Kitabı oku: «Опасная посылка», sayfa 5
«Неужели горничной так не терпится в Новый год прибраться у нас?» – подумал я и, не долго думая, отворил дверь. Тут же вихрем в номер ворвались трое в масках, с пистолетами. В следующее мгновенье я ощутил под подбородком холод дула.
– Где кокс? – зарычал один из них мне в ухо.
Другой бандит выдернул из розетки вилку телефонного кабеля. Потом сдёрнул одеяло с ещё спавшей Тамары и вставил дуло ей прямо между ног. Она проснулась и в ужасе заорала. Третий бандюга тут же склеил ей рот скотчем.
Дуло пистолета ещё больше упёрлось мне в подбородок.
– Считаю до трёх, если не скажешь где спрятал кокс, я выпотрошу твою сучку у тебя на глазах.
– Кокс забрали в КГБ.
Сказанное было воспринято как издёвка, ибо в следующее мгновенье я почувствовал острую боль от удара рукоятки пистолета в голову.
– Издеваешься, сука! – зарычал бандит, и я понял, что убедить его в сказанном не имеет смысла.
Мозги, превозмогая боль, стали усиленно работать. Надо было сказать такое от чего наше положение не станет ещё хуже.
– Кокс припрятан в Москве.
Это был единственный ответ который я смог придумать, чтобы хотя бы немного выиграть время.
– Где?
Для правдоподобности я прикинулся несговорчивым.
– Гюрза! Можешь начинать.
Гюрза сорвал с Тамары ночную рубашку и схватился за трусики. Та замерла от ужаса.
– Постойте! Я скажу где. В камере хранения на Курском вокзале, ячейка номер 57.
Лицо бандита под маской я не мог видеть, однако почувствовал, что он повёлся на моё сказанное. Обычно преступники предпочитали прятать вещи в камерах хранениях. Про это я насмотрелся в милицейских фильмах того времени.
– Говори шифр! Шифр!
Дуло ещё больше упёрлось в мою кожу, грозя её разорвать.
– 1862, – брякнул я год своего рождения, умышленно уменьшив его на 100 лет.
– Эй Гюрза! Ты всё слышал? Включи телефон и звони Каблуку. Пусть мчится на Курский вокзал. Дай ему номер этого телефона, чтобы позвонил обратно.
Гюрза начал звонить по коду в Москву.
– Но если ты соврал козёл вонючий. Мы твоей сучке у тебя на глазах матку на изнанку вырвем, а потом тебя ломтями настрогаем, – зарычал мне в глаз бандит.
Затем он подошёл к дрожащей от страха Тамаре.
– Мы знаем где твой щенок. После того как порвём тебя, то потом в Москве порвут твоего сосунка.
«У нас в запасе не больше получаса» – пронеслось в моей голове.
Бандиты уселись на стульях и стали ждать вестей из Москвы. Один из них даже снял маску, чтобы закурить и положил пистолет рядом с телефоном на прикроватную тумбочку.
Время неумолимо шло вперёд, а у меня в голове ничего не возникало. Я начал лихорадочно озираться по сторонам пытаясь найти хотя какой- нибудь выход.
– Занервничал, козлина? Соврал, да? Соврал? Нас за лохов принял?
Он опять ударил меня рукояткой на сей раз разорвав бровь. Кровь обильно брызнула из раны и залила мне глаз. Я воспользовался моментом и, притворившись, что теряю сознание, принялся падать в сторону тумбочки. В следующий миг я схватился за пистолет и выстрелил в ударившего меня бандита в живот. Тот покачнулся, но устоял на ногах и начал кое как наводить на меня дуло. Но не успел он нажать на курок, как мои ноги, то ли от кровопотери, то ли от страха подкосились и я упал на пол. Падая, я успел увидеть, как тот бандит который держал под дулом Тамару наводит на меня пистолет. Он уже нажал на курок, как вдруг моя Тамара пришла в себя, и мощным ударом ноги заставила пулю уйти в потолок.
Звук выстрела и шум ломающейся двери прозвучали одновременно. Не чувствуя боли, я через единственный глаз увидел, как стрелявший в меня бандит замертво свалился на голое тело Тамары. Одетые в камуфляж вооружённые автоматами люди, ворвались в номер. Среди них я узнал майора КГБ Соколова. Он поднял меня на ноги и спросил:
– Жив?
– Жив, но опоздай вы хотя мы на одну секунду – были бы мертвы.
Майор подошёл к телефону и поднял трубку.
– Работает, – резюмировал он удивлённо, – это вы его отключали?
– Нет! Они вырубили как только ворвались, но потом включили, чтобы в Москву позвонить.
– Это и спасло вас.
– А вы, что всю ночь нас прослушивали?
– Прослушивали. Причём с превеликим удовольствием – с укоризненной улыбкой ответил Соколов и добавил, – ты уж прости нас, друг, такая у нас работа знать всё обо всех.
Он включил рацию и доложил.
– Задание выполнено. Преступники обезврежены. Один убит мною, второй ранен. Нет не мною, заложником. Нет он цел, только бровь рассечена. Второй заложник, вернее заложница находится в сильном шоке. Присылайте медиков.
В это время зазвонил телефон. Соколов поднял трубку. На другом конце провода кто то истошно кричал.
– Шеф! Он туфту гонит. Рвите козла на части.
Кричащий вероятно был тот Каблук, который ничего не нашёл в камере хранения.
Майор с улыбкой передал мне трубку.
– Можешь сказать ему пару ласковых пока наши не одели наручники.
– Сам ты козёл¸ Каблук вонючий, – крикнул я в микрофон, но опоздал. В трубке были слышны одни прерывистые гудки.
Мы с Тамарой восстанавливались в ведомственной больнице. Мне зашили бровь, а её лечили успокаивающими. Соколов лично проведал нас. Принёс целый баул апельсинов и мандарины в придачу.
– Так значит вы всё время за нами следили?
– Ну а как же? Держали вас в поле зрения.
– Использовали нас в качестве наживки?
– У нас это называется ловля на живца, – засмеялся Соколов, – ладно. Хватит страдать. С вашей помощью нам удалось выловить всю банду и прикрыть наркотрафик.
– Ага! Может нам ещё дадите от имени вашей конторы ценный подарок? У вас так ведь принято – дарить фотоаппарат «Смену» или радиоприёмник «ВЭФ».
– Зря иронизируете, дорогой товарищ. Сами ведь виноваты, что влипли в нехорошую историю. В следующий раз когда будете брать посылки от незнакомых людей, проверьте нет ли в ней криминала.
В «Жемчужину» мы больше не вернулись, а полетели прямиком в Москву.
Уже сидя в уютных креслах авиалайнера и поедая скудное бортовое питание, я посмотрел на свою подругу и произнёс:
– Слушай Тома! Не ударь ты тогда ногой по руке бандита, он наверняка пристрелил бы меня, и сейчас мы не сидели рядышком.
Тамара прекратила жевать и медленно ответила:
– Артюшечка, дорогой! Я сама не знаю как это произошло. Помню, что лежала, оцепенев от страха, но когда поняла, что могу лишиться тебя, то сразу очухалась.
– И тем самым спасла мне жизнь, – резюмировал я и ласково погладил её волнистые волосы.
То, как Тамара хладнокровно поступила в тот роковой день, говорило о многом. Оказалось, что ради спасения любимого человека, она могла пренебречь угрозой собственной жизни Ведь, не вмешайся тогда вовремя группа КГБ, следующий выстрел бандита мог бы предназначаться ей.
За иллюминатором ночная темень разрывалась мощным миганием огней "тушки", которая увозила нас обратно в Москву.
Дома мы наконец крепко заснули. Сказывалась усталость от перенесенных бурных потрясений прошедших дней. Больше всего досталось Тамаре. Шутка ли, более получаса находится в одних трусах, под дулами озверевших бандитов. Она вздрагивала во сне от дурных кошмаров, но, нащупав рядом меня, успокаивалась.
Закончив утренние процедуры, мы принялись искать Эдика с Марией Ивановной. Праздники праздниками, но нам надо было возвращаться в Ереван, и этот грустный день неумолимо наступал.
Позвонив в бар, Тамара узнала, что её шефиня прибывает завтра, а значит и Эдик с ней тоже нарисуется. Так оно и случилось. Уже на следующий день позвонила Мария Ивановна и довольным голосом позвала к себе домой на ужин. Потом трубку взял Эдик.
– Ну что? Сплавил Зару и зажил, как сыр в масле?
– Как сыр в Кисловодске. А что тут дурного? Ты ведь тоже зря время не терял?
– Ладно завтра увидимся и перетрём тему.
– Давай, дружище, до завтра.
– Где она живёт? – поинтересовался я.
– На Калининском проспекте, – гордо, не без зависти ответила Тамара.
– В тех красивых высотках?
– Именно.
Итак, подходило к концу наше путешествие. Оно было полно приключениями и неожиданными событиями. Но самое главное выяснилось, что мы с Тамарой отличные партнёры.
В любви и сексе не может быть канонов и шаблонов, всё индивидуально для каждой пары. Никакие руководства и «камасутры» не заменят личного опыта. Множество позиций описываемых в учебниках по камасутре, все те не естественные позы от которых не то что удовольствие, а травму можно получить – это всё чушь собачья. Всё очень индивидуально, и каждая пара методом проб и ошибок способна сотворить собственную камасутру.
– Ох, хотя бы ты жил рядышком. Не обязательно в Москве. Ну хотя бы в 2-3 часовой досягаемости.
– И приезжал бы к тебе раз в неделю в «колбасной» электричке? Нет дорогая моя. Этак я очень скоро стану твоей фасадной любовью, способная превратить праздник в унылую рутину. И потом особой разницы не вижу где сидеть эти 3 часа в электричке или в самолёте.
– Я готова прилетать к тебе каждую ночь.
– Неужели тебе охота столько летать?
– Охота ещё как! С тобой я улетаю не то что на небеса, а намного выше, в космос, где меня находит воистину вселенское блаженство.
Сказано это было очень искренне.
Странны и многолики эти создания женщины. В силу различных жизненных обстоятельств они могут по разному вести себя. Например, я знал, что с виду хрупкая Тамара может так рассердиться на сына, что по мужски выпороть его ремнём. Но со мною она буквально млела и таяла, превращаясь в нежнейшее создание, и казалось в таком состоянии могла пребывать до конца жизни.
Мария Ивановна накрыла шикарный стол из различных деликатесов. Сама она после вояжа с Эдиком в Кисловодск выглядела просто великолепно. Посвежела, помолодела, поменяла стрижку и перекрасила волосы. Как сказали бы сейчас – поменяла имидж.
Но тем не менее молодая уже была не молода и рядом с Эдиком это особенно чувствовалось. Однако жадную до жизни Марию Ивановну это вовсе не смущало и она без конца делилась своими впечатлениями от поездки в Кисловодск.
– А ловко вы слиняли. И главное в тайне от нас.
– Это была чудесная встреча Нового года, дорогой Арутюн! – закатила от счастья глаза Мария Ивановна, – жаль, что время пролетело быстро, как одно мгновение. И что самое главное – все мои хвори как рукой сняло.
– Рукой кого? Эдика? – пошутил я.
– У Эдика не только рука волшебная, но и кое что другое, – с загадочной улыбкой произнесла счастливая барменша.
Мы захохотали, но Тамара загрустила:
– Вот уедите вы скоро и лишите нас простой бабьей радости.
– Какой?
– Просыпаться рядом с плечом любимого человека.
– Тамара! Мы были вместе дней 10. Встречали Новый год, жили в классных гостиницах на юге страны. С завтрашнего дня начинаются будни. Нас ждут в клиниках, тебя в баре – начинается каждодневная тягомотина- рутина способная испортить радужные впечатления от нашей встречи. Согласна со мной? А я обещаю – этим летом устроить такие же праздники любви.
Все сразу воспрянули духом, особенно Тамара.
– Ну тогда обещайте, чтобы летом эти праздники любви будут длится намного дольше нынешних.
– Обещаем.
– И чур хотя бы до лета не женить моего Артюшу.
– Ого! Это вопрос на засыпку. Пусть он сам и ответит. Говори Арут – есть ли у тебя планы до лета связать себя узами брака?
– Что за глупые вопросы. Конечно нет.
– Ну почему глупые? Тебе уже 27, ты перспективный доктор, без пяти минут кандидат наук, по всем законам семейного кодекса армян тебе полагается завести семью.
– Только после вас, сударь.
– Короче, Тамара. До лета будь спокойна – он твой с потрохами. Но и ты обещай, что не заведёшь в ближайшем будущем ещё одного мужа алкаша. А то не видать тебе Арутюна, как своих ушей.
– Не сомневайтесь. Вторую такую глупость я не сделаю.
Вот и наступил печальный день расставания.
Тамара рыдала у меня на плече.
В отличии от неё Мария Ивановна не устраивала сцены на манер индийского кино.
– В следующий приезд я устрою докторов прямо в «Космосе». Там же где наш бар. И удобно и сытно.
– Лучшего места, чем квартира Тамары для меня в Москве нету, – решил я подбодрить свою партнёршу.
– А ты останься. Я тебя пропишу и будем мы жить вместе душа в душу.
Это уже была серьёзная заява, и главное так неожиданно. Московская прописка была хрустальной мечтой многих граждан СССР. В Москве проживало много народу, но прописывали в неё не всех, и потому людей делили на москвичей, это которым повезло прописаться и на (нет не гостей столицы), как тогда называли брезгливо – «лимитой».
– Такая серьёзная объява на коленке, впопыхах не решается, – ответил вместо меня Эдик, – Ладно, нам пора, пошли на посадку.
– Артюшку оставьте! – в отчаянии завопила Тамара и изо всех сил вцепилась в моё плечо.
– Мы обязательно встретимся летом, – успокоил я её, так и не клюнув на московскую прописку.
– Я не выдержу до лета. Я прилечу к тебе раньше!
Слёзы обильно текли по её лицу. Я с трудом вырвался из объятий и побежал на посадку.
– А мощно вы снюхались, – без тени зависти сказал Эдик, когда мы усаживались в салон самолёта, – ты мне вот что скажи. Ничего лишнего не подхватил?
– А что это я должен был подхватить от стерильной Тамары?
– Ну не знаю. У меня до сих пор там дискомфорт.
