Kitabı oku: «У меня аллергия на оборотней», sayfa 17
Глава 48. Куда спрятаться от оборотней?
Не успела за Максом закрыться дверь, как обе старшие веды накинулись на девушку:
– Рассказывай, что случилось? Ты врать совсем не умеешь. Видели мы, как ты пыталась чего-то не сказать Максу. Да и он сам это понял. Видишь, как сердился?
Аленка без утайки, как можно подробнее пересказала сцену знакомства с ведой-куратором и разговор с нею, особенно напирая на то, что на вед охотятся оборотни.
Глафира задумчиво пробормотала:
– Я столько времени спокойно жила, меня не трогали. Но я и не работала, как ведунья, а наоборот, старалась свои возможности скрывать. Наверное, это и спасало, видимо. А по полнолуниям чаще всего я травы за городом собирала. А потом увидела Аленку, выдала спонтанное предсказание, и на меня тут же напали. Значит, как-то они отслеживают моменты наших выбросов силы, по ним нас и находят.
Аленка подтвердила:
– Да, веда сказала, что оборотни нас видят именно в обороте. Но тогда две странности: первая – мы же постоянно в этом месяце занимались, то есть, постоянно силу выбрасывали. И вторая – те двуипостасные, кого я знаю, оборачиваются вне зависимости луны. То есть, могут видеть нас по ауре в любое время. Почему нападения на вед были только по полнолуниям?
Бабушка прервала дебаты:
– Давайте-ка размышлять во время сборов. Собираемся, и уходим отсюда. Это однозначно. Нам с бандой оборотней не справиться.
Аленка заинтересовалась:
– А куда уйдем? Я боюсь идти к Максу в деревню. Вдруг Людмила Федоровна права, и там нас ждет засада?
Бабушка остановила свои целенаправленные метания по квартире и внимательно посмотрела на внучку:
– Ты именно это и хотела скрыть от Макса? То, что ты теперь оборотням не доверяешь?
Аленка выдохнула, подтвердив опасения старшей веды:
– Да. Я не знаю, могу ли я ему доверять. И вообще, стоит ли нам продолжать отношения.
Обе старшие веды, где были, там и сели, и запереглядывались между собой.
Потом Глафира осторожно спросила у Аленки:
– Племяшка, а ты помнишь, как мы тебя вытащили сейчас? Что ты видела, пока была без сознания?
Аленка задумалась:
– Лабиринт помню. Как звала мама – помню. Как уходила к ней – помню. И как меня ягуар вытащил, тоже помню. Ягуар? Меня вытащим Макс? Что произошло? – девушка вдруг заволновалась, почувствовав, что узнает сейчас что-то неприятное.
Глафира нервно хохотнула и сказала:
– Вот так, дорогая, ты уж замуж вышла, а даже и не в курсе. Ты хоть осознала уже, что ты полноценный оборотень?
Аленка кивнула:
– То, что обернулась, я в курсе. Хотела еще у Макса спросить, почему до полнолуния смогла, да не успела. Ладно, может потом. – и тут до девушки дошла первая часть фразы, и она растерянно переспросила:
– Я замужем? За кем?
Бабушка с ведой переглянулись и грохнули смехом.
Отсмеявшись, Глафира уточнила у Елены-старшей:
– Ты что, при лечении ей мозги вынула и забыла вставить?
Аленка, сообразившая, что ляпнула глупость, огрызнулась:
– Ну откуда я знаю, за кого замуж вышла, пока без сознания валялась? Может, на того недооборотня, который на меня напал? С вас ведь станется наказать его на всю жизнь моим присутствием в его жизни.
Засмеялись уже все трое.
Просмеявшись, бабушка Елена сказала предельно серьезным тоном:
– Аленка, смех смехом, но Макс после нападения, чтобы вытащить тебя, в звериной ипостась лизнул твою кровь, подтвердил свою связь с тобой, и сделал её практически неразрывной. Только так он смог твою пуму вытащить. Практически, он тебя спас. Без него мы не справлялись. Я думала, мы тебя потеряли.
Теперь все трое завсхлипывали – накрыло осознание очень близкой потери, начался отход после психологического шока от нападения и лечения. Какими-бы сильными не были эти женщины, но эмоциональное напряжение необходимо сбрасывать даже им. А как легче всего его скинуть? Правильно, через слезы и смех.
Аленка сквозь слезы, всхлипывая, уточнила:
– Так я теперь ему жена получаюсь?
Глафира, тоже всхлипывая, ответила:
– Ты ему нет, а он тебе муж.
– Уууу, как всё сложно-то! – завыла Аленка. – Ну зачем мне это всё сейчас? Я учиииииться хочуууу!
И бабушка, и Глафира не смогли сдержать смех от этих завываний девушки.
– Ну он же тебе нравится? – шикнула на нее все-таки бабушка. – Что воешь?
– Нраааавится, но не знаю, люблю или нет. А он теперь без меня точно не сможет. Ой, страшно-то как. Такая ответственность!
Бабушка и Глафира сочувственно обняли девушку с двух сторон:
– Ну будет так убиваться. Он уже вполне взрослый мужчина, умеет и сам на себя ответственность брать. Не переживай так. Зато ты точно будешь уверена, что муж тебя любит, и никуда от тебя не денется. Главное, сама своей властью не злоупотребляй. Ты справишься.
– А что я буду делать, если выяснится, что он нам враг? – Аленка придумала всё новые кошмарики, и не могла остановиться.
– Вот когда такое подтвердится, тогда и думать будем! А сейчас соберись и прекрати реветь – собираться пора. – бабушка уже успокоилась сама, и резко выдернула Аленку из начинающейся истерики.
Веды опустошенно притихли и продолжили собирать вещи, теперь уже молча, пока бабушка Елена вдруг не спросила:
– Так где прятаться будем? И у кого помощи просить будем? Одним нам не справиться.
Глафира сказала:
– Да к оборотням надо идти, конечно! Я же вижу, какая связь между Максом и Аленкой – не может он ей вред причинить, сам умрет быстрее!
Аленка возразила:
– Но, кроме Макса, там еще полно двуипостасных, вдруг кто из них нападает? Макс нас против всех не защитит. Я за другое место. Да хоть в Поселок можно пока уехать.
Бабушка возразила:
– До Поселка 6 часов на поезде ехать. Устанем каждое полнолуние туда мотаться. А эта явка провалена – будут нападать, пока не истребят всех. И к оборотням в деревню пока непонятно, можно идти или нет. Глафира, может, у тебя пересидеть эти три дня? В тесноте, да не в обиде. Зато твоей квартиры вряд ли кто знает.
Глафира пожала плечами:
– Можно и ко мне. Особенно, если вы будете под невидимостью ходить по подъезду.
Аленка напомнила:
– Людмила Федоровна говорила, что те недообротни нас по аурам ярким видят. Так что нам не просто сетки невидимости надо делать, а такие, чтобы и ауры даже изменяли. И в них ходить. Тогда мы будет в безопасность в новом месте.
Женщины согласно покивали, и стали сосредоточенно думать, как этого добиться. Путем плетения всеми тремя ведами одновременно сетки невидимости, удалось добиться эффекта искажения ауры. То есть, даже есть человек, точнее, не-человек, будет смотреть глубоким зрением, он увидит ауру не просто больного человека, а серую, приглушенную, словно носитель такой ауры долго болел, и находится в стадии глубокого энергетического истощения.
Ничего другого на быструю руку женщины придумать не сумели.
Время неумолимо поджимало – надо было уходить, пока не спохватился Макс, пока не очнулись нападающие. И делать это надо было очень аккуратно.
Набрызгавшись духами с перцем и накинув сетки невидимости нового образца, веды скользнули в подъезд.
Не зря в свое время бабушка заставляла Аленку ходить по лесу так, чтобы травинки не шелохнулись, веточки не двинулись. И не надо никаких ниндзя вспоминать – наши русские люди, живущие от сотрудничества с лесом – охотники, ведуньи, волхвы – умели ходить так, чтоб не беспокоить лес-батюшку.
Аленке, конечно, до тех умельцев было далеко, но навыки бесшумной ходьбы бабушка ей привила с детства. Поэтому сейчас, даже если были бы очень внимательные наблюдатели в подъезде, то смогли бы заметить только легкую рябь пылинок, вьющихся в лучах солнца, пробивающегося в маленькие оконца обычно полутемного подъезда. И странные открывания дверей, словно сами по себе. К счастью, таких наблюдателей в подъезде не оказалось.
На улице вовсю сияло солнышко, и погода казалась летней. И не скажешь, что первый день осени на календаре. Появились невиданные летом существа – дети с портфелями. Много нарядных и торжественных детей – мальчики в белых рубашках и наглаженных брючках, девочки с прическами, украшенными белыми бантами.
Город радовался, бурлил праздничным настроением, волнением, предвкушением, и поэтому веды легко затерялись в таком изобилии народа.
Брать такси или ехать на автобусе не стали. Дошли до дома Глафиры пешком тем более, что идти было недалеко. Но даже такое путешествие вымотало Аленку. Какой бы мощной регенерацией не обладал организм, а осуществляет он её за счет внутренних средств и сил. И вот этих сил у девушки был все еще мизер.
Глава 49. В новом убежище.
Когда веды добрались до своего нового убежища, девушка сразу же повалилась на единственный стоящий в комнате диван, попросив принести ей воды. Пока старшие веды хлопотали по обустройству жилища, в котором уже две недели никто толком не жил, она огляделась.
"Мда, как-то наша семья очень по-спартански живет" – с философским спокойствием решила девушка, увидев диван у окна, шкаф у противоположной стены, и небольшой комодик, на котором стояли различные безделушки. Над ним пристроилось несколько книжных полок, на которых стояли книги. Судя по названиям на корешках, книги были в основном из раздела справочной литературы и энциклопедий. Телевизора девушка не увидела ни на первый взгляд, ни на второй.
– Глафира, а почему у тебя телевизора нет? – удивленно спросила Аленка у тети, которая принесла ей воды.
– Так он мне не нужен. – усмехнулась тетка.
– А новости узнавать? То, что в мире творится. Может, там уже давно война идет, а ты и не в курсе?
– Ну какие новости ты можешь по телевизору узнать? Если действительно война, так она скорей всего у нас случится атомная или ядерная, и накроет всех за полчаса максимум, даже по телику тебе сообщить не успеют. Если затяжная война, так в магазин пойду, и узнАю на кассе. Или на работе коллеги обязательно все новости расскажут. А работала я постоянно, дома не сидела. Я и сейчас числюсь в одной организации ночным сторожем, а сейчас в отпуске просто. Вот приду на работу, буду смену сдавать, с женщинами в кадрах наобщаюсь так, что все новости не только в мире или городе услышу, но и на работе – кто с кем спит, и кто кому козни строит. А если что-то касается меня или моих родных, так я это тоже не по телевизору узнАю, а из реальности. Например, про твой приезд Елена по телефону сообщила, а не по телевизору узнала. А про нападения на нас по телику никто не сообщал. Так что мне он для новостей не нужен. А для развлечений – у меня другие интересы. В лес за травами ходить, потом лекарства создавать. Учиться с энергиями работать. Для этого телевизор только мешает – он энергию жизни разрушает. Поэтому для нас, ведуний, отсутствие телевизора – не прихоть, а жизненная необходимость. И тебе потом его придется ограничивать в своей жизни. По крайней мере, где будешь работать – телевизора быть не должно.
Аленка понятливо кивнула, только уточнила:
– А компьютер или ноутбук можно?
– Так можно, если они выключены будут в момент лечения будут, а не вещать какую-нибудь гадость, что "в мире и у вас в жизни всё плохо, и всё ужас и кошмар!". Ведь телевизор опасен не электроизлучением, а информацией, которая с экранов на тебя льется. Люди – они же притягивают то, на чем сосредотачиваются. А что ты можешь притянуть, если постоянно на тебя льется негатив того или иного вида? Только негатив и притянешь. Плюс еще реклама – это вообще отдельная песня. Посмотри как-нибудь глубоким зрением, что происходит у детей с аурами во время просмотра рекламы. Вот где пробои идут! И это каждые полчаса. А на компьютере или ноутбуке у тебя хотя бы есть право выбора – работать на нем, создавать что-то или тот же негатив в интернете искать.
Аленка кивнула, и предпочла свернуть беседу, переведя её на тему "А что есть покушать?"
И тут Глафира схватилась за голову:
– Ох, тебя же белком сейчас усиленно кормить надо, а у меня ничего такого нет в доме. Если только сгущенка и тушенка. – и она метнулась к кладовке, и, порывшись там, достала пару банок сгущенки и пару банок тушенки.
– О, живем! – радостно воскликнула бабушка, которая в это время подошла с кухни на шум возни в кладовке. – Я у тебя там макароны нашла, сейчас макароны по-флотски приготовлю.
Аленка, которая голодными глазами смотрела на вожделенные банки в руках тети, согласилась подождать макароны по-флотски, в обмен на обещание, что сгущенку ей выдадут тут же, до основного блюда.
Глафира не успела открыть банку, как Аленка начала есть сгущенку столовой ложкой. Пока она открывала вторую банку, с первой было покончено, и девушка уже просительно протягивала руку за следующей.
Бабушка Елена, задумчиво наблюдающая за процессом поглощения сгущенки, окликнула девушку:
– Ален, ты же сгущенку терпеть не могла?
– Ба, я такая голодная, что готова была побелку со стены съесть, а сгущенка так вообще замечательно ушла. Я даже вкуса не поняла, если честно. Теперь я поняла, куда в Макса с Софьей столько еды влезало. Сгущенка, конечно, противная вещь, особенно после двух банок, съеденных за пять минут, но вполне годится для перебивания аппетита.
Бабушка засмеялась, Аленка её поддержала.
– Ну пойдем тебя и дальше откармливать, двуипостасная ты наша. Кстати, с первым оборотом тебя, милая. А то так никто и не поздравил, вроде бы, с этими событиями.
Даже после двух банок сгущенки Аленка накинулась на макароны с тушенкой так, словно не ела несколько дней. Старшие веды еле успели отложить себе по небольшой порции, а девушка уже съела все, что положили ей на тарелку, и подчищала сковородку, озираясь в поисках, что бы еще перекусить.
Старшие женщины озабоченно переглядывались. Была еще середина дня. Пообедать они смогли, но что делать вечером? А вновь перекинувшемуся оборотню питание требуется ого-го какое, да и после ранения не мешало бы девушку подкрепить.
Глафира после обеда сноровисто просмотрела все свои запасы трав, и сварила отвар, восстанавливающий силы. В буфете нашлись галеты, и Аленку усадили пить отвар вместо чая, с галетами вприкуску. Только после этого девушка почувствовала, что червячок голода немного успокоился. Как надолго – она предположить не могла.
Да и вообще собственное состояние сбивало с толку и не нравилось – собственное человеческое тело казалось чужим, непослушным, слабым, неумелым. Запахи, цвета, звуки – все было более четче, громче, ярче чем раньше, и к этому надо было привыкнуть. Маленькая пумочка внутри рвалась на волю, на природу, порезвиться, побегать, и дико скучала по ягуару. И постоянно напоминало этим Аленке про Макса. Она чувствовала себя виноватой, что пропала, и не предупредила его. Хотелось включить телефон, позвонить и предупредить, что с ней всё хорошо. Но было страшно, что по этому звонку её смогут отследить охотники за ведьмами, те, кто уже напал на Глафиру и на нее, и хотелось спастись самой и уберечь родных, особенно бабушку, от опасности. И поэтому она только надеялась, что, когда всё закончится, она найдет Макса и поговорит с ним, и он сможет её простить.
И всё это настолько действовало на нервы, что не только пуме хотелось рвать и метать, а и девушка с трудом сдерживала раздражение и непонятное нетерпение, зовущее её куда-то, зачем-то… Рациональной и спокойной девушке, привыкшей справляться со своим телом, и почти незаметно перенесшей даже подростковый гормональный взрыв нынешнее состояние было внове, и она словно заново знакомилась со своим телом, прислушиваясь к тому, что происходит внутри неё.
Глафира всё-таки рискнула сделать вылазку за продуктами, сходив под невидимостью в соседний магазинчик, в котором её знали. Как она рассказывала, невидимость снимала и накидывала прямо в тамбуре магазина, доведя какого-то местного алкашика до икоты от испуга, и обязательства, что бросит пить, раз уж допился до того, что мерещится женщина, внезапно появившаяся, и так же внезапно исчезнувшая.
Принесла она много, и в основном всё консервы. Во-первых, нести ароматное мясо по улице под невидимостью, когда у оборотней такой острый нюх – глупо. Во-вторых, если что-то и останется после их пряток, а они опять сбегут, то в консервах не испортится. Хотя, глядя на голодный вид, с которым её встретила Аленка, Глафира засомневалась, что хоть что-то останется не то, что "на потом", а хотя бы на завтрак.
После ужина, состоящего из яичницы из десятка яиц с банкой тушенки, и успокаивающего отвара с печеньем, Аленка стала более спокойной, но всё равно внимательно прислушивалась ко всем звукам, доносящимся с лестничной площадки.
Хорошо хоть, у Глафиры в квартире не было балкона, и третий этаж почти исключал нападение через окно. Но все равно веды на все окна и входную дверь навесили по стазисному заклинанию, чтобы задержать нападавших.
План на нападение приняли такой: нападающих оборотней, даже если их окажется несколько, закидывать стазисными и усыпляющими сетками, связать, или так и оставить в стазисных сетках, и вызвать потом по телефону Макса, чтобы приехал и забрал уже готовых, упакованных преступников.
Если же удастся отсидеться, и нападения не будет, то Аленка даже не представляла, что она будет говорить через три дня разозлившемуся Максу. А то, что молодой человек будет зол и обижен её недоверием, она практически не сомневалась. Все эти мысли не давали девушке сидеть на месте, и она челночила с кухни в комнату и обратно, проходя при этом мимо входной двери.
Старшие веды терпеливо переносили её движуху, потому что обе понимали, что зверю в полнолуние нужно движение, так пусть хоть так выбегается.
Глава 50. Нападение
Именно во время одного из таких курсирований Аленка услышала еле слышный шорох, просто на грани даже её вновь обострившегося слуха. Прислонив ухо к двери – жаль, не было глазка, так было бы проще наблюдать, – девушка замерла на мгновенье, но вдруг почувствовала опять нестерпимый зуд в носу и, еле успев отскочить от двери, неудержимо зачихала.
Елена с Глафирой соскочили с дивана, а Аленка сумела между чихами просипеть:
– Они тут!
Обе старшие веды понятливо кивнули, и толкнув Аленку вглубь комнаты, чтобы отходила от своего приступа, споро сдвинули к двери комнаты диван, на котором только что сидели. Если бы не Аленкина аллергия, то, наверное, женщины бы сидели расслабленно, и растерялись бы от внезапности нападения, а так они встретили нападение в полной боевой готовности. Все трое встали в позы для обороны, и успели перекрыть проход к ним дополнительно еще и диваном.
В этот момент дверь слетела с петель. Двуипостасный в полуобороте, который резко впрыгнул в прихожую, застыл, попав под действие стазисного заклинания, висевшего на косяке двери. Второй тенью просочился мимо него, но тут среагировали Глафира с Еленой-старшей, бросив одновременно на него заклинания.
Досадливо оглянувшись на сестру, Елена буркнула:
– По очереди давай. Я первая, ты по обстоятельствам. Силы бережем.
Аленка тоже заняла позицию так, чтобы не мешать старшим. Её пума рвалась на волю, порвать всех на еловые иголки, но девушка стойко сопротивлялась, понимая, что её неопытной маленькой кошечке со здоровыми убийцами просто не справиться, и надеясь, что от её ведических талантов пользы будет больше. Да и побаивалась она перевертываться без Макса.
В прихожей замерли две живые статуи, а на площадке в подъезде – тишина. Раньше бы народ на такой грохот из всех квартир вылез бы. А сейчас даже надежны на то, что полицию вызовут, мало. Будут отсиживаться и уговаривать свою совесть, что их эта разборка не касается.
Схватка прекратилась, хотя еще пыль от выломанной двери не успела осесть. Но тут произошло то, к чему веды не были готовы, и даже не предполагали такого развития событий: первый оборотень задвигался, освобождаясь из стазиса.
Елена-старшая первой сообразила перейти на глубинное зрение, и, глянув на застывших оборотней, помрачнела:
– Девочки, на них "черная плесень" навешана. На этой "плесени" наши любые заклинания будут расползаться. У нас после каждого стазиса секунд 30 есть. Замотать мы их не успеем. Надо что-то другое придумывать. А пока морозим, сколько можем.
Пока она это говорила своим напарницам, первый отмер, но Елена снова на него бросила заклинание.
Отмер второй, после двух наброшенных заклинаний, и только немного смог двинуться, Глафира набросила свое заклинание, после чего озабоченно сказала:
– Нас так надолго не хватит. Подмогу надо вызывать. Что делать будем?
Аленка с отчаянием произнесла:
– А у меня телефон в прихожей в сумке остался. Под дверью теперь где-то. Мне не позвонить. А у вас телефона Макса нет в сотовых?
Женщины попереглядывались, вспоминая, и отрицательно покачали головой:
– Если только телефон Василия, отца Максима. Но я не знаю, насколько ему можно доверять. Макс-то проверенный, а тот был под подчинением, и неизвестно, чьи это собачки к нам пожаловали.
Да, оба оборотня были из породы псовых. Старшие веды во время разговора попеременно кидали на них стазисы, и могли хорошо рассмотреть противников, чего раньше не получалось. Оба были в полуобороте, с лохматой звериной головой. На руках большие звериные когти, но еще руки, а не лапы. И у обоих в руках зажаты колья, наподобие тех, которыми убили в свое время маму Аленки.
Глафира, перейдя на глубинное зрение, чтобы рассмотреть "черную плесень", про которую сказала Елена-старшая, обнаружила еще одну вещь, о чем сразу сказала:
– А я еще вижу, что на них подчинение. Причем, какое-то странное. Но еще не поняла, в чем странность.
Аленка, по примеру старший, уйдя на глубинное зрение сказала:
– У того, что подальше, зверь волк. У того, что к нам ближе – лисица. Но они словно в ошейниках.
И Глафира восторженно воскликнула, кинув очередную порцию стазиса на того, что ближе:
– Так у них подчинение не на людей надето, а на животных! Нам будет не снять, пока они не обернутся. А они не обернутся, потому что в подчинении. Только до полуоборота и могут превращаться.
Старшие веды уже выглядели усталыми. Силы на заклятия уходили быстро, тем более, производить их надо было заново. Аленка пока в бой не встревала, пока бабушка не даст команды. Так они договаривались еще до начала нападения.
Ситуация становилась всё опаснее. Было ясно, что веды долго не продержатся. Никаких заклинаний нападения они не готовили, да и не было в их арсенале вещей, причиняющих сознательно вред другому существу. Надеялись на активную оборону, а их план дал сбой. Прошло всего несколько минут с начала схватки, но женщины уже были похожи на выжатый лимон. На сколько их еще хватит? Неизвестно.
Глафира спросила:
– Что за плесень такая? Есть от нее средство?
Очередное набрасывание стазиса на первого от Елены, и та начинает рассказывать:
– Мы пользуемся энергией жизни, из неё заклинания свои плетем. А "черная плесень" – это уничтожитель энергии жизни. Это проклятье. Навешенное на человека, питается его жизненной силой, и человек умирает от неопределенных причин, без конкретных болезней, просто от потери жизненных сил. Если я не ошибаюсь, то снимается просто – смывается святой водой.
Глафира аж поперхнулась:
– Интересное лекарство. Что сразу-то не сказала? У меня есть святая вода! – и она метнулась к комоду.
Найдя заветную бутылочку, Глафира торжествующе показала её Елене-старшей м спросила:
– Как конкретно надо смывать? Не так уж её у меня и много, да и "зверюшки" вряд ли дадутся помыть себя в ванной.
Бабушка Елена усмехнулась, видимо, представив картину, как нападающие плещутся в маленькой ванне. Потом неуверенно пожала плечами:
– Понятия не имею! Давай окропим, и посмотрим глубоким зрением, что будет происходить. Только давай вначале на одном попробуем?
– Хорошо. – легко согласилась Глафира. И принялась зачерпывать воду правой рукой понемногу святой воды и крестообразно брызнула на оборотня со словами: 'Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь'.
Посмотрев глубоким зрением, веды радостно заахали: там, где попали капли святой воды, "черная плесень" стала сползать, оставляя чистые места. Глафира азартно стала брызгать на подопытного снова, оставляя мокрые пятна на одежде, приговаривая:
– Ничего, что мокрый, зато живой останешься. Потом спасибо еще мне скажешь.
Елена-старшая предупредительно заметила:
– Не увлекайся, у нас еще один пациент есть.
Глафира кивнула, и поливать стала аккуратнее. Зайдя за спину своего пациента, она оказалась как раз между лисом и волком, стоящим у двери. В этот момент бабушка Елена уже собиралась набросить на того очередную порцию стазиса, но замешкалась, чтобы не заморозить и сестру до кучи. И это промедление вызвало дальнейшую волну событий.
Оборотень, стоявший у порога, частично освободился из стазиса, и замахнулся на Глафиру колом правой рукой, левой умудрившись схватить её за шиворот, чтобы она не отбежала. Глафира от неожиданности взвизгнула. Бабушка Елена закричала на Глафиру:
– Да уйди с линии огня!– но было поздно, та оказалась уже под ударом.
В этот момент на спину волку, захватившему Глафиру, прыгнул ягуар, и вцепившись всеми четырьмя лапами ему в тело, зубами впился в загривок.
В этот же миг в прихожую влетел тигр, и тут же, одним прыжком, долетел до второго полуоборотня, и, уронив его на пол, прижал руки и ноги того своими мощными лапами. Рыкнул ему в волосатое то ли лицо, то ли морду, и тот перестал трепыхаться, поняв, что противник ему не по зубам.
В прихожей схватка проходила не так гладко. Оборотень, взревевший от боли, выпустил Глафиру, а кол, занесенный для удара, вогнал с короткого замаха к себе за спину, двумя руками усилив удар.
Взвизгнув от боли, ягуар свалился с полуволка: в животе торчал кол, и вокруг раны распространялась черная клякса. Похоже, колья тоже были обработаны "черной плесенью", видимо, для усиления эффективности.
Пума Аленки, увидев, что любимому ягуару сделали больно, вырвалась из-под контроля хозяйки, и, через доли секунды, смазанной тенью скользнув мимо всех участников сражения, метнулась к полуоборотню, и с гневным мявом закатила из всех своих немаленьких силенок оплеуху, оставляя четыре борозды на щеке. От силы удара недоволка просто вынесло из помещения, благо, пустой косяк не смог оказать никакой задержки. И, с жалобным подвыванием, оборотень улетел в просторы подъезда.
Оттуда раздались крики, маты, и команды по задержанию.
