Kitabı oku: «Там, где живут драконы. Книга первая. Всегда оставайся собой!», sayfa 3
Глава 4. Начни сначала
«Так-с…», – Вика зависла на несколько секунд, разглядывая грязную и пыльную свалку из всякой всячины на огромном столе. Она выросла в Совке, в обычной семье инженера и школьной училки. Как все, ездила время от времени, к бабушкам в деревню, проводила летние каникулы в пионерских лагерях, играла в «Зарницы», со школой выходила на субботники и уборочные в совхозы, была активным пионером и комсомольцем. И как все девочки того поколения, умела понемногу всё: шить, вязать, готовить, рисовать, петь, не бояться грязной работы и физического труда, «останавливать коня на скаку и входить в горящие избы». В общем, хоть она и была сто процентным городским жителем, и отсутствие комфорта её не радовало, испугать бытовыми трудностями её было сложно.
«Вначале отделю полезное от непонятно чего», – Вика переставила поднос с парой оставшихся булочек, туркой и кубком на край колодца и начала быстро сортировать кучу на столе.
«Посуда – это точно полезно», – она собрала в одну пирамиду замызганные железные тарелки разных форм и размеров. Обнаружилась ещё пара металлических кубков размером поменьше, графин, тяжёлый хрустальный резной фужер на толстой ножке, и несколько разномастных бокалов из цветного стекла («Нафига столько разных?..»), задержала внимание на стеклянной вазе с разноцветными горизонтальными полосками и столовых приборах разного назначения. Разглядывая вилку для рыбы и нож для масла, у Вики в голове пронеслось сразу несколько мыслей: «Бабка ела капусту вилкой для рыбы, а картошку намазывала?», «Внизу река. Может ей приносили или готовили рыбу?», «Точно! Печка может всё готовить, наверное. Тогда зачем ей хранить запас продуктов?». «Ладно, разберусь», – она продолжила разбор завала. Нашла несколько квадратных стеклянных баночек разного размера с плотными крышками, некоторые были пустыми, и крышки к ним валялись отдельно, так что пришлось подбирать их по размеру, в других баночках были специи. «Сильно старые?» – Вика открывала и принюхивалась к содержимому, запах хороший, без затхлости, – «Сойдёт».
Пара низких подсвечников для толстых свечей и один высокий под одну среднюю, были безобразно уделаны заплывшими воском – полный контраст с подсвечником в кабинете, как будто здесь жили два разных человека. Но в них ещё оставались свечи приличного размера, – «Да уж. Чтобы это очистить, времени уйдёт нормально…»
Вика собрала и расправила скомканные листы выцветшей бумаги. Некоторые их них были исписаны, другие пустые; попалось несколько свитков разных размеров со сломанными сургучными и восковыми печатями. Вика бегло просмотрела – буквы незнакомые, не прочитать. Сложила всё в одну стопку, – это отнести в кабинет.
Сложнее оказалось с серой и пыльной кучей тряпок. Вика не готова была ими трясти в комнате. Чтобы не поднять клубы пыли, она, не разворачивая их, за пару ходок, вынесла на вытянутых руках все тряпки на улицу. И через 10 минут, стол стал полупустой, свалка превратилась в обычную гору грязной посуды.
Вика вспомнила про немытый термос в рюкзаке и пошла к кровати. Перешагивая очередной раз через груду тряпок с постели, валяющейся на полу, задумалась –«Постирать это всё или сжечь? В печи явно непростой огонь постоянно горит, вдруг я его оскорблю этим или испорчу?», – мысль спать на старом бабкином белье, даже постиранном, не вдохновляла. Тем более, что никакого мыла она не встретила, стирка была бы просто полосканием грязной ветоши в холодной воде, и это – после покойницы. Вика брезгливо поморщилась, не зная, что лучше: спать на шкурах, которые рано или поздно станут грязными? Или на непростиранном, но белье, на подушках и под одеялом? «Нет, попробую постирать. Выкинуть успею всегда». В куче тряпок оказались пара подушек, ватное одеяло, чудовищно грязный, когда-то цветной шерстяной плед, и куча разной ветоши. Выносить это всё на улицу, чтобы не прислонять к себе, пришлось несколько раз.
Она присела на край кровати и стала разбирать рюкзак. Достала пустой термос, объёмную косметичку, футляр с очками, складной зонт, – «Знала бы, что попаду в такой переплёт, таскала бы лучше с собой зубную щётку и запасное бельё», – она только сейчас вспомнила, что надо бы умыться и смыть старую косметику. Вика полезла в косметичку, достала складное зеркальце, тюбик с детским кремом и ватный диск. «Красота неземная», – скептически разглядывая размазанную тушь вокруг глаз, девушка стёрла следы косметики. Привычно отметила первые сеточки морщинок вокруг глаз и бледную кожу (загореть этим летом у неё не получилось), а вот отёчность явно стала меньше, несмотря на события последних дней.
«О! Глаза вернулись!» – она обрадованно посмотрела на вертикальные зрачки в своих ярко зелёных глазах. Пару лет назад, когда Вика только пробудилась как ведьма, иногда она видела в зеркале такое, особенно после пробных ритуалов или попыток общений с природными духами. Первое время она воспринимала это за прикольную игру света в глазах, пока однажды сын не сказал, что ему сейчас показалось, что у неё вертикальные зрачки. «Упс…»
Вика считала себя «недоведьмой». Она не стремилась к практике и ритуалы проводила скорее из познавательных целей – ей было это просто интересно. Но так как результатов у неё почти не было, то она это дело забросила, и прикольные глаза появлялись в отражении зеркала всё реже. Однако, изменяющийся цвет глаз был у неё с детства – все оттенки зелени: от яркого весеннего, до изумрудного и тёмного хаки, иногда с контрастными контурами вокруг радужки и двух цветной растяжкой. Цвет менялся точно по сезонам, незначительно по погоде и настроению. А вот когда она злилась, глаза всегда становились ярко-зелёного цвета, с расширенными зрачками – это всегда пугало её маму, и она делала ей замечание типа: «Виктория, посмотри на себя в зеркало, на кого ты похожа? Ты – приличная девушка, а не бешеная кошка. Успокойся и приведи себя в порядок». Родители и бабушки Вики были стопроцентные атеисты и не верили ни во что паранормальное или мистическое. Их уже давно не было в живых, и Вика вспоминала о них с любовью.
И вот сейчас, на неё из зеркала смотрели её цветные глаза с вертикальными зрачками. Цвет радужки вокруг зрачка был почти песочного цвета, переходя к краям в цвет ярко-зелёной травы и с тёмно-оливковым контуром. «Осенняя расцветочка», – весело улыбнулась она своему отражению, – «Зато прятаться теперь не надо!».
Вика убрала всё обратно в косметичку. И достала смартфон. Зарядки оставалось 16%, сети нет. Она с лёгкой грустью листала фотографии в галерее – ещё недавно это была её жизнь. Вика с любовью посмотрела на фотографию сына и невестки, осознавая, что возможно они никогда больше не увидятся, – «Как бы то ни было дальше, я буду искать способ встретиться и сказать вам, что я вас люблю и всегда буду на вашей стороне!». Ребята были уже взрослые и самостоятельно стояли на ногах, учились, работали, задумывались о своих детях и вполне обходились без неё. Вот по ком Вика действительно сейчас вдруг расстроилась, так это по своей собаке. Сын выпросил, ещё учась в школе, щенка чёрного кокер-спаниеля. Это была очаровательная, умная, жизнерадостная и крайне подвижная девочка. При этом, её «няшность» была крайне обманчива, если, умиляясь, к ней протягивал руку незнакомый ей человек, она, тихо рыча показывала большие клыки, напоминая, что она охотничья собака, а не плюшевая игрушка. Но для Вики она была любимым ребёнком, другом и верным спутником. И сейчас она, уже совсем старенькая, осталась там. Вика, прощаясь, погладила фотографию собаки.
«Надо выключить телефон, чтобы не разряжался. Вдруг потребуется. Интересно, если кофе появляется само, может и заряд батареи можно увеличить?», – Вика уставилась на индикатор заряда и попыталась представить устройство батареи. С этим явно были проблемы – она была продвинутым пользователем, но не инженером. «Не прокатило», – заметила философски, и тут же увидела, что уровень заряда увеличился до 65%. Она не поняла принципа, как это сработало, но настроение подпрыгнуло. Вика отключила сеть и полистала свой плей-лист, треков было немного: – «Знать бы, где упасть, так соломку б подстелила. Не много, зато все любимые», – привычно применила она приём техники позитивного мышления. Улыбаясь, запустила музыку и, подпевая и пританцовывая, отправилась продолжать убираться.
Вика вышла с тазиком на улицу и аккуратно вылила грязную воду под ближайший отцветающий кустик хризантем. Радостно улыбнулась поднявшемуся над поляной солнцу, небу, лесу, проводила взглядом пропорхнувшую мимо синичку, посмотрела на уже тронутые осенью цветники, погладила дверной косяк – это теперь её мир, её новый дом.
Она вернулась в избу, подошла к колодцу и разглядела ковшик – сейчас он почему-то выглядел, как новый. Простой формы, железный. Казалось, что он, колодец и печь очень подходят друг к другу по стилю: просто, добротно и лаконично. При этом они явно обладали магическими свойствами, с которыми Вика ещё не разобралась. А красивая резная мебель в комнате и изящная посуда, были как будто из другого места.
Она налила воды в тазик и представила, что она тёплая. Опустила руку в воду – действительно тёплая. Вика уже начала догадываться, как это работает.
Посуда отмывалась на удивление легко, достаточно было предмет опустить в воду и провести по нему тряпкой, как всё начинало сверкать чистотой. Не то это было свойство воды, не то намерения, но воду всё равно приходилось менять. Металл тарелок и приборов оказался серебром, покрытым гравировкой и орнаментами – где-то с простыми завитками и листьями, где-то сложными переплетениями вензелей, цветов и птиц. Несколько раз попался странный символ, состоящий из опущенного остриём вниз меча и ключа перед ним.
Отмытый хрустальный кубок привёл её в полный восторг – даже в слабом луче солнца, еле проходившем через грязное окно, грани вспыхнули яркими радужными брызгами, и по стенам запрыгали разноцветные зайчики. Вика обожала хрусталь и красивую огранку камней. Её не смущали даже стекло и бижутерия, если это было сделано хорошо. Близкие частенько дразнили её сорокой, за любовь к сверкающим предметам. Она не обижалась. Сверкание сверканию рознь – ей нравился не просто блеск, а игра света в гранях, брызги цветных искр, тонкое мерцание люрекса и… отражение солнца в море, разбитое волнами на тысячи маленьких солнц. Настоящее звёздное небо она видела один единственный раз, когда ездила в далёкую заброшенную деревню в гости к подруге. Замерев и запрокинув голову, она стояла, распахнув глаза и глядя на звёзды, пока не затекла шея. Мерцающий Млечный путь и Персииды навсегда остались в её памяти. «Кстати, надо прогуляться ночью к обрыву. Тут же нет фонарей, и я, наконец, снова увижу настоящее звёздное небо!»
Попутно вымыв кухонный шкаф, чтобы было куда убрать со стола посуду, всякие кастрюльки, сковородочки и баночки, которые там были, она обнаружила в нём несколько деревянных мисок и пару хороших разделочных досок. Отнесла бумаги в кабинет. На столе остались только подсвечники. Вика сполоснула пыль с воска и оставила их сохнуть.
–– Ууу!!! – Вика издала уважительно-восторженный звук, когда добралась до баночек и пузырьков на комоде. Едва коснувшись тёплой воды, они разлили по комнате тончайшие ароматы цветочных запахов. Никакой тухлятины, всё в хорошем состоянии внутри. Она не решилась вымывать такое восхитительно пахнущее содержимое. Сами пузырьки и баночки выглядели мечтой любой девушки: каждый был, как маленькое произведение искусства. Никакого примитивизма. Изящные формы из стекла и металла, разные цвета и орнаменты, гравировки. Некоторые были декорированы искусно сделанными объёмными изображениями птиц, бабочек и цветов. Даже баночки, сделанные из дерева, были покрыты орнаментами, инкрустированы серебром и самоцветами. Несколько раз снова попалось изображение меча и ключа. Вика, с трепетом перемыв все пузырьки и баночки, принялась за сам комод. В одном из маленьких ящиков были красивая деревянная резная расчёска, зеркало с инкрустированной ручкой и маленькая шкатулка со шпильками, украшенными драгоценными камнями и жемчужинами, – «Ого! Да тут прям настоящие драгоценности!». Второй был пуст. В одном из нижних больших ящиков оказалось аккуратно сложенное чистое постельное бельё. Она понюхала: пахло цветами, пыли и плесени не было, – «Отлично! Но стоит вынести на улицу, чтобы проветрить. И всё равно попытаюсь это постирать.» В другом ящике обнаружилось нательное бельё. Она доставала по очереди и с удивлением разглядывала длинные и короткие белые рубашки, майки из тончайшего батиста, всё это было украшено вышивками и кружевом. – Да ладно! – она улыбнулась при виде нескольких панталон и обрадовалась вязаным носкам и колготкам. Сгребла всё в охапку и начала носить на улицу и развешивать по кустам и низким веткам деревьев. Закончив, она оглядела поляну и засмеялась – выглядело это очень странно.
Вика добралась до сундука. Здесь лежала одежда. Это была её стихия. Уже зная, как красиво выглядит нижнее бельё предыдущей хозяйки, первый порыв был – закопаться в старинном огромном сундуке. Но здравый смысл подсказал, что вначале надо бы закончить с грязью вокруг, а потом уже получать удовольствие.
Вика с азартом тёрла тряпкой мебель в комнате: кровать, комод, сундук, подоконники, выдвинула из-под стола лавку, вымыла снаружи всю печь и колодец. Когда она отмыла половину стола и передвигала подсвечники, то нечаянно ковырнула и разлила тазик с водой на стул.
–– Ладно, заодно и тебя помою! – весело сказала она высокому стулу. С трудом выдвинув его из угла, она мыла его, любуясь красивой резьбой.
Вика с громадным уважением относилась к мастерам в своём деле. Её позиция была: не важно, что ты делаешь, важно как. Печёшь ты пироги, шьёшь сапоги, выращиваешь цветы или подметаешь улицу. Искусство здешних плотников, ювелиров, ткачей и вышивальщиц было достойно восхищения и уважения. Не говоря уже про волшебную печь, которая сама приготовила вкусные пирожки и кофе для неё. «Неплохо бы перекусить и немного отдохнуть», – Вика закончила со стулом и посмотрела на пирожки и турку, стоящие на краю колодца. «Нет, закончу. Осталось домыть стол и полы.».
Вика полезла в угол, надеясь собрать разлитую воду. Воды не было, протекла сквозь доски под пол. «Ну… значит начну мыть пол отсюда, раз уже залезла». Наблюдая, как пол после тряпки приобретает цвет светлого дерева, она старалась отмыть каждый сантиметр. Уже поравнявшись с краем стола, Вика вдруг почувствовала под рукой звук щёлкнувшей пружины. Заинтересовавшись, она стала искать, что и где здесь должно бы открыться. «Точняк, здесь подвал есть!» – она с азартом рассматривала, ковыряла пальцами и простукивала доски пола. Когда, ничего не найдя, она обиженно выпрямилась, то сверху увидела на мокрых чистых досках, еле отличающийся тёмный квадрат, нажала на него мыском кроссовка и на всякий случай попятилась – в полу оказался квадратный люк, крышка которого плавно откинулась к окну.
Вниз уходили под углом в темноту каменные ступени. Вика не удивилась, когда темнота начала рассеиваться в свете уже знакомых ей кристаллов. Она сходила в сени за тесаком и стала осторожно спускаться вниз по лестнице.
Идти оказалось совсем недолго, лестница повернула пару раз, и Вика оказалась в большой комнате прямо под домом. Становилось всё светлей, и Вика обалдело разглядывала место, в котором она оказалась: помещение было больше комнаты в доме, с высоким сводчатым потолком и шестигранными каменными колоннами по углам, монументальная кладка из серого камня была идентична колодцу и печи наверху. Свет шёл от нескольких кристаллов, вставленных в массивную, без украшений, бронзовую люстру, висящую под сводом.
В центре комнаты на небольшом круглом возвышении стоял постамент из чёрного отполированного камня, в виде круглой колонны, высотой со стол. Вика шагнула вперёд, чтобы рассмотреть его и ахнула: это был невероятной красоты лабрадорит! Вся поверхность и глубина колонны играла переливами цвета и была испещрена глифами, сигиллами и магическими печатями, которые, казалось, одни подсвечивались изнутри, а другие светились внутри камня. Верх колонны венчала простая, гладкая, круглая площадка диаметром сантиметров тридцать, с круглым углублением посередине. «Как для большого магического шара», – подумала она. Некоторые знаки Вике были знакомы, но она не помнила их назначение. Пребывая в невероятно удивлённом состоянии, она продолжила изучать содержимое комнаты. Первое к чему она направилась – это к большой полукруглой каменной ванне у правой стены. Никаких деталей, только простая каменная кладка и шлифованный под углом скос под спину, сливное отверстие в ногах, ровные прямые борта. А вот из стены над ванной торчит медный кран с ручкой.
В центре дальней стены находилась, выполненная из камня в форме открытой ракушки, раковина, в которую текли два ручейка по каменным желобам. «Прикольно! Надеюсь, горячая и холодная», – Вика собралась проверить это рукой, но тут же отбросила эту мысль и насторожилась, что-то не вязалось, да и интуиция подсказала, что не стоит этого делать. «Ну… ладно, пожалуй, не буду проверять сейчас…»
А вот ближе ко входу Вика с радостью опознала в невысоком полукруглом каменном возвышении с деревянным сиденьем и спинкой – стульчак. «Интересно, а куда и как тут сливать?», – она заглянула в сливное отверстие, там было сухо и чисто.
Слева от стульчака была раковина для умывания. Такой же формы, как и стульчак, только повыше, с полукруглой чашей. На полочке в вазе стоял давно засохший букет цветов, несколько простых стеклянных баночек с плотно притёртыми крышками, заполненными до сих пор не испортившимися кремами с сильным запахом трав, и деревянная расчёска с фигурной ручкой. У задней стены, справа от открытой дубовой двери, находилась простая скамья со спинкой и маленькая скамейка для ног перед ней.
В проёмах стен, между колонн, висело довольно много картин разного размера в красивых рамах, и все они совершенно точно были не из этого интерьера. Вика стала их пристально разглядывать, ведь эти картины могли рассказать что-нибудь об этом мире. И начала с самой большой, вертикальной, которую заметила, как только вошла сюда. На ней была изображена, стоящая в полный рост, темноволосая женщина, лет тридцати пяти, в красивом бархатном платье цвета тёмной морской волны. Строгое спокойное лицо и взгляд уверенного в себе человека выдавали её умную и самостоятельную натуру. Волосы приподняты и подхвачены шпильками с крупными жемчужинами на концах, на шее короткое ажурное серебряное колье с сине-зелёными камнями и подвесками в виде капель с жемчугом. Она стояла около большого стола, изучая роскошный букет цветов в вазе, рядом с ним лежали толстые книги, различные приборы для письма и стоял уже знакомый Вике кубок, из которого она утром пила кофе! «Так вот ты какая была!», – образ состоятельной и образованной женщины на картине и древняя высохшая лесная ведьма, покинувшая этот мир день назад, никак не соответствовали друг другу. Но всё, что Вика обнаружила сегодня, говорило об этом. На другой картине, поменьше размером, были изображены двое: сидящая на скамейке, в цветущем весеннем парке, молодая девушка с умным и серьёзным взглядом карих глаз, в светло-голубом платье, и за ней, наклонившись и опираясь руками на спинку лавки, стоял, вальяжно улыбаясь, невероятно красивый молодой мужчина. «Странная пара», – подумала Вика, – «Они вообще не подходят друг-другу». Приглядевшись, Вика узнала в девушке ту же самую женщину, только она была здесь гораздо моложе. «Интересно, как сложилась их судьба?.. Видимо не очень хорошо, раз финал был такой…».
На нескольких картинах были пейзажи ухоженного парка с беседками, цветниками, тропинками, в разное время года. На некоторых картинах парк переходил в потрясающе красивую морскую набережную, с альковами и спусками к воде. «Здесь всё-таки есть зима», – отметила Вика, глядя на картину с изображением сказочного заснеженного большого города с двухэтажными аккуратными домиками, покрытыми красной черепицей и разноцветными ставнями на окнах. За городом, на самом взморье, с причалами и кораблями, возвышался невероятно красивый замок с башнями из светло-серого камня и красными крышами. Этот же замок и его фрагменты, написанные с разных ракурсов, встречались ещё на нескольких картинах, – «Видимо она была отсюда. Что же привело её сюда? Несчастная любовь, небось? Красавчик оказался подлец, как обычно, и сказка не стала явью. А разбитое сердце легко превращает прекрасных принцесс в ведьм», – резюмировала Вика, – «Прям интересно, а колье она тоже прихватила с собой? В комоде ничего, кроме шпилек не было…»
У Вики никак не укладывалось в голове странное совмещение будуара и настоящего магического постамента в центре. Магичить она не собиралась, а вот туалет опробовать была совсем не против. Что, собственно, с интересом и проделала. Заглянула после себя в сливное отверстие – там по-прежнему было чисто и сухо! «Круть!», – она мысленно послала респект конструктору этого полезного устройства, – «К ванной обязательно вернусь попозже, надеюсь работает и это. Потому что для подвала, здесь слишком тепло, сухо и чисто».
Весьма довольная новым открытием, Вика вернулась в избу домывать полы. Было уже время полдника. Вика, сообразив, как получить из печки яичницу с ветчиной и зеленью и новую порцию кофе, ела, сидя на крылечке, и блаженно вдыхала лесные запахи, греясь на солнце. День стоял отличный, было тепло и сухо. «Надо разобраться с грязным бельём, пока погода стоит хорошая».
Отнеся посуду в дом, Вика обратила внимание на тряпку, которой она перемыла всю посуду, та отстиралась и оказалась кипельно-белой льняной салфеткой с вышитым гербом. Вика стала разглядывать рисунок: очень мелкими и аккуратными стежками, в обрамлении гирлянды из листьев, цветов и бабочек, был вышит вертикальный белый щит сложной формы. На нём длинный меч, опущенный остриём вниз, с сидящим на конце ручки ястребом, перед ним, меньше по размеру в два раза, красивый изящный ключ. "Какой-то орден магический, наверное, только бабочки и цветы как-то не вяжутся с мечом", – она удивлённо разглядывала символику герба, вспоминая, что эти символы ей попадались уже неоднократно. "И кажется я определённо стала лучше видеть", – отметила про себя Вика тот факт, что она не щурится без очков, разглядывая мелкие стежки вышивки.
«Если такая хорошая вода, что всё отмывает без порошка, то можно попробовать и постирать. Как же быть с подушками и одеялом? Тазик маловат для этого…» – Вика вдруг снова развеселилась, вспомнив, как однажды неудачно постирала целиком перьевую подушку. Намокнув, та оказалась совершенно неподъёмной и её невозможно было прополоскать. Пришлось им, вдвоём с мамой, выносить подушку в ведре на помойку – легче оказалось купить новую, чем возиться со старыми перьями. Здесь же вариантов не было.
Вика подошла к куче грязного тряпья, лежащей возле дома и стала прикидывать руками, какого размера ей потребуется корыто? И насколько шире, и глубже оно должно быть, чем стоящий перед ней медный тазик? Её глаза округлились, когда тазик, меняясь у неё на глазах, начал принимать нужные формы. «Так просто??», – Вика вернула тазик к прежней форме. Потом растянула его в длинную ладью, потом придала форму квадрата, поднимала и загибала борта. И что интересно, ей не удалось сделать его форму меньше той, что была изначально. Наигравшись, и сделав из тазика глубокое корыто, Вика попыталась представить его наполненным тёплой водой. «Есть!», – она стащила грязный пододеяльник и наволочки с подушек и погрузила их в тёплую воду. Немного помяв, проверила – они реально стали чистыми! Первый раз в жизни, стирка доставляла ей такое удовольствие! Она быстренько разобрала и прополоскала всю огромную кучу тряпок. Тряпки оказались ещё одним комплектом постельного белья с парой простыней, полотенцами разных размеров и салфетками. Вика сняла проветрившееся за день нательное бельё и на те же кусты развесила мокрое. Она в нерешительности стояла с подушкой над корытом: «Это будет сохнуть до весны, блин!». И тут её осенило! Она погрузила подушку в воду, помяла и, с трудом вывалив ей из корыта, вместе с водой на траву, представила подушку сухой. «Вот я – овца! Нет, я же умница просто!!», – подушка была чистая и сухая. Вика взбила её и понюхала – пахло чистотой. Проделав всё то же самой с другой подушкой, одеялом и шерстяным пледом, и, собрав сухое бельё, которое она 10 минут назад развешивала по кустам, Вика отнесла всё в дом и разложила по местам. Теперь это было её бельё! Застилая постель, она любовалась и гладила мягкий плед руками. Он был из шерсти альпака, коричневый, в крупную бежевую тонкую клетку. Рисунок клеток был неритмичным, что придавало ему оригинальность.
Солнце ушло за деревья, в сторону обрыва. Но в той стороне деревья были редкими, и солнце ярко светило сквозь них. До заката оставалась ещё пара часов.
«Может уже пора помыть окна?», – Вика неуверенно смотрела на пятна солнца на стене, пробившиеся через грязное стекло. Но вспомнила о том, что погода может испортиться, а она пока к этому не готова. «Завтра», – пообещала она не то себе, не то пятнам солнца, и пока не стемнело решила разобрать, наконец, сундук.
Откинув тяжёлую крышку, Вика стала доставать и разворачивать сложенные предметы. Сверху лежал объёмный тяжёлый свёрток. Развернув его, Вика увидела тёмно-коричневый плащ без рукавов, с большим капюшоном. Он был сделан из плотного шерстяного сукна и подбит толстой коричневой овчиной. Несколько изящных серебряных пряжек на кожаных ремешках предназначались для застёжки. Вика набросила плащ на себя. Он упал на пол тяжёлыми складками – предыдущая хозяйка была явно выше её ростом. Вика просто укоротила его, представив нужную длину. Обнаружив прорези для рук, она застегнула пряжки и подошла к зеркалу – комфортно, тепло и красиво. Отложив плащ на кровать, девушка продолжила своё увлекательное путешествие. Следующим, она натянула на себя коричневое шерстяное платье из тонкого добротного сукна, со шнуровкой спереди и длинными рукавами. Посмотрев на голое тело под шнуровкой, Вика сообразила, что тут должна быть рубашка. У неё их несколько в комоде. Она выбрала длинную рубаху с узкими рукавами и широким кружевом на манжетах. Одев и укоротив по себе обе вещи, Вика довольно смотрела на себя в зеркало. Платье сидело плотно по фигуре, с расходящейся от пояса к широкой горловине шнуровкой, открывающей нижнюю рубашку. Узкие вверху рукава, от локтя расширялись книзу с закруглённым разрезом спереди и открывали руку. Широкая юбка лежала красивыми складками. Платье было удобным, красивым и стройнило. «Чего-то не хватает?..», – она пустила по белому нижнему платью вышивку ниткой серебряного люрекса, добавила её в проёме шнуровки, по краю горловины и кружеву рукавов, – «Так получше будет». Немного подумав, заменила шнурок на кожаный и добавила внутренние карманы в боковых швах юбки.
Вика нашла в сундуке ещё несколько шерстяных и летних платьев и удивилась отсутствию фантазии у портнихи – все они были одного фасона и цвета, правда у летних под шнуровкой не было щели, т.е. можно было одевать на голое тело. Хотя при этом все платья были реально удобными и добротно сшитыми. Вика их все подогнала под себя. В сундуке также нашлись объёмные вязаные шарфы и варежки, ажурная шерстяная шаль и ещё один плащ. Он был нереально красивый! Из бархата цвета тёмной морской волны, с подкладкой из белого атласа. в серебряных застёжках сверкали сине-зелёные камни. «Какая-то волшебница Сине-зелёного города. У неё это цвет, по ходу, любимый был. Хотя мне тоже он нравится.», – Вика смотрела на себя в зеркало. Из-под накинутого на голову капюшона выбилась волнистая прядь её волос. В лучах заходящего солнца она была огненно-рыжей, на фоне почти чёрного бархата. Вика скинула капюшон и подошла к зеркалу ближе, «Всё же этот оттенок синего не мой, надо добавить зелени», – и плащ и камни в застёжках послушно стали тёмно-изумрудного цвета. А следом нашлось и бархатное сине-зелёное платье, то самое, с картины. Вика, без зазрения совести, откорректировала под себя и его.
Как же ей всё нравилось! Несмотря на то, что это кому-то принадлежало ранее, у неё не оставалось больше брезгливости. Она мысленно благодарила предыдущую хозяйку с картины.
В самом низу сундука она нашла несколько пар сапожек. Снова одинаковая модель: до колена, низкий каблук и высокая шнуровка. Некоторые из них были летними из тонкой кожи, другие поплотнее, с подкладкой из шерсти, и две пары на коротко стриженом меху. Вика перемерила все пары и отдала должное сапожнику – обувь сидела на ноге бесподобно!
Солнце начало садиться за горизонт и в доме стало темнеть. Вика перегнулась через бортик сундука и уже наощупь прошлась рукой по опустевшему дну, проверить не осталось ли чего ещё. Нащупала довольно тяжёлую большую шкатулку. «О да!», – очередное произведение искусства было из дерева и в сумерках отливало инкрустированными серебряными ветками и листьями, посверкивало драгоценными сине-зелёными камнями. Она открыла шкатулку и, щёлкнув пальцами, зажгла свечи – получилось!
Вика восторженно рассматривала драгоценности и обратила внимание, что всё из серебра. «Может она золото просто не любила?», – все украшения были сделаны невероятно искусно и не повторялись. Но везде были одни и те же сине-зелёные камни и жемчуг. Уже в темноте и при свечах, Вика перемерила все колье, серьги, кольца и даже нашла одну диадему. Цвет камней в этот раз она менять не стала, всё равно темно. И убрала шкатулку с украшениями в ящик комода.
Она сложила одежду обратно в сундук, убрав вниз все летние платья и сапоги. Одела снова коричневое платье и сапожки на меху, накинула на плечи шаль и вышла на улицу.
Над ней раскинулась тёплая звёздная ночь, спать не хотелось. Вика прикрыла дверь в избу и отошла на несколько шагов от домика. Через грязное стекло маленького окна огни свечей, горевших на столе, были тусклым пятном света. Вика ожидала встретить вокруг кромешную темноту в лесу, однако, неожиданно для себя поняла, что видно всё очень отчётливо. Она и раньше хорошо видела в темноте, но всегда испытывала дискомфорт, заходя в слишком тёмное место. Сейчас же – темнота и вовсе перестала быть тёмной. Вика направилась к обрыву, загасив щелчком пальцев свечи в домике (чего зря жечь?).
Она шла по затихшему лесу, не торопясь. Под высокими удобными сапогами шуршали опавшие листья, длинный подол коричневого платья задевал траву. Вика вдруг остановилась, вспомнив, что видела этот момент в трансовом состоянии. С того времени прошло всего два дня, а как будто – целая вечность. Её жизнь разделилась на две. В той прошлой, она тоже бывала счастливой. Но здесь она – настоящая. Не надо притворяться, что-то кому-то доказывать, изображать, улыбаться через силу, прогибаться и постоянно нестись через ступеньку, пытаясь всё успеть.
