Kitabı oku: «Философия леса», sayfa 3
Глава 5. Искусство отпускать.
Мистер Лис путал свои следы.
Он убегал ещё дальше к краю леса, дабы не быть найденным волками, чей изящный вой на луну каждый раз погружал его во мнимые фантазии. Каждый раз он сдавался и отдавался той текучей истоме, исходящей из их сердец. Неспособный что-либо поделать с этим.
Он знал, где было начало, хотя начало было мнимым.
Ему казалось, что он знает, где конец. Но это тоже было иллюзией.
Воспоминания не отпускали его, хотя он был уверен, что далёк от своего прошлого, что он успешно убежал.
Но то еле уловимое, скрытое внутри постоянно намекало, что это было также заблуждением.
Обещание свободы, продолжало висеть на небе серебристой луной и каждую ночь лило свой свет серафима на него, соблазняя и возвращая истому, от которой, как ему казалось, он избавился.
Он нашел новую лисицу, чтобы залатать невыполненную роль прошлой.
Все так делают.
Это автоматическая подушка безопасности.
И это всегда помогает, правда другой не знает, что был лишь подушкой.
Но рано или поздно ложь всплывает на поверхность, обнажая, что всё до этого было лишь убеганием.
“Я радуюсь переменам и ценю совершенность происходящих событий. И все также гадаю, что же произошло по росинкам на траве”, – Мистер Лис вздернул свой усатый нос к полной луне – “Мир все также в замедленном движении”.
Россыпи огней сверчков освещали путь, проливая свой едва уловимый свет то тут, то там, стоило лишь Мистеру Лису случайно задеть их своей шерстью. Это помогало совам, следящим за ним издалека, не потерять его из виду.
“Все, что я хочу – есть у меня в настоящем, остальное – иллюзия ума.
Я застрял в настоящем”.
Где-то вдалеке вновь взвыл волк. Мистер Лис потряс мордочкой, как будто пытаясь стряхнуть навязчивую иллюзию.
“Волки. Откуда они появляются? Почему они всегда приходят ближе к осени?
Когда мне становится максимально плохо?
Будто чувствуя, что меня нужно в очередной раз отвлечь, дабы я не утонул в пучину своего бессилия?
Откуда они знают?
И откуда знаю я?”
Недалеко впереди он увидел факел. Похожий на факел друида, что подобрал его лисенком и искромсал шерсть рунами на одном из жертвоприношений. Мистер Лис вгляделся вперед. Это был мираж, который исчез в то же мгновенье.
“Все чувства сейчас внутри меня мертвы.
Дальше спираль будет лишь раскручиваться.
Уроки, что каждый из них преподал мне однажды – становиться суровее.
Почему всё не может просто стать простым?”
Он посмотрел на свое отражение в купели недалеко от границы леса.
“Я развязываю клубок. Он развязывается медленно. Но я знаю, что все не зря. И однажды я буду свободным”.
Ухо уловило звук доносящейся музыки. Видимо я подошел слишком близко к людям и их домам.
“I can't let you go
I can't
I can't
I can't
I can't………… Nora June”
На краю леса в свете луны стояла женщина с пистолетом в руках, смотрящая на луну и обращающаяся к ней.
Как мои дела?
Все также. Прошло 10 лет. А я все также влюбляюсь в бородатых кретинов.
Все циклично.
Я вспоминаю влюбленных и какой же красивой они видят тебя, и утреннюю траву в росе, которая намного зеленее, чем моя.
Я думаю о нем. Всё время. Постоянно.
Зачем мне целое сердце, если он забрал половину?
И когда его звезды стали важнее моих?
…
Отпускать сложно.
Внутри меня теплится надежда, что момент, когда он прикоснулся краем рукава к моей правде, был для него тоже особенным.
А сейчас жизнь замедляется перед тем как я нажму спусковой крючок и взлечу еще на ступень выше, внимая звездам, что увижу, смотря вниз.
Женщина засунула револьвер в рот.
Мистер Лис узнал её.
Но что еще важнее, он увидел то, о чем она еще не знала.
Он стремглав пробежал мимо ближайших ловушек, озаряя поляну звоном колокольчиков.
Лис знал, что у звона колокольчиков есть особая вибрация, которая оставляет в разуме людей лишь их истинные мысли, и выжигает всех непрошенных гостей, которые столпились в прихожей.
Женщина вытащила револьвер изо рта.
.
.
Она взглянула на свои руки, сжимающие оружие, на тени возвышающихся деревьев, от которых исходил звук, опять на свои руки, и кинула пистолет на землю, как будто испытывая брезгливость к тому, что она только что собиралась сделать. Как будто именно этот пистолет был главной причиной её проблем.
“Я чуток налажала со своей жизнью, и что-то пока мне не хочется подводить итог”.
Она присела на подол своего длинного платья и продолжила диалог с луной, который все больше становился похожим на монолог.
Порталы существуют.
Я чувствую их. Один из них сегодня.
Идеальный момент, чтобы отпустить всех.
“Дальше лишь вверх… Ниже не упаду”, – произнесла она, кладя ладонь на свою грудную клетку, как будто обращаясь к кому-то в своей груди.
“Мое сердце сейчас это просто окровавленное месиво, кусок его вырван.
Уйдет время, чтобы залечить то, то было распотрошено. Но мое тело и душа – прекрасный храм. В нем все заживает по щелчку пальцев.
При дневном свете я держусь уверенно, сильно, как будто все равно. Но оказывается, я сама не знала, как больно внутри. Я ходила с раной среди людей, не подозревая, что кровь стекает по моей блузке”.
“Я помогу тебе малышка”, – обняла она себя за колени – “Принесу необходимые травы к твоей ступке, напитаю твою кожу маслом, упакую в кружева, и все будет хорошо.
Рецепт счастья очень прост на самом деле.
Только, пожалуйста, поменьше токсичных людей в твоей жизни. Береги своё сердце”.
Девушка достала клочок бумаги и, глядя на луну, начала читать вслух, смеясь над своей наивностью.
Заклинание от разбитого сердца.
То, что было ложью, пускай обратится в пыль.
То, что стало правдой, пускай превратится в быль.
Любовь освобождается от ненависти.
Слезы иссушают злость.
Мое сердце становится целым вновь, готовым встретить новую любовь.
Дочитав текст, девушка достала из кармана зажигалку и подожгла уголок. Пламя быстро охватило клочок бумаги. Девушка отпустила его, и он, будучи подхваченным дыханием луны, рассеялся пеплом по ветру. Но бумага не сгорела полностью, небольшой клочок упал неподалеку от Мистера Лиса, зацепившись за куст с волчьей ягодой.
В небольшом доме на окраине леса загорелся свет. Шторы открытого окна начал теребить ветер еле слышными отрывками строк из песни:
“Благодарю за нежность,
Благодарна за боль,
Благодарна за ревность и все, что было потом.
Благодарна за похоть и смиренье души.
Благодарна за веру и стремление жить.
Благодарна за мудрость и за грацию льдин.
Благодарна за честность и решимость уйти.
Благодарна ошибке и прощению души.
Благодарна за понимание, куда дальше идти.
Благодарная за день, ночь и лето,
Благодарна, отныне помни это”.
Запах пачули заполнил воздух засыпающего леса.
Глава 6. Беседа с психологом ч.2.
– Всё же мой мозг это небольшой набор обыденных реакций, и я бы хотела найти к нему ключик. Нужная связка ключей есть у вас. Я доверяю вам. Единственное, к чему бы я не хотела иметь ключ наверняка – человеческие сердца. Тогда жизнь станет слишком скучной.
Он снился мне сегодня. Я была школьницей, а Дин был моим одноклассником. И я была влюблена в него, а он был влюблен в меня. Мы лишь догадывались об этом.
И в этом было столько невинности, столько легкости, столько истины. А потом мы лежали и разговаривали о том, как полезно есть суп. Смешной разговор… Надо заказать сегодня грибной суп в кафе.
– В “Патрик и Мари” готовят очень вкусный грибной суп. С сухарями.
Лизи улыбнулась, она обожала своего психолога, как раз за такие моменты человечности, когда он не старался слишком усердно играть роль хорошего терапевта.
– После этой фразы я забыла о своем сне – засмеялась Лизи – ах да, мы говорили о том, как полезно есть суп. И это был настолько абсурдный разговор, что я почувствовала фразу “Я люблю тебя”, вертящуюся на кончике моего языка. Но я сдержала себя. Как всегда. Мыслью – это неправильно признаваться в любви в другом мире. В мире снов.
– Даже во сне, даже понимая, что ты никак не навредишь себе, ты продолжила молчать о своих чувствах? Ты не задумывалась о том, как было бы приятно наконец отпустить эти слова и наслаждаться их полетом.
– Уверена, это прекрасное чувство. И я восхищаюсь людьми, которые могут говорить это так легко: “Я люблю тебя, мой друг”, “Люблю то, что ты делаешь”, “Люблю твой голос”. Но знаете, во всем мире лишь одно слово для обозначения такого разного по глубине чувства. И я не хочу использовать его всуе. Лишь то, чего долго ждут и о чем редко говорят, может стать по-настоящему сильным. Но в том случае, я не сделала это, потому что я никогда не говорила ему об этом, и я бы хотела, чтобы эти слова прозвучали в самый лучший для этого момент, в самой лучшей и идеальной форме.
Но я определенно произнесу их, когда почувствую тот самый момент.
– Или когда говорить это будет безопасно?
– Что вы имеете в виду?
– У тебя нет ощущения, что ты лишь ждешь признания от другого, дабы наконец позволить себе говорить правду?
– Да.
– …
– И я вспомнила, когда это началось… я впервые влюбилась. Сильно. По-настоящему. И все, что происходило между нами, было идеальным воплощением кадров из моих любимых фильмов. Всё было слишком идеально. Мы были идеальны. Хотя на самом деле мы были просто отражением друг друга. Прежде я никогда не признавалась в любви. Но в тот раз налажала. Очень сильно.
И перед тем как потерять его навсегда, я сделала признание. Это был последний вздох тонущего, последнее, что я могла сказать, чтобы спасти нас.
– И это сработало?
– Да, он остался, очень надолго. Но он же обесценил все мои чувства, сказав: “Это не любовь, ты не любишь. Ты ошибаешься. Любовь это другое”.
Его слова обладали такой большой силой, и я так сильно верила в его мудрость, что поверила, будто моя любовь – это лишь китайская бижутерия, переливающаяся в лучах солнца на прилавке рядом с миллиардом таких же, дешевых и никем не оцененных вещей.
– Но дети обожают такие вещи.
Лизи улыбнулась, это сравнение не могло не заставить ее чувствовать себя чуточку лучше. Детей она любила.
– “Я люблю тебя”. Почему это последнее что мы можем произнести? Почему это наивысшая форма выражения любви? И что начинается после нее?
– Я не буду тебе рассказывать, а то тебе будет неинтересно рискнуть и произнести ее.
– Всегда ли любовь это риск?
– Всегда, ты не можешь просто сидеть на месте и ждать подходящего момента. Потому что завтра его уже может просто не существовать.
– … Ведь настоящая любовь очевидно рано или поздно закончится настоящей смертью.
– Но меня больше интересует, нет ли в тебе эмоциональной созависимости. Ты все еще хочешь, чтобы он вернулся. Не так ли?
– Определенно.
– И при этом ничего не делаешь для этого.
– Так точно.
– Почему?
– Проверка на судьбоносность?
– Ты веришь в судьбу?
– Ставлю эксперименты для ее подтверждения или опровержения.
– Это может занять всю жизнь.
– Как хорошо, что моя скучна, и я ничем не рискую.
Психолог улыбнулся, Лизи тоже. Неважно, найдет ли она здесь ответы, от этого капучино ей определенно становилось лучше.
– Я бы хотела, чтобы вы дали мне совет. Я знаю, это не этично. Но почему-то вы единственный человек, которого мне хочется попросить об этом.
– Я не даю советы. Но могу поделиться с тобой рекомендацией, выбор твой – следовать или нет. Сперва, лишь спрошу – что говорит тебе твое подсознание?
– Это нечестно! Ладно.
“Открой свои двери, Лизи. Открой свои двери”, – твердит мне мое подсознание – “И посмотри, кто останется. Ты здесь для нового опыта, а не повторения старого”.
– Тогда я порекомендую тебе – открой свои двери, и посмотри, кто войдет. Наслаждайся новым опытом. Наслаждайся возникающими сомнениями и эпизодической свободой. Когда чувства определены – это наводит тоску. Тайна взращивает страсть. Шаг назад увеличивает уровень правды. Не бойся сделать шаг назад, то, что сильно не разрушится, станет еще крепче. То, что тонко – порвется.
– Спасибо вам.
…
– Ты подумала, насчет того, какую медитацию хочешь сегодня?
– Избавление от привязанностей. Я готова отпустить. Ей Богу. Зачем держать в мыслях того, кто лягается?
* * *
– Сделай глубокий вдох и глубокий выдох.
Лизи лежала на вельветовой кушетке, очень похожую на ту, что описывал Нил в своём письме – “Такие странные совпадения”, – думала она.
Перед глазами была темнота.
– Осознай пространство, в котором находишься. Его звуки, запахи.
Лизи почувствовала запах тлеющего Пало санто и ванильной свечи.
“Странно, почему не сработал детектор дыма”.
– Осознай, что ты находишься в гармонии с этим пространством.
Голос психолога приятно вёл направление её мыслей от самоунижения к созиданию.
– Осознай свои мысли и чувства. И представь их облаками в небе. Позволь им прийти к тебе, проживи и отпусти, не задерживая ни на секунду ни в своем теле, ни в своем разуме.
Мысль о детекторе дыма сменила мысль о приятном запахе ванильной свечи.
“Хочу, чтобы вся моя одежда пахла кокосом и ванилью”, – подумала Лизи.
– Представь, как от твоей макушки льется серебристый свет. Он стекает по твоему лбу, озаряя его, расслабляет щеки, челюсть и все тело.
Я начну отсчет от 10 до 1. И на цифре 1, ты войдешь в транс, где не будешь слышать мой голос, лишь будешь видеть картинки.
10. Лизи немного напряглась.
9. Её вводили в транс не в первый раз.
8. Но она всегда боялась откровений, которые она получит, зайдя туда.
7. Ведь все же не знать было проще, можно было до скончания века.
6. Винить других людей в твоих проблемах.
5. Называть его идиотом
4. Себя – королевой.
3. И закончить все гнить в пустоте.
2. Бессмысленности
1. Я… люблю…
Лизи рассмотрела свои руки.
Она сидела на иве.
Той самой гигантской иве, которая была выше дома её детства. Самое безопасное место на свете – верхушка ивы, которую посадили с её рождением.
Толстые стебли, внушающие доверие нагим пяткам, помнящим узор коры, обзор на несколько домов вправо и несколько домов влево.
“Интересно, Вальдемар уже дома? Вот бы послушать пластинки”.
И в следующее мгновение она перенеслась.
Белый костюм. Белая комната.
Лизи подошла к умывальнику, чтобы помыть руки и взглянула на больного, лежащего на кушетке.
“Я здесь, чтобы помочь тебе, Дин. Похоже, ты нуждаешься во мне больше, чем я в тебе”.
Вытерев руки вафельным полотенцем, также ослепляющим своей белизной, она создала руками белый шар с разрядами молний внутри и поднесла к его голове.
Шар быстро вытянул, что-то темное из этой части его тела. Что-то, что частично заполнило собой прозрачность шара.
Так она провела по всему его телу. Где-то пришлось задержаться, где-то пришлось создать новый шар – так много темноты было там.
В очередной раз Лизи подкинула в небо новый загрязнившийся шар со словами: “Космос разберется, он направит это в нужное место”.
Лизи очистила его стопы, заполнила все тело серебристым светом и построила золотистую бронь-защиту вокруг всего биополя.
“Я закончила”, – сказала она, омывая руки.
Здесь нужна была предельная стерильность, чтобы не забрать с собой то, что принадлежит другому по праву.
“Хочешь, я отрежу все твои привязанности?”
Лизи не слышала ответа, но как-то поняла, что Дин желал оставить лишь несколько нитей привязанности, идущих из его сердца. Их было 4. Некоторые тоньше, некоторые толще.
Их то Лизи и не трогала своими тонкими золотистыми ножницами.
Она начала прикладывать ладонь к его ранам и лечить их сиянием.
Лизи вспомнила слова из письма брата:
“Ты знаешь, для Мьюз это дело пары минут” – дорогой Нил, что ты имел в виду?
Лиза вздрогнула. Она увидела одну очень толстую маслянистую по консистенции нить, идущую от лопаток Дина вверх. Наверху сидела сущность, прицепившаяся к её другу и питающаяся его страхом.
“Я не боюсь, я здесь для этого”.
Лизи вытащила толстый кинжал с кельтским символом бесконечной любви и резким движением руки перерезала эту слизкую связь. Рана её друга начала кровоточить. Она оперла его на свои плечи и воспарила ввысь. Сущность пыталась догнать, уж очень большие планы у неё были на этого парня.
Но Лизи воспарила слишком высоко.
Приземлившись на нужном облаке, она аккуратно положила друга на мягкую подстилку, зная, что здесь ему больше ничего не угрожает.
Приложила ладони к ране и начала лечить золотым сиянием, исходящим от них.
“Прости, ты просил убрать их все. Теперь тебе станет лучше”.
Рана затянулась, а вместе с ней мрачное пурпурное небо озарилось звездами. Опасность миновала. Этот мир опять стал безопасным местом.
Лиза стояла в озере. Лунная дорожка вела к её едва покрытому водой лобку. Руки Дина были на её бедрах. Рядом шумел водопад, лишая её возможности говорить ненужные глупости вслух. Но в этом мире все читалось в блеске зрачка глаза.
Он гладил ее плечи, водил ладонями по её влажной спине. Лизи чувствовала, как шёлк воды ласкал их кожу.
Всё её тело было в мурашках.
Она сама была одной большой мурашкой.
Она и он были мурашками на теле Адама и Евы.
Ещё одна реинкарнация такой древней истории.
Лизи гладила лицо Дина, ловя губами каждый вздох его невысказанного. Их бедра прижались ближе друг к другу. Она почувствовала его член, такой уверенный в своем намерение и такой невыносимо одинокий в своей истоме. Мысль о том, что он хочет ее так же, как и она хотела его, казалась ей невероятной, той в которую сложно поверить.
Но он хотел ее.
Идеальное мгновение, которое Лизи так долго ждала.
“Я люблю тебя”
***
Лизи дописала финальную строчку на вырванном из блокнота клочке бумаги и положила его на угол стола. Доев грибной суп и вытерев уголки рта аккуратно сложенной вчетверо салфеткой, она взглянула на проходящих мимо витрины кафе пешеходов и проносящиеся мимо машины.
“Я знаю точно, портал открылся. И, дописывая это, я ищу в кармане ключи от него”, – размышляла она.
“Все также я вижу его глухой закрытой дубовой дверью с японскими оберегами, музыкой ветра и цветами у входа. Стучать в неё бесполезно. Хозяин закрыл дверь на засов и больше не даст мне войти.
Его сердце все также закрыто, но что-то постепенно теплеет.
Вот бы грудь побольше.
Я не знаю, что он чувствует ко мне, но знаю, что я чувствую к нему.
Океан моей любви к нему, так велик, что переливая через край души, он озаряет этот мир слезами. Не важно, как сильно я стараюсь избегать этого.
Знаю это точно, ну почему сомневалась прежде?
Теперь я готова отпустить с верой в него.
В любом случае это приятно знать, что он просто есть. В этом мире.
Я чувствую бессилие и пустоту, но по крайне мере не отчаяние и боль. Сегодня я не чувствую, что мир ускользает. Это он ускользает.
.
.
Однажды я вернусь, когда буду сильной.
Тот, кому нечего терять, наконец волен творить свободно.
А это пускай останется здесь ответом для кого-то другого:
“Когда нежность омоет остатки пустоты,
Мы будем стоять здесь, не ведая иных причин.
Отсутствие лжи – магнит наших губ,
Твоя рука на моей спине – не еще один иллюзии трюк.
Обнаженный как океан, нагой как звезды
Этой преданности водопад спас наших сердец осколки”.
Глава 7. Кофейные предсказания.
Теплые июльские ночи сменились чуть более промозглыми августовскими вечерами.
Небо, напудренное розовым рассветом, извещало Сиршу о начале нового дня её ничем не примечательной жизни. Она потянулась, сидя на кровати, будучи обнаженной и вдруг её лицо, сияющее утренним спокойствием, изменилось, как будто кто-то расслабил каждую его мышцу, столь безразличным оно стало.
Всё было так хорошо, пока я не вспомнила.
Я одна.
Он расстался со мной, сказав, что не уверен, что я та самая, в тот же вечер после нашего великолепного секса в лесу.
Ноги Сирши опустились на мягкий коврик из овечьей шкуры, носок нащупал под кроватью тапок, пятка – второй. Она накинула на себя халат и, застелив кровать, поплелась на кухню волочить свое жалкое, как она думала, существование дальше.
«Интересно, мне так плохо, потому что я еще не проснулась или потому что теперь я всегда буду чувствовать себя такой раздавленной после того, как он ушёл?» – «она нащупала в кармане халата зажигалку, – теперь я вспомнила».
Картинки прошлой ночи с привкусом револьвера во рту освежили воспоминания.
Сирша подогрела немного воды и, смешав ее с прохладной водой из родника, добавила меда, капнув лимонного сока. Открыла форточку на кухне и включила радио.
Диктор вещал о прогнозе погоды на сегодня, а затем начал зачитывать гороскоп.
“Овен…”
Сирша рассеянно закинула пару яиц в ледяную воду и поставила греться на плиту, нарезала дольками только что вымытое яблоко и сполоснула несколько листьев рукколы.
“Дева…” Сирша сделала радио громче “… Отлично пройдут любые встречи, и неважно, запланировали ли вы их заранее или приняли решение в последнюю минуту. Хотите кому-то понравиться? Сегодня это будет нетрудно, вы на многих произведете самое приятное впечатление.
Приподнятая правая бровь Сирши в своём изгибе выражала сарказм хозяйки – ох уж эта правдивая астрология.
Но внезапно девушка почувствовала легкое головокружение.
Что за ужасный запах? Она взглянула на кухонный стол в поисках причины ее неприятия. Поднесла нос к емкости с ароматным подсолнечным маслом. О боже. И стремглав выбежала на улицу. Оставив его у входной двери. Стала ловить носом потоки свежего воздуха, к ее горлу подступала рвота. Нет не сейчас. Я не хочу, чтобы меня стошнило.
Придя в себя, она зашла внутрь. И кинула взгляд на часы. 7:38.
Наскоро съев свой завтрак, Сирша забежала в душ ополоснуться и смыть воспоминания вчерашнего свидания с полной луной. Нанесла на лицо крем, завернула себя в легкое августовское платье, захватив с полки свитер. Собрала волосы наверх, заколов их все той же китайской заколкой. Немного бальзама на губы. Томик Кундеры в сумку, ключи, яблоко.
И вышла из дома.
Идя по проселочной дороге и всё ещё чувствуя тошноту, она думала лишь об одном человеке.
Сирша всё ещё чувствовала себя как жертва после аварии.
Если бы он погиб, лучше было бы, чтобы смерть забрала нас обоих, чем жить в мире без него. Сирша встряхнула головой.
Откуда такие мысли в моей голове? Это не я. Если бы каждый, чье сердце было разбито, отказывался от жизни, разве далеко бы ушло человечество?
Она подошла к забегаловке и, нащупав ключи в сумке, отворила дверь. Над ее головой звякнули колокольчики музыкой ветра. Девушка окинула взглядом спящее пространствао забегаловки.
Еще один день моей беспечной жизни.
Вымыв руки и надев фартук, Сирша включила радио и принялась за изготовление заготовок завтрака. В поселке было немного домов, но то и дело сюда заезжали туристы, или просто путешествующие с картами в поисках священной купели или амарантового озера. Туристов пленила идея увидеть воочию озеро в форме глаза.
Она нарезала ломтиками свежий хлеб. Два из них засунула в выключенный тостер, остальные сложила рядом аккуратной стопкой.
Поставила воду. Нарезала ломтиками сырое мясо индейки. Омыла руколу. Достала из холодильника 4 вида соусов: кисло-сладкий, 1000 островов, сырный, чесночный. Немного подумав, достала из холодильника еще кетчуп и бальзамический уксус.
Выставила их в ряд перед заготовками индейки и руколы, чтобы, когда забегаловка открыла свои двери перед посетителями, у Сирши всё было под рукой и она могла выполнять то, что она на самом деле делает в совершенстве – изготавливать сэндвичи с молниеносной скоростью. На другом столике она выставила пустые чашки. В какие-то кинула чайные пакетики.
Достала разовые порции сливок. И протерла столы.
Забегаловку начал заполнять голос Билли Холлидэй:
“Голубая луна, теперь я ни секунды не одинока
без мечты в моем сердце, без моей любви”.
Пока никого не было, она набрала воду в лейку и поприветствовала утренним поливом все цветы на подоконниках.
Внезапно звякнули колокольчики. Зашли сразу несколько посетителей: женщина в шляпке с леопардовой лентой, женщина-хиппи с двумя детьми и мужчина лет 50, который был частым посетителем – он сразу же уселся у окна и начал воодушевленно перелистывать меню. Женщина в шляпке, купив несколько пачек мороженого, сразу же улетучилась.
Сирша подошла к мужчине с разросшейся третьей чакрой в виде пивного живота. Она знала о нем не много, лишь то, что он был женат, у него был сын подросток и он постоянно рассказывал Сирше о своих любовных похождениях за спиной жены. Несмотря на ранее утро от него уже пахло алкоголем:
– Голубушка, мне как обычно и кофе как всегда без сахара.
Сирша включила тостер и кофемашину.
– Нет нет, в турке пожалуйста.
Сирша безмолвно поставила турку на плиту и насыпала немного кофе, перемолотого заранее, чтобы подогреть. Женщина-хиппи внимательно наблюдала за тем, как она варит кофе. Когда аромат подогретого кофе заполнил помещение, Сирша добавила туда совсем немного воды, мужчина любил кофе покрепче.
Сирша ловко собрала конструктор сэндвича, намазав одну сторону тостера сливочным маслом, а вторую кетчупом. И разрезав их поперек, проткнула треугольные тостеры шпажками. Кофе начало кипеть, и Сирша ловко перелила его в обданную паром из кофемашины кружку.
И отнесла это все мужчине.
– Ты лучшая – сказал ей мужчина, подмигивая.
Не выдавая своего презрения, Сирша удалилась от него и подошла к женщине с детьми, неся в руках раскраски с фломастерами.
– Вы решили, что будете?
– Да, пожалуйста, сэндвичи с бобами, детские порции овсяной каши – но на кокосовом молоке, овощной салат и пахлаву, и сварите мне кофе, тоже в турке.
– Тоже эспрессо?
– Нет, – с теплом посмотрела женщина – сделайте как для себя. Но проследите, чтобы вы вылили в мою чашку все без остатка. Мне нужна гуща.
Сирша удалилась готовить заказ, а дети, которые несколько минут просидели спокойно, раскрашивая раскраски, принялись бегать вокруг столов играя в догонялки. Чтобы их немного отвлечь Сирша принесла нарезанные ломтики фруктов.
– Это от меня – улыбнулась она.
Можно было считать это добрым жестом, но на самом деле Сирша сделала это для того, чтобы угомонить гам детей. Ей было сложно сосредоточится на своих грустных мыслях. Она не хотела, чтобы кто-то отвлекал ее от проигрывания роли брошенной женщины в трауре.
Пока Сирша варила новую порцию кофе, добавляя в него кокосовое молоко и посыпая корицей, к кассе подошел все тот же мужчина и начал рассказывать историю своих прошлых похождений со всеми подробностями.
– А потом она села на шпагат! И…
Сирша кинула на стол металлическую кофейную ложку.
– Зачем вы это мне все рассказываете? Как вы так можете? Ваша жена и ваш СЫН! – с ненавистью в голосе произнесла она, кинув на него взгляд полный злости.
“Если бы я умела убивать взглядом, то в этот раз точно навела проклятие”.
Она не знала, что это она и сделала.
– Дайте мне вашу книгу отзывов.
– Пожалуйста – сказала Сирша, протягивая ему ручку и книгу с наигранной вежливостью. Внутри нее был страх, что она может потерять эту работу. Но глубоко внутри она хлопала в ладоши от мысли, что наконец сможет покинуть это место, эту работу, этих людей.
Дописав финальные строчки. Мужчина церемонно вручил книгу Сирше и со вздернутым подбородком покинул забегаловку, смачно хлопнув дверью. Сирша устало присела на стул, положив книгу рядом.
“Даже не хочу знать, что он там написал”.
Как вдруг услышала звук переливающегося через край турки кофе. Быстро убрав последствия аварии, она собрала заказ женщины-хиппи на поднос и подошла к ее столу.
– Не будьте слишком строги с ним, иногда люди совсем не такие, какими кажутся.
Сирша молча продолжала разрезать детские сэндвичи на множество мелких канапе и, затем, протыкать их шпажками с Гуфи, Микки и Винни Пухом.
– Вы не думали о том, чтобы завести детей? – спросила женщина, с ухмылкой, окидывая взглядом живот Сирши.
– О нет! это точно не для меня.
Сирша быстро удалилась.
Доев остатки завтрака и перевернув чашку с кофе, женщина-хиппи оплатила счет, и украдкой взглянув в предсказание чашки, ушла. Оставив Сиршу наедине с ее готовкой картошки во фритюре. Когда её нос уловил запах подогретого душистого масла, девушка почувствовала опять, как тошнота подступает комом к её горлу. Она выключила плиту и выбежала на улицу.
“Вы не думали о том, чтобы завести детей?” – повторяла Сирша слова женщины-хиппи: “И почему она так посмотрела на мой живот?”
Проветрив помещение, Сирша вернулась внутрь и начала прибирать со столов посетителей. Взяв кружку с остатками кофе, Сирша бросила мимолетный взгляд на предсказание женщины-хиппи и разглядела на дне кружки узор крошечного эмбриона.
