Kitabı oku: «Связанные судьбой», sayfa 3

Глава 3

Шарлотта в удивлении подняла на него взгляд. Несомненно, она сейчас ослышалась. Но какое слово он мог сказать? Она прикинула одно, другое, но ничего не придумала, поэтому решилась переспросить:

– Вы собрались поцеловать меня?

– Да, мне кажется, именно это я и сказал.

– Здесь? Сейчас?

Маркиз кивнул.

– В этом и заключалась моя идея.

– Но… почему?

Кажется, он пришел в недоумение.

– По самой обычной причине.

– Считаете, что это убедительный аргумент? Вы, должно быть, думаете, что мною легко управлять. Капелька мужского эликсира с ваших губ, и я отброшу все сомнения. Так, что ли?

Лорд Гренвилл на мгновение отвел взгляд в сторону, но потом посмотрел ей в глаза.

– Я хочу поцеловать вас, Шарлотта, так как считаю, что мне это понравится. И полагаю вам это тоже понравится.

Низкое звучание его голоса производило на нее какой-то странный эффект.

– Вы кажетесь очень самоуверенным, милорд.

– А вы, мисс Хайвуд, – нерешительной, иногда.

– Нерешительной? Это ко мне совсем не относится.

Маркиз осуждающе вскинул бровь.

– Ладно. – Она не собиралась оправдываться. Смирившись, Шарлотта подняла к нему лицо. – Хорошо. Делайте что хотите.

Шарлотта знала, каким будет их поцелуй, поэтому и позволила его. Так она сказала себе. Одно холодное, бесстрастное объятие лишь подтвердило бы истину – между ними ничего нет. Если им не хватит пыла, чтобы зажечься поцелуем, то как можно говорить о браке?

Тогда лорд Гренвилл, может, и откажется от своей идеи прямо здесь и сейчас.

Но все пошло не так еще до того, как их губы соприкоснулись.

Почувствовав силу его рук, когда он прижал ее к себе, Шарлотта испытала головокружение и какой-то девичий ужас, который пронзил ее насквозь.

Она посмотрела маркизу прямо в глаза, не желая, чтобы он заметил, как ей страшно. Но от этого пульс только участился, и Шарлотта вдруг почувствовала себя абсолютно беззащитной.

Поэтому она опустила взгляд и посмотрела на его губы. Очередная ошибка! На расстоянии его рот казался суровым, а вблизи стало заметно, что губы у лорда Гренвилла крупные, красивой формы.

И сейчас они совсем близко!

И тут, несмотря на регулярное напоминание о том, что все пройдет без эмоций, что последуют лишь бесстрастные объятия, Шарлотта запаниковала и вновь ошиблась.

Она облизала губы.

«Шарлотта, ты дура!»

Может, он не заметил?

О, он заметил!

Теперь Пирс замечал все. Ее готовность. Ее любопытство. Мелкую дрожь предвкушения, пробегавшую вверх-вниз вдоль спины. Шарлотта почувствовала себя голой под его обжигающим взглядом.

– Закройте глаза, – сказал он.

– Вы первый.

Она мельком заметила его легкую улыбку.

А потом его губы прикоснулись к ее губам.

Поцелуй… О, это было настолько неожиданно! Все оказалось совсем не так, как Шарлотта себе представляла. В его манере держаться было столько светской чопорности и пристойности. Но когда его губы прижались к ее губам, она почувствовала, что они теплые, что он целует ее со страстью. И словно дразнит.

А руки… Они находились там, где не могли находиться руки приличного джентльмена.

Одна скользнула вниз по ее спине вполне уверенно, даже по-хозяйски. Так, как будто лорд Гренвилл вознамерился обследовать каждый дюйм того, что будет принадлежать ему. Это прикосновение вызвало бурю новых ощущений в ее теле.

Затем рука легла на ягодицу и слегка сжала ее. Он осторожно притянул Шарлотту к себе, и она ощутила его напряжение, силу и тепло.

Шарлотта, шокированная смелостью маркиза, почти задыхалась.

Его язык проскользнул между ее губами. Ласково, но настойчиво, глубже и глубже входя в нее, заставляя целовать в ответ.

Она подчинилась.

Помоги, Небо, она это сделала! Обхватила его руками за шею и ответила на поцелуй. Пытаясь при этом вести себя так, словно имела хотя бы малейшее представление о том, что делает.

Как бы там ни было, маркизу, судя по всему, это понравилось. В груди у него родился тихий стон. Шарлотту опьянил ужас от понимания того, что она может вызвать такой ответ в этом мужчине. И она еще крепче обняла его.

В ней проснулось какое-то новое чувство. Понимание, желание… Мимолетное видение будущего, к которому Шарлотта еще, как ей казалось, не была готова…

Позже, оставшись одна, она восстановила в памяти каждую секунду этой встречи. Когда именно у нее задрожали колени? Как ему удалось заставить ее захотеть всего этого? Но самое большое беспокойство вызывал вопрос.

Когда именно она начала хотеть его?

Вспыхнувшее желание не стало сюрпризом для Пирса.

Он с первого взгляда отметил ее привлекательность и с нетерпением ждал, когда их познакомят. Пирс оценил изящную женственность ее фигурки, когда они стояли на диванчике в библиотеке, прижавшись друг к другу. При этом он вспомнил все до единого приемы психологического сопротивления, которым его учили на случай попадания в плен и возможных пыток. Вспомнил и воспользовался ими, чтобы отвлечься и не позволить себе возбудиться, пока они прятались за шторами.

Но сегодня все было по-другому.

Сегодня можно было не сохранять дистанцию. И поток желания накрыл его с головой.

Нет, желание не стало неожиданностью.

Но вот потребность в ней… Это чувство по-настоящему поразило маркиза.

Она права – их объятие должно стать побуждением, стимулом. Ему требовалось убедить Шарлотту Хайвуд согласиться принять его руку исходя из двух причин: сохранить репутацию порядочного, благородного человека и избежать вопросов об истинных целях своего пребывания здесь.

Поцелуй с ней входил в список его служебных обязанностей.

Еще никогда работа не доставляла Пирсу такого наслаждения.

Ее муслиновое платье было заношено и чуть ли не просвечивало насквозь, что казалось очень соблазнительным. Близость ее тела сводила с ума. Шарлотта вся была как сочный фрукт.

И оказалась чертовски хороша на вкус.

Пирс никогда не клал сахар в чай, не любил шоколад. Но она перед этим выпила что-то сладкое. С патокой? С медом? А может, это был ее естественный вкус. Что бы то ни было, этого ему было мало. Он жаждал ее.

– Шарлотта… – тихо произнес Пирс. Он секунду разглядывал ее поднятое к нему лицо, а потом поцеловал в щеку. Затем в нежную шею.

И хотя этого не требовалось – и даже не рекомендовалось! – крепко прижал девушку к себе и наклонился к ее губам.

Как давно, очень давно он не поступал настолько целомудренно только потому, что ему так хотелось. Разве Пирс не заслужил такую малость – держать прелестную, соблазнительную женщину в своих объятиях?

Это было нечестно по отношению к ней, но жизнь вообще штука бесчестная. Каждый со временем освоит этот урок. И для нее все в результате сложится гораздо лучше, чем для многих других. Она станет маркизой, богатой, с положением – все будет к ее услугам. Вряд ли ей удалось бы добиться большего, будь Шарлотта предоставлена самой себе.

Пирс подавил в себе чувство вины и приник к губам девушки.

У нее это был уже не первый поцелуй. Он это понял, хотя сомневался в том, что молодые люди, которые целовались с Шарлоттой, осознавали, что делают. Пирс испытывал по отношению к ним какой-то смутный, глупый гнев. И ему еще больше захотелось, чтобы его поцелуй оказался безупречным. Долгим и неторопливым, ласковым и глубоким, чтобы полностью стереть из ее памяти те, другие объятия.

Начиная с сегодняшнего дня, впредь, когда ей придет в голову думать о поцелуях, она будет вспоминать только о нем.

Пирс поймал тот момент, когда Шарлотта вновь стала воспринимать окружающий мир. Она напряженно застыла в его руках.

«Нет-нет-нет!»

Пирс еще крепче обнял ее. Он не даст ей уйти. Не сейчас!

И принялся покрывать Шарлотту легкими ласковыми поцелуями. Потерся губами о ее полные сладости губы, еще раз и еще… А потом снова.

Когда он оторвался от нее, рот у Шарлотты оказался припухшим и розовым. Таким, каким и должен быть.

Она удивленно посмотрела на него.

– Я… Мне вдруг показалось, что наш договор о взаимопонимании не очень хорошая идея.

– Я поговорю с твоей семьей и с сэром Верноном. Можешь не беспокоиться. Они согласятся.

– Милорд…

– Пирс, – поправил он ее. – С этого момента ты зовешь меня так.

– Хорошо, Пирс. – Шарлотта взглядом изучала его лицо. – Скажи, что ты за дипломат?

«Дорогая, если бы ты только знала! Ты бы развернулась и помчалась отсюда, только бы пятки сверкали».

– Я спецпосланник, – честно признался он. – Занимаюсь переговорами о капитуляции.

– Договор о взаимопонимании? – Вслед за дочерью миссис Хайвуд вошла в ее спальню. – Он был у тебя на крючке, а ты договорилась о каком-то взаимопонимании?

Шарлотта рухнула на кровать.

– Это мой выбор, мама.

– Час от часу не легче! Неужели я ничему тебя не научила? Зафиксируй сделку, если у тебя есть шанс.

Шарлотта накрыла голову подушкой. Она не хотела прямо сейчас вступать в спор с матерью. Ей хотелось побыть одной, чтобы перебрать в памяти каждую секунду их поцелуя и проанализировать все ощущения, возникшие в тот момент. Затем она поделит свои реакции на два вида: эмоциональные и физические.

Эмоциональных реакций будет раз в десять меньше, вне всякого сомнения. Дикое душевное волнение, которое он в ней вызвал, явно относилось к чему-то телесному, к желанию. Сердце не имело к этому никакого отношения.

По крайней мере Шарлотта надеялась на это. Но ей было бы намного спокойнее, если бы она получила хоть какое-то подтверждение.

Шарлотта слышала, как мать расхаживала по комнате.

– Безрассудная девчонка! Две недели! Ты знаешь, что это полмесяца?

– Да, мама. Я знаю, что это полмесяца.

– А вдруг он передумает? – запричитала миссис Хайвуд. – Ты предоставила ему все возможности выскользнуть из рук. Он может упаковать свои вещи и сбежать отсюда под покровом ночи.

Шарлотта отбросила подушку.

– Твоя вера в меня так воодушевляет, мамочка.

– Сейчас не время для дерзостей, которые ты называешь юмором. Лорд Гренвилл уже был обручен один раз, тебе ведь это известно. По его настоянию свадьбу отложили на восемь лет, и бедной девочке пришлось выйти замуж не за маркиза, а за его брата.

Да, Шарлотта слышала разговоры на этот счет.

– Эту помолвку устроили их семьи. Они тогда были слишком молоды, а повзрослев, передумали.

– Ты бы лучше надеялась на то, что в этот раз лорд Гренвилл не передумает. Если ему придет в голову отменить договор о «взаимопонимании», для тебя это обернется катастрофой. Это же твоя жизнь, Шарлотта.

– О, я знаю! – Она села на кровати. – Это исключительно твоя вина, мама, что я оказалась в такой опасности.

– Моя вина?

– Ты раздула этот скандал. Стала говорить, что лорд Гренвилл был обуреваем страстью.

– Может, я и раздувала скандал, но начала-то его ты. Это ты пряталась с лордом за шторами. – Она опустилась в кресло и с треском раскрыла веер. – Впервые хоть одна из дочерей дала мне повод для гордости. Я надеялась, что ты сумеешь завлечь какого-нибудь герцога здесь, на приеме. Вроде бы эта местность называется «Герцогства». Я была введена в заблуждение самым прискорбным образом.

– Местность действительно так называется. Но это не значит, что здесь оранжерея для герцогов. Ты думаешь, они растут на деревьях?

Мать только фыркнула.

– В любом случае маркиз тоже вовсе не плохой вариант. Ты очень умно заманила его.

– Даже не пыталась!

– Теперь, уж коли он у тебя в руках, не выпускай. Две оставшиеся недели ты должна вести себя наилучшим образом.

Стать образцом этикета.

Следить за осанкой. Никаких жаргонных словечек, никаких шуточек. Меньше говорить, больше улыбаться.

Шарлотта закатила глаза. Улыбайся больше или меньше – это не сделает ее идеальной избранницей для Пирса.

– Находи любую возможность оставаться с ним наедине. Садись рядом за обедами и ужинами и в гостиной. Проси его переворачивать тебе ноты, когда будешь играть на рояле. Нет, подожди! Не надо играть на рояле. Это его оттолкнет. – Она стукнула себя веером по бедру. – Говорила же тебе, что нужно больше заниматься музыкой.

– Мама, перестань! Если это наше «взаимопонимание» закончится помолвкой… – я уверена, что не закончится! – то совсем не из-за моих талантов или манер. Все дело в характере лорда Гренвилла. Мой шарм не произвел на него впечатления. Он угодил в ловушку из чувства приличия.

Мать шумно выдохнула.

– Маркиз – благородный человек, – сказала Шарлотта.

И удержалась, не добавив, что целуется он как опытный ловелас.

Это явно заставило миссис Хайвуд задуматься. Она встала и направилась к двери.

– На всякий случай опустим линию декольте на всех твоих платьях. Поговорю об этом с горничной миледи прямо сейчас.

– Нет! – Соскочив с кровати, Шарлотта преградила матери дорогу. – Мама, это невозможно. Ты не скажешь об этом ни единой душе.

– Но…

– Никому ни слова! Ни служанкам, ни леди Паркхерст. Ни соседям, ни в письмах, ни даже стенам.

– Я не говорю со стенами, – возмутилась миссис Хайвуд. – Во всяком случае, не часто.

Шарлотта прекрасно знала свою мать. Если за ней не следить, она станет делать намеки уже за ленчем. Попытается дать понять о случившемся за чаем. А ко времени, когда все соберутся за шерри после ужина, миссис Хайвуд уже будет хвастаться предстоящим браком и примется рассылать письма своим подругам.

И так будет продолжаться, если только ее не остановить сразу.

– Лорд Гренвилл просил соблюдать нашу договоренность в тайне, – продолжила Шарлотта. – Он важный человек и ценит приватность. Маркиз будет очень недоволен, если станет объектом для сплетен. – Тут у нее появилась идея. – Я не удивлюсь, если для нас это что-то вроде экзамена.

– Экзамена?

– Именно. Чтобы посмотреть, можно ли нам доверять. Если скажешь кому-нибудь хоть слово, он об этом узнает. И тогда, скорее всего, вообще прекратит с нами всякие отношения.

Ахнув, миссис Хайвуд прикусила костяшку пальца.

– О, не дай бог!

Шарлотта положила руки на плечи матери.

– Я знаю, что ты справишься. Иначе годы твоей поддержки, забот и надежд на то, что дочери удачно выйдут замуж… Все будет разрушено в один момент. Не давай волю языку. Прикуси его. Отрежь, если потребуется. Все зависит от твоего умения хранить молчание.

– Да, но только…

Дочь взглядом остановила ее: «Молчи!»

Миссис Хайвуд поворчала, но потом поджала губы.

– Отлично! – Шарлотта одобрительно похлопала ее по плечу.

– Теперь иди к себе в спальню и отдохни. Мне нужно написать несколько писем.

Она проводила мать до двери и закрыла ее на защелку. Затем прислонилась к ней.

О господи! Кто знает, будет ли действовать ее предостережение две следующие недели? Необходимо найти тех любовников, и как можно скорее.

Шарлотта подошла к маленькому письменному столу, присела и окунула перо в чернила. Она не увиливала от разговора с матерью, ей действительно было необходимо написать письма.

Одно письмо, если быть точной.

Письмо той самой С.

Быстро набросав текст, Шарлотта облокотилась на спинку стула, чтобы еще раз обдумать ситуацию. Ей нужно разгадать загадку, и эта буква была первым, если не единственным, ключом к ней.

Глава 4

Наклонившись вперед, Пирс прищурил один глаз и прицелился.

Бильярд, как и многие другие виды спорта, давал прекрасную возможность тренировать себя в прикладной геометрии и физике. Если оборудование было стандартным, а поверхность стола идеальной, единственной переменной процесса игры становилось мастерство игрока.

Успех зависел от степени сосредоточенности. От умения фокусировать взгляд, глушить в себе чувства, не обращать внимания на эмоции и отбрасывать все человеческие слабости. И тогда тело игрока, его цель и желание приобретали решающее значение.

Быстрым движением он нанес удар кием, и белый биток врезался в красный шар. Вращаясь, оба разлетелись в разные стороны на зеленом сукне по отлично выверенным траекториям.

Бóльшую часть своей жизни Пирс и с людьми обращался подобным образом. И не потому, что презирал их или кичился своей важностью. Нет, только потому, что эмоции могли легко увести его в сторону от основной цели. Отчужденность – самое главное, и не нужно бороться с самим собой.

Так продолжалось до этого дня. Пока он не встретил Шарлотту.

Она выбила его разум и тело из-под контроля. Пирс не мог прекратить думать о ней. Он не переставая желал насладиться ее сладостью. Тем, как ее тело прижимается к нему. Шарлотта с легкостью преодолела все выстроенные им защитные барьеры, буквально проникла под кожу.

Да, она молода. Но Пирс научился быстро оценивать людей, поэтому сразу понял, что Шарлотта Хайвуд представляет собой нечто более ценное, чем кажется. Она была честным человеком, что требует уверенности в себе, а также глубокого понимания самой себя и окружающих.

Черт, это было опасно! Но, возможно, такой опасности он и желал. Шарлотта заставила его кровь быстрее бежать по жилам, а разум быть настороже. Точно так же он чувствовал себя на войне, выполняя самые опасные задания.

Тот их поцелуй словно оживил Пирса.

– Ох ты!

Что-то длинное и острое ткнуло его в ягодицу, а затем в бок.

Позади, между ним и дверью, стоял Эдмунд Паркхерст, выставив перед собой бильярдный кий. Злобно насупившись, он метил в точку прямо под нижним ребром маркиза, совсем как маленький каннибал, готовящийся метнуть копье в свою жертву.

– Я знаю, – грозно, насколько это может получиться у восьмилетнего ребенка, произнес Эдмунд. – Я знаю, что ты делал в библиотеке.

О, дьявол! Только не это!

– Эдмунд, ты ошибаешься. Я друг твоего отца. Никто даже не пытался сделать что-нибудь плохое. Мы ведь уже говорили об этом.

– Убийство! – Удар. – Убийство! – Еще удар. – Убийство!

Пирс швырнул кий на стол. Где родители этого юного создания? Где няньки? Где учителя? У него есть хобби, игрушки, домашние животные?

– Я не убийца, – решительно заявил лорд Гренвилл.

И он действительно не был убийцей. В юридическом смысле. Подобные этические кульбиты используются для того, чтобы вывести из-под ответственности солдат и палачей за выполнение ими своих кровавых обязанностей. Перед божественным судом Пирс не чувствовал бы себя настолько уверенным, но… Жизнь после смерти покажет.

– Я знаю, что ты сделал. Ты заплатишь. – Мальчишка поднял вверх кий и принялся размахивать им как палашом.

Гренвилл увернулся от удара, укрывшись за столом.

– Эдмунд, успокойся!

Он мог бы с легкостью его обезоружить, но с той же легкостью представлял, какая сцена разразится, если вдруг в процессе пострадает хотя бы мизинчик Эдмунда. Маленький негодяй помчится по коридору и будет визжать во всю глотку не только «убийство!», но и «помогите!», а может, еще и «мучитель!». И прибавит на всякий случай: «Он отказывается платить налоги!».

Вслед за Пирсом мальчишка обежал бильярдный стол, продолжая размахивать кием, на этот раз более агрессивно. Когда Гренвилл пригнулся, удар пришелся по чучелу фазана, закрепленному на жердочке на стене, и сбил его на пол. Пирсу даже показалось, что фазан пронзительно вскрикнул. В воздух взлетело облако перьев, которые заполнили комнату, а потом мягко легли им на плечи, как первый снег.

Выражение лица Эдмунда резко изменилось – от сожаления при виде распотрошенного охотничьего трофея отца и предчувствия последующего наказания до… настоящей, сосредоточенной злобы.

Мальчишка опустил кий на манер копья, сгорбился и кинулся на Пирса с новой силой.

– У-бий-ство!

Все, решил Гренвилл, с него достаточно.

Схватившись одной рукой за кий, он на полном ходу остановил Эдмунда. И заговорил тихо и сурово:

– Послушай, ты. Биться на бильярдных киях – так джентльмены не решают споры. Твой отец будет страшно недоволен тем, как ты себя ведешь. Я тоже теряю терпение. Прекрати это. Немедленно!

Они пристально разглядывали друг друга.

Пирс отпустил кий.

– Отправляйся к себе в комнату, Эдмунд.

Последовала долгая пауза.

Затем мальчишка изо всех сил ткнул его кием в пах и нырнул под бильярдный стол, оставив задохнувшегося от боли Пирса хватать ртом воздух.

– Ах ты, маленькая дрянь! – Сложившись вдвое, он заколотил кулаками по зеленому сукну стола.

Все, хватит! Сегодня Эдмунд Паркхерст получит свой урок.

– Можно я опущу эту штуку? – напряженно спросила Шарлотта. – Боюсь, меня сейчас сведет судорога.

Делия даже не подняла головы от своего блокнота.

– Еще пару минут. Мне нужно закончить набросок складок на твоей тоге.

Шарлотта постаралась не обращать внимания на приступ боли в руках.

– Интересно, где ты видела, чтобы греческая богиня держала серебряный чайный поднос?

– Нигде. Вместо подноса на картине будет лира.

В мире существовало совсем немного людей, ради которых Шарлотта могла согласиться простоять несколько часов задрапированной в простыню, с подносом в руках, который с каждый минутой становился все тяжелее и тяжелее. Делия Паркхерст была одной из них.

После того как «Пратлер» ославил Шарлотту на весь свет, она отказалась от мысли целиком заполнять свою карточку для танцев. Однако унывать было не в ее характере. Отвергнутая джентльменами, Шарлотта огляделась по сторонам, чтобы найти новых подруг.

И нашла Делию.

Делия Паркхерст была доброй, остроумной и так же подпирала стены на балах, как и Шарлотта. От рождения одно бедро у нее располагалось не совсем правильно. Они устраивались в уголке и принимались шутить над собравшимися, в основном над мужчинами, потом складывали свои неиспользованные карточки для танцев в виде корабликов и запускали в чаше для пунша.

Так продолжалось до тех пор, пока подруги не нашли для себя более интересное занятие.

Подготовка побега.

– На следующий год мы будем за тысячу миль отсюда, – сказала Делия. – Далеко от наших семей и еще дальше от тех, кто читает лондонские скандальные журналы. Я буду делать зарисовки мраморных статуй эпохи Возрождения, а ты – обследовать храмы и гробницы. А вечера мы будем проводить в окружении графов и кавалеров. И больше никаких чайных подносов.

Шарлотта почувствовала себя виноватой. После той сцены в библиотеке их план насчет поездки в Европу оказался под угрозой, а Делия еще ничего не знала об этом.

Она страдала от того, что придется расстроить подругу.

Делия отложила карандаш.

– На сегодня все.

Опустив поднос, Шарлотта развернула на себе простыню и помассировала затекшие руки и ноги.

– Давай поговорим о нашей поездке, – предложила подруга.

– О нет. Не сейчас.

«Ни за что, пока твой отец думает, будто я задрала юбки перед маркизом в библиотеке».

– Почему нет?

Шарлотта постаралась ответить уклончиво:

– У меня еще не было времени убедить твоих родителей, что мне можно доверять. Труднее всего это будет сделать с твоей сестрой. Френсис смотрит на меня так, словно я веду тебя по наклонной дорожке прямиком в руки какого-нибудь распутника.

– Френсис очень заботлива и слишком много внимания обращает на сплетни. Хорошо хоть, нет старшего брата, некому будет возражать. Эдмунд не в счет, его легко переубедить.

«Я бы не была в этом так уверена», – подумала Шарлотта.

– Что тебя останавливает? Лорд Гренвилл?

Вопрос поразил ее.

– С чего ты взяла?

Делия пожала плечами.

– Ты ушла из бального зала сразу, как только он появился, и я знаю, что думает твоя мать. Но я бы не стала беспокоиться насчет ее уловок по поводу маркиза. Он с таким же успехом мог бы находиться на луне, человек просто вне досягаемости.

Шарлотта тоже так считала, пока не оказалась не только в непосредственной близости от него, но еще и в его объятиях. От воспоминаний по спине побежали мурашки.

Она села рядом с Делией и взяла ее за руку.

– Мне нужно кое-что рассказать тебе. Меня очень беспокоит, как ты это воспримешь.

– Шарлотта, ты моя самая близкая подруга, поэтому можешь довериться мне.

У нее комок подступил к горлу. Останется ли она лучшей подругой Делии после того, как расскажет ей правду?

Где-то в коридоре послышался тихий стук. Это привлекло их внимание. Следом грохот. Они вскочили. Потом выбежали из гостиной и помчались в главный холл на звон бьющегося фарфора. Там увидели Эдмунда, стоявшего с виноватым видом над разбитой вазой.

Компанию ему составлял не кто иной, как лорд Гренвилл.

У обоих в руках были бильярдные кии.

Леди Паркхерст торопливо спустилась к ним по лестнице. Чепец у нее съехал набок, она слегка запыхалась. Вид у хозяйки дома был такой, словно грохот вырвал ее из дремоты.

– Какая нелегкая… – Она быстро окинула взглядом присутствующих. – Эдмунд, хотелось бы узнать, что ты тут…

– Прошу прощения, леди Паркхерст, – поклонился Пирс. – Это моя вина. Я тут показывал Эдмунду кое-какие приемы фехтования.

– Фехтования? На бильярдных киях?

– Да. Боюсь, мы несколько увлеклись. Эдмунд учится очень быстро. Это я, отбивая его выпад, сбил вазу. – Взгляд Гренвилла упал на еще одну груду осколков в углу. – И купидона.

– И фазана в биллиардной, – подхватил мальчишка. – Тоже он.

Пирс откашлялся.

– Да, все это моих рук дело. Надеюсь, вы простите меня за неуклюжесть.

Шарлотта скрыла улыбку. Неуклюжесть? Из опыта общения с маркизом в библиотеке она поняла, что он обладает отменными рефлексами и полностью контролирует силу своего тела. Пирс просто брал вину мальчишки на себя. Точно так же как взял на себя ее вину.

– Разумеется, мы восстановим разбитые вещи.

– О, пожалуйста, не надо! – взмолилась Делия. – Они были чудовищны.

– Делия! – одернула дочь леди Паркхерст.

– Но ведь это так.

Мать бросила на нее предостерегающий взгляд.

– Я пришлю служанку, чтобы все здесь убрать. Будь добра, отведи своего брата наверх.

Положив Эдмунду руки на плечи, Делия подтолкнула его к лестнице. Мальчишка в знак протеста едва переставлял ноги. Дойдя до верхней ступеньки, он обернулся через плечо и прошипел Пирсу:

– Это еще не конец. Я глаз с вас не спущу.

Делия посмотрела на маркиза.

– Что бы это значило?

– Понятия не имею.

Опустившись в углу на колени, Шарлотта принялась собирать осколки разбитой статуи купидона. Она пострадала не так серьезно, как ваза. Вполне возможно, что восстановить ее будет нетрудно.

Пирс присоединился к девушке. Нагнувшись, он подобрал гипсовое основание и водрузил его на пьедестал.

– Вам не стоит этим заниматься, – тихо сказала она.

– Почему?

– Потому что вы маркиз. Маркизам не полагается собирать осколки.

– Почему нет? Если я устроил разгром, я его и уберу. Так справедливо.

Шарлотте подвернулись стопы купидона, которые она установила на основании.

– Вы сами в это не верите. Эдмунд должен был бы сейчас собирать из кусков разбитую штуковину. Это явно он натворил.

– Не совсем так. – Пирс приладил к стопам гипсовые лодыжки. – Спарринг предполагает двоих участников.

Шарлотта протянула ему следующий кусок статуи – пару белых коленей вместе с пухлыми бедрами. Он взял его и при этом кончиками пальцев коснулся тыльной стороны ее руки. Это мимолетное прикосновение подействовало на нее как удар током.

Шарлотта опустила взгляд. Нашла следующий кусок – круглые ягодицы, – подняла и водрузила на верх реконструкции. Руки у нее, должно быть, дрожали. Ведь что бы она ни делала, кусок гипса отказывался вставать на место.

– Наверное, здесь не хватает еще какой-то детали, – сказала девушка. – У меня не получается приладить эту.

– Позвольте. – Пирс взялся за дело сам и сразу установил очередной фрагмент как надо. – Думаю, это следовало сделать таким образом.

О господи! Она, оказывается, держала ягодицы вверх тормашками и тупо пыталась пристроить. Смутившись, Шарлотта наклонила голову.

– И мне кажется, что следующая часть лежит вон там, за вашим коленом.

Она слишком торопливо схватилась за нее и тут же уронила, порезавшись об острый край. На пальце выступила капля крови.

– Вы поранились, – заметил Пирс.

– Не страшно.

Но он уже взял ее за руку. После быстрого осмотра сунул окровавленный палец себе в рот, немного пососал, и боль прошла. Его действия оказались эффективными, и в них не было ничего порочного, но Шарлотта все равно не могла произнести ни слова.

Затем Пирс прижал ранку своим большим пальцем. Его взгляд не отрывался от ее лица. Сердце у Шарлотты колотилось так, словно решило сделать все, чтобы кровь из пальца текла и дальше, будто ему хотелось продлить этот момент.

– Милорд…

– Пирс, – поправил он ее.

– Пирс. – Она посмотрела в сторону коридора в поисках спасения. – Вот-вот появится служанка. Мы ползаем по полу, держимся за руки, вокруг куски гипса. Ни к чему, чтобы нас вот так застали.

– Наоборот: все как нельзя лучше. Ведь меньше чем через две недели мы объявим о помолвке.

– Я как раз об этом. Мы о ней не объявим.

Маркиз вскинул брови.

– Вы забыли о том, что случилось пару дней назад?

– Нет.

Шарлотта не забыла его легкую улыбку. Не забыла сильные руки, которые обнимали ее. И конечно, тот обжигающий, страстный поцелуй.

Она убрала свою руку.

– То, что случилось в библиотеке, только моя вина. Мне не хотелось бы вовлекать вас во все это.

– Я не мог позволить вам остаться одной. Для спарринга требуются двое.

У Шарлотты стало тепло на душе. Пирс пытался быть с ней честным, и ей это нравилось. Он даже не мог представить себе насколько. И тем решительнее ей хотелось быть такой же честной по отношению к нему.

– Я устроила эту путаницу, я с ней и разберусь. – Набравшись мужества, Шарлотта улыбнулась ему. – У меня есть план.