«Нет» – Анит молвил – «Я не стал бы
Учиться у таких людей,
В Афинах много есть достойных
Для подражания мужей».
– «А те, которые достойны,
Кто научил тому всех их?
И почему не научили
Достойным стать сынов своих?
Похоже, что ни средь софистов,
Ни средь достойнейших мужей
Учителей не отыскать нам,
Учеников нет средь людей.
И добродетели не учат».
– «Сократ, хорошим как же стать?»
– «А приносить лишь только пользу,
Во всём же разум прилагать.
Чтобы вести людей дорогой,
Не важно – перед тем пройти.
Помимо знаний есть и мненье
О правильности в том пути».
– «Сократ, но знанию то выше
Над мнением обычно встать».
– «Да, мнения порой летучи,
Их бы причинами связать.
Но оба – мнения и знанья
Природа вовсе не дала.
А добродетели не учат -
Совсем не знание она.
Правитель же у государства,
Из тех, кто в них преуспевал,
Не мудростью о том владел он,
Иначе нам бы передал.
Мы называем это мненье -
Как государством управлять -
Божественным и вдохновенным.
Поэтам тоже то подстать.
Я утверждаю – добродетель
Не от природы внесена,
Ей научиться невозможно,
Она нам Богом в дар дана».
__________
(31) Эмпедокл – древнегреческий философ, врач, государственный деятель, жрец, 490-430 гг. до н.э.
***
Стих 17. Кратил
Встречает Гермоген Сократа
И просит объяснить слова -
Кратил ему сказал когда-то,
Что имя вещи – ей глава.
Кратил не пояснил собрату,
Что значит – правильность имён.
Сократ привычен к рассужденьям
И в них Сократ для всех умён.
«Мне имя вещи – договор то» -
Беседу начал Гермоген –
«По соглашенью называем,
Природа ни при чём совсем.
Названье можем поменять мы,
Как имя, данное рабу».
Сократ спросил: «Мы называем
Все вещи разно – не пойму?
Могу я лошадь человеком назвать? -
Бессмыслицу найдёшь.
Речь, если истинной бывает,
То имя – речи часть- ведь то ж?»
– «Но вещи разно называют -
По городам я походил».
– «Ты Протагора(32) почитаешь?
Он эти мысли говорил.
Мол, человек – то мера вещи
И значит, для меня – одна,
А ты воспримешь по-другому.
Иль вещь всегда себе верна?
Не может быть разумных – глупых,
Коль истина, что видишь сам.
Не может быть плохих – хороших,
Коль вещь всегда одна лишь нам.
Я утверждаю – вещи каждой
Прилична сущность лишь своя.
И имя вещи в этом важно,
Напрасна мнительность твоя.
И действия над каждой вещью
По-разному мы совершим.
Когда неправильно оценим,
Разрезать вещь не хватит сил.
Дать имя – это тоже действо
И соответствовать должно,
Чтоб сущность вещи отражало
И было вещи той верно.
Для действия мы применяем
Орудия – их целый ряд.
Челнок для ткани выбираем,
Челнок хороший – мастер рад.
Берут ведь разные породы
Деревьев – челноки создать.
И в именах вещей мы можем
Различны звуки применять.
Для нас и варваров отличны
Слога и звуки, вещь ж – одна.
А в том согласен я с Кратилом –
Природа в имени видна.
Законодатели дают нам
Для каждой вещи имена.
Чтоб правильность их оценили,
Нам диалектика нужна.
Гомер сказал, что у богов лишь
Мы слышим правильность имён.
Так «Зевс» из двух слогов сложили –
День–Дзен, то жизнь, и смысл поймём.
Среди людей разумных первых
Все чтили Солнце и Луну,
Которые идут по кругу, «бегут» –
Так слово «бог» пойму.
Людей тех первых «золотыми»
Нам славный Гесиод(33) назвал.
Достойными они, мол, были
И каждый демоном там стал.
Те демоны служили людям,
Их охраняли от невзгод
И знали, что, когда, с кем будет –
«Ведемоны» – потерян слог.
«Герой» идёт от слова «Эрот»,
Произошли ведь от богов -
Те иногда влюблялись в смертных».
– «Что ж «человек», каких слогов?»
– «Сказал бы – «ловит он очами».
То от животных отличит -
За всем он в мире наблюдает,
А поразмыслив, говорит».
– «А что такое слово «тело»
И что «душа» – как то сказать?».
– «Продолжу размышлений дело.
«Душа» – «дышать» иль «отдыхать».
О «теле» рассуждают всяко –
Плита могилы, знак души,
Оплот, где душу поселили,
Чтоб искупить ей там грехи».
– «Сократ, хотел бы я услышать,
Что значат имена богов».
– «Чтоб богохульным не назвали,
Скажу людских немного слов.
По Гераклиту(34) – Мир начался
С «толчка» и всё с тех пор течёт,
Нельзя войти в ту реку дважды.
«Текучим» – Крона наречёт.
– «О Зевсе я уже поведал,
А «Посейдон» – то «потрясать»,
«Плутон» – подземным всем заведал,
«Богатства» только там сыскать.
Другое имя у Плутона – «Аид» -
Подземная страна,
«Невидимой» что называют.
Совсем не страшная она.
Сирены не хотят оттуда
Наверх обратно улететь,
А значит, держат их не цепи,
Желанье, видимо, не счесть.
Бояться люди – обнаженной
Душа в Аид навек уйдёт.
Но добродетелью их свяжут,
Когда с души их плоть сойдёт.
И может быть, «Аид» – то «ведать»
Прекрасное – скажу вам я.
Позволь об Аполлоне молвить,
То интересно всем, друзья.
Напрасно многие страшатся
Его прозванья, то – навет.
Я слышу в имени другое -
«Полощет душу» – в том секрет.
Объединяет он в единство
И музыкальность, и стрельбу,
К пророчеству имеет склонность
И к врачеванью – так пойму.
Про Диониса, Афродиту спросил?
Вот шуточный ответ -
Он всем вино даёт в достатке,
Она из пены шлёт привет.
Гефест, Афина – это пара.
Её теперь ты назовёшь?
Приставку прочь и «Фест» услышишь,
«Знаток» то «света» – враз поймёшь.
«Афина» – «бога мысль», известно.
«Гермес» – он «вестник бога», знай.
«Пан» – сын его, верх – как у бога,
А низ – козла, как «всё» читай.
Богов оставлю я, пожалуй.
Что бы узнать ещё могли?
О «Солнце»? – бродит бесконечно,
«Слоняется» вокруг Земли.
«Луна»? Ну, это очень просто –
От Солнца свет она берёт,
А свет – то «луч», что ей светило
По-новому всегда даёт.
«Огонь», «вода»? Слова такие
От варваров могли придти.
Для эллинов их смысл неясен,
Ведь разные у нас пути.
Про «воздух»? – От Земли восходит,
Теченью должное отдам.
«Земля» – то слово вглубь уходит,
Как «прародительница» нам.
Слова такие как «познанье»
Несут движение в себе.
Движеньем вещи «правит» «право»,
В нём этот смысл понятен мне.
С ним связана и «справедливость».
«Искусство»? Так могу сказать –
Ты, если буквы переставишь,
Как «ум иметь» – легко понять.
Первоначальные названья
Вещей меняются всегда.
Для красоты всё переставят,
Попробуй смысл найти тогда.
Причина для названья вещи –
То мысль людей или богов.
«Прекрасной» назову я мысль ту.
«Постыдной» – имя для оков.
Оков, что для потока жизни
«Препятствием» мы назовём.
Что обвивает как верёвкой,
Конечно, «вредным» признаём.
«Познанью» – брат другое слово –
Как «подходящее» звучит,
Когда душа, бродя у вещи,
Подходит к ней, пусть и молчит.
Но «польза» – то чужое слово,
Гомер так смысл определял -
«Приумножение» подходит.
В словах Гомер толк точно знал.
Меняется речь понемногу,
А с ней, конечно, имена.
Мы чем «обязанность» считаем -
Уздой, помехой, прав ведь я?
Но в старом нашем же наречье
Звучит совсем не так оно –
«Начало, что ведёт к порядку».
По мне – такое и верно.
И снова подчеркнуть хочу я,
Что смысл имён бывает скрыт
Иль если с варвара наречья,
Иль если в древности забыт.
Но имена, что мы имеем,
Первоначальные иль нет,
Все отражают сущность вещи.
Ищите сущность – мой совет.
И в имени не подражанье
Для вещи видим мы всегда.
Не надо сравнивать их с жестом,
Сравненье это – ерунда.
Ведь живописец для портрета
Мешает краски так и сяк.
Из букв, слогов выходит имя –
Портрет для вещи. Это так?
Задачу нашу мы исполним,
Коль способ с вами мы поймём,
Как имя первым назначали,
От них к позднейшим перейдём.
Отбросим эти мы уловки –
Мол, боги дали имена
Иль варвары, от нас далёки,
Иль просто древность погребла.
Наверно, смел я в том излишне,
Но утверждаю всё же я,
Что составитель всех названий,
Все звуки выбирал не зря».
Кратил согласен был с Сократом.
Сократ продолжил речь свою:
«Себя обманывать не стоит,
Дорогу изучай твою.
На вещь укажет то лишь имя,
Что верно отражает суть.
Ты говоришь – что обучают?
Искусство это, не забудь.
А как искусство, то наверно,
Есть лучше – хуже имена».
Кратил сказал, что не согласен –
Законы правильны всегда.
– «Кратил, художник на картине
Не все черты изобразит,
Пропустит кое-что в портрете.
Такое ж в имени грозит».
Кратил вновь возразил на это:
«Но, если букву уберёшь,
Получишь имя ты другое».
– «Такое в счёте лишь найдешь.
Портрет и человек – различны,
И имя – вещь различны то ж.
Иначе всё бы раздвоилось,
Так в мире сути не найдёшь.
Бывают имена такие,
Что буквы исчезают в них,
Однако важно лишь, чтоб образ
И в новом имени возник.
Скажи, Кратил, с кем ты согласен,
Со мной, что имя – вещи суть
Иль с Гермогеном, что названья -
Лишь договор о чём-нибудь?»
Кратил согласен в том с Сократом.
Сократ добавил: «Сложность тут,
Что Гермоген и прав, однако,
Не все ведь звуки подойдут.
У вещи мягкой есть звук твёрдый,
Но имя понимаем мы,
А значит договор с собою
Имеют наши всё ж умы.
Сказал ты – имя обучает,
Но вдруг ошибся тот, кто дал
Такое имя вещи первой,
Второй ошибку не узнал.
Как в чертеже ошибка эта
К большой беде нас приведёт.
Не будет прочным тех созданье,
Кто в основанье ложь кладёт.
Мы приняли, что имя – сущность,
Согласен ты, что «всё течёт».
Но вижу я, что в слове «знанье» -
Никто «теченье» не поймёт.
Есть имена вещей не лучших,
«Невежество» могу назвать,
Что «рядом с богом путь» означит.
Примеров этих – тьму сыскать.
Ты говоришь, что составитель
Знал вещи, им дав имена?
Но как закон он мог устроить,
Коль вещь не названа была?»
Кратил ответил, что, наверно,
Был составитель сверх людей.
– «Бог иногда, мол, ошибался?»
– «Ошибки – от людских идей».
– «Кратил, похоже, мы с тобою,
Заставим спорить имена –
Кто истинен из них, кто ложен,
И с этим не согласен я.
Что лучше будет в обученье –
Смотреть на вещь или портрет?
Не надо нам таких мучений -
По именам учить не след.
Ты Гераклита почитатель,
Мол, красота вновь ускользнёт,
Раз всё течёт, но я, приятель,
С тем не согласен – есть оплот.
Раз познающее – извечно,
То познаваемо – в века.
И доброе с любым прекрасным -
Неизменимые пока.
Я думаю, что человека
Разумным сложно нам назвать,
Когда он мыслит – всё в движенье,
Но хочет смысл имён искать.
Кратил, ты молод, сил в избытке,
Не надо верить бы всему.
Исследуй, что мы обсудили,
Придёшь – расскажешь, вдруг пойму.
__________
(32) Протагор – древнегреческий философ, виднейший представитель софистов, 486-411 гг. до н.э.
(33) Гесиод – первый исторически достоверный древнегреческий поэт, рапсод, род. 750 г. до н.э.
(34) Гераклит – древнегреческий философ, создатель первоначальной формы диалектики, 535-483 гг. до н.э.
***
Стих 18. Федон
Федона как-то попросили
Всем о Сократе рассказать,
В тюрьме его как навестили
И почему пришлось так ждать.
Не сразу приговор судебный
Был над Сократом приведён.
– «Из Делоса корабль ждали,
Ведь праздник – вот такой закон.
В день казни мы пришли к Сократу,
Счастливым показался он.
Ксантиппа(35) там была с ребёнком,
Всех опечалил её стон.
Велел он увести Ксантиппу
И начал с нами говорить.
Беседу, что до казни длилась,
Попробую я повторить».
– «От кандалов натер я ноги,
Но только сняли кандалы,
То удовольствие пришло мне.
Такое часто видим мы.
Хотите знать – зачем в тюрьме я
Стихи без устали слагал.
Как часто в жизни сон я видел,
В нём голос к Музам меня звал.
Искусством высшим занимался,
Так философию я чту,
В тюрьме понизил свою планку -
Стихосложение веду.
Прославил бога Аполлона.
Решил, что главное в стихах –
Не рассуждать о смысле жизни,
А мифы оставлять в веках.
Но к мифам ум мой не привычен.
В стихах я басни изложил,
Эзопа басни, и отлично,
Что разум память одолжил.
Быть может, должен я сегодня
Что там в конце, пообсуждать.
Поговорим мы до заката,
Недолго нам осталось ждать.
Узнать хотите, почему же
Философам смерть не страшна',
Но сами с жизнью не покончат.
В нас бога собственность видна.
Надеюсь, я приду к блаженству,
В мир мудрых, добрых к нам богов.
Увижу дорогих людей мне,
Их души будут без оков».
Кратил вдруг перебил Сократа,
Прислужник, мол, велел сказать -
Волнение тебе не надо,
Чтоб яду сразу тело взять.
Сократ на это отмахнулся,
И вновь продолжил речь свою:
«Какие странные вы люди,
Я ваши взгляды не пойму.
Всю жизнь философ размышляет
О жизни, смерти. Разве нет?
Не может он вдруг волноваться,
Когда придёт её момент.
Что смерть? – Душа покинет тело,
Что ждёт всегда себе утех.
Философ в пище смысл не ищет,
Богатство платья – не для тех.
Мы от поэтов часто слышим,
Что слуху доверять нельзя.
Раз смерть очистит нас от тела,
То только «разум» стану я.
Глазами видим справедливость
Иль доброе? Конечно – нет.
Лишь разум служит для познанья.
Исследуй вещь в себе – совет.
Философу мешает тело,
Всё что-то требует оно.
И если тело разум глушит,
Иль знанья – нет, иль – без него.
Пока живёте, ваше тело
От безрассудств очистить б вам.
Вы душу им не загрязняйте -
Такой совет ещё я дам.
Мне путешествие не страшно -
Надеюсь, ум очистил свой.
Бояться смерти – это глупо,
Мой дух отправит на покой.
А если вы боитесь смерти,
То мудрости не достаёт
И любите своё лишь тело.
Философ это не поймёт.
Обычно, мужество – от страха,
Умеренность – боязнь беды,
А невоздержанность – покорность
Всем удовольствиям среды.
Я думаю, не добродетель -
Так удовольствия менять,
И страх на страх, будто монеты
На рынке вам пришлось достать.
А правильна одна монета –
Разумность, без нее – рабы.
Очиститься от страсти надо,
Включать почаще бы умы.
Тот, кто сойдёт в Аид нечистым,
В грязи там будет прозябать,
А с чистою душою люди
С богами будут вечность знать.
Ответил на вопросы ваши,
Спокоен почему я так?
Недолго ждать теперь осталось,
Навряд ли, попаду впросак».
Кебет в сомнении остался:
«Есть люди, кто твердит всегда,
Раз ты со смертью повстречался,
Душа – рассеяться должна.
Ты объясни нам аргументы
Бессмертия души у всех -
Остались скользкие моменты.
Четыре аргумента тех».
Сократ согласен повториться,
Чтоб ясно стало, о чём речь.
– «Всё в мире ведь имеет пару,
Куда всё может перетечь.
Из слабого ты станешь сильным.
Был сильным, но вдруг ослабел.
Раз из живого станешь мёртвым,
Живым опять ты стать б сумел?
Есть древнее одно ученье –
Душа твоя идёт в Аид,
Там обретается, покуда
Ей возвращенье не грозит.
И в мире всё идёт по кругу,
А если было б по прямой,
Возникновенье б прекратилось,
Заснул – так вечно на покой.
Второй наш аргумент о знанье.
Припоминание иль нет
Того, что было до рожденья?
Вопрос коль верен, есть ответ.
Когда мы сравниваем что-то,
То знаем, с чем сравнить его.
И хоть шкала бывает разной,
Но в целом – равенство одно.
И в целом бытие в прекрасном
Иль в добром всё вне нас живёт.
И знание об этом целом
Нас до рождения уж ждёт.
Мы при рождении теряем,
То знание, что есть вне нас,
Но чувствами приобретаем -
«Учением» зовём подчас.
Но где-то знанье ведь хранится.
А не в душе ли, может быть?
И если есть та сущность мира,
Тогда душе в нём тоже жить.
И третий аргумент припомним –
О свойствах душ у нас вопрос.
Рассеяться легко, что может?
Да, составное – дым б унёс.
Всё, что в себе лишь существует,
То – целое, не раздробить.
Есть красота, что неизменна,
А есть и та, что разной быть.
Второе чувством познаем мы,
Но в первом – только мысли труд.
Мы тело наше видим ясно,
Душа для нас не зрима тут.
Душа всем телом управляет,
Божественна душа всегда.
А тело – смертным пребывает,
Душа ж – бессмертием полна.
Набальзамируйте вы тело -
Как? – то в Египте объясним,
И тело сохранится долго.
Душа же что – уйдёт вся в дым?
Есть души чистые – такие,
Что с телом крепко не срослись.
Те у философов, конечно.
Для них в познании вся жизнь.
И после смерти эти души
Идут в божественный Аид.
А душам, что в развратном теле,
Такое точно не грозит.
Скитаются разврата души
И ищут, где теперь им жить.
Обжоры станут вновь ослами,
Злодеям в шкуре волка быть.
А рассудительные души,
Наверно, в пчёл войдут потом,
Иль в муравьев, иль в человека,
Воздержанного впредь во всём.
Все страсти пригвождают душу
Надолго к телу и она,
Конечно, чистой уж не станет,
Ей жизнь в Аиде не дана.
Душа та попадёт к другому
И пустит в тело то ростки.
Опять прилепится, покуда
Ей смерть не разорвёт тиски.
Философ не боится смерти,
Он знает – душу не убить».
На этом все вдруг замолчали,
Ведь скоро уж и казни быть.
Сократ продолжил: «Даже если
Я убедить вас не могу,
Я не считаю казнь бедою,
Как лебедь песнь свою веду.
А лебедь – птица Аполлона,
Пред смерть лучше ведь поёт.
Наверно, благо ожидает,
Когда душа в Аид придёт».
Вступил в беседу Симмий юный:
«Нам знаний точных не достать.
В гармонии, быть может, дело,
Так душу надо называть?
Когда разрушится всё тело,
А значит, смерть к нему войдёт,
Гармония исчезнет тоже,
Как будто струны лир порвёт».
Другой «мудрец» из молодёжи –
Кебет, сказал: «По мне душа
Как плащ ткача меняет тело,
Но ткач умрёт, не сняв плаща.
Тогда – последний момент смерти
И в нём душа погибнет всё ж.
Поэтому-то, смерть боятся,
Иной причины не найдёшь».
От слов таких все помрачнели.
Федон ободрил, мол, Сократ
Рассмотрит эти возраженья,
Чему там каждый был бы рад.
Сократ сказал: «Беда большая,
Когда доверие к словам
Теряем или к рассужденьям
Вдруг отнесёмся как к врагам.
И если кто-то вас обманет,
Не надо ненавидеть всех.
Ты крайности увидишь редко,
Срединных – изобилье тех.
Не верите вы рассужденьям?
Быть может, виноват и я.
Я спорить с кем-то не желаю,
Хочу лишь убедить себя.
Не надо думать о Сократе,
Об истине бы мыслить вам.
Дополню эти рассужденья,
Закат пока далёко там.
Согласны – души существуют,
Раз знание вне нас живёт.
Об этом долго я толкую –
Душа откуда-то придёт.
Гармония ж не может, Симмий,
Быть перед тем, чем управлять.
В гармонии настройка ва'жна,
В душе настройки не видать.
Мы говорим, что души разны -
Бывает хороша, дурна.
Дурна – с настройкой не согласна,
В ней дисгармония видна.
И значит, предпосылка, Симмий,
Душа – гармония, то бред,
А то получится, все души
Сплошь хороши, а это – нет.
Душа, обычно, правит телом.
Хотим мы пить, врач не велит,
Мы соглашаемся с советом,
Гармония ведь здесь молчит.
Кебет, ты хочешь доказательств,
Душа – бессмертна, не сломать.
Могу пообсуждать я это,
Причины смерти поискать.
Рождения причины тоже -
Четвертый это аргумент
В теории души, похоже.
Такой я приведу сюжет.
Желал я в молодые годы
Познать природы тайны все –
Не от гниенья ль жизнь возникла,
Не мозг ль приносит знанья те.
Об изменениях на небе,
Об измененьях на Земле.
Но чем я больше изучал всё,
Тем меньше знанья было мне.
Я думал раньше – люди рослы,
Когда едят и пьют они.
Теперь не знаю, почему же
Есть – велики, а есть – малы.
Не знаю я, что значит «двойка».
В то превращается «один»,
Когда придёт к нему такой же
Иль «два» – слиянье из един?
Как возникает «единица»,
И всё другое – не узнал.
Потом про мысль Анаксагора(36),
Что Ум – причина, услыхал.
Что Ум приносит в мир порядок.
Я был доволен, вот закон -
Исследуй лучшее в природе,
И ты про мир поймёшь – что он.
Узнаешь, что Земля такое –
Иль шар, иль плоская она,
Про Солнце и Луны движенье,
Про скорость, что нам не видна.
Но изучив труды я эти,
Вниз вверх тормашками летел.
Узнал лишь, что эфир – в ответе,
А что хотел знать, не сумел.
Сравню ученье я такое
С тем утвержденьем, что Сократ
Сидит здесь сгорбившись пред вами,
Из-за хрящей, их в теле – ряд.
Не потому, что чтёт законы
И уважает свой народ.
Ученье, видимо, такое
К причинам нас не приведёт.
И возникают беспричинно
Те утвержденья, что Земля
Висит недвижно иль корыто,
Что воздух держит, – то она.
Решил оставить я природу,
Решил понятья постигать.
Ослепнешь, если без защиты
Затменье Солнца изучать.
Я говорил вам – существуют
Понятья сами по себе.
«Прекрасное» иль «справедливость»
И прочее, всё то – везде.
И вещь становится прекрасной,
Благодаря лишь «красоте»,
Как и большая – от «большого».
Есть вещи, есть и «вещь в себе».
И если что-то знак меняет –
Бег быстрый, вот замедлен он,
То «вещь в себе» не исчезает,
И для понятий то – закон.
«Холодное» не станет «жарким»,
А снег легко расплавить вам.
«Нечетное» – всегда нечётно.
Идея не подвластна нам.
Чтоб в «тройку» нам добавить чётность,
Нам «единицу» бы пригнать.
Чтоб в тело жизнь смогли вдохнуть мы,
Нам душу следует призвать.
Для жизни смерть – то отрицанье,
«Бессмертным» это назовём,
А значит и душа бессмертна,
Когда понятия учтём.
«Нечетное» ведь будет вечно,
И значит «тройка» вечна то ж.
«Бессмертное» не может сгинуть,
И для души то не найдёшь.
Я думаю идеи эти – «жизнь»,
«Бог», «бессмертье» – не уйдут.
Когда наступить смерть, я верю,
Что души все в Аид войдут.
Итак, Кебет, ты убедился, -
Душа бессмертна, вечна то ж?»
Но Симмий вновь сказал Сократу:
«Сомнений душу режет нож».
Сократ ответил: «Вы ищите -
Ответы надо вам найти.
Сейчас хочу я о заботах
Души беседу повести.
Душа бессмертна, это значит –
Заботься ты о ней сейчас.
В загробном мире то учтётся -
В душе что сложено у нас.
Мы умираем – наши души
Наш гений приведёт на суд.
Вожатых позже предоставят,
Они в Аид их отведут.
Кто чист, того прямой дорогой,
А грязным долго там плутать,
Их сторониться души будут.
Хочу вам Землю описать.
Я думаю, Земля в пространстве -
Как шар, устойчив шар тот там.
Огромность не подвластна взору,
Мы – муравьи здесь, тесно нам.
Во впадине живём, наверно.
Не можем вверх подняться мы
И увидать всю Землю разом,
Пока слабы у нас умы.
Есть миф: «Земля – то шар из кожи,
Двенадцать разных в нём цветов.
И земли все в нём не похожи,
Везде всё разных голосов.
Цветы, животные и камни,
И климат не такой как здесь,
Там зной, прохлада – переменны,
Народ живёт здоровый весь.
Все впадины Земли под нею
Имеют связь из разных рек,
Холодны реки и из лавы,
И те уж не проплыть во век.
Насквозь пронизывает Землю
Тартар – все реки к ней бегут.
Та пропасть поглотит любое
И страшно оказаться тут.
Есть Океан – река большая,
Навстречу Ахеронт течёт,
Меж ними – лава огневая
И Стикс, обратно он идёт.
Есть озеро на Ахеронте,
Туда-то души прилетят.
Кто чистый, заберут в вершины,
Нечистым – это не сулят.
Очистятся – в Аид отправят.
Не до конца – блуждай в реке,
Моли, чтобы тебя простили,
Те, кто остался вдалеке.
А души, что неисправимы,
Те прямиком в Тартар сойдут».
Такой вот миф. Кто трезво мыслит,
В том правды, может, не найдут.
Вам говорю – не бойтесь смерти,
Коль жизнь достойную прожил,
Не испоганил свою душу,
Её познанью посвятил.
Пора готовиться бы к смерти,
Закат, как видно, недалёк.
Не дам я вам распоряжений,
Заботьтесь о себе – урок».
Федон закончил речь Сократа,
Конец его нам рассказал –
Пришла жена, пришли ребята,
Расцеловал их и прогнал.
С цикутой чашу выпил залпом,
Ходил безмолвный, потом лёг.
Напомнил, петуха б отдали
Асклепию, мол, это – долг.
Поднялся яда холод вечный
И с этим сердца стук затих.
Так умер самый справедливый,
Разумный. Но не кончен стих.
__________
(35) Ксантиппа – жена древнегреческого философа, Сократа, родила ему трех сыновей
(36) Анаксагор – древнегреческий философ, 500 – 428 г.г. до н.э.
***
Стих 19. Пир
Аполлодор приятель был Сократа,
Его и попросили рассказать,
О пире, где Сократ бывал когда-то,
И о котором все хотели знать.
На пире о любви том говорили.
Аполлодор всё в красках описал,
Хотя он не присутствовал на пире,
О нём от постороннего узнал.
«Раз Агафон позвал к себе Сократа,
Сказал, придут друзья к нему на пир,
Сократ принарядился, но в дороге
Замешкался, его ведь в мыслях мир.
Пришёл он только к середине пира,
Возлёг он с краю, место было там.
Хозяин всех просил не напиваться:
«Беседе лучше посвятить пир нам».
Все согласились, многие – с похмелья,
Сократу всё равно – иль пить, иль нет.
Эриксимах тогда завёл беседу:
«Поэты Эрота не славят». Ждет ответ.
«Есть предложенье – чтобы все по кругу
О боге Эроте сложили речь свою».
Сократ то с краю: «Что же слушать буду,
Пусть Федр начнёт, в конце и я «спою».
Федр говорил: «Бог Эрот он из древних,
Родители отсутствуют его.
Мы знаем все – сперва родился Хаос,
Земля и Эрот вслед из ничего.
Могучий бог любви наш славный Эрот.
Любовь всех учит – стыдно перед тем,
Кого мы любим, потому, кто любит –
Божественен, любимый – не совсем.
Не зря ведь боги душу Алкестиды,
Что смерть за мужа стойко приняла,
Пустили снова в мир с лугов Аида,
Тем наградили за её дела.
Орфея ж боги из Аида гнали,
Ругали – зря в Аид живым вошёл.
Жену ему те боги не отдали,
Ведь за любовь на смерть он не пошёл».
Павсаний молвил: «Есть две Афродиты,
Два Эрота – небесный и земной.
Прекрасен Эрот, если любят душу,
Не только тело, вот ответ вам мой».
Эриксимах, как врач, сказал он здраво:
«Живёт бог Эрот всюду, где есть жизнь.
Он двойственен, врачи всегда хотели
Для равновесия его найти бы мысль.
Уравновесить в теле жар и холод,
Сушь, влагу в равновесье привести.
Врача искусством Эрот вечно правит,
И в музыке мы можем то найти.
Гармония важна, мы это знаем –
Небесное с земным уравновесь,
Тогда порядок в теле наступает.
Таков закон врача, в том Эрот весь».
Аристофан, комедии создатель,
Свою об Эроте речь произнёс:
«Стремятся люди к целостности прежней,
Любовь ж не ценят, почему – вопрос.
Любви и храмы возводить бы надо,
И воспевать любовь поэтам то ж.
Бог Эрот любит нас и помогает,
Тем на врача частенько он похож.
Вот миф: «Когда-то были люди
В обличье не таком, как у нас есть.
При круглом теле – по четыре ножки,
Четыре ручки, два лица в нём счесть.
Могучи были эти круглы люди,
Претендовали и на власть богов.
Зевс не стерпел: «Такого здесь не будет!
Разделим их, приказ мой вам таков».
Зевс разрезал их, сёк на половинки,
А Аполлон сшивал всё на живот
И узел завязал на пуповинке.
Количество удвоил – верный счёт.
Но половинки бросились друг к другу,
Искали, как им снова прирастись.
С тех пор и ищут половинки пару,
А Эрот может им помочь найтись».
Не надо нам богов гневить, те могут
На части разделить, что ни к чему.
А Эрота бы славить неустанно,
Подвластно нас себе вернуть ему».
До Агафона очередь доходит,
Он молодой поэт и он талант,
Так совершенства Эрота возносит,
Что Эроту теперь там каждый рад.
«Блаженен Эрот – он красив безмерно,
Бежит от старости – он самый молодой,