Kitabı oku: «Проклятый граф. Том II. Призраки прошлого», sayfa 5
Эрик, до сего мига слушавший объяснения хранителя памяти вполуха, живо обернулся к нему.
– Или что?
Винсент слегка вздохнул. На лице его отразилось явное омерзение, не то к собственным словам, не то к смыслу, что приходилось в них вкладывать.
– Или к нам в гости пожаловал маг, – нехотя проговорил он, – Очень и очень сильный маг. Мне, правда, не доводилось с таким сталкиваться, это только предположение, так что я не знаю, кто…
– Зато, кажется, знаю я, – медленно проговорил виконт де Нормонд, решительно прерывая говорящего, – И, если вы подумаете, тоже догадаетесь.
Хозяин замка тихонько вздохнул и снова повернулся к двери.
– Ты думаешь, это он?
Юноша невесело усмехнулся и сделал приглашающий жест в сторону выхода.
– Давай посмотрим. Предоставляю честь сделать это первым тебе.
Эрик еле заметно улыбнулся, давая понять, что шутку понял и даже оценил и, протянув руку, решительно толкнул тяжелую створу, распахивая ее практически настежь…
***
Вся площадка перед замком была ярко освещена. Солнце, сливочно-желтое, тая в небесах, разливало свой свет, словно расплавленное масло, топя в нем всю округу. Небо, шелково-синее, без единого облачка, казалось, светилось само по себе и, смешивая свой бело-голубоватый свет с масляным солнцем, как будто отражалось в траве, устилающей собою холм, непостижимым образом окрашивая ее в ослепительно-изумрудный цвет.
Легкий ветерок, беззвучно шевеля зеленую поросль, заставлял ее переливаться волнами, так похожими на морские, что тянуло окунуться в них и, забывшись в изумрудной прохладе, закрыть глаза, расслабляясь, качаясь, словно шлюпка, в этом невероятном прибое.
Где-то возле края открытой площадки, почти на склоне холма, приминая собой невероятный бархат травы, стоял тяжелый мотоцикл. Солнце, отблескивая на его красных, отполированных боках, слепило случайный взгляд, мешая изучить железного коня и стоящего возле него человека более подробно. Впрочем, внимания на них никто и не обращал, глянув лишь мельком.
Ближе к замку, в сливочном свете солнца кажущемуся удивительно уютным, каким-то умиротворенным и успокаивающим, стоял еще один человек. Он стоял в одиночестве, немного поодаль, словно стараясь подчеркнуть свою непричастность к происходящему, и выглядел непривычно бледным, казался больным. Кожа его, сейчас бывшая практически фарфорового цвета, словно не замечала сладкого тепла солнечных лучей, не согревалась ими и даже ничуть не окрашивалась; кое-где на ней, выделенные и подчеркнутые безжалостным светом, отчетливо проступали темные, синие, почти черные пятна. Нос его, как будто вдавленный внутрь черепа, все еще оставался немного припухшим, и мужчина, иногда энергично им шмыгая, периодически недовольно потирал его. Не взирая на царящую вокруг июльскую жару, он выглядел замерзшим и, изредка не выдерживая дуновений теплого ветерка, обхватывал себя руками.
Впрочем, Владислав, узнаваемый скорее по мотоциклу, и Ричард, кажущийся выходцем из больницы, были отнюдь не единственными, кто присутствовал сейчас на площадке перед замком. Между ними, прямо напротив входных дверей и, соответственно, напротив вышедших на улицу обитателей замка, стоял еще один человек.
Эрик слегка склонил голову набок.
– Какой неожиданный визит, – голос молодого графа, за последнюю неделю, казалось, вернувший былую живость, сейчас вновь поражал тем же холодом, что и в первый день знакомства девушки с ним.
– Что же в нем неожиданного? – ответил ему кто-то, пока невидимый для Татьяны, но, вероятно, до крайности удивленный словами собеседника, – Разве Ричард не предупреждал, что я мечтаю о встрече с родными?
Ричард при этих словах недовольно шмыгнул носом и, передернув плечами, вновь зябко обнял себя обеими руками. Винсент, до сей поры стоявший возле стола, почти рядом с сидящей на стуле девушкой, нахмурился и решительно прошествовал к двери. Там он остановился, не покидая толком замок, а лишь прислоняясь плечом к дверному косяку и тем самым перекрывая все еще остающейся в замке Татьяне обзор даже на тот маленький кусочек природы, что прежде был ей виден.
– Мы ожидали тебя немного раньше, – Роман, медленно втянув воздух, упер руки в бока и, все же не в силах удержаться от шуток, насмешливо добавил, – Где же ты заплутал, дядя? Мы уж и пирог праздничный съесть успели.
– Неужели не испечете для меня новый? – незнакомец, похоже, искренне расстроившийся, грустно вздохнул, – А я так надеялся посидеть, поболтать за чашечкой чая о делах давно минувших дней…
– Каких именно делах? – граф де Нормонд, похоже, держащий себя в руках с определенным трудом, сделал шаг вперед, – О том, как ты велел своим цепным псам, – он бросил мгновенный взгляд в сторону оборотня, однако сейчас тот при всем желании не мог вызвать ничего, кроме жалости, посему блондин предпочел вновь обратиться к собеседнику, – Убить огромное количество ни в чем не повинных людей?
– Или о том, как травил нас, – вставил Роман, тоже шагая вперед, – Посыпая пищу всякого рода «пряностями»?
– А может быть, о бедной горничной, которой ты зачем-то отдал кулон? – добавил Винсент и, не желая оставаться в стороне, тоже сделал несколько шагов вперед, – Или о своей способности открывать двери в пространстве, ведущие прямиком из замка на улицы Парижа?
Невидимый девушке мужчина негромко, коротко рассмеялся.
– Похоже, последний вопрос особенно занимает тебя, не так ли, Винсент? – в мягком, бархатистом его голосе послышалась улыбка, и Татьяна насторожилась. Что-то было в речи незнакомца знакомое, что-то цепляло ее внимание, однако, определить однозначно, что же это, пока не получалось. Тем не менее, девушка, пользуясь тем, что внимание всех защитников замка отвлечено от нее, не преминула подняться на ноги и сделать несколько бесшумных шагов к двери.
– Похоже, для тебя не новость то, что он занимает меня, – тем временем в тон собеседнику ответил хранитель памяти и, сдерживая раздражение, вероятно, вызванное одним лишь только лицезрением этого мужчины, скрестил руки на груди.
– Ах, как мне неприятно твое поведение сейчас, – с явно патетичными нотками ответствовал незнакомец и грустно вздохнул, – Мы с тобой никогда не были даже представлены друг другу, а ты питаешь ко мне столь яростную неприязнь… Чем же я заслужил ее?
Татьяна, успевшая за это время незаметно приблизиться к двери, услышав первую фразу, вцепилась в косяк. Слова были ей знакомы, тон, которым они были произнесены – тоже, однако, верить собственным ушам сейчас категорически не хотелось.
– Этого не может быть… – пробормотала она, абсолютно забывая сейчас об остром слухе, вероятно, всех, кто собрался перед замком и, выйдя наружу, уцепилась за внешнюю стену, делая вдоль нее неуверенный шаг вперед.
Собеседники, занятые собственными словами, мыслями, чувствами и переживаниями, даже не услышали ее. Один только Ричард, вероятно, не обращающий на беседу особенного внимания, настороженно приподнял голову и устремил напряженный взгляд за спины защитников замка.
– Я даже не знаю, – насмешливо фыркнул между тем Винсент, не сводящий взгляда с собеседника, – Может быть, дело в том, что ты убил много ни в чем не повинных людей? Или в том, что испортил жизнь моим друзьям? Впрочем, если ты потерпишь, я найду еще причины.
Ответ на эти слова, если он и был запланирован, так и не прозвучал, перебитый неожиданным явлением девушки на всеобщее обозрение.
Последняя, пользуясь тем, что небольшая речь хранителя памяти отвлекла на себя внимание всех присутствующих, медленно и уверенно продвигалась вперед, стараясь как можно более незаметно выглянуть из-за спины стоящего слева от главного входа Романа. Однако, планы ее, вместе с надеждами скрыть свое присутствие или, в крайнем случае, сделать его более незаметным, благополучно разбились вдребезги о… траву. Запнувшись за что-то, в ней невидимое, Татьяна, изо всех сил стараясь сохранить облик изящества, соответствующий как ее наряду, так и самому ее проживанию в столь элегантном месте, сделала несколько заплетающихся шагов, отчаянно стараясь устоять на ногах, но, подведенная внезапно закружившейся в последнее мгновение головой, грациозно плюхнулась на колени в самом, что ни на есть, видном месте, представая взглядам одновременно и «своих» и пожаловавших к их дверям незваных гостей.
На несколько секунд на поляне перед замком воцарилась тишина. Эрик, Роман и Винсент, ошеломленные столь внезапным появлением девушки, явственно не находились не только, что сказать, но и что сделать, как вообще реагировать на это; Ричард на миг сжал губы и со вздохом опустил взгляд; Влад и вовсе предпочитал демонстрировать всем видом свою непричастность к происходящему. Один лишь мужчина, чье имя, хоть и не вызывало сомнений ни у кого из обитателей замка и, уж тем более, у пришедших с ним людей, но, тем не менее, до сих пор не было произнесено вслух, взирал на девушку с мягкой, почти отеческой, улыбкой. Однако… почти ли?
Татьяна подняла голову и, встретившись взглядом с неизвестным, представляющим собою явно главаря пожаловавшей к ним шайки, застыла. Еще несколько мгновений прошло в абсолютной тишине; девушка, сжав руками траву, на которую в данный момент опиралась, напряженно старалась произнести что-то. Наконец ей это удалось.
– О… отец?.. – пролепетала она, и холм, по сию пору накрытый ковром безмолвия, словно вздрогнул, разгоняя наложенную на него чарами тишину. Взгляды всех присутствующих немедленно обратились к продолжающей стоять на четвереньках, и выглядящей при этом абсолютно ошеломленной, не взирая на недавно посетившее ее подозрительное озарение, Татьяне.
Ричард, только, было, опустивший взгляд, рывком вскинул голову, взирая на девушку расширившимися от изумления и недоверия глазами.
Влад стиснул руль мотоцикла.
Роман, как раз собиравшийся помочь девушке подняться на ноги, замер, чуть склонившись к ней и протянув руку; Винсент и Эрик, переглянувшись, просто сверлили ее взглядами, почему-то не пытаясь произнести ни слова.
Один лишь мужчина, к которому, собственно, и обращалась Татьяна, продолжал сохранять на своем лице мягкую улыбку, выглядя исключительно приветливо и доброжелательно.
– Ну, разумеется, – спокойно ответствовал он, не дожидаясь, пока минует порожденный изумлением шок, – Я рад нашей встрече, дочка. Все гадал, когда же ты появишься… Мы давно не виделись, признаюсь, я скучал.
– Так скучал, что не удосужился подать о себе и весточки за прошедшие годы, – девушка, постепенно приходящая в себя, ухватилась за руку по-прежнему ошарашенного виконта и, немного принуждая его к помощи, поднялась на ноги. Взгляд ее, направленный на мужчину, был мрачен. Тот виновато развел руками.
– Я был немного занят, дорогая моя. Однако, мне кажется, эти вопросы сейчас обсуждать несколько не ко времени…
– Ты изменился, – тихо произнесла в ответ Татьяна, абсолютно игнорируя обращенные к ней слова. Взор ее, по-прежнему совершенно не веселый и не отражающий радости родственной встречи, внимательно изучал фигуру родителя и его лицо.
А посмотреть было на что. Говоря об изменении, постигшем ее отца, Татьяна отнюдь не шутила – вопреки ожиданиям встретить если не дряхлого, то, уж во всяком случае, пожилого человека, сейчас она смотрела на, если не юного, то уж точно и не старого мужчину, статного, высокого и, должно быть, весьма привлекательного для противоположного пола. Сильные, широкие плечи его были плотно обтянуты тонкой белой тканью рубашки, чей расстегнутый ворот позволял лицезреть красивую, не менее сильную шею. Закатанные до локтей рукава открывали взгляду крепкие руки с длинными, тонкими, изящными пальцами музыканта. На одном из пальцев девушка заметила массивный, тяжелый перстень, украшенный крупным черным камнем, однако, заметила его мельком, не заостряя внимания на этом украшении, на руке мужчины смотрящемся более, чем органично.
Яркие джинсы, с вытертыми по последнему писку моды коленями, ловко сидели на узких бедрах, подчеркивая длинные и стройные ноги; зеленую траву приминали светлые, весьма элегантные, явно дорогие ботинки.
Одним словом, перед опешившей от неожиданной встречи девушкой, стоял красивый, прекрасно сложенный, еще вполне молодой мужчина, казалось, просто органически не могущий иметь в жизненном анамнезе взрослую дочь.
И, тем не менее, дочь эта в наличии имелась и, стоя сейчас перед родителем, созерцала его с молчаливым недоверием.
Мужчина некоторое время позволял это, не прекращая очаровательно улыбаться, но в конце концов не выдержал.
– Надеюсь, осмотр удовлетворил тебя? – он чуть склонил голову набок, подставляя одну часть лица солнцу, и оно сверкнуло искоркой на маленькой сережке-гвоздике в его левом ухе, – Должен тебе сказать, Татьяна, что, как это не прискорбно, но столь пристально разглядывать кого бы то ни было, пусть даже и родного человека, довольно неприлично.
Девушка, уличенная в пристальном изучении родителя, невольно смутилась и, краснея, попыталась скрыть это:
– Должна тебе сказать, что человек, где-то пропадавший больше десяти лет, уже не имеет права называть себя родным!
– Какие глупости, – мужчина, совершенно не обидевшись, мягко улыбнулся, словно наблюдающий за проказами неразумного пока еще ребенка, родитель, – Кровь не вода, дитя мое, она гораздо гуще, и ты это знаешь.
Ричард при этих словах почему-то вздрогнул и, быстро глянув на говорящего, потер лоб, будто пытаясь справиться с неожиданной болью или же надеясь вспомнить что-то. Никто из присутствующих, включая и увлеченную общением с отцом, Татьяну, этого не заметил.
– В любом случае, – продолжал между тем мужчина, – Сейчас не время обсуждать это. Я обещаю, что вскоре мы с тобой спокойно побеседуем, а пока… – заметив, что девушка собирается возразить, он предупреждающе поднял руку, – Не спорь, Татьяна. Ты с трудом держишься на ногах, а я не такой деспот, чтобы мучить тебя, – темные глаза под густыми бровями при этих словах загадочно сверкнули, – Обещаю, что найду минутку для того, чтобы пообщаться с тобой, дочь моя. Поверь, я и сам очень желаю этого… – взгляд мужчины быстро скользнул от шеи девушки к ее руке и тотчас же вновь вернулся к лицу. Красивые, чувственные губы его растянулись в ласковой, просящей улыбке.
– Роман… – обратился он к поддерживающему Татьяну виконту, – Не будешь ли ты столь любезен проводить свою сестренку в замок? Не думаю, что стоит долее утруждать ее.
Юноша, до сих пор выполнявший разве что роль столба, или трости, на которую опиралась девушка, от прямого обращения к нему явственно помрачнел и, сдвинув брови, безрадостно воззрился на собеседника.
– Интересно, с каких это пор у тебя появилось право указывать мне?
– Полагаю, с тех самых, когда ты появился на свет моим племянником, – с тихим смехом ответствовал мужчина. Виконт фыркнул и уже явно хотел, было, возразить что-то еще, наверняка достаточно язвительное и уничижающее, такое, чтобы навсегда отбить у собеседника охоту приказывать, но голос брата, прозвучавший странно устало, помешал ему.
– Роман… – проговорил он, переведя взгляд на того, к кому обращался, – Прошу тебя, отведи ее в замок.
Юноша глянул на брата и насмешливо изогнул бровь.
– Я смотрю, желание приказывать мне передается по наследству, – не удержался он от комментария и, вероятно, хотел добавить что-то еще, однако внимание его неожиданно обратилось к поддерживаемой им девушке, и виконт нахмурился. Татьяна, отчаянно стараясь придать себе вид категорической уверенности и абсолютного здоровья, пошатывалась, словно тонкое деревце во время урагана и цеплялась за молодого человека крайне отчаянно.
Роман тихонько вздохнул и, решительным жестом обхватив ее за плечи, уверенно повлек в замок.
Татьяна подчинилась, даже не пытаясь воспротивиться. Впрочем, она, после встречи с родителем, да и на общем фоне не вылеченной до конца болезни, вообще ощущала себя довольно неадекватно, и сразу сообразить, как необходимо реагировать, не могла.
Однако, оказавшись в холле и завидев знакомый до боли стул, с которого сама не так давно поднялась, девушка насторожилась. Картинки, доселе сменяющие друг друга в весьма хаотичном порядке, наконец выстроились в ее сознании в единую цепь, помогая осознать происходящее, и Татьяна попыталась вывернуться из цепко и уверенно держащих ее рук молодого интантера.
– Я же могу и там… – попробовала возразить она, однако, наткнувшись на исполненный насмешливого сочувствия взгляд виконта, замолчала, выражая свое мнение одним лишь негромким вздохом.
– Не могла бы, – тем не менее, не преминул ответить ей Роман, почти насильно усаживая бедную больную на стул. Завершив же сие действие, он грозно воздел указательный палец и, нахмурившись, строго добавил:
– Сиди тихо и спокойно. С нашим общим родственником мы и без помехи в твоем лице вполне справимся.
– Спасибо на добром слове, – честно попыталась обидеться девушка, однако, собеседник не прореагировал. Он вообще, похоже, не придавал особенного значения словам утомленной событиями и недомоганием девушки, посему обращать на них внимание должным отнюдь не считал, уже вовсю направляясь быстрым шагом к дверям.
Девушка осталась в замке. Впрочем, ничего другого ей и не оставалось, – вряд ли самоотверженно защищающие замок (хотя в данный момент они просто стояли у его порога) молодые люди выпустили бы ее продолжить общение с блудным родителем. Да и мысли ее были заняты сейчас вещами куда как более важными, с ее точки зрения, и более грустными.
Слова Романа об «общем родственнике», брошенные им, вероятнее всего, безо всякого умысла, оставили в душе Татьяны неизгладимый след. Ведь нельзя было оспорить это, понадеяться на ложь, – стоящий перед замком мужчина, чьего визита они совсем недавно так опасались, действительно состоял в родстве и с ней и с обоими братьями де Нормонд. А это могло означать лишь одно, – надеждам и планам на будущую совместную жизнь с Эриком пришел конец. Ведь не может же, в самом деле, она продолжать отношения с собственным братом! Правда, в прошлом Винсент со смехом утверждал, что коли она приходится ему «кузиной», то им никто не запрещает пожениться, но…
Додумать девушка, отвлеченная продолжающимся разговором, не успела, да и не особенно горела желанием заканчивать эти размышления. Вывод в их конце предстоял явно не утешительный.
– Зачем ты пришел? – граф де Нормонд, не дожидаясь, пока вернется брат, сдвинул брови, взирая на стоящего перед ним мужчину с, пожалуй, всей испытываемой им антипатией. Тот удивленно развел руками.
– Разве ты не веришь, что я просто соскучился и возжелал испытать крепость родственных объятий?
Молодой граф насмешливо приподнял уголок губ, очевидно, пытаясь изобразить усмешку. Усмешка в его исполнении получилась довольно холодной, а с некоторых позиций даже и равнодушной, что, вероятно, должно было помочь произвести на собеседника как можно большее впечатление.
– Нет, я не верю, – до удивительного спокойно, сдерживая бушующую внутри ярость, ответил он. Мужчина грустно вздохнул.
– Как быстро растут дети… А ведь я помню времена, когда ты верил всему, и верил беспрекословно! Куда же делся тот маленький мальчик, мой доверчивый племянник?
– Был убит три сотни лет назад по твоему приказу, – на сей раз голос молодого человека прозвучал приглушенно, и Винсент, предпочитая вызвать огонь на себя, сделал шаг вперед, вставая так, чтобы отчасти прикрывать экс-хозяина собой.
– Тебе задали вопрос, Альберт, – голос хранителя памяти звучал не менее холодно, но, пожалуй, куда как более резко, нежели голос хозяина замка, – Или ты все еще надеешься на родственную удавку?
– Родственную? – Альберт ухмыльнулся и, демонстрируя пренебрежение к собеседнику, чуть отставил ногу в сторону, пожимая плечами, – С тобой мы не родственники, Винсент, и я этому чрезвычайно рад.
– Ты что, под дурачка закосить пытаешься? – Роман, вышедший из замка и обошедший слегка поникшего брата вместе с хранителем памяти, встал рядом с последним, – Тебя уже третий раз спрашивают – за каким лохматым пнем ты заявился к нам в гости? Учти, чая нет, весь выпили.
– Пирога нет, чая тоже… – мужчина демонстративно погрустнел, но глянув на решительно настроенного собеседника, продолжать спектакль не стал, – Ах, и почему молодежь стала столь нетерпима к старшим? – он патетически закатил глаза и, вновь переведя взгляд на племянника, продолжил, – Неужели старый человек должен отказывать себе в радости общения с родственниками?
– Обязан, – не преминул подтвердить юноша и, недовольно нахмурившись, скрестил руки на груди, – Слушай, старый человек, тебя не учили, что трепать родственникам нервы не достойно дворянина? Или… – виконт коварно прищурился, расплываясь в насмешливой улыбке, – Или ты не дворянин, дорогой дядюшка?
Внезапный и сильный порыв ветра взметнул длинные волосы виконта, путая их и бросая ему же на лицо. Его собеседник, продолжая улыбаться, в свой черед сузил глаза. Выражение его лица, казалось, не претерпело особенных изменений, однако темные глаза под густыми бровями полыхнули мгновенным, опасным, испепеляющим пламенем. Винсент, стоящий рядом с молодым интантером, невольно отступил чуть назад.
– Маг… – донес ветер до сидящей в замке девушки его вздох, и она напряженно стиснула сиденье стула. На ум ей пришли слова того же Винсента, который утверждал, что к вратам замка пожаловал маг «очень и очень сильный».
Между тем, упомянутый маг, вопреки только что продемонстрированному проявлению его силы и, вероятно, недовольства, оставался как будто бы все таким же безмятежным и спокойным, как и в миг, когда только явился пред очи обитателей замка.
– Разве тебе не должно быть известно о моем происхождении едва ли не больше прочих, дорогой племянник? – в голосе мужчины тенью скользнуло удивление, тотчас же сменившееся явно наигранной печалью, – О, как неприятны мне эти попытки оскорбления… Неужели я заслужил их?
– А неужели нет? – парировал Роман, скрещивая руки на груди, – Мы всей толпой с нетерпением ждем ответа. Чему обязаны твоим визитом, уважаемый дядя-дворянин?
Мужчина вздохнул и, сжав на мгновение губы, покачал опущенной головой.
– Ох уж эта горячность молодости… – он поднял голову и, окинув долгим взором всех собеседников, вздохнул еще раз, – Ну, что ж. Коль уж вы так настаиваете, мне не остается ничего иного, кроме как раскрыть все карты сразу, не так ли? – голос его прозвучал откровенно насмешливо, однако, вновь юлить и увиливать маг, казалось, более не планировал, посему никто из его собеседников даже не подал голоса. Альберт в ответ на это молчание улыбнулся шире, кажется, совершенно довольный им.
– Мне нужен замок, – произнес он и, не дожидаясь, пока обитатели упомянутого строения придут в себя от изумления (которого они, надо сказать, и не испытывали), прибавил, – И титул.
Последние его слова, прозвучавшие негромко, спокойно и даже словно бы небрежно, отозвались, казалось, во всех обитателях Нормонда, включая сидящую в его холле девушку, и отразились на их лицах удивленным, насмешливым недоверием. Роман оглянулся на изумленно вскинувшего брови брата и, ухмыльнувшись, снова обратился к дядюшке. Винсент выразил свое мнение одним лишь коротким фырканьем, словно бы вовсе не принимая заявление собеседника всерьез. Татьяна же, услышав как будто накрывшие собою весь холм слова отца, поднялась на ноги. Вновь к дверям она пока не спешила подходить, однако же предпочитала, в свете таких известий, находиться в более вертикальном положении, нежели прежде.
Роман, в силу своего характера, приходящий в себя быстрее прочих, демонстративно размял пальцы.
– Такие шутки сейчас немного не к месту, дорогой дядюшка, вынужден поставить тебя в известность. Мы тут, знаешь ли, все крайне нервные, вдруг да примем твои глупости за чистую монету и смертельно обидимся?
– Увы, мои слова не ложь, – маг пожал плечами, напуская на лицо весьма виноватое выражение, – Впрочем, вам не на что обижаться. Что плохого в том, что я хочу получить принадлежащее мне по праву?
– По какому праву? – Эрик, до сей поры сохранявший молчание, наконец не выдержал его мук. Альберт развел руками.
– По праву рождения, мой дорогой мальчик. Наследовать Анри должен был я, как его младший брат, однако, он по какой-то причине отдал титул тебе, присовокупив к нему еще и замок. Полагаю, причины эти были весьма шаткими, да еще и надуманными… Графом де Нормонд изначально должен был быть не ты, Эрик, – на миг в глазах мага заплясали колючие искорки, однако же, он справился с собой и, продолжая улыбаться, прибавил, – Теперь я хочу получить то, что мое по праву.
– Что за глупое развлечение – оспаривать права мертвых, – Винсент, включившись в разговор, говорил не громко, однако, довольно уверенно и резко, – Анри мертв уже три столетия как, и твое место рядом с ним, Альберт. Впрочем… не думаю, что он бы на это согласился. Ведь он знал, не правда ли? – хранитель памяти чуть сузил глаза, мигом становясь похожим на свою звериную сущность.
Солнце, ярко сиявшее еще несколько секунд назад, затянуло неожиданной тучей. Откуда она взялась на совершенно чистом небе – было неизвестно, и вместе с тем представлялось слишком понятным.
На лицо Альберта, закрывая его, как тяжелое облако солнечный свет, набежала тень.
– Он знал слишком много, – негромко проговорил маг, явно обращаясь только к Винсенту, однако, тотчас же вспомнив, что перед замком присутствуют и другие лица, заинтересованные происходящей беседой, заставил себя вновь улыбнуться, – А еще больше выдумывал. Я не ожидал от своего брата такого размаха фантазии, ему бы следовало писать книги или картины, однако… – мужчина на миг сжал губы, изображая сожаление, – Он предпочел обратить ее против меня. Впрочем, я вижу, мои слова не убеждают вас, – взгляд мага при этих словах обратился к племянникам, – Но ведь я не прошу отдать все это мне совсем безвозмездно! Я готов оплатить принадлежащее мне по праву.
– Чем? – голос молодого графа прозвучал саркастично, но вместе с тем как-то устало и небрежно. Похоже было, что бессмысленная беседа с неожиданно явившимся родственником уже порядком утомила его.
– Например… – Альберт задумчиво покусал нижнюю губу и, неожиданно просияв, вытянул левую руку в бок, – Местью.
Сухой щелчок прозвучал в растерянной тишине как выстрел.
Рядом с магом, как раз по левую руку от него, явно подчиняясь его действиям, неожиданно взвился узкий песчаный вихрь (при том, что песка в пределах видимости как будто не наблюдалось), в сердцевине которого смутно угадывалось что-то темное. На протяжении нескольких, показавшихся наблюдателям бесконечно долгими, секунд, определить точно, чем это является, не представлялось возможным, однако, вихрь, вызванный магом, по счастью, не был слишком долгим. Спустя несколько мгновений он распался, являя взору опешивших защитников замка и подошедшей к его дверям, не в силах преодолеть любопытство, девушки, весьма субтильное, какое-то серое и потасканное существо женского пола.
Перед замком вновь воцарилось молчание. Никто из присутствующих, не понимая, что происходит, не решался не только нарушить его, но и даже выразить жестом обуревающие его чувства.
Один только Ричард, узнавший явившуюся по воле мага девицу без особых проблем, брезгливо сморщился и предпочел перевести взгляд за спины защитников замка, на стоящую в дверях Татьяну. Очевидно, ее созерцать ему было приятнее.
Появившаяся перед замком девица медленно повела головой из стороны в сторону, словно разминая шею. Взгляд ее на мгновение обратился к призвавшему ее Альберту, однако, тот молчал, и девица предпочла обратить внимание на прочих присутствующих на холме.
Винсент и Роман не вызвали у нее особенного интереса; Ричард тоже остался обделен вниманием, а вот при виде Эрика в глазах неизвестной мелькнуло что-то похожее на насмешливое презрение, которое Татьяна, заметив даже со своего наблюдательного поста, восприняла как личное оскорбление и, хмурясь, сделала шаг вперед, не в силах одолеть мгновенно вспыхнувшее раздражение.
Со стороны девицы это не осталось незамеченным. Она медленно потянула носом воздух, прищурилась и неожиданно вся как-то подобралась, становясь похожей на хищного зверька, изготовившегося к атаке.
– Живая кровь… – зашипела она, – Вкусная, сладкая!
Никто и глазом моргнуть не успел, как она рванулась вперед. Татьяной же, в свою очередь не успевшей не то, что моргнуть, но и даже испугаться, внезапно овладело чувство дежа-вю. Однако, разобраться в причинах его возникновения времени у нее не оказалось.
На перерез незнакомке неожиданно метнулась черная молния и первая отлетела назад, отброшенная ударом невероятной силы.
– Пошла вон, – коротко, очень холодно и зло процедил только что отшвырнувший гадкую хищницу Ричард и, на мгновение невольно прижав руку к ребрам, быстро оглянулся на замершую в дверях замка девушку. Та же, осененная внезапной догадкой, даже не сообразила высказать хоть какую-то благодарность. Чувство дежа-вю, испытанное ей, внезапно усилилось, охватывая собою все существо, и Татьяна вдруг осознала причину его появления.
– Ведь это же… – зашептала, было, она, но чей-то голос, вдруг раздавшийся откуда-то с того места, где уже начинался склон холма, не дал ей закончить.
– Луиза!.. – Влад, некоторое время то ли не веривший своим глазам, то ли просто не узнающий в коротко стриженной, облаченной в одежду не только не подчеркивающую, а даже скрывающую фигуру, девице, ту, что называла себя его сестрой, наконец решился подать голос. Произнесенное им имя словно сорвало покров оцепенения со стоящих перед замком молодых людей. Взгляды их, уже куда как более осмысленные, понимающие, устремились к девице, исполняясь вполне закономерного отвращения.
Альберт, между тем, оставался безучастен, наблюдая происходящее с живым интересом естествоиспытателя, заключившего в одну клетку нескольких опасных зверей и стравившего их меж собой.
Луиза, услышав окликнувший ее голос, рывком обернулась. На бледных губах ее отразилась насмешливая, омерзительная до тошноты, улыбка.
– Братец… – протянула она, не скрывая презрения в голосе, – Ты мне не интересен.
– Не интересен?.. – Влад, от неожиданности сделавший шаг назад и лишь чудом не скатившийся кубарем с холма вместе с мотоциклом, непонимающе заморгал, – Что значит «не интересен»? Мы не виделись столько лет, и ты… Зачем ты здесь? – последний вопрос прозвучал особенно резко. Поскольку интерес он представлял для всех присутствующих, мешать Луизе ответить никто не стал, ожидая этого мига с явным нетерпением.
Взгляд девицы обратился к магу и неожиданно исполнился таким обожанием, залившем собою все бледно-серое лицо, что даже Татьяна в замке немного опешила.
