-Я купил его в лавке, - начал защищаться Двацветок. – Сказал, что мне нужен дорожный сундук.
-Вот ты его и получил, - отозвался Ринсвинд.
-Он очень предан мне, - добавил Двацветок.
-О да, - согласился Ринсвинд. – Если все, что тебе нужно от чемодана – это преданность.
- Однако наш гость, чье имя - легенда, должен поведать нам истину: каковы же величайшие ценности в человеческой жизни?
Гость прервал очередную неудачную попытку прикурить.
- Што ты шкажал? - беззубо прошамкал он.
- Я сказал: каковы же величайшие ценности в человеческой жизни?
Воины нагнулись поближе. К словам героя стоило прислушаться.
Гость долго и упорно думал, а потом с нарочитой неспешностью изрек:
- Горячая вода, хорошие штоматологи и мягкая туалетная бумага.
– Как ты считаешь, звезда врежется в Диск?
– Нет, – уверенно заявил Двацветок.
– Почему?
– Ринсвинд считает, что этого не случится.
Бетан с изумлением посмотрела на туриста.
– Ну понимаешь, – продолжал тот, – тебе известно, как поступают с водорослями?
Бетан, выросшая на Водоворотных равнинах, слышала о море только в сказках и заочно решила, что оно ей не нравится. Ее лицо выразило недоумение.
– Их едят.
– И это тоже. Но в основном их вывешивают за дверь и определяют по ним, когда пойдет дождь.
Бетан уже успела усвоить, что пытаться понять речи Двацветка – бесполезно. Можно лишь бежать рядом с беседой и надеяться запрыгнуть на нее, когда она будет заворачивать за угол.
– Понятно, – сказала она.
– Видишь ли, Ринсвинд такой же.
– Такой же, как водоросли?
– Да. Он боится всего подряд. Но сейчас он не испытывает страха. Звезда – это чуть ли не единственная вещь на моей памяти, которой он не боится. А если уж он ее не боится, то и нам беспокоиться не о чем.
Также он верил в то, что люди в своей основе – хорошие, просто иногда у них случаются плохие дни.
Ринсвилд, во всех лавках выбиты окна и двери, а на другой стороне улицы целая куча людей расхватывает музыкальные инструменты. Можешь в это поверить?
- Ага, - ответил Ринсвилд, поднимая один из ножей и задумчиво пробуя его лезвие. - А что они берут? Не лютни случаем? Тогда это секта лютеров..
– Многие видели Топакси, Бога Красного Гриба, и они заслужили имя шамана, – сказал он. – Некоторые видели Скельде, духа дыма, и их называют чародеями. Очень немногие были удостоены лицезрения Умчеррель, души леса, и они известны как повелители духов. Но мало кто видел ящик с сотнями ножек, который смотрел бы на них без глаз, и такие люди обычно зовутся идио…
– Луковицы? – шепотом позвал Ринсвинд. – Здесь есть луковицы?
– Несколько штук растет вон там, около старого тиса, – произнес рядом чей-то голос.
– А-а, – отозвался Ринсвинд. – Ладно.
Наступила долгая тишина, нарушаемая только звоном комаров вокруг головы волшебника. Он стоял не шевелясь, застыв как каменный. Даже его глаза были неподвижны.
– Извините, – наконец сказал он.
– Да?
– А который из них тис?
– Маленькое скрюченное деревце с небольшими темно-зелеными иголочками.
– Ага, вижу. Еще раз спасибо.
Он не шелохнулся. В конце концов, голос непринужденно осведомился:
– Могу я еще чем-нибудь помочь?
– Ты ведь не дерево, правда? – спросил Ринсвинд, по-прежнему глядя прямо перед собой.
– Не будь глупцом. Деревья не разговаривают.
– Прости. Просто у меня в последнее время случались кое-какие заморочки с деревьями. Ну знаешь, как бывает...
– Нет. Я валун.
В противовес всему накопленному человечеством опыту Двацветок верил, что если люди поговорят друг с другом, пропустят вместе пару стаканчиков, обменяются фотографиями внуков, может, сходят на какое-нибудь шоу, то уладят тем самым все, что угодно. Также он верил в то, что люди в своей основе - хорошие, просто иногда у них случаются плохие дни.
Кроме того, юный Траймон был крайне подозрительным типом. Он не курил, пил только кипяченую воду, и у Гальдера временами появлялось неприятное ощущение, что он умен.
Смерть Плоского мира, ярый приверженец традиций, гордился своими личными заслугами и большую часть времени прибывал в унынии по поводу того, что его деяния не были оценены по достоинству. Он утверждал. что Смерти как такового никто не боится, а все боятся лишь боли, разлуки, забвения. Пустые глазницы и спокойная гордость за свое дело - это еще не повод для неприязни. Кроме того, он до сих пор пользовался косой, в то время как Смерти других миров давно обзавелись комбайнами.