим чуть позже». Прижимая планшет к груди, выдохнула, и мир заиграл прежними пыльно-серыми красками.
Наверное, их уже утомили звонками? Да, одна только мама, может так замучить расспросами, что иногда хочется разбить Плезнер вдребезги и заткнуть уши этой самой сушёной морковью, что лежит сейчас на столе передо мной.
Удостоверившись в том, что утешать меня не нужно, Река, радостно выдохнула. Практически моментально тема разговора вернулась в прежнее русло. Вечерний матч! Она перечисляла всех молодых людей, которые выйдут на корт. Октябрина молча кивала довольная хоть каким-то развлечением, помимо смешивания гумата, укладывания щебеня на дно контейнеров и заучивание истории мироздания между вычислением формул смазочных жидкостей для сельхозоборудования. Я тоже имитировала интерес, кивая и слушая всю эту нелепость о сегодняшнем соревновании. Хотя всё же думала о том, что могли бы и отменить в такой момент.
Не знаю, удалось бы сдержаться или всё же сорвалась бы на подругу, вывернув всё свои искренние чувства, но спас, звук плезнера.
– Ясмина? – Вскрикнула, а внутри словно обдало холодом при виде её имени на дисплее.
– Третья, привет. Я возле вашей теплицы. Мне нужен магнитный ключ от дома.
Её голос был взволнован, мой сорвался на визг. Я не бежала, я неслась по коридору. Сестра стояла на улице, прижимая свою малютку-дочь. Мы долго обнимались с сестрой, я расцеловала племянницу так, что она стала смущаться, прячась за сестру, прижимая ладошки к щекам.
– Третья, мы какое-то время поживём с вами, пока не получим компенсацию.
– Да, конечно. Я рада… – Не смогла договорить.
– Мама, Листка… – Сестра осекалась, покосившись на дочь. – Её больше нет.
Отец её мужа умер ещё до того, как они познакомились, а зарегистрировав брак и получив код своей новой семьи, Ясмин переехала к мужу. Хотя их квартира была куда меньше, но у него была только пожилая мама, и им хватало пространства для жизни. А вот теперь не стало и его мамы, не стало дома и всё в один миг. Страшно.
Мы немного поговорили, я всё время держала племянницу за руку, такого прилива семейственности у меня не было давно. Мы многое не ценим, до тех пор, пока не узнаем, что можем это потерять.
– Можешь пойти с подругами на матч, я побуду с бабушками, – сестра устало улыбнулась. – И почищу аквариумы. – Она прекрасно знала, как я это не люблю именное последнее. Чистить аквариумы с извечно зеленеющими стёклами.
– Нет, я…
– Нам всё равно нужно разобраться с уцелевшими вещами. Поэтому дома будет просто мрак. Ещё и причитающая мама! – Она прикрыла дочке уши руками. – Никто и не заметит твоего отсутствия, так что отдохни. – Она обняла меня, и слёзы снова подступили к глазам. – Ну, что ты? Уже всё позади.
Поцеловав племянницу, обняв сестру, расставаться с ними не хотелось, но пришлось вернуться ковырять землю.
Река переусердствовала, прививая растение плодоносящего вида и вместо ветки, срезала тонкий ствол томатно-перцевого дерева.
Старший лаборант, брызжа слюной, прорычал лекцию о значимости продуктов и непременном продовольственном коллапсе, который обязательно наступить из-за таких вот безответственных людей. Когда он окончил свой монолог, пластиковые очки Реки были сплошь в мелкую крапинку от его слюны. Она брезгливо вытерла капли перчаткой, измазав их теперь ещё и грунтом. Так, бубня себе что-то под нос, взявшись за рыхление уцелевших саженцев, и тут же проткнула стебель ещё одного неокрепшего дерева.
– Река хватит с меня! Довольно уже портить растения! – Старший лаборант бежал по пролёту, а его халат развивался, отдавая свистом. – Река, вы идёте сортировать удобрения!
– И как он всё это видит в свой монитор? – Прошептал Бриз, но уловив взгляд старшего лаборанта, Бриз ещё больше ссутулились над саженцами, не желая разделить участи Реки.
Сортировать удобрение, худущее наказание из тех, что мы знали!
Перебирать и сортировать их по контейнерам, самая неприятная работа, больше всего из-за запаха, ну и, конечно, вида удобрений. До того, как их отожмут и пропустят через концентратор, это напоминает примерно то, что выходит из организма человека.
Однажды одна из сотрудниц нашего сектора опоздала на двадцать минут и её отправили на сортировку, так она не выдержала и получаса. Её рвало весь вечер от одних воспоминаний, а запах мерещился повсюду ещё неделю.
Искоса поглядывая на подругу, хоть и сочувствовала, но всё же мысли опять унеслись далеко от лаборатории в сторону дома.
Река выдержала довольно долго, и тошнить её начало спустя почти три часа, а вырвало лишь на выходе, учуяв запах собственных волос.
Расстроенные каждый по-своему, непривычно молчаливые мы решили совершить заход в чайную. Здесь подавали «настоящий чай», но так как никто не знал, что такое настоящий и ненастоящий чай всех устраивал тот напиток, что здесь подавали. Это один из самых популярных видов отдыха. Здесь были коврики с длинными зелёными нитями, именуемые трава, а в воздухе разбрызгивали цветочные ароматизаторы, и всегда пахло по-разному. Сегодня чуть кисловатый запах.
– Может, ты всё же пойдёшь с нами, Третья? – Октябрина пыталась как-то разрушать молчаливые пробелы.
– Нет, я лучше прогуляюсь, редко выпадает такой шанс.
Октябрина пожала плечами, а Река, промолчав, обнюхивала свою форму.
Мы уже подходили к полю, когда машина преградила нам дорогу. За рулём был Клён, а из окна торчала физиономия одного из его друзей.
– Куда спешим?
Река расплылась в улыбке, заливаясь краской. Октябрина застыла, раскрыв рот, я чуть не запнулась о её портфель.
– Девчонки, – парни высыпали из машины целой группой, преградив нам дорогу. – На матч пойдёте?
– Да, – взвилась Река. – Конечно!
Ястреб сверкнул широкой улыбкой, обнажив идеальные зубы. Красавец из выпускной группы, парень из обеспеченной семьи не такой богатой, чтобы жить под куполом, но достаточно, чтобы слыть завидным мужем.
Река обвила его руку, но Ястреб быстро перекинул её на плечо Кипариса, человека равнодушному ко всему, что происходит вокруг.
Немного поговорив о том, кто, куда и зачем идёт, всё свелось опять к сегодняшнему матчу. Откуда в парнях столько самоуверенности и агрессии? Думаю, это программирование сознания с детства неким кодом победителя.
Ястреб смотрел на меня или сквозь меня, но направление было где-то в моей стороне. Отчего мне становилось не по себе. Спас плезнер, замигав фиолетовыми огоньками. Так, он реагировал только на звонки кого-нибудь из контактов «семья».
– Третья? Ты где? – Голос мамы настойчиво требовал мгновенного ответа.
– Где-то здесь.
– Опять? Ты можешь ответить, хотя бы раз не огрызаясь? Здесь, это где? – Взвилась мама.
– Третья, скорее домой! Я приехал! – Мамин голос потонул в отзвуке мужского басистого эха. Не сразу осознав, кому он принадлежит, кажется, даже взвизгнула от восторга осознавая, басить в нашем доме может лишь мой старший брат. Старший, впрочем, и единственный. Мой брат – Богдасар. Хватаю сумку, бегу что есть сил в сторону дома.
– Мой брат приехал! – Кричу подругам, оглядываясь не останавливаясь.
– Богдасар? – Подруги взвизгнули эхом. – У неё брат служит в строительном легионе, он военный! – Слышу голос Реки за спиной.
– Он просто герой. – Фанатизм Октябрины от моего брата был куда сильней, чем от любого из этих парней, это я уж точно знала. Как и то, что он лучший. Даже в выпускной группе он был самым популярным. Фигурные, пластиковые открытки, которые ему дарили девушки в выпускном классе до сих пор, хранятся у нас дома, словно трофеи для нашей мамы.
– Третья, – вопит подруга, машу ей рукой, знаю, что она попросит сфотографировать брата и незамедлительно отправить ей фото, как врезаюсь во что-то очень твёрдое. Не замечая на бегу ничего перед собой, ворвалась в скопление людей. Улыбаясь, они расступаются, их небритые лица, и глаза разных оттенков мелькают чуть выше моей головы. Песочно-рыжие, серые, тёмно-серые, карие, светло-голубые. Так, наверное, и сходят с ума, когда наяву видятся странные вещи. Это сумасшествие. Яркие глаза встречаются у одного из ста человек и… «Подкуполников». Нет, я не сошла с ума, это легион астронавтов «Купола». Яркая форма, разноцветные яркие глаза.
Подхватив сумку, пробираюсь сквозь толпу высоких парней, они смеются, смотрят на меня.
– Девушка, вы куда? – Хор мужских голосов оглушает басистым смехом уже где-то за спиной, от неловкости и смущения, опустив глаза, побежала что было сил. И вот я врезаюсь в стену. Нет, это не стена, а плотная тёмно-синяя форма из жёсткой ткани. Ободрав запястье о череду металлических пуговиц на бортах, сжимаю рукой. Поднимаю голову, на меня смотрят бездонные, почти чёрные глаза. Они темно-карие настолько, что не видно зрачка. В нашем мире иметь яркие глаза – это огромная редкость. Это из-за неправильного функционирования организма. Сбой! Как обладательница неприлично ярко-синих глаз, я-то уж знаю.
Мужские хохочущие голоса за спиной загудели мерзким улюлюканьем, так неловко мне ещё не было никогда. – Девушка, куда же вы? Наш друг парализован из-за вас! – Звенели пронзительно мужские голоса за спиной. – Марс, это твоя судьба.
Мужская рука с тёмными волосами, торчащими из-под манжет, подхватывает из поднявшейся пыли мою сумку, другая рука удерживает меня, не дав, свалится на землю. Только сейчас я осознаю, что не упала на землю в самую пыль лишь благодаря его руке, обхватившей меня.
– Спасибо. Извините. – Опускаю по привычке глаза, выхватываю сумку, убегаю прочь. А за мной увивается терпко-сладковатый аромат от этого мужчины. Обернулась, высокий силуэт в тёмно-синей форме с чёрными точками – глазами и всклокоченными тёмными волосами, что напомнили мне про брата, я снова бегу. Быстрее домой.
– Богдасар! – Повиснув на его шее, ещё раз решила, что мужчина должен быть именно таким, как мой брат.
– Третья! Ты стала ещё взрослее, – подхватив, он кружил меня по комнате.
– Ты стал ещё взрослее и серьёзней. – Прижимаюсь лбом к его плечу.
Мы не могли отпустить друг друга, но наша маленькая Маргаритка, настойчиво затребовала внимания.
Узнав из новостей о трагедии, брат воспользовался законным выходным, хотя мог взять его ещё недели так три или четыре назад. Вот он приехал. Поступок настоящего мужчины, неважно, сколько у тебя дел, но, если у родных случилась беда, настоящий мужчина всё бросит и примчится.
Мама, что-то готовила на кухне, папа возился с посудой и мило улыбался. Обе бабушки, мамина мама и её мама, сидели за столом, молча наблюдая за своим потомством. Из дедушек я не видела ни одного, в нашей семье женщины оказались более сильные и живучие.
Дом наполнился редким запахом аппетитной еды. Той, что одним только ароматом даёт понять, что, это не желеобразная субстанция, а что-то редкое. Такую еду хочется, есть, не останавливаясь, даже если уже и не можешь проглотить и крошку. Это целое чудо, настолько редкое, что по запаху о празднике знает весь район в округе. Мама внесла большое блюдо с чем-то ещё дымящимся, и всё уселись за стол.
Пареные овощи и запечённый пирог из лука и капусты.
– Милая, а где ты раздобыла капусту? – Так, папа всегда благодарил маму за её труды, теперь она заговорщицки улыбнётся и будет самой счастливой весь оставшийся вечер. К сожалению, бывает это крайне редко.
– Ты же хотела приготовить её на день рождения? – Бабушка Лиз, мне приходится прабабушкой. Мама, бабушки Марты, так вот бабушка Лиз знает всегда всё, и даже самые сокровенные тайны.
– Теперь я настолько редко вижу всех своих детей вместе за ужином, так что это самый лучший праздник.
Никто не смог сдержать улыбки.
Остаток вечера был предсказуем для всех. Сначала воспоминания, какими мы были детьми и что вытворяли. Конечно же, звездой вечера был Богдасар. Во-первых, потому что теперь он приезжал очень редко домой, во-вторых, в детстве он был очень непослушным ребёнком и историй, связанных с ним, было гораздо больше, чем о ком-то другом из нас.
Обо мне чаще всего рассказывают одно и то же, например, меня могли где-нибудь забыть, а вспомнив ужаснуться: «где ребёнок?», но ребёнок сидел в том самом месте, где и был оставлен несколько часов назад и всё это время, играя в какие-то только мне понятные игры. Обо мне говорили одно и то же: я была самым послушным ребёнком в этой семье.
– Всё дело в том, что она третья и на неё у вас просто бы не хватило терпения! – Смеётся брат, откусывая хрустящий пирог.
– Это уж точно! – Охает мама и снова что-то приносит с кухни.
Меня это пугает. После таких обильных застолий обычно следует этап жёсткой экономии всего, от воды и электричества до продуктов. После папиного юбилея, когда ему исполнилось аж сорок лет, а это уже преклонный возраст, редко кто проживает больше, так вот на юбилей было столько приготовлено и выставлено на стол, даже бабушка заявила, что это не прилично, мы не под куполом живём.
И была права. всё, кто приходил к нам в те дни, удивлялись количеству вкусной еды, а потом мы смиренно не удивлялись том, что два месяца ели лишь желе со вкусом грибов и овощной салат. Дни рождения отмечают намного скромнее. Принято дарить какой-то бытовой подарок и угощать пирогом с чаем.
– Когда порадуете вторым племянником? – Богдасар с улыбкой кивнул зятю. А это первый признак накала страстей! Я перевела глаза с одного на другого и в очередной раз подумала о том, как моя сестра умудрилась выбрать себе такого мужа? Не понимаю.
Мужа моей сестры, с именем Листок. Да, и его родители были менее оригинальные, чем наши, выбрав имя из книги. Собственно, так, предусмотрено правилами мироустройства. Аттестацию «правила и нормы мироустройства» я сдала на отлично. Один из пунктов: каждому рождённому ребёнку присваивается код его семьи, затем родители выбирают имя из списка. Приходят в главный реестр и у них есть несколько минут, чтобы выбрать имя из длинного перечня, что в бумажной книге.
Это оставалось для меня лишь заученным правилом, до тех пор, пока не появилась племянница. Сестра несколько раз в мельчащих подробностях рассказывала, как это было с ней, когда у них родилась дочь.
– Мы долго обдумывали варианты уже имеющихся имён, обсуждая со знакомыми и друзьями. Когда же пришли время регистрировать дочь. Мы пришли в главный реестр. Оба! Очень важно, чтобы были оба родителя. Очень! – Утвердительно настаивала сестра. – Когда подошло наше время, нас завели в комнату с круглым деревянным столом, там лежал книжный талмуд. Представляешь? Книжный талмуд. Размерами… – Она руками обрисовывала границы книги, примерно величиной с ящик для овощей на хранение. Мне с трудом верилось в это, но Ясмина никогда не обманывала.
– Так вот, открыли этот талмуд и поставили песочные часы. И у нас было лишь пять минут, чтобы выбрать имя дочери.
Выходит, за эти пять минут родители выбирали понравившееся слово, и ребёнок живёт с тем, что к нему обращаются Лето, Змей, Кипарис, Листок, Ястреб… Именно так предусмотрено правилами мироустройства, так и рассказывала сестра.
Может, это и неплохо, каждое имя что-то означает, правда, навсегда понятно, что… Например, Лето? Или Октябрина? Но всё же, лучше, чем цифра три.
В этот момент как раз начались воспоминания, как было выбрано имя брату. У него так же, как и у меня нет, картинки имени, а просто написано «Богдасар». Его имя было выбрано нашей бабушкой Лиз, чем она явно гордилась. Сминая в руках синтетическую салфетку, мама рассказывала:
– Мы с отцом очень долго уговаривали секретаря главного реестра, ни в какую не хотел. Наши пять минуты вышли и нас выставили за дверь, так и не дав имя сыну. Представляете, он мог быть без имени, просто код и, всё. – Разрумянившись от усталости и размякнув от эмоций, было видно, как мама борется с сонливостью. – Но всё же нам удалось отстоять своё! – Ухмыльнулась она.
Всё мы знали это историю, так как она пересказывалась неоднократно. В реестр пошла бабушка Лиз и вернулась с карточкой, где красовалось выбранное ею же имя Богдасар.
– Я думаю, туда пошла бабушка Лиз и прикрикнула на него. – Подхватил инициативу брат. Прикрикнула так, как только она умеет. – Тем самым доставляя удовольствие бабушке.
Потом обсуждали командный характер бабушки Лиз и как её боялись соседи по кондоминиуму. Затем припомнили, что Богдасара могла приструнить только она. И на какое-то время разговоры смолкали, но брат снова оживлял суету, всё той же фразой:
– Так, когда племянника ждать?
– А ты когда обзаведёшься семьёй? – То и дело парировала Ясмин.
В очередной раз Богдасар пожал плечами, а мама ловко перехватила инициативу разговора, взбодрившись, лишь бы не переросло в привычный спор между её старшими отпрысками. На сей раз, она рассуждала о том, что Богдасар имя древнее и настолько древнее, что существовало ещё у людей, живших на земле. Но то ли утомлённый долгим днём, да ещё и длительным путешествием на вездеходе, то ли ощутив, что перегнул с шуткой, да ещё, и тем более в день, когда они остались без дома и родственницы, брат умолк.
– А вот когда родилась Третья, – заметив натянутое молчание, мама перебрасывала внимание на меня, как на самого нейтрального персонажа. – Вы же знаете, по кодексу нельзя рожать третьего ребёнка. Ведь в случае чрезвычайного происшествия каждый родитель может унести и спасти собой только одного ребёнка, поэтому у двух родителей только два ребёнка. И когда я узнала, что бремена в третий раз… – Мать закатила глаза.
– Она долго молчала и плакала по ночам. – За весь вечер голос её мамы, нашей бабушки Марты, прозвучал впервые. Она уже плохо говорила из-за постоянного хрипа. Астма мучила её уже не первый год и дышала она исключительно из баллона.
– Конечно, я же не хотела отдавать своего ребёнка в распределитель, а по закону мироздания должна была.
– Как же тебе разрешили меня оставить? – Да, мы уже слышали эту историю раз сорок, почти на каждое семейное застолье, но маме так приятно было рассказывать всё, что касалось её детей и ради неё мы готовы были слушать это и в сотый раз.
– Бабушка Лиз сходила и как, обычно всё уладила. – Мать призналась впервые в этом. Обычно она увиливала: «да, попробовали бы», как-то, раз она даже взвилась «не посмели бы», сегодня же был просто вечер откровений, конечно, мы всё знали про бунтарский нрав нашей прабабушки, но она не говорила, что именно она всё уладила.
– Правда? – Богдасар прямо впился в Лиз взглядом.
Бабушка Лиз, лишь недовольно отмахнулась.
– А ну, бабуль, рассказывай! Не томи.
– Ну, сходила и сходила. – Теребила она платок в руках. – Ну, поговорила.
– И что? – Ахнули хором правнуки. Тут-то даже Ясмин была единодушна с Богдасаром.
– Объяснила… кое-что…
– Ну, что? – Не унимался брат. Даже Ясмин подсела поближе и впилась взглядом в бабушку. Мне показалось, но бабушка Лиз даже смутилась, хотя с ней такого не бывает.
– Что? Что? Объяснила им, если они протянут руки к моей правнучке, я им их вырву и вставлю в то место, откуда ноги растут, а потом весь их реестр на камни разберу! – Выпалила она эмоционально, ухмыльнувшись под конец фразы.
Мама ахнула, бабушка Марта хрипло рассмеялась, похлопав свою мать по руке кивая.
– Вот, это да! – Почти присвистнул брат, явно шокированный этим откровением.
– А ты думал в кого у тебя такой волевой характер? Весь дом переворачивал с ног на голову, – бабушка Марта указала на брата.
– Это ж вспомнить страшно. – Подхватила бабушка Лиз. – Я порой боялась, что у этой хибары стены рухнут. Помнишь, как ты решил стать первым чемпионам на играх с валуном? До сих пор дыру в стене, как кладовку используем.
Всё были довольны, когда она улыбалась, слишком уж редко она это делала, слишком мало для этого у неё повода.
– Я так была рада, что в реестре есть слово «Третья». Я аж выдохнула! Нам впервые без проблем занесли в реестр ребёнка. Но так как только у бабушки Лиз была одна дочь, то Третью приписали ей.
– Разве это важно? – Махнула Лиз рукой.
– Третья, принеси баллон. – Спохватилась мама, когда бабушка Марта совсем закашлялась.
Бабушка Марта, мать нашей мамы и дочь бабушки Лиз, но, несмотря на эту иерархию, выглядит она намного старше само́й Лиз, к тому же была куда слабее и всё чаще болела. Чистый кислород ей был необходим для нормального дыхания, запасов порой не хватало, тогда она кашляла с хрипотцой, и мы всё печально, содрогались от мысли, как же ей нестерпимо плохо.
Вот почему всё свободное пространство заполнено аквариумами с планктоном. Да, они плохо пахнут, требуют постоянного внимания, усилий и ухода, но именно это микроскопическое млекопитающее выделяет чистейший кислород, увы, который тут же заполняется осадком пыли, утяжеляя и делая губительным для человеческих лёгких.
Вот поэтому важным атрибутом любой семьи являются постоянно зеленовато-бурые аквариумы. Хотя это касается не только домов, где живут люди, но и всего нашего мира в целом. Академия, университет, центральная площадь, магазин, где это планктон и продают, вываливая в небольшие пластиковые контейнеры прозрачным ковшом. Единственные организмы, вдоволь наслаждающиеся освещением, которого почему-то им всегда не хватает.
«Каждому жителю современного мира нужно, как минимум содержать по два аквариума с планктоном!» – Один из тезисов, которые ежедневно высвечивается на экране плезнер. По частоте напоминаний его превосходит разве что: «Не забудьте полить цветы!»
В общем, не жизнь, а алгоритм действий, где ты всегда что-то должен. Даже не кому-то вроде мамы, а в целом просто этому миру, за то, что в нём живёшь. И ведь не утаишь, ничего не исключить, всё нужно зафиксировать. Израсходовал воду – запиши, получил энергию – запиши, почистил аквариум, сфотографируй…
Временами, так и хочется разрядить плезнер, без шанса возродить, но каждый человек обязан носить с собой своё портативное «я», нет его, нет тебя.
Ох, уж этот портативный компьютер, что является абсолютно необходимым каждому разумному существу. Помимо расписания и ежедневника, это ещё и средство связи, всё контакты, новости, напоминания, это и реестр получаемых оценок, заданий, наград, порицаний, начисление дотаций и удержаний, анализ экономии, что приносит награды без каких-либо поощрений. И самое главное он как документ на получение необходимых дотаций: вода, энергия, воздух, еда. Нет плезнера, нет дотации, нет воздуха, воды, еды, энергии? Ты умрёшь, задохнувшись в темноте. Чтобы не потерять, данные мы регулярно относим его в реестр механизации, где перезаписывают данные в общий сервер и высвобождают память личного устройства, а в случае поломки и плезнера, они могу всё восстановить.
Каждый субъект получает свою норму еды, воды, света и очищенного кислорода раз в месяц, а также на него нормируется общее содержание кислорода в мире. Был случай, который передавали в новостях и сейчас иногда упоминают о том, как МЮ-1371 возомнил необходимым творить какой-то научный очерк по механике, связанный с обработкой земли. Он почти не спал ночами и так перерасход электроэнергии и воды составил в три раза больше отведённой ему нормы, а всё, потому что пока он работал над своими исследованиями, то расходовал много энергии и чаще обычного пил воду. Только его труды не имели какой-то ценности, но, если так будет поступать каждый второй житель нашего мира, это приведёт к катастрофе. Это кажется абсурдным, ведь после десяти часов вся электроэнергия убавляется настолько, что можно лишь оставить освещение для аквариумов и отпугивающее крыс устройства.
Что-то сегодня думаю много о плохом… Как говорит мама: «Третья, ты опять взведённая, успокойся». И я принимаю таблетку. Обычную белую таблетку, названий много, но всё они в коробке – успокоительные. Даже если бы кто-нибудь по ошибке положил в другую коробку, то отличил бы её по цвету.
Отнеся баллон бабушке Марте, вернулась на кухню за таблетками. Успокоительные – белые, на пачке написано «афимиобутан», но главное, что сама таблетка белая, не ошибёшься. При болях в животе жёлтые, при сильных болях красные, при кашле зелёные.
– Третья? – От неожиданности выронила коробку, рассыпав многоцветные упаковки. – Ты что, там? Что случилось?
– Ясмин, сегодня я злюсь с самого утра, то на подруг, то на… – Я выглянула в проход. – То на маму, то просто на жизнь. Вот, – потрясла белой коробкой с крестом.
– У тебя давно были, ну… – И она многозначительно вскинула брови.
Поддёрнув плечами, оставалось лишь ответить, что не помню. В плезнере должно́ точно быть.
– Третья, в нашей семье с этим проблемы. Женские дни идут, когда хотят и сколько хотят. А тебе с твоим сбоем и вовсе будет нелегко. – Она кивнула и, порывшись в маминой коробке, вынула розовые пилюли. – Выпей одну, если утром легче не станет выпей ещё одну. Но больше двух никогда не пей.
Мы уселись на кухне и тут опять.
– Ничего себе, грунт в цветах такой сухой. – Сестра ощупала наполнение цветочных горшков. – Лучше бы использовали силиконовый грунт.
– Ты же знаешь, что мама не любит, что видно корни, да и растут в силиконе цветы хуже.
– А в сухом они и вовсе умрут. – Усмехнулась Ясмин, подливая в поддон воды.
Мне осталось лишь шумно выдохнуть и ждать, что таблетка подействует поскорее. А пока она поливала цветы, я опять задумалась над тем, что мы постоянно обязаны что-то делать. В том числе и поливать цветы. Цветы должны быть обязательно в каждом доме, к тому же в большом количестве. Есть определённые сорта, которые имею плотные зелёные стебли и широкие листья, никогда не цветут, могут расти, при минимальном свете и довольны подобной скудной жизнью, как и большинство людей.
После того как сестра, зарегистрировав свою семью, выехала в дом мужа, а Богдасар отправился на машиностроительный полигон, где проводит практически всё время, ответственность за цветы и аквариумы досталась полностью мне. Благо бабушка Лиз хоть и не любит цветы, обзывая их «пластиковая имитация», но всё же проявляет к ним интерес, осматривает, удобряет и рыхлит грунт, бубня о том, что:
– Если и эти сдохнут, мы тоже всё вымрем. Хоть бы цвели, а то торчат куски зелени словно пластмасса.
Голос бабушки Лиз звучит не только в моей голове, но и догоняет из коридора:
– Девочки, кому сегодня не повезло? – Её голос звучит так громогласно, что в дверных проёмах показались всё и не только девочки. – Аквариумы с планктоном кому сегодня достаются?
И не сговариваясь, пальцы домочадцев, устремились в мою сторону. Бабушка Марта хохочет, прикрыв рот прозрачной пластмассовой маской. Она так редко это делает, как, впрочем, и всё мы, что остаётся изобразить смешную гримасу обиженной, надув щёки и губы.
– Третья, я с тобой. – Маленькая Маргаритка обхватывает мою ногу своими ручками, и вся семейка разверзлась приторным улюлюканьем.
Закатав рукава, с самым что ни на есть серьёзным видом, сдвинув брови на переносицу, погружаем скребки и чистим стёкла. Буро-серая масса аквариума с надоедливым ароматом сырости меня точно не привлекает для того, чтобы с радостью выполнять свои обязанности. Хотя эти аквариумы не лучше наших цветов. В чём-то согласна с бабушкой Лиз, наши домашние цветы, просто атрибут для пополнения нашего мира кислородом и не более того. Вот цветы, растущие в теплице, два куста изредка цветущих бело-жёлтых роз хоть и без запаха, но прекрасней я ничего не видела, хотя кое-что задумала и уже почти четыре месяца тружусь над этим.
С мыслями об этой задумке я и засыпа́ла ужасно устав за этот долгий и насыщенный событиями день. Уступив свою комнату сестре и её семье, вместе с братом расположились на кухне, так что утром нас подняли катастрофически рано, даже мой плезис не успел до конца зарядиться. Богдасар ворчал, отмахиваясь руками, чуть не влепив увесистой ладонью мне в висок.
– Богдасарчик, но мне нужно готовить завтрак, – пыталась найти его пятку под одеялом мама, именно так она будила его в детстве.
– Сержант М-Л1748, подъём! – Звучно выкрикнула бабушка Лиз, и о чудо Богдасар подскочив, ошарашенно уставился на неё, приложив руку к виску. – А может мне устроиться к вам на полигон? – Ухмыльнулась бабушка.
Округлив глаза, брат осматривал кухню, осознав, всё же где он завалился обратно на подушку, закатив глаза:
– Нет, бабуль, тебе нельзя. Такой дисциплины никто не выдержит. – Но тут его плезис замигал зелёным, что означало «режим». – Вот же… – Чуть не выругался он.
Мама суетилась всё утро, на редкость, пребывая в отличном настроении. Всё же брат был её любимцем, не могла она вести себя с ним по-другому. То ли дело мы…
На завтрак были оставшиеся куски капустного пирога. Это ли не роскошь, есть в обычное утро пирог, а не синтетическое желе. Только эта мысль промелькнула в моей голове, и мама водрузила упаковку с тубами желе со вкусом моркови в центр стола. Аккуратно расфасовав контейнеры для каждого, она никак не унималась. Ясмин терпеливо смотрела, как упаковывается сумка Маргаритки. Но она молчаливо улыбалась, явно сдерживая себя от того, чтобы не начать всё переделывать. Богдасару достались тайные припасы, плотно завёрнутые в чёрную полиэфирную упаковку, так чтобы никто не мог увидеть содержимого. Наша кладовка, выложенная из обломков камня, практически опустела, обнажив серые покрытые привычной белой изморозью стены. Ну и пусть! Оценила она последствия вчерашнего пиршества. Я очень рада, что хотя бы вечер мы были всё вместе.
Богдасару пора было отправляться на полигон, мама томно вздыхала и даже украдкой вытирала уголки глаз. Отец по-мужски пожал руку, но окинув взглядом повзрослевшего сына, не сдержавшись, обхватил парня за плечи, похлопывая по спине.
– Пап, всё отлично. – Оторопел толи растрогавшийся, то ли смутившийся таким приливом чувств наш всё так же улыбчивый Богдасар.
– Знаю, сынок, знаю. – Смутился отец. – Ты хоть сообщения присылай почаще.
– Совсем большой стал, не знаю, увижу ли тебя ещё. – Протянула руки бабушка Марта. Мы были не удивлены этим словам, но всё же комок подступил к горлу, это действительно было так, слишком сильными становились её приступы астмы день ото дня.
