Kitabı oku: «Направо пойдёшь…», sayfa 4

Глава 7

Оказавшись у двери в квартиру на втором этаже пятиэтажного дома, Сева поставил Ольгу на ноги только для того, чтобы достав из сумки ключ, она отперла дверь. Ольга никак не могла справиться с волнением, которое поразило её до самой глубины души. Сумбурно наскакивая друг на друга, стремительным водоворотом крутились мысли: провалившаяся попытка сблизиться с Петром, намерение свести счёты с жизнью и, наконец, спасший её молодой мужчина, прижимающий теперь Ольгу к своей сильной груди. Но особенно потрясло её то, что Всеволод показался ей, ни кем иным, как помолодевшим на двадцать два года Петром, тем самым, двадцатилетним парнем, что спас её когда-то, прыгнув с моста в реку.

Безуспешно пытаясь дрожащей рукой нащупать в сумке ключ, Ольга беспомощно посмотрела на Севу.

– Не могу найти… сам…, пожалуйста, – растерянно проговорила она.

Сунув ладонь в душистое нутро сумочки, Всеволод моментально ухватил связку из трёх ключей. Замок поддался мгновенно, будто почуяв руку вернувшегося домой хозяина. Едва ступив следом за Ольгой в квартиру, чтобы оставить её сумку и ключи, Сева собрался уйти. Поскольку то, что распирало волнительной радостью его грудь под влажной рубашкой, в сине-зелёную клетку, с короткими рукавами, и то, что вздымало под рыжим ремнём светло-синие джинсы, делая их невероятно тесными, не имело права быть обнаруженным женщиной, сводившей его с ума.

А женщина, между тем, оторопело замерла в прихожей, не в силах сделать ни шагу, не в состоянии произнести ни слова в адрес напрягшегося в ожидании молодого человека, которому она обязана жизнью. Щеглова всё-таки ступила в направлении комнаты и, пошатнувшись, тут же оказалась вновь подхвачена сильными руками Севы. Растерянно покрутившись в прихожей, Лисицын устремился с ней в единственную комнату, пройдя мимо кухни.

Бережно усадив Ольгу в кресло, Всеволод опустился перед ней на пол. Стащив туфли, взял в обе ладони её тонкие, заледеневшие от холодной дождевой воды, ступни. Жёстко, едва не до похрустывания косточек, мял сильными пальцами, пытаясь отогреть. Внезапно, Ольга стала исчезать у него на глазах, образ её заволокло дымкой. Лишь несколько секунд спустя Сева понял, что это запотели стёкла очков. Сообразив, сорвал их, не глядя, отшвырнул за спину, на ковёр. Дымка, скрывающая женщину в кресле, тотчас улетучилась, но её облик сделался для близорукого Севы совсем расплывчатым. Однако, парня вполне устроило то, что он не различает выражения лица Ольги. Всеволода почему-то пугала, как вызывающая его жалость беспомощность женщины, так и её возможная насмешливость по отношению к нему.

А между тем, взгляд Ольги был полон любви. Сознание путалось. Едва не вымолвив: «Петя», она остановилась лишь в последний момент. Сразу после своего замешательства зашлась дрожью, которая мгновенно передалась Севе. Стиснув зубы, он попытался преодолеть охвативший его озноб. Тем временем, попытки Лисицына согреть женщину закономерно превратились в ласку. Выпустив ступни, его ладони устремились вверх по голени, к колену и чуть выше. Одна рука продолжала сжимать бедро, в то время как вторая скользнула дальше, очутившись в прохладных тисках мышц верхней части ног, перед самым волнительным средоточием. Поступательное движение пальцев застопорилось. При этом Сева, не переставая сжимать рукой упругую поверхность кожи на ноге Ольги, оттягивал момент проникновения в центр головокружительной вселенной.

– Сева, мальчик, – донеслось до него, отобразившись в мозгу словом «мальчишка», и моментально отрезвив.

Тут же унялась дрожь, и Всеволод вернулся к осознанию того, что должен непременно отогреть, привести обессилевшую женщину в чувство. Вскочив на ноги, он снял с неё чуть влажный пиджак, пристроив его тут же на подлокотник кресла. Придвинувшись ближе к Ольге, обнял её за плечи и принялся нащупывать на спине молнию платья. Когда ему удалось ухватить замок, то он нетерпеливо, резко потянул его вниз. Расстегнув молнию, потащил платье с плеч. Дотянув до талии, застрял на полпути. Задавив одолевшие было угрызения совести, Ольга поднялась и, выпрямившись, помогла парню справиться с нарядом. Соскользнув с бёдер, платье, в отличие от пиджака, осталось на полу.

А женщина, в одном белье, вновь оказалась на руках у Севы, устремившегося со своей дорогой ношей к дивану. Уложив Ольгу ближе к краю, он опустился перед диваном на колени и принялся покрывать тёплыми поцелуями её тело, стараясь не пропускать ни сантиметра кожи. У Ольги закружилась голова. Затрепетав изнутри, исходя терпким соком желания, она застонала. Отозвавшись в каждой клетке тела Всеволода, стон женщины вернул ему дрожь. Губы сделались решительнее, уже не столько согревая, сколько лаская, всё более настойчиво и страстно. Нежные поцелуи превратились в покусы, не оставляющие следов, но довольно ощутимые.

Сева не сразу понял, что в кармане его джинсов звонит сотовый, сначала приняв это содрогание за реакцию своего тела. Сообразив, резко отодвинулся от Ольги, повернувшись, опёрся спиной на диван, приподнимаясь над полом, выпрямил в одну линию тело и ногу, в кармане джинсов которой раздавался сигнал, и вытянул пальцами мобильник. Тупо глядя на экран, Сева даже не попытался разглядеть звонившего, просто-напросто восстанавливая сбившееся от близости женщины дыхание. У него за спиной затаила облегчённый вздох Ольга. «Вот и хорошо, что нас прервали, – подумала она. – А то я чуть было с ума не сошла. Подумать только, на мальчишку кинулась!»

– Да, – почти спокойно ответил на звонок Сева.

– Сынок, – раздался в трубке встревоженный голос матери, – у тебя всё в порядке? Ты ещё на работе?

– На работе, мам. Пришлось провозиться дольше, чем предполагал.

– Хорошо, Севушка, жду тебя к ужину. Я просто беспокоилась, не попал ли ты в грозу.

– Нет, мам, всё нормально. Когда начался ураган, я был уже в конторе. Ты с ужином не жди, а то я могу задержаться.

– Всё, сынок, работай. Не буду тебя отвлекать.

Оцепеневшая на диване Ольга, опомнившись от наваждения, собралась было подняться, как в следующий момент, оставив на полу сотовый, который парень на сей раз выключил, исступлённо надавив пальцем кнопку, Сева обернулся к ней и… ласки продолжились. Через несколько минут, самостоятельно освободившись от бюстгальтера, Ольга помогла Всеволоду снять рубашку. Джинсы он, стремительно вскочив, стянул сам. Пока парень избавлялся от них, Ольга вновь попыталась заставить себя остановиться и выпроводить, наконец, Севу. Однако её попытка потерпела крах. Едва женщина на миг прикрыла глаза, как все благие намерения оказались погребены под властью ошеломительного запаха юного мужского тела. «Петя», – вновь ахнула она мысленно, отдаваясь сокрушающей её, непостижимой разумом, страстной лавине.

Глава 8

Наши дни

Для Петра история завершилась в тот момент, когда Сева избавил Ольгу от опасности оказаться добровольной жертвой удара током. О дальнейшем Щеглова умолчала. Собственно, в продолжении рассказа не нуждались, ни Лисицын, ни его собеседница. Петру не составило труда догадаться, что произошло потом между Ольгой и Севой.

– Оля, – горько спросил Пётр, – неужели, это того стоило?

– Что? – не поняла женщина. – Моё сближение с Севой?

– Одержимость твоя, – воскликнул Лисицын. – Скажи на милость, что заставляло тебя всю жизнь с таким упорством подстерегать меня, вместо того, чтобы попытаться создать свою семью?

– Весьма странный вопрос, Петя, – удивилась Ольга. – Неужели, ты никогда не слышал о существовании безоглядной любви? От неё щемит сердце, мутится разум и не спится ночами. Безусловно, всё это больше напоминает симптомы хронического заболевания. Однако, человек не виноват в том, что он болен. Не правда ли?

– Не тебе одной на свете довелось безответно любить, – хмуро ответил мужчина. – Но, согласись, далеко не все подчиняют свою жизнь страсти. Некоторые, не получив отклика, смиряются, даже если остаются рядом с теми, кого любят. А большинство, наделённое разумом, как правило, выбирает расставание. Неспроста говорят, что с глаз долой из сердца вон. Это как нельзя лучше подходит для твоей ситуации.

– Увы, эта мудрость не для меня.

– Так ты же не пробовала, – продолжал горячиться Пётр. – Ты даже не попыталась уехать, вбив себе в голову, что когда-нибудь тебе удастся сойтись со мной.

– Эх, Петя, если бы ты только знал, сколько раз я пыталась, – пылко возразила Ольга. – Но я насилу выдерживала несколько бесконечных недель, когда ты уезжал в отпуск к морю. С ума сходила, осознавая, что ещё долго не увижу тебя. Что ты не зайдёшь зачем-нибудь ко мне в кабинет или не поприветствуешь утром, когда мы случайно встречаемся у входа.

– В таком случае, кто для тебя Сева? Суррогат?

– Оставь в покое Севу, – разозлилась Щеглова. – Я не сделала ему ничего плохого.

– Ты так думаешь?! – вспылил Лисицын. – Считаешь нормальным, что молодой парень спит со взрослой женщиной, и его при этом всё устраивает. Что он не встречается ни с кем из девушек, не собирается жениться, создавать семью.

– Хочешь, чтобы Сева на мне женился? – расхохоталась женщина.

– Не передёргивай, – оборвал её Пётр. – Мало того, вдобавок ты подставляешь его, в угоду своей распущенности…

– Ещё потаскухой меня назови, – огрызнулась Ольга.

– А как ещё к тебе относиться? – изумился Пётр. – Принимаешь у себя женатого Мышковца. А он, при этом, угрожает расправиться с Севой! Не думай, что мне неизвестно. Я слышал весь ваш разговор, от начала до конца.

– Петя, ты сам как мальчишка, честное слово, – вновь рассмеялась Ольга. – Никто, кроме тебя, не станет воспринимать всерьёз подобные угрозы. Сам подумай, разве тот, кто угрожает вслух, станет делать это на самом деле?

– Я не собираюсь строить никаких предположений, – сурово заключил Лисицын. – А тебя прошу, на полном серьёзе, расстаться с Севой, раз и навсегда.

– Ты не думаешь о том, что мальчику будет тяжело?

– Оль, – скривился Пётр, – прекрати казаться более циничной, чем ты есть. У тебя неуклюже получается…

– Слушаюсь, товарищ подполковник, – шутливо приложила выпрямленную ладонь к своему виску Ольга, задавив горечь.

– Я всё сказал, – глухо произнёс Пётр. – Не относись, пожалуйста, к моим словам легкомысленно. Я прекрасно знаю, на что способен Мышковец. Полагаю, что и ты тоже догадываешься, только почему-то предпочитаешь безрассудно отмахнуться. Он действительно опасен, Оля. Послушай меня, и не доводи до беды. Поняла?

Упрямо сдвинув по обыкновению изломанные брови, Ольга не ответила. Пётр покинул её, опустошённый разговором, и одолеваемый тревогой по поводу возможных последствий, в том случае, если Щеглова проигнорирует его просьбу оставить Севу.

***

Между тем, последствия не заставили себя ждать.

Отработав последний день перед отпуском, который он взял одновременно с отцом, Сева собрался навестить Ольгу. Тёплый, летний вечер пятницы больше располагал к прогулкам на свежем воздухе, либо поездке на дачу. Но Всеволоду с Ольгой, ни разу не приходило в голову устроить свидание на природе. Все, до единой, встречи происходили в квартире у Ольги, под властью обоюдной, не ослабевшей за годы, страсти. Потом, как правило, Ольга кормила Севу ужином, либо обедом, в зависимости от того, в какое время проходило свидание, трогательным образом подготавливая угощения, которые были ему особенно по вкусу. Затем, в шутливой форме замечая, что ей, как старой холостячке, необходимо заняться собой, она выпроваживала парня.

Изредка свидание затягивалось, когда Сева приходил с подарком. Чаще всего, Ольга откровенно сердилась на него, предостерегая, что в следующий раз не пустит Лисицына на порог, если он снова принесёт подарок. Однако, Всеволод с таким обезоруживающим обаянием заинтересовывал её своими сюрпризами, которые Ольга называла кунстштюками, что ей ничего не оставалось, кроме как с благодарностью принять сувенир. Сева дарил Ольге различные оригинальные вещицы, подобные тем, что он привозил Насте с Мишкой во время встреч на юге. Это могла быть какая-нибудь флэшка, с диковинным оформлением и закачанными на неё фильмами, из тех, что нравились Ольге. Либо аудиоплеер последней модели, с набором музыки, опять же, по вкусу Щегловой. Иногда, сотовый телефон, с новейшими функциями и, в то же время, удобный в использовании. Когда, казалось бы, уже ничего нового, по мнению Ольги, придумать было невозможно, Сева притаскивал жёсткий диск, с объёмом памяти, достаточным для хранения множества фотографий, которыми она увлекалась, коллекционируя виды тех городов, где ей удавалось побывать. В таких случаях Сева терпеливо объяснял Ольге правила пользования гаджетами и учил её наиболее рациональному применению полезных функций.

Пренебрегая предостережениями Петра, буквально через пару дней после разговора с ним, согласовав день встречи заранее, Ольга поджидала Севу. Ужин оказался приготовлен точно к сроку, чтобы не отвлекаться на него во время свидания и, в то же время, не подогревать блюда, которые при этом теряли часть своего вкуса, лишая должного удовольствия находящихся за столом.

В радостном воодушевлении от предстоящей встречи, Щеглова открыла дверь после звонка, не поглядев в глазок. На пороге таинственно улыбался… Мышковец. Несмотря на то, что Ольга прекрасно знала о способности Евгения к неожиданным поступкам, на сей раз, она оказалась не готова. Ошеломлённо взирая на нежданного любовника, Щеглова выдавила из себя улыбку, застыв на пороге, тем самым, препятствуя проникновению Мышковца в квартиру.

– Привет, кисуля, – растянул тонкие губы в злорадной улыбке Евгений. – До чего же приятно осознавать, что тебя ждут, даже если не обещал прийти. Пахнет вкусно, – кивнул он в сторону кухни.

– Привет, Женя, – попыталась восстановить присутствие духа Ольга. – Увы, ждала не тебя, а подругу. Но, я думаю, она наверняка не обидится, если я попрошу её перенести нашу встречу, например, на завтра.

– Так, может, – взял её руками за плечи Мышковец, настороженно засматривая в глаза, – всё-таки позволишь пройти?

– Проходи, конечно, – изобразив растерянность, Ольга потянулась чмокнуть его в щёку. – Здорово, что ты приехал. Что, шашлыки с родственниками не состоялись?

– Успеется ещё, – ухмыльнулся Евгений, благодушно приняв поцелуй. – Могу я быть занят на работе какое-то время, чтобы побыть со своей любимой, – пояснил он, покровительственно обнимая Ольгу за плечи и увлекая в кухню.

– Располагайся, – кивнула Ольга, выскальзывая из его рук, – а я пока позвоню.

– Что за подруга? – поинтересовался Мышковец, тем временем, приближаясь к окну и, незаметно для разволновавшейся Ольги, окидывая взглядом пространство на улице, внизу, перед подъездом.

– Ты её не знаешь, – последовал вполне ожидаемый мужчиной ответ.

– Её, случайно, не Всеволодом зовут? – не удержался Мышковец.

– Не говори ерунды, – сердито ответила Ольга, набирая на сотовом телефон Лисицына. – Алло, Света, – торопливо воскликнула она, прежде чем Сева успел ответить, чтобы нежданный гость не услышал его голос, – прости, пожалуйста, но наша с тобой сегодняшняя встреча отменяется, – не давая возможности парню произнести хотя бы слово, Ольга поспешила продолжить. – У меня неожиданно образовалось свидание. Близкий друг заехал, издалека. Так что, сама понимаешь, выпроводить не могу, но и принять вас обоих тоже будет не совсем удобно. Давай, завтра. Договорились?

– Какого хрена ты комедию передо мной ломаешь? – обозлился Мышковец, выхватывая у неё из руки мобильник. – Ага, Сева, – глянул он на экран, на котором вполне отчётливо отображалось, что разговор с абонентом ещё не завершён. – Светочка, – елейно произнёс Евгений уже в трубку, – ты подтягивайся к нам, милая. Устроим забавы втроём. Приходи, не пожалеешь, весело будет…

В этот миг незапертая дверь в квартиру распахнулась, и на пороге показался Лисицын, которого звонок Ольги застал на подходе к дому.

– Сева, уходи, – отчаянно вскрикнула Ольга, устремляясь из кухни в прихожую, чтобы оказавшись между мужчинами, попытаться выиграть для Всеволода драгоценные мгновения и вытолкать его из квартиры.

Не тут-то было. Настигнув женщину одним прыжком, Мышковец цапнул её левой пятернёй за волосы, свёрнутые на затылке в мягкий узел. Согнув руку в локте, рванул Ольгу, обратив лицом к себе. Затем толкнул её из прихожей в дверной проём комнаты и с размаху ударил кулаком в лицо. Ольга упала спиной на пол и, как показалось Всеволоду, потеряла сознание. Кинувшись к ней, Сева по дороге отшвырнул со своего пути потерявшего бдительность по отношению к сопернику Мышковца, который довольно ощутимо ударился затылком о притолоку двери, ведущей в комнату. Это обозлило негодяя настолько, что в следующую секунду, едва склонившись над женщиной, Лисицын рухнул рядом с ней, сбитый с ног сокрушительной атакой остервеневшего Мышковца.

Приподнявшаяся Ольга отползла к стене, оглашая квартиру полными ужаса криками, переходящими в визг.

– Прекрати-и-и! Не трогай! Пошёл вон! – вопила она в адрес разъярённого Мышковца, который осыпал поверженного на пол Севу бешеными ударами ног.

Со стороны казалось, будто избивая парня, Мышковец без труда переворачивает его с бока на бок, не оставляя на его теле живого места. Однако в реальности происходило по-другому. Знакомый с приёмами самообороны, Сева старался оградить от ударов мерзавца корпус, голову, закрывая руками лицо, на котором оставались очки. В то же время, парень выискивал удачный момент, чтобы оказаться на ногах. Захлебнувшейся криком Ольге показалось, что избиение длилось несколько минут, хотя на самом деле, прошло едва ли десять секунд, как Сева вскочил, предварительно повалив Мышковца неожиданным ударом обеих ног в голень.

Застигнутый врасплох соперник как подкошенный рухнул на пол. Всеволод не стал уподобляться негодяю, избивая лежачего. Вместо этого, схватив обеими руками за ворот форменной рубахи, с утроившейся от ненависти силой парень рванул его на себя, моментально переведя Мышковца в вертикальное положение.

– Пошёл отсюда, мразь! – хрипло выкрикнул Сева в лицо врага.

Тот вырвался, ударив Лисицына сверху по рукам, и попытался следом разбить ему кулаком лицо. Всеволод увернулся, и удар пришёлся по касательной, едва задев скулу парня. Зато ответный удар ногой в пах заставил скорчившегося Мышковца отступить назад, к входной двери. Не давая возможности опомниться, Сева рванулся к нему и, обхватив Мышковца сзади рукой, сжал ему шею в области гортани.

– Повторяю, подонок, – угрожающе проговорил Сева, – сейчас ты уйдёшь и навсегда забудешь сюда дорогу.

Чтобы тот воспринял угрозу Лисицына всерьёз, парень сильнее сомкнул руку, сдавливая шею Мышковца. Его хрип дал понять Всеволоду, что негодяй обезврежен, и больше не собирается сопротивляться. Гадливым толчком в спину Сева отшвырнул от себя Мышковца. Тот выпрямился, растирая ладонью горло и оценивающе зыркнул на Лисицына, прикидывая возможность взятия реванша. Однако, после окрика Всеволода: «Только дёрнись ещё, тварь! Убью!», предпочёл расправиться с противником другим способом.– Ты понял? – спросил напоследок Лисицын. – Чтобы никто тебя здесь больше не видел.

– Это ты, щенок, – просипел Мышковец, потянув на себя входную дверь, – уясни, что по возвращении из отпуска тебя будет ждать приказ об увольнении. Вот она, – восстановив голос, с удовлетворением кивнул он в сторону Ольги, – его и оформит. А о статье, по которой тебя рассчитают, у меня ещё есть время подумать.

Глава 9

Захлопнув дверь за Мышковцом, Сева вернулся в комнату, где обессилено привалившись спиной к стене, пыталась утихомирить всхлипывания раздавленная произошедшим Ольга. Расстроенный, не менее чем женщина, Сева обречённо опустился на пол, вплотную к ней. Прислонившись, как и она, спиной к стене, Лисицын смотрел прямо перед собой.

С трудом, будто скованная ревматизмом, Ольга повернулась к Всеволоду. Подивившись отсутствию какой-либо реакции с его стороны, она приникла к парню и бережно, словно опасаясь разбередить рану, провела кончиками пальцев по его щеке.

– Прости меня, – немного развернув к ней лицо, проговорил Сева.

– За что? – изумилась Ольга.

– За то, что не успел тебя защитить.

– Севушка, – до слёз растрогалась женщина, – не надо, милый, не говори так, пожалуйста. Я сама во всём виновата…

– Перестань, – поморщился Всеволод.

– У тебя что-нибудь болит? – обеспокоилась Ольга, уловив выражение его лица.

– Нет, – горячо помотал головой Сева.

Он с тоской подумал о том, что женщине и в голову не приходит, насколько доставшаяся на его долю физическая боль незначительна, по сравнению с болью моральной. Перевес в потасовке с Мышковцом не принёс Севе удовлетворения. Парень абсолютно не чувствовал себя победителем. Да и о каком триумфе могла идти речь, если Всеволод, всего лишь, ответил на удар, нанесённый женщине. К тому же, это оказалось далеко не тем случаем, когда следует гордиться отвоёванной у соперника победой. Смутное ощущение предательства со стороны Ольги становилось для Всеволода однозначным. Проницательно почувствовав причину его смятения, женщина растерялась, оробев от внезапной отстранённости парня.

«Как она могла? – недоумевал Лисицын. – С этим ублюдком, Мышковцом? Конечно, – попытался он унять одолевавшее его возмущение, – она нисколько не обязана хранить мне верность. Но почему именно с ним? Он же урод, вытирающий обо всех ноги».

– У тебя кровь, – неожиданно произнёс парень вслух, потянувшись рукой к разбитой губе Ольги.

– Ничего, – прошептала она и, словно опасаясь боли, увернулась от его прикосновения и даже немного подалась назад.

Сперва повисшая в воздухе рука Севы опустилась затем на колено Ольги, сжав его покровительственно и, одновременно, словно с мольбой о помощи. Они оба оказались растеряны и совершенно не знали, как себя повести в данной ситуации. Щегловой хотелось, как обычно, приласкать Всеволода, однако, она боялась вызвать своим порывом неоднозначную реакцию, предпочитая выжидать первого жеста со стороны парня. А у него в сердце копилась горечь, по поводу того, что всё, связывающее его с Ольгой, безвозвратно утеряно. Это мучило Севу и, вместе с тем, как ни странно, приносило облегчение.

Мысли мелькали одна за другой и, натыкаясь друг на друга, сбивались в кучу, словно катившаяся с ледяной горки ребятня. Всеволод оказался до крайности ошеломлён обуревающими его, противоречивыми чувствами. Испытывая незначительное презрение к Ольге, Сева слегка упивался возникшим чувством превосходства над ней, хотя у парня и оставалось сомнение в его обоснованности. И в то же время, он не представлял, что ему с этим превосходством делать. Наряду с тем, где-то в глубине сознания у Всеволода зрело озлобление по отношению к Ольге, Севе не давало покоя всё сильнее разраставшееся раздражение по поводу того, что на его глазах ударили женщину, словно в этом была виновата только она одна.

«Вот это как раз тот случай, – попытался хоть немного привести в порядок мысли Всеволод, – о котором упоминал отец. Когда стоишь на распутье, не ведая, какую дорогу выбрать. Но попробуй-ка последовать его совету: всегда отдавать предпочтение дороге направо. Что в данной ситуации следует считать правильным? Как ни в чём не бывало остаться с Ольгой? Не уверен, что после произошедшего я хочу этого. Уйти? Тогда Ольга может догадаться о моём презрении к ней, которого она, по большому счёту, может быть и не заслуживает. Уверен в одном: как прежде уже не будет, – продолжал рассуждать про себя Лисицын, – а значит, надо принять какое-то решение прямо сейчас. Вообще-то, любимую поговорку отца можно считать своего рода рецептом на все случаи жизни. Как мне представляется, дорога направо это именно та, которую ты сам считаешь единственно верной».

Придя к такому выводу, Сева, наконец, пошевелился. Достав из заднего кармана джинсов маленькую коробочку, он протянул её Ольге.

– У меня для тебя подарок, – расцвёл он своей мальчишеской улыбкой.

– Сева, зачем? – попыталась отказаться Ольга, тем не менее, обрадовавшись возможности отвлечься от горестных размышлений и разрядить напряжённую обстановку.

– Это на счастье, – продолжал улыбаться Сева. – Открой, пожалуйста.

На свет появилась небольшая, серебристая подкова, представляющая собой, не что иное, как флэш-накопитель. Ольга зажала её в кулаке, с трудом удержавшись, чтобы не расплакаться.

– Спасибо, Севушка, – произнесла она тихо и, подавив в себе порыв – обнять парня, склонила голову на его плечо.

В ответ Всеволод осторожно погладил Ольгу рукой по волосам.

– Мне пора, – проговорил он.

Подняв на Севу глаза, Щеглова сразу поверила в непреклонность его решения и не стала уговаривать остаться. Провожая у двери, Ольга потянулась поцеловать Всеволода в щёку. Нежно коснувшись лица неповреждённой стороной губ, с которых она уже отёрла к тому времени кровь, Ольга ещё раз попыталась уловить во взгляде молодого мужчины хотя бы единую искорку понимания, либо сомнения в целесообразности ухода. Не получив ожидаемого отклика, женщина рассталась с Севой, со стойким ощущением того, что он больше никогда не придёт к ней, с намерением возобновить их близость.

***

Заперев за Всеволодом дверь, Ольга глянула на себя в зеркало на стене, в прихожей. Что такое разбитая губа, по сравнению с разломанным сердцем? Отёк щеки к понедельнику наверняка спадёт, ссадину можно припудрить, предварительно замаскировав тональным кремом. А как теперь быть в этой ситуации с Мышковцом и Всеволодом?

«Он совершенно точно не позволит ему спокойно работать, – подумала Ольга. – Да Сева и сам не останется теперь в отделе. Вот только статья, по которой мерзавец угрожает уволить мальчика, может оказаться совсем не безобидной. Ладно, с этим у меня ещё будет время разобраться. А сейчас, надо позвонить Петру…»

Несмотря на принятое решение, Щеглова не могла заставить себя набрать номер Петра ещё в течение пятнадцати минут, во время которых она просидела в кухне, взирая на лежащий перед ней сотовый телефон.

– Петя, – переглотнула в волнении Ольга, – скажи, пожалуйста, Сева дома?

– Пришёл несколько минут назад, – ответил, озадаченный её вопросом Лисицын. – Душ принимает.

– Петь, – сбилось дыхание у женщины, – они подрались с Мышковцом… у меня…

– Достукалась! – в сердцах не сдержался Лисицын.

– Петенька, прости меня, пожалуйста, – заплакала Ольга. – Он пригрозил уволить Севу по статье. Но этого не будет. Я тебе гарантирую. Если даже Сева сам пожелает уволиться, то только с нормальной формулировкой. Петечька, я хочу попросить о другом. Ты свози, пожалуйста, его на работу к Свете. Пусть его осмотрят… обследуют… рентген там, ну, всё, что нужно… Петя, – всхлипнула женщина, – они так били друг друга. Вдруг у Севочки повреждён какой-нибудь орган внутри.

– Хорошо, – сурово ответил Пётр, – я прослежу. Что там у вас произошло? – поинтересовался он, пользуясь моментом, пока сын в ванной.

– Мышковец застал Севу у меня, – торопливо пояснила Ольга, – вернее, наоборот, когда Сева пришёл, Мышковец опередил его, – бестолково оправдывалась женщина. – Я ждала Севу, Петя! А подонок словно почувствовал, что он может прийти…

– Я же просил тебя, – горько воскликнул Лисицын, – предупреждал: не доводи до беды.

– Петя, – перебила его Щеглова, – всё, не надо меня добивать! Между нами с Севой всё кончено. В этом ты можешь не сомневаться. И с положением на работе я тоже разберусь. Ты только свози Севу в больницу. Пожалуйста!

– Ладно…

– И позвони мне потом, – вновь перебила его Ольга, опасаясь, что разговор может прерваться в любой момент, – скажи, всё ли у него в порядке. Уж в этом ты не можешь мне отказать, Петя! Пообещай!

– Позвоню, – хмуро пообещал Лисицын и, заметив, что сын вышел из ванной, поспешил распрощаться с Ольгой. – Пока!

Завершив разговор с Петром, Ольга прошла в комнату. Сжимая в руке мобильник, улеглась на диван, застеленный к несостоявшемуся свиданию с Севой нарядным комплектом, и принялась ждать звонка от Лисицына.

Она понимала, что жизнь переменилась отныне, без возврата к прошлому. Её жизнь, Петра, Севы. Пётр – её безответная любовь и боль – теперь возненавидит Ольгу. Да ещё неизвестно, как ко всему этому отнесётся Светлана, если узнает. Ольга отчаянно надеялась, что Лисицына не узнает. Не позволит Пётр, чтобы такая правда вылезла наружу. Слишком уж любит он жену. Хотя, что такое – слишком? Для Ольги, сходившей с ума по Петру всю сознательную жизнь, любые отношения супругов Лисицыных казались чересчур. Их тепло, уважение, влечение друг к другу многократно увеличивались, наблюдаемые сквозь лупу Ольгиной ревности.

«Теперь я и Севу навсегда потеряла, – угрюмо подумала женщина. – Единственная отдушина, соломинка, через которую я дышала, утопая в тоске по Петру. Но всё-таки, он не Пётр. Сева также отличается от отца, как разнится сам Пётр со своим братом Пашей. Павел тоже замечательный человек, – рассуждала Ольга, – но всё-таки, Петя другой… любимый… А как же, Севушка? Неужели, у меня к нему было всего лишь влечение? И можно ли в этом случае назвать наше чувство любовью? Пожалуй, нет, – заключила Щеглова. – Разумеется, без отклика плоти невозможно назвать любовь настоящей. Как, например, у меня с Петром. Положа руку на сердце, могла бы я прожить с ним всю жизнь, не ощущая себя желанной? Нет! Тысячу раз нет! Если бы только он вдруг заболел, и мне предстояло ухаживать за ним до конца дней. Но такой судьбы я никогда для нас не пожелаю».

«Да, – вздохнула Ольга, – без телесного тепла невыносимо. Поэтому я и кинулась к Севе, в надежде на то, что он сможет заменить мне Петра. Вот в этом и состояла моя чудовищная ошибка. Нельзя подменять любовь одной только близостью, без того, чтобы жить друг другом, изо дня в день уважать, помогать во всём, предугадывать мысли, радовать и развлекать, утешать и сопереживать, и… любить… безоглядно. А я, … думала ли я о Севе каждую минуту? Конечно же, нет! Расставаясь с ним, я возвращалась мыслями к Петру. И только сегодня, едва почувствовав, что он становится настоящим мужчиной, которого я готова полюбить, потеряла его».

«Мне ещё предстоит разобраться с Мышковцом, – вспомнила Ольга. – Ну, на него-то я найду управу. Пока не знаю как, но непременно найду. Мышковец, – хмыкнула она, – конечно, урод. Вот, только, почему-то мне в своё время очень понравилось, что он оказался первым из мужчин, кто вознамерился завоевать меня. Не оттолкнул, как Пётр, и не превратил меня во временную замену своей жены, как Матвей. Я ведь ни с кем не собиралась сходиться после отъезда Матвея во Владивосток. Рядом был Сева, и мне никто не был нужен, ну, кроме Петра, конечно. Но Пётр всегда оказывался недосягаем. А Мышковец… как только пришёл к нам в отдел, с самого первого дня положил на меня глаз. Буквально проходу не давал, то и дело, вызывая к себе. Ирония судьбы, – печально усмехнулась Ольга, – в том, что у меня снова возникли отношения с начальником. Ну, как возникли, так и прекратились. Плевать на него. Сейчас, главное это Сева».