Kitabı oku: «Притворись бабочкой», sayfa 5
Глава 9
Вспоминай, одуванчик
Порой люди переступают за приемлемые в обществе границы. В них просыпается обостренное самолюбие, которое не дает опуститься на землю, на уровень окружающих. Все – отребье. Я – центр Вселенной. Именно этими мыслями они объясняют все действия.
Аддерли так и не выключила музыку, несмотря на мои бесконечные просьбы. Барабанные перепонки теперь болят от напряжения. Еще бы, я ведь не привыкла включать на полную громкость колонку и слушать песни в маленькой комнатке.
Неприметно наблюдая за Ванессой, я замечаю в ней одну странность: она часто закрывает глаза и уходит в свой собственный мир. Ее не волнует ничего, что происходит вне его. Какие-то мысли заполняют ее голову, и она витает в них, подолгу не возвращаясь назад. Она начинает меня заинтересовывать. Хоть Аддерли и кажется грубой и безнравственной, в ней таится что-то, близкое мне по духу.
– Ванесса? – тихо обращаюсь к ней, моля всех богов, чтобы она отреагировала адекватно. Кажется, она способна на все. Способна порвать мою одежду, разломать всю мебель, нагрубить, не жалея выражений.
В ответ – тишина. От подступившего кома неуверенности, который был вызван ее королевской манерой, в легких неприятно колет. Мне становится душно.
За последний час меня добавили в чат женского блока, который находится по правую сторону от главной аллеи. Там также есть мисс Астер, рыжеволосая дама (оказывается, ее зовут Каролина) и другие кураторы проектов. В чате делятся важной информацией. В одном из сообщений предупредили о вечернем сборе – нас хотят познакомить друг с другом. Я задумываюсь. Как можно за раз познакомить семьдесят человек? Загадка. Организаторы планируют показать нам, в чем суть и какова концепция лагеря, рассказать о презентации проектов и о многом другом.
Сбор назначили уже на шесть вечера и объяснили это тем, что все ученики прибыли на место. Прошел лишь час с момента моего приезда, а уже и все остальные добрались. Меня удивляет их скорость.
– Ты идешь? Без десяти шесть.
– С чего это вдруг я должна идти?
Я подавляю в себе желание закричать от злости. Глядя в глаза Аддерли, я замечаю в них полнейшее безразличие к происходящему. Меня пробивает озноб, и в следующий миг взгляд падает на сережку в виде перевернутого креста в ее правом ухе. Черт, что с ней не так?
– Как хочешь.
Я оставляю ее одну. Хлопаю дверью и следую по аллее к главному зданию. Радость, приправленную огромным восхищением, почти невозможно скрыть. Мне выпадает прекрасный шанс насладиться окружающим миром: пальмами, чудесной погодой, легким бризом.
Поодаль от меня находится группа подростков. Впереди и слева еще несколько человек. Все идут в одном направлении, и я машинально одергиваю штанины комбинезона пониже и поправляю футболку, чтобы выглядеть лучше.
По привычке прищуриваю глаза и нахожу Маккоя среди веселой компании: до меня доносится звонкий смех трех девушек, которые одновременно хихикают. Хоть бы он не заметил меня, не хочу к ним подходить.
Опускаю голову и ускоряю шаг.
– Эй! Джитта!
Черт побери! Зачем он позвал меня?
Его крик останавливает. Я на ватных ногах разворачиваюсь и в мыслях прокручиваю всевозможные слова, с которых можно начать разговор.
Меня буквально исследуют взглядами, из-за чего по коже бегут мурашки. Стараясь держаться более-менее уверенно, я поднимаю взгляд и на автомате направляюсь к Маккою.
– Привет, – обращаюсь ко всем с опаской, на что получаю в ответ кивки от трех девчонок.
Блондин, стоящий в стороне, не удосуживается даже кивнуть. Он изучает меня взглядом, крутя складной нож вокруг указательного пальца.
Сам Маккой приближается ко мне с полуулыбкой на румяном лице. Он поменял футболку, но оставил джинсовые шорты. Мое чувство прекрасного страдает: по-моему, мусорка очень жаждет заполучить эти шорты.
– Познакомься с ребятами, они все из Уэльса. Мэри, Сандра, Салли, – называет он их всех по именам, указывая взглядом на каждого, – а это Филипп.
Все молчат, и я чувствую себя лишней. Будто никто не хотел нашего знакомства. Пока я слушаю Маккоя, замечаю, как пристально Сандра смотрит на Филиппа. Он, очевидно, ей очень нравится. Вот только этот парень не из тех, кто так просто знакомится и подпускает к себе близко, – загадочный, манерный, красивый. Я сразу поняла, что он знает себе цену, и цена эта запредельно высокая. Ему ничего не стоит устроить игру, в которой девчонки будут бороться за его сердце, и оно все равно никому не достанется. Он разобьет надежды игроков, и это возвысит его в его собственных глазах. Так работает эта схема. И мне не нужно даже время, чтобы раскусить Филиппа. Здесь не работает правило: узнай человека, а потом сделай выводы. В этом случае я уже знаю, с кем имею дело.
– Джитта? Ты с нами?
Как неловко. Неужели все это время я пялилась на Филиппа и пропустила мимо ушей речь Маккоя? О черт!
– Да. – Я пытаюсь мило улыбнуться. – С вами.
Филипп ухмыляется и опирается о деревянный столб, складывая руки на груди. Маккой же кидает мне злобный взгляд, намекая, видимо, на то, что я некрасиво себя веду.
– Джитта, как тебе здесь? Нравится? – с холодом в голосе спрашивает, кажется, Салли – если я правильно запомнила ее имя. Или, может, это была Мэри… Думаю, она задала вопрос только для того, чтобы не показаться грубой Маккою. В любой другой ситуации, уверена, я вошла бы в ее список игнорирования.
– Нравится. Тут красиво. А вам?
Сандра единственная, кто не смотрит на меня оценивающим взглядом. Она переводит глаза с Филиппа на траву и больше никуда. Наша беседа для нее скучна, ведь в мыслях лишь этот загадочный Филипп. Бедная девочка. Если он разобьет ей сердце, вряд ли потом она будет уверенной в себе – такой, какой она предстает перед нами сейчас: плечи выпрямлены, поза открытая, голова приподнята, а глаза искрятся.
– Мы второй раз в этом лагере, – гордо говорит она, – в прошлом году тоже приезжали благодаря победе в конкурсе.
Почему-то мне не верится, что это правда. Вся их одежда кричит о достатке. Повседневные майки у них фирменные: Gucci, Chanel, Balenciaga. У Сандры даже солнцезащитные очки со стеклами, на которых красуется надпись Dior. Поэтому заработок родителей, возможно, решил их проблемы с проектами и пребыванием тут.
Теперь все становится понятно. Маккой попал-таки в свою среду. В среду, где деньги затмевают душу, а крепкая дружба объясняется совпадениями в брендовых вкусах.
– Ты успела осмотреться? – Эванс с интересом задает вопрос. – Я узнал насчет холмов. На них можно подниматься до пяти вечера.
– До пяти? Значит, я не успею сегодня…
Немного расстраиваюсь, ведь желание взобраться туда и увидеть прекрасные пейзажи, не теряя при этом ни капли времени, уже охватило меня полностью.
– У тебя еще три недели. Я просто предупредил. – Он пожимает плечами.
– Спасибо. – Я прикусываю губу в легком смущении. – Увидимся тогда. Приятно было познакомиться с вами.
– Ага, – слышу я после того, как отхожу в сторону.
– Постой, Джитта. – Голос Филиппа, который я ранее не слышала, врезается мне в уши.
Я задерживаю дыхание от неожиданности и замираю на месте. Чего он от меня хочет?
Медленно оборачиваюсь, вновь в страхе. Чего я боюсь? Каждого его движения. Такие приметные парни никогда не обращаются к тебе просто так, всегда есть определенная цель, которой они хотят добиться.
Филипп подходит ближе. Похоже, цирковое представление для всех начинается – ребята заинтересованно наблюдают за его действиями, и, безусловно, во взгляде Сандры, направленном на меня, я замечаю агрессию.
– У тебя лямка перевернулась.
Дыхание сбивается, когда он приближается ко мне вплотную и переворачивает лямку на комбинезоне, а потом шепчет мне на ухо:
– Вспоминай, Джи, кто я такой.
Меня пробивает дрожью. Сильнейшей дрожью из всех, что я когда-либо чувствовала. Филипп. Филипп. Я не знаю никакого Филиппа, определенно.
– Вспоминай, одуванчик.
Отсчитываю ровно пять секунд. Не спеша, глубоко дыша. «Одуванчик». От этого слова будто током прошибает. Ощущаю, что я не в силах справиться с нахлынувшей болью. Меня словно с головы до пят облили ледяной водой. Все это из-за хитрых ухмылок, горячего, опаляющего мое ухо дыхания и металлического взгляда проклято-черных глаз Филиппа.
– Отойди, – сквозь зубы шиплю я, сильно сжимая кулаки. Делаю шаг назад, меня шатает. Тяжело удержать равновесие. Все замечают, что со мной что-то происходит. Я будто оказываюсь в клетке. Каждый прут в ее решетке – одна из моих ран.
Филипп смеется, как ни в чем не бывало поправляет свою прическу. Господи! Я хочу провалиться сквозь землю.
Ухожу так быстро, как только позволяют гудящие ноги. В ушах стоит лишь звон и отголосок его хриплого смеха. Я будто превращаюсь в марионетку, не чувствующую собственного тела. Когда я отхожу достаточно далеко, то опускаюсь на землю, падаю, позволяя себе проявить слабость. Задыхаюсь от слез, и не вижу ничего, кроме леденящих душу воспоминаний.
Я кручусь перед зеркалом, рассматривая свой наряд: синее платье чуть ниже колена, кружевной пояс, бордовые балетки. Высокий хвост подчеркивает шею и немного выделяющиеся ключицы.
– Ну, как я выгляжу? Отвечай честно, Дарен! – спрашиваю я, глубоко в душе надеясь на одобрение.
Он сидит на моей кровати и улыбается. Кажется, мне больше ничего не нужно. Его улыбка придает уверенности, отчего я на миг чувствую себя королевой.
– Джи, это плохая идея. Ты его совсем не знаешь и идти к нему на встречу глупо. – Он крутит пальцем у виска и жалобно усмехается.
Дарен не понимает, о чем говорит. Как я могу отказаться от возможности пойти на первое свидание в своей жизни? И что, что мы познакомились в интернете? Я уверена в Филе.
Он написал мне первым. Сначала поставил лайк, что уже заставило меня трепетать от радости, а потом прислал сообщение. На его странице было несколько фотографий: одна из них – со спины в форме юношеской сборной по баскетболу, а другая немного показывала его лицо и спортивное тело: пресс и накаченные икры ног. Я не представляла, чем могла ему понравиться. Что было во мне такого? Тем более на моей странице висели не изображения моделей из интернета, а мои настоящие. И все же мы переписывались каждую ночь, разговаривая обо всем на свете. За две недели сблизились так сильно, что были уже как давние друзья.
Дарен же не одобрял нашего общения, всячески пытался заставить меня удалить Фила из друзей, игнорировать, и это меня обижало. В кои-то веки я понравилась кому-то, а он не дает мне шанса быть счастливой.
– Перестань. Он замечательный, правда.
– То, что он называет тебя одуванчиком, еще ни о чем хорошем не говорит, Джитта. Когда же ты повзрослеешь! – взывает Дарен к небесам и откидывается на постель, раскинув руки.
В груди неприятно колет – неприятно слышать такое от Дарена, – но я продолжаю собираться.
– В любом случае это небезопасно. Я пойду с тобой.
Я громко смеюсь. Смех медленно переходит в бурный хохот. Со мной? Что за бред!
– Нет, Дарен, ты не пойдешь со мной. Я ценю твою заботу, но я далеко не маленькая девочка, которую нужно опекать.
– Джит, будь осторожнее, умоляю.
В тот вечер Дарен будто предчувствовал надвигающийся ураган. Не знаю, как ему это удалось, но он спас меня. Спас в буквальном смысле слова.
Фил назначил нашу встречу на вечер, недалеко от Риджентс-парка. Я пришла первой и продрогла, пока ждала его. На улице было не так тепло, как мне изначально показалось, но эйфория согревала. Мне хотелось взлететь от счастья.
Время шло, и вот вдали я наконец заметила силуэт, даже не один, а несколько. Я моментально сжалась, как котенок, когда поняла, что на меня надвигаются два здоровенных парня. Подалась назад, оглядываясь в поисках людей рядом, но вокруг было пусто.
Что за глупая шутка? Он не говорил, что придет с другом.
– Привет, одуванчик, – произнес Фил.
Его лицо в темноте сложно было разглядеть, но я отчетливо увидела глаза. Черные, как кромешная тьма, искрящиеся в свете фонарей.
Эти парни были на две головы выше меня. К горлу подступил ком, от страха мне захотелось рвануть с места и убежать.
– Вот мы и встретились, – тихо выпалил он.
Я попыталась улыбнуться, но не вышло. Фил странно прошелся по мне взглядом, из-за чего все внутри перевернулось в мгновение ока.
– А ты не говорил, что она та еще булка, – обратился к Филу его друг. – Обещал найти мне нормальную, а привел это «чудо».
Я стояла как вкопанная. Глаза наливались слезами. Мне было больно. Чертовски больно.
– Я не буду платить.
– Да брось, Вэйн. Какая тебе разница. Ты просил – я выполнил свое дело.
– Ч-т-о-о происходит, Фил? – Мой голос предательски дрожал, а слезы уже текли по щекам.
Я начала еще быстрее отходить назад, но они ступали своими огромными шагами, надвигаясь на меня.
– Куда же ты? Тебя точно ветром не сдует, одуванчик!
Сердце выпрыгивало из груди от страха. Я рванула с места и побежала так быстро, как никогда, приложив все усилия. Мне удалось повернуть за угол, в узкие улочки. Я знала только один путь, по которому можно было добраться до дома.
Остановившись, я спряталась за мусорными баками. Когда услышала приближающиеся шаги, то молилась всем богам о спасении. Мне хотелось кричать от ужаса. Я сжала зубами ткань своего платья и попыталась не издавать ни звука. Дождалась, пока парни уйдут, а затем дрожащими руками нащупала телефон в сумочке.
– Д-д-дарен! – Мои силы иссякли. Только слезы, смешиваясь с тушью, продолжали скатываться по щекам.
– Джит? Я пошел по твоему пути, но не нашел тебя. Где ты?
Его родной голос на секунду меня успокоил. Я наконец ощутила себя в безопасности.
– Я… я за кондитерской Флетчера.
– Ты в порядке? Я уже близко.
Когда Дарен нашел меня, я бросилась в его объятия и зарыдала, уткнувшись ему в плечо. Он крепко прижал меня к себе и без моих рассказов все понял. Не стал расспрашивать, а просто позволил выплакаться.
С той секунды я перестала верить в то, что могу по-настоящему кому-то нравиться. И именно тогда я осознала, что никого дороже Дарена у меня никогда не будет.
Глава 10
Услышь меня
Терять людей – это как получать ножевые ранения в грудную клетку. Ощущать, как тебе распарывают тело, обнажая обливающееся кровью сердце.
Смерть Дарена нещадно разломала меня на части. Казалось, совсем недавно он сидел рядом, положив голову мне на плечо. Будто еще вчера мы разговаривали обо всем на свете и решали те проблемы, которые волновали нас двоих больше всего. Вместе. Мы всегда делали это вместе. Дарен никогда не давал меня в обиду. Не позволял никому даже высказаться в мою сторону как-то неприятно. А когда узнавал, что меня унижают, приходил и разбирался с теми, кто это делал.
Я скажу правду – Дарен меня оживлял. Оживлял каждое мгновение. До такой степени, что болели щеки от бесконечных улыбок, хрипел голос от смеха, и я становилась объектом наездов от Брук, которая жаловалась на то, что мы ведем себя очень громко и отвлекаем ее от занятий. Такими были наши встречи – теплыми, душевными, настоящими.
Кто бы что ни говорил, а я верю: каждый найдет своего человека, как когда-то я нашла Дарена.
Нельзя сдаваться и отрицать очевидное: в жизни неизбежны и черные и белые периоды. Заканчивается черная полоса – начинается белая. Просто нужно уметь ждать, когда закончится черная полоса. Умение это делать – настоящее искусство.
Сейчас, лежа на холодной сырой земле, прямо на самом верху холма, я смотрю на темное небо и не вижу звезд. Я пытаюсь увидеть Дарена. Глупо и по-детски с моей стороны, но внутри что-то трепещет от волнения, будто сейчас он появится.
Услышь меня.
Услышь, Дарен.
Я хочу поговорить с ним наедине и верю, что он услышит. Отбрасываю все свои заморочки и наконец-то отпускаю себя, позволяю себе вновь обрести крылья, начиная свой рассказ, посвященный ему одному.
– Привет. Столько всего изменилось с тех пор, как ты покинул этот мир. Прошло полтора года, а я все еще не могу привыкнуть к жизни без тебя. Мне тяжело, Дарен. И я не буду врать – мне не хватает тебя: твоего голоса, твоего смеха. Мы всегда держались вместе, целых шесть лет. Преодолевали трудности и вместе радовались приятным событиям. Ты помогал мне проживать все плохое с легкостью, непринужденностью, будто впереди меня всегда ждало вознаграждение. Я до сих пор следую твоим советам, только вот не хватает твоей поддержки.
Перед глазами у меня до сих пор твое задумчивое умное лицо. Ты, рассуждающий на тему счастья. Ты говорил, что счастье – это мы сами, наше отношение к окружающему миру. И ты прав. Я… я пытаюсь держаться. Пытаюсь казаться сильной при родителях и Брук. В школе ко мне многие подходят и сочувствуют, но, знаешь, есть что-то такое особенное в глазах некоторых из них. Словно они раз за разом пытаются донести до меня, что я – никто без тебя. Благодаря маминой поддержке, я держусь под этим давлением, но на душе все равно остается осадок.
В последнее время я встречаю кучу людей из нашего прошлого. Встреча с Питером стала настоящим кошмаром. Брук и Грин пара! Кто бы мог подумать, что судьба преподнесет мне такой «подарок»?Не знаю, Дарен. Ты бы посоветовал мне избегать Грина и поддерживать сестру. Так вот, не получится. Мне сложно одновременно и заботиться о Брук и ненавидеть Питера. Я уже в некотором роде перестала чувствовать связь с сестрой, мы отдалились. И она не доверяет мне, она верит Питеру.
Он делал больно мне, делал гадости тебе, и все же вместе мы оборонялись и даже наступали.
Случилось еще кое-что. В этом лагере я встретила Фила. Думаю, ты запомнил его имя навсегда после того, как он чуть не угробил меня со своим дружком. Опять же, ты вовремя появился. Помнишь, как я бросилась к тебе? Помнишь, как дрожала от страха? Не представляешь, как в секунду от твоего взгляда мне стало в тысячу раз легче. Я уже не боялась никого, не думала о плохом исходе, а просто прижалась к твоему плечу и зарыдала.
Сейчас я выгляжу как идиотка, разговаривая в темноте, воображая, что ты рядом. Но мне почему-то все равно. Мне плевать на все. Я просто хочу ощутить твое присутствие. Выдумать себе на миг, как бы ты лежал рядом, каким взглядом смотрел бы на меня. Это все, что мне остается.
Вспоминается твоя улыбка. Ты нечасто улыбался, но если все же делал это, то она светила ярче любого солнца. О да, Дарен, этому можно было бы позавидовать. Сейчас вокруг меня темнота, и я не вижу абсолютно ничего, кроме иногда мигающих в небе самолетов.
Мы мечтали с тобой отправиться в Рим, помнишь? Хотели каждый день ходить в пиццерию, с утра фотографироваться у знаменитого фонтана Треви, гулять по узким улочкам, болтать с итальянцами и просто хорошо проводить время. Жаль, что мы не осуществили нашу задумку.
У меня бегут мурашки сейчас по рукам, потому что кажется, будто, когда я закрываю глаза, я вижу твое лицо. Оно светится, и становится так тепло на душе. Я помню, как мы с тобой доставали Брук. У вас были не совсем дружеские отношения, а посмеяться над ней мы любили. Как и в тот раз, когда нам взбрело в голову взять со стола ее любимую книгу и подменить текст. Как же ловко мы все провернули! Заклеили настоящий поддельным, распечатанным из совершенно другой книги – по-моему, из одного комичного фанфика. Стоит только вспомнить выражение лица Брук, когда она принялась читать. Мы стояли за дверью и ждали ее реакции. И, признаться, я никогда так не смеялась. И не удирала от кого-либо – тоже: Брук ведь заметила нас с тобой в дверном проеме и сразу все поняла.
А еще я хочу попросить у тебя прощения, Дарен. Ты всегда меня поддерживал, всегда помогал. А что делала я? Я, по сути, была никчемной подругой. Мы проводили вместе время, но я очень редко слышала о твоих проблемах.
Ты мало рассказывал мне о своей собственной жизни, а я не настаивала и не пыталась узнать, как ты себя чувствуешь. Твоя душа была омутом, в который я так и не окунулась, хотя мне казалось, я вижу тебя насквозь. Я ошибалась.
Прости…
Я должна рассказать Дарену еще об одной ситуации, но звуки чьих-то шагов отвлекают меня. Я резко подскакиваю с сырой травы, поспешно отряхивая одежду, и пытаюсь разглядеть в темноте силуэт человека, но безрезультатно. Я никого не вижу. Сердце будто сковывают цепями. Рядом со мной действительно кто-то есть.
Кажется, от испуга я теряюсь. И больше всего меня пугает не то, что тут кто-то есть и этот кто-то может причинить мне вред, а то, что мою исповедь услышал не только Дарен.
Страшно подать голос и крикнуть в тишине. Я напрягаюсь, замечая вдали отдаляющийся от меня силуэт. Последнее, что врезается мне в глаза, – светящийся блик на руке этого человека.
Теперь кто-то знает обо мне намного больше, чем самые близкие люди. Кто-то знает о моих самых потаенных мыслях.
Попытка беззвучно открыть дверь проваливается с треском. Из-за того, что все фонари на ступеньках давно отключились, я с грохотом падаю прямо на порог. Черт! Мне точно кранты. Ванесса так просто не простит мне, что я потревожила ее сон. Даже не знаю, сколько времени сейчас. Очевидно, глубокая ночь. Я припозднилась: магия холма и приятная атмосфера не отпускали. Там слишком хорошо. Я чувствовала безграничную свободу, дышала полной грудью, наслаждалась возможностью побыть наедине с собой. Хотя уже понятно, что не совсем наедине…
Пол, как назло, скрипит. Я кривлюсь от этого звука. Быстро снимаю обувь в коридоре и на цыпочках пробираюсь в комнату. Практически не дышу. Собираю всю волю в кулак, чтобы не издать лишнего звука.
Ванесса лежит на кровати неподвижно. Она накрылась одеялом так, что видно только ее лицо. Глаза крепко закрыты, это уже хорошо. К счастью, моя пижама лежит прямо на чемодане, и я переодеваюсь за пару секунд.
Бросаясь на кровать, я облегченно выдыхаю. Прохладное одеяло окутывает тело, из-за чего улыбка сама появляется на лице. Я обожаю прохладное постельное белье: подушки, простыню, одеяло. Приятные ощущения от них в первые мгновения ни с чем не сравнить!
Единственное, что не дает окончательно расслабиться, – макияж. Тушь уже засохла на моих ресницах после слез, которые беспощадно катились по щекам. Большие разводы под глазами кожи щиплют кожу. Но проскочить в ванную тихо, наверное, не получится.
– Где ты была?
Я замираю в удивлении. Ванесса не спит. Вот черт! Разбудила все-таки.
– Гуляла, – тихо выдаю я.
– А ты, оказывается, не домашний ангел – любишь полетать.
Аддерли не поворачивается ко мне, поэтому я не различаю, с какими эмоциями она все это говорит.
– Я открою окно? Душно, – прошу я у нее разрешения, но в ответ ничего не получаю.
– Зачем ты спрашиваешь меня? – Ее вопрос заводит меня в тупик.
– Потому что не знаю, будет ли тебе комфортно.
Она издает громкий смешок.
– Я ведь не одна здесь живу. Делай что хочешь. – Ванесса приподнимает голову на подушке, поэтому ее лицо предстает моему взору – без яркой косметики и пирсинга. Я настолько внимательно изучаю Аддерли, что в итоге получаю в ответ ее хмурый взгляд.
– Прости. – Отвожу глаза. – Стало интересно…
– …куда подевалось колечко? – Она договаривает за меня.
Я киваю в ответ.
Ванесса выглядит такой свежей и юной без боевого раскраса. Меня удивляет то, как она преобразилась. В это мгновение ее лицо кажется очень привлекательным. Если бы цвет ее волос стал немного светлее, она бы умудрилась собрать вокруг себя толпу парней.
– Оно легко убирается в нос. – Одним движением пальцев Аддерли вновь достает колечко. – Когда хочу, тогда и прячу.
– Мне кажется, тебе не идет. – Не знаю, как я осмеливаюсь произнести это вслух. Чтобы как-то исправить ситуацию, я тянусь открыть окно и наконец разбавить атмосферу.
Ванесса хмыкает в ответ. Думаю, это самое приличное из того, что она могла выдать.
– Джитта, ты когда-нибудь делала что-то, не спрашивая на то разрешения? – Аддерли быстро переходит с одной темы на другую.
– Конечно.
– Например?
– Почему ты интересуешься?
– Потому что вижу, что ты замкнутая.
Меня обижают ее слова, но в них есть доля истины. А на правду, как известно, не обижаются.
– Ты ведь не в главное здание ходила, да? – Она словно читает меня как открытую книгу.
Ванесса то прыскает ядом, то изображает Конфуция. Самая неоднозначная личность, которую я когда-либо встречала.
– Как ты узнала?
– По твоему ужасному виду.
Я сажусь на диван и таращусь на Ванессу. Как ей так легко удается меня задевать?
– Спасибо, – в пустоту шепчу я, прикрывая глаза.
– У тебя интересное имя, Джитта.
– Терпеть его не могу, – с раздражением отвечаю я ей. – Для него существуют другие формулировки: Джи и Джит.
– Из-за кого размазала тушь?
– Не хочу об этом говорить. Спокойной ночи, Ванесса.
Я закрываю глаза и отворачиваюсь к стене, чтобы Аддерли меня не видела. Прижимаюсь к мягкому одеялу и начинаю постепенно провалиться в сон. Сил не осталось, я чувствую только ужасное опустошение внутри.
– Я знаю, что ты чувствуешь, ангел. Знаю.
