Kitabı oku: «Держись за небо. Полёт души», sayfa 3
«Переживёт стресс и оклемается»
Весь его кошмар только начинался, и Костя прекрасно это понимал. По приезде домой он, к своему ужасу, обнаружил Ольгу, сидящую в комнате малыша, которую успели переустроить в гостевую за два дня, дабы не бередить живую рану в ее сознании. Но, очевидно, бедная женщина даже не заметила перемен.
Сложа руки на груди, Оля улыбалась, покачиваясь в кресле, и жестом показывала Косте, чтобы он не шумел. Его тряхнул озноб ужаса: она бредит галлюцинациями и представляет, что укладывает малыша. Схватив телефон, он набрал номер Димончука.
– Как вы могли оставить ее в одиночестве? – яростно дрожал его голос.
– Она попросилась домой, врач сказал, что нельзя перечить.
– Но зачем вы оставили ее одну? – заорал в трубку Ордынцев. – Вы понимаете, что она не соображает?
– Угомонись, Костя! – отрезал Мирослав. – Она в порядке! Переживет стресс и оклемается! Не нужно делать выводы, от которых ты далек!
Понимая, что говорить с ним толку нет, он позвонил Эдуарду Максимовичу и потребовал немедленно обследовать Олю и поставить официальный диагноз. Как муж, он имел право этому содействовать.
На следующий день прибыли Мирослав с Ларисой и спешно забрали Ольгу к себе. Как выяснилось, Симоненко передал им требование Кости. Но, как родители, они могли препятствовать ее обследованию и даже лечению. Странное дело, мнение мужа в данном случае не бралось в расчет. Все, чего он хотел, чтобы Оля находилась под круглосуточным присмотром, и ему наплевать, что об него в очередной раз вытирают ноги.
С этого момента они не виделись. Константин вернулся в свою квартиру в центре Столицы, Ольга пребывала у родителей в пригороде. Иногда он справлялся о ее делах у Эдуарда, и тот честно уведомлял, что состояние ухудшается. Помимо этого, врач даже взял на себя смелость признаться, что его методика потерпела фиаско и, вероятнее всего, Ольгина болезнь переходит в необратимую фазу, когда мозг окончательно покидает реальность. При этом, разумеется, Симоненко подчеркнул, что терять надежду нельзя. Хотя Косте все казалось очевидным…
Полное обследование Ольге все-таки провели после одного случая. Когда к нему в кабинет вбежала перепуганная секретарша, та же Ирина, и криком возвестила его о драке в бухгалтерии. Благо, что отдел находился на этаже, и он успел оторвать Ольгу от плачущей Надежды, на которую та уже замахнулась канцелярским ножом. Ему удалось как-то успокоить супругу и отвести ее к себе в кабинет.
И тут Константин перешел к активным действиям – вызвал медиков, те, в свою очередь, – полицию. Обе стороны поставили в известность, что психическое состояние женщины перешло в стадию социально опасного для окружающих людей, а, значит, требует немедленного обследования.
И только тут уже Мирослав не стал отнекиваться. Ему пришлось признать болезнь дочери и необходимость ее лечения. Пусть даже тогда, когда это стало очевидным общественности.
В ужасе от случая в бухгалтерии Константин мысленно планировал свои дальнейшие действия. И о них нужно думать! Необходимо себя заставить! Хотя так хочется все пустить на самотек…
Вбежавшая в слезах Надежда бросила ему в лицо заявление об уходе и, не говоря ни слова, покинула кабинет, характерно хлопнув дверью. Да, он забыл побеспокоиться о ее состоянии, но совершенно не до этого ему было. Хотя в создавшейся обстановке, несомненно, состояла и его вина.
– Ира, войдите ко мне, – осипшим голосом проговорил Костя и не заметил, как она оказалась тут же. Напуганная и дрожащая. – Ирина, успокойтесь, пожалуйста. А теперь послушайте. Я хочу перевести вас на место Галины Ивановны Донской, чтобы избежать всякого рода провокационных ситуаций. А ее назначу своим секретарем. Вас это устроит?
Та только перепуганно кивнула.
– А теперь пишите приказ. «О дисциплинарной ответственности в коллективе, соблюдении деловой этики персонала. Приказываю, с этого момента (укажите дату), начальникам отделов и подразделений в рабочее время вести строжайший контроль за всякого рода обсуждениями, сплетничанием, разнесением клеветы и прочими нарушениями морально-этического плана относительно личной жизни коллег. Юротделу в приказ внести соответствующие пункты в Положение о деловой этике и поведения персонала компании. Укажите пункты нормативных документов, устава, положения компании… Список сброшу на вашу почту. И последний момент: «Нарушение данного приказа повлечет за собой дисциплинарную ответственность в виде выговора с занесением в личное дело, лишения премии либо увольнения».
Его отрешенный взгляд подтверждал всю серьезность намерений немедленно утвердить этот документ, на что Ирина среагировала оторопелостью. Как-то странно: директор всегда казался таким сдержанным и тактичным в отношении женской болтологии, но сейчас, похоже, он намеревался любым способом оградить себя и свою семью от обсуждения.
В том, что незамедлительно подаст на развод, Константин не сомневался – все документы, связанные с этим, он изучал уже давно. Адвокат, к которому он обратился по рекомендации своего юриста, пообещал гарантию выигрыша в судебном деле, если никто не захочет решать вопрос миром. Естественно, никто и не захотел.
Мирослав встретил эту новость импульсивными порывами швырнуть документы в Костю, ненормативной лексикой и угрозами. Тот, в свою очередь, только сомкнул с сожалением губы. Но иной реакции он и не ожидал.
– Не вижу смысла продолжать ваши финансовые игры, связывающие наш брак с Олей и компанию.
– Основания! – требовательно рявкнул тесть.
– Во-первых, – хладнокровно продолжал Костя, – у нас существовала договоренность относительно показателей эффективности деятельности компании. Требуемых вами отметок мы достигли уже давно. Полагаю, ваша заинтересованность в этом не косвенная, вы рассчитываете продолжать рвать ее на куски, но это уже не моя забота. Далее, – тяжелый вздох предвещал затрагивание больной для всех темы, – что касается Ольги… После вашего оформления опекунства вы окончательно лишили меня возможности не только общения с ней, но и заниматься ее лечением. Следовательно, считаю нецелесообразным дальше поддерживать юридическую связь наших отношений с Олей… А другой силы, кроме формальной, наш брак никогда не имел, вы об этом, Мирослав Николаевич, прекрасно знаете.
– Сколько же в тебе цинизма, Костя! – вскипел тот, но зять тут же его приструнил.
– Не больше, чем в вас меркантильности. Зато за счет моего цинизма ваши интересы обретут результативность.
– Я препятствую твоему общению с моей дочерью, потому что прекрасно понимаю: ты воспользуешься неофициальностью ее состояния и подсунешь ей на подпись…
– Вы рассуждаете точно, как мой дядя, – перебил его Костя. – И я предусмотрел ваши объяснения. В любом случае, я для Оли являюсь раздражителем, поскольку в ее сознании почему-то осталась только ревность и, судя по всему, несбывшиеся мечты о настоящей семье. Подвергать опасности сотрудников или еще кого-то я не хочу. Бракоразводный процесс уже начат. Все обращения рассмотрю в официальном виде, Мирослав Николаевич. Ну и на совете директоров.
Таким образом и была запущена точка невозврата, обозначенная самим Константином – он намеревался довести развод до своего логического завершения. Стоял вопрос только в объемах потерь и финансовых возможностях. Но на этот счет его адвокат очень старался продуктивно потрудиться, ведь обещанный гонорар превосходил самые смелые ожидания.
Какое-то время Косте не хотелось даже появляться в обществе, потому что его везде спрашивали об Ольге. Если на работе от расспросов удалось уйти приказом, и многозначительные взгляды подчиненных он попросту игнорировал, то у знакомых это оказалось крайне сложным. Потому Костя ограничил себя в общении, давая возможность сплетням вокруг разборок поутихнуть.
Вечера приходилось коротать в компании рабочей корреспонденции и подготовок к суду. Думать ни о каких развлечениях не было ни сил, ни желания. Возникла апатия к жизни, превратившая её в существование.
Он понимал, что этот период нужно просто пережить. Если раньше он в своих выводах забегал далеко вперед, то сейчас он молил Бога только о том, чтобы у него хватило сил пройти это испытание, оставить его в прошлом и самому не сойти с ума. Сейчас от него зависело многое: безопасность сотрудников, психологический климат в организации, разрешение семейных вопросов, закрепление права односторонней собственности на компанию за Ордынцевыми.
Но весьма подозрительно бездействовал Мирослав в отношении самого зятя, что заставляло замереть в напряженном ожидании.
И один момент все разъяснил. Как обычно, припарковавшись на уличной стоянке, Костя мчался в офис: оставив пальто в автомобиле, пожалел тут же, ибо мороз пробирал до внутренностей, но возвращаться не стал – не в его стиле шагать назад.
Дмитрий встречал директора у входа и, чуть приблизившись к нему, вполголоса спросил:
– Шеф, вы в курсе, что за вами «хвосты» уже недели две как тягаются?
Не удивившись такому факту, тот только взглядом задал очевидный вопрос.
– Сегодня на черном джипе. Но меняют машины каждые три-четыре дня. У меня глаз намётан на эти вещи.
– Я понимаю, о чем речь, – Костя хотел пройти мимо, как вдруг остановился и тихо добавил: – Зайдите ко мне через пятнадцать минут.
Понятное дело, что Димончук настырно решил «копать» под него, но для этого ему необходимо иметь максимум информации, поскольку «накопать» то, чего, по сути, нет, весьма нелегко. Поэтому он, видимо, запасся не свойственным себе терпением – дождаться результата.
Сам Константин после состоявшегося две недели назад заседания суда понял, что все эти разборки затянутся надолго, а сама судья утратила лояльность к его стороне, поскольку наверняка уже куплена Мирославом. Но сдаваться никто не собирался. И даже угроза того, что развод затянется на годы, его не смущала. Главное – дойти до цели.
– Дмитрий, изучал ваше личное дело, – Ордынцев отвлеченно рылся в каких-то документах и временами посматривал на телефон, – хотел встретиться в неформальной обстановке. Но исходя из ваших наблюдений, здесь будет безопаснее всего. Хочу предложить вам подработку.
Наконец-то его взгляд сосредоточился на собеседнике. Внешность обманчива: невысокого роста Дмитрий, с мягкими, как для сотрудника по безопасности, чертами лица, казался менее всего заметным и подозреваемым. Должен сойти для ответственного поручения.
– Вы будете выполнять свои привычные обязанности в офисе… Вы ведь работаете сутки через трое, правильно я помню? Мне необходимо, чтобы вы организовали слежку за тем, кто следит за мной. Понимаете, о чем я? Только так: на что реагируют, куда звонят, что доносят и прочее. Вы сами разберетесь в ходе дела, какая информация нужнее всего. Гонорар вас обрадует.
Многозначительность его взгляда Диму осчастливила несколько раз за эти минуты. О щедрости Ордынцева часто поговаривали в офисе, а, значит, деньги будут хорошие. Почему нет?
– Что скажете?
– Безоговорочно согласен, – улыбался Дима. – Что-то еще нужно?
– Да. Необходимо найти одного человека и связаться с ним. Вот его личные данные и аккаунты в соцсетях. Желательно точное местонахождение. Ну и факты биографии за последние несколько лет. Хотелось бы личную встречу организовать, но это необязательно. Устроит беседа по любой связи.
– Хорошо, – кивнул тот.
– Думаю, о конфиденциальности упоминать лишнее. Это само собой… Если будете привлекать людей, о заказчике тоже ни слова. По расходам – сразу ко мне. Ясно все?
– Вполне.
– Отлично! Тогда до первых новостей!
С тех пор свою жизнь Костя видел, как на чужой ладони. Всю жизнь – от личной до профессиональной. Поэтому упрямо старался скрыть хотя бы самое для себя сокровенное.
Так продолжалось полтора года – суд над его бракоразводным процессом периодически зависал, судьи менялись. Даже пришлось два раза закрывать и открывать дело по другим статьям. Адвокат Ордынцева грамотно подходил к вопросу и выполнял всё от себя зависящее. И дабы избежать неприятных сюрпризов, каждый шаг юриста Константин проверял и контролировал.
Что касается женщин, какое-то время Костя попросту их избегал. Сам ловил себя на том, что подозрительно изучает каждую, ищет подвоха в словах, оценивает адекватность рассуждений. Наверное, потому что он винил себя, что пропустил тот момент, когда Оля оказалась невменяемой. Отчего-то легкомыслие в отношении к противоположному полу резко его покинуло. Но на смену ему пришла внимательность к женской психологии – такой хрупкой и непредсказуемой вещи.
Костя вдруг понял, что безрассудство и равнодушие мужчин в отношении женщин приводит последних сначала к растерянности, потом – к панике, а затем уж и к неадекватности. Раньше ему на ум не приходила необходимость задуматься о потребностях женской души, которой чаще всего нужно не так много – забота и внимание.
Оле катастрофически не хватало и того, и другого. От самого Кости она ничего не просила, потому что не нуждалась в нем до определенного момента. И то, что ему казалось наиболее странным, – это категоричное поведение Олега, всегда вызывавшего уважение своей борьбой за их с Ольгой отношения. Только почему он пропал в тот ответственный момент, и что заставило его бросить любимую женщину, Костя не мог понять, но собирался разобраться при первой возможности.
В одном Ордынцев питал уверенность – будь Оля со своей любовью изначально, она так не страдала бы. Счастье могло помочь ей справиться со всеми расстройствами нервной системы.
И далее в перерывах между разборками, уймой работы и прочей суетой Ордынцев присматривался к женщинам, пытаясь найти такую, ради которой он будет готов на любые подвиги и не по причине личной порядочности, а из-за возникших чувств, могущих перерасти в ту самую любовь…
Глава 2. «Когда разведёмся, планирую расправить крылья и полететь"
«Мозг, отключись! Сердце, умолкни!»
Ступив на перрон, Светлана окинула взглядом полупустой вокзал и поторопилась к ожидающему такси.
Что-то задержало руку позади… Обернулась. Багажная сумка влетела колесиками в ямку. Резко дёрнув за ручку вперед-назад, выбралась. Да неудобно: в одной руке – эта ноша с вещами, в другой – пакет с шампанским и сладостями. Но мелочи не способны остановить, ведь главное – это событие сегодняшнего дня.
Подумать только – пять лет! Целых пять лет, как они вместе… Скромная годовщина любви.
«Так много всего произошло за это время, и в то же время будто стоим на месте. Нет детей. Но разве это обязательно? Объяснять каждому, что мы не готовы? Да не их это дело, наше! У Марка недавно с работой наладилось. Да, я его устроила и что с того? Не везёт ему с работой. Как сам берётся за дело – так сплошные неудачи. У меня-то оно быстрее, лучше получается. Что же, каждому своё, не всем же по жизни пробивными быть! Он и так, бедный, все эти годы переживал, что я семью обеспечиваю…
Ничего, теперь всё наладилось. Так и с детьми будет. Единственное, что торопит, – это одноклассницы, которых встречаешь с колясками да с повзрослевшими детьми в сквере.
Хочется ли ребёнка? Говорят, пора. Двадцать шесть всё-таки! Но что-то заставляет контролировать этот момент. Да и Марк не особо любит поднимать эту тему. Разумеется, когда-нибудь они обязательно об этом поговорят, но не сейчас. Сейчас нужно встать на ноги…
Итак, сегодня пять лет. Как их отпраздновать? А вот ничего не хочется! Одно желание: проваляться весь день под одеялом, временами освобождая из-под него руку, дабы протянуть к шампанскому да закускам. На губах – ласки мужа, в душе – гармония и любовь, вокруг – ничего не существует, только мы! Впервые так будет, и это долгожданно. В прошлом году на отдыхе праздновали, в позапрошлом – романтический экстрим, в этом – нет! Устала».
И вообще Марк не в курсе, что его ждёт сюрприз, собирались ведь позже отмечать по причине командировки, которая по плану должна закончиться через два дня, по факту – вчера «отстрелялась». Через полчаса сбудется маленькая мечта – разбудить любимого сюрпризом… он наверняка ещё спит.
За всей маленькой романтикой её интересовала лишь внутренняя суть – момент душевного единения с мужем, чего так часто не хватало в обыденном круговороте.
И вот уже пять лет, как они знают друг друга. Пять лет – это немного, но и много одновременно. Вроде как стали родными людьми, но все еще сохранились загадочные и порой таких нужные недомолвки в застенках семейной жизни. Наверное, эти маленькие секреты всем парам помогают преодолеть первые годы, пока ещё нет детей, пока ещё время уходит на строительство отношений из двоих.
В предрассветных сумерках Южный выглядел особо привлекательным: тускнеющие на фоне сиреневого неба фонари мелькали в окне прощающимися огоньками. Тихое дремавшее море подчёркивало линию горизонта, которого вот-вот грозились коснуться первые лучи солнца. Только бы успеть к их появлению… Почему-то так Свете захотелось: солнце коснётся своими лучиками земли, а она поцелуями – Марка.
Когда такси поднялось на холм, Света схватила свой фотоаппарат, исправно сопровождавший её в любые поездки, и щёлкнула этот живописный вид с высоты. И ещё с мобильного телефона нужно закрепить шедевр, чтобы выложить в соцсети.
На фоне этой утренней красочной процессии перед её глазами мелькали кадры первой встречи с Марком. Ничего особенного – обыкновенное знакомство на свадьбе. Но что-то тогда её воодушевило, приподняло над землёй и унесло куда-то в небытие.
И несло её так потом все пять лет: через полгода сошлись вместе, ещё через полгода поженились, потом сделали ремонт в её квартире, доставшейся от бабушки. Конечно, большую часть времени у семейных людей занимает бытовая суета. Но ей нравилась эта суета!
Она бросила взгляд на четвёртый этаж, но окна квартиры ответили ей безмолвной темнотой. Сердце затрепетало, торопя её на встречу с мужем.
– Спасибо вам, – Светлана поспешно протянула деньги таксисту и, не дожидаясь сдачи, выпорхнула из автомобиля.
Водитель помог ей достать багаж и пристально посмотрел в прищуренные карие глазки девушки.
– Обменяемся телефонами? – скучно прозвучавшая банальность вызвала у Светы тихий смех.
Разумеется, для каждой женщины малейшее проявление мужского внимания – приятный факт, но она всегда была преданной своему Марку и на такие предложения отвечала ироничной улыбкой.
– Зачем? – прямо спросила она, на что таксист ответил молчаливым недоумением.
Его взгляд скользнул по ее руке, на безымянном пальце которой красовалось обручальное кольцо.
– А… Понял, – криво улыбнулся он.
Упустил момент удостовериться, хотя и замужние женщины не всегда ему отказывают…
– Да, – победоносно пропел ее голос, – и очень счастлива в браке!
Таксист театрально изобразил разочарование, улыбнулся и сопроводил девушку взглядом, наблюдая за тем, как она неуклюже переплетала ногами на каблуках, пытаясь унести с собой все свои сумки. У мужчины и мысли не было ей помочь, но он с удовольствием рассмотрел отдаляющуюся женскую фигуру, вид которой «с торца» очень даже впечатлял.
– Значит, сегодня греться со своей, – тихо буркнул сам себе таксист и уселся в автомобиль.
«Ага, конечно, встретиться! Ещё чего? Неужели не видно, что я люблю и любима? Что я счастлива, на самом деле? Я же сама чувствую, как иду и сияю. Будто бегущая строка на лбу «замужем», «замужем». А впрочем, оно мне надо? Сейчас прижмусь к Маркусе и забуду обо всём». Главное, быть тихой, будто кошка, чтобы он проснулся не от звука, а от её прикосновений.
Войдя в коридор, бесшумно поставила сумку на трюмо, поспешно сняла свои «каблуки»… когда её взгляд скользнул вниз: у ног стояли модельные босоножки сиреневого цвета.
«Когда это Катька забыла у нас свою обувь?» – промелькнуло в мыслях.
С кошачьей бесшумностью она сделала несколько шагов и оказалась в проёме их комнаты. Марк спал на диване спиной к ней и сейчас в самый раз было бы к нему прильнуть. Но, словно ощутив на себе чей-то взгляд, он шевельнулся и повернулся на спину. И тут у Светы от неожиданности зарябило в глазах… Вслед за Марком повернулась и… Катя… подруга… единственная подруга.
«Будто кипятком ошпарили… что за невыносимое ощущение? Дрожь… и головокружение от десятков мыслей, в одно мгновенье обрушившихся на голову… Стоп! Что за бред? Нет-нет… это ошибка…
Что-то толкает попятиться назад, дабы убрать с глаз эту шокирующую картину. Нет! Я должна разобраться… Да в чём здесь разбираться? Может, это ошибка?! Может… она осталась переночевать. Случилось что-то… мать снова выгнала… Нужно удостовериться, прежде чем обвинять.
Да смотри же, дурёха: руки «подруги» господствуют на груди твоего мужа, одеяло сползло с оголённых плеч до самой талии… Есть шанс наивно верить в то, что они просто легли рядом поспать?
Ф-фух, затошнило как! Прочь отсюда… бежать-бежать-бежать… пока что-то не остановит. А-ах? Это ещё что? Что со стенами? Они падают? Пол дрожит? Или это мои коленки? А в груди что за тремор? Такое разве бывает?
Закрой тихо дверь и уходи… Нет, нужно вернуться… может, померещилось? Я ведь так устала за эти дни… Или я просто сплю?
И вот снова у дивана… Нет, не сон… всё правда. Да что же со стенами? Как их удержать, если они прямо на меня валятся? А ноги… ноги бегут восвояси, теряя равновесие, спотыкаясь и, кажется, даже падая…
Едва открыла заплывшие глаза… где я? В подъезде? Почему так холодно? Будто голышом на снегу! Так… у меня ведь что-то случилось… Ах, да… причина всё время стоит перед глазами будто наяву. Снова подкатила волна тошноты. Нужно собраться с силами и подняться… Что в руке? Дорожная сумка? Когда я ухватила её? Ах, пальцы судорожно сжимают ручку… я ее и не выпускала из рук…
Что происходило последние несколько минут? Нет! Вопрос другой: сколько времени я здесь? И зачем… зачем я здесь? Нужно подумать… выйти на улицу и подумать… Нет-нет, не стоит показываться им на глаза… Зачем? Я этого не выдержу! У меня разорвётся сердце… Ф-фух… как дурно!..
Ох, как хотелось на улицу… свежий воздух! Теперь немного легче… В отражении окон напротив засияли оранжевые блики от солнца… Я так спешила до первых лучей… Куда спешить было?.. Идиотка.
Так. Нужно где-то присесть и привести себя в чувство.
Зачем я живу? Зачем сейчас я при памяти? Может, это не я? Или я всё-таки умерла? Или упала в обморок и валяюсь где-то поблизости? Меня будто несёт над землёй… Где звуки? Почему так тихо? Только постоянно что-то звенит в ушах.
А-а-а, больно как! Больно – значит, не умерла. Что болит? Это нога!.. Что на неё упало? Бутылка? Ах, да. Шампанское. Мы ведь хотели праздновать… Нет. Хотела праздновать я. А что у нас за праздник? Точно, день прозрения!
Снова замелькали какие-то мечты… Желанный отдых за границей. Планы купить дом. Цель… О, целей было много! Но ведь… все их ставила я… А у него они были?
Так… это ещё что? Откуда здесь взялся этот плюшевый заяц? Валяется, бедный, в пыли мордочкой вниз… Кто-то из детей забыл? Мягкий какой… Глазки добрые… Или несчастные? Каким был малыш, который держал его в руках? А-а-а-а-а, как можно было сомневаться? Я хочу-у-у-у детей! Хочу!
Когда же я прекращу реветь? Это невыносимо! Себя жалко? Смотреть надо было внимательней! Нужно почаще плакать… для того, чтобы в такие моменты быть спокойней, выносливей, сильней. А сейчас сижу… люди уже ходят, озираются. Кто с жалостью, кто с осуждением… Думают, что дура пьяная сидит с похмелья. Кстати! Почему нет? Главное, чтобы хватило сил открыть…
Хватило. Прекрасно! Вот теперь пузырики приведут в чувство. Так. Что теперь делать? А что ты можешь сделать? Забыть! Всё забыть: начиная от первой встречи с ним до планов на будущее. Вычеркнуть напрочь из памяти, что считала дружбу с ней подарком судьбы, что собиралась просить ее быть крёстной матерью твоему ребёнку, что главное в женской дружбе – преданность… Или это главное в семейных отношениях?
Какая уже разница?! Не хочу думать! Не хочу чувствовать! Мозг, отключись! Сердце, умолкни! Довольно с меня переживаний! Довольно вранья…
Так откуда вранье-то? Я ведь его даже ни в чём не подозревала. Ну да, я – нет. А будь я поумней, то послушала бы мудрую сестру. Она-то сколько раз тебе, Света, мозги вправляла! Она-то тебе говорила, что он с кралей на море обжимался… А ты что? Обвинила Лену во лжи, предательстве и два года с ней не общалась. Браво, Потёмкина! Ты недостойна сейчас даже ее нравоучений и попрёков.
– Если когда-нибудь он причинит тебе боль, я надеюсь, что с этим ты придёшь ко мне, ибо я люблю тебя настолько сильно, насколько может любить только мать своего ребёнка.
Да, её слова! И готова проговаривать их вслух снова и снова. Потому что в них правда. И, наверное, больше ни в чём. Слова любимой старшей сестры, призывавшей к благоразумию… мечтающей видеть меня счастливой! А я что? А я верила мужу, ослепившему меня ложью. И подруге… Ох, даже ставила Катю в пример: посмотри, Лена, как она за меня счастлива. Вот смехота!
Глаза, перестаньте лить слёзы! Да что же это такое – тело совершенно меня не слушается! Да не хочу я реветь! Я сильная! Не хочу думать… да какая разница, кто виноват и сколько они вместе? Не хочу в этом копаться! Хочу, чтобы меня обняли… хочу, чтобы душа успокоилась… хочу уснуть, люди! Хочу уснуть навсегда! Лю-у-уди! Вы слышите меня? Кто-нибудь! Убейте!..»
