Kitabı oku: «Притворись бабочкой», sayfa 6

Глава 11
Просто Маккой Эванс

Я просыпаюсь с первыми лучами солнца. На часах около шести утра. Лень берет надо мной верх, поэтому я валяюсь в кровати еще полчаса. Ванесса спит, а я поражаюсь тому, как ее не разбудили громкие звуки оповещений, которые раздались, когда я включила мобильник. Я уже даже подготовилась к тому, что она вскочит и кинет в меня подушку, но нет, все обошлось.

Ее вчерашние слова отчетливо впечатались в мою память: «Я знаю, что ты чувствуешь». В очередной раз убеждаюсь в том, что Ванесса Аддерли для меня – огромная тайна.

Я тихо встаю с постели и направляюсь в ванную, стараясь делать все максимально бесшумно. Моя челюсть едва ли не отваливается от изумления, когда глазами я натыкаюсь на стоящий на полке гель для душа с ароматом мандаринов. Мой самый любимый гель, которым я пользовалась на протяжении семи лет! Потом его сняли с производства. Как Ванесса смогла достать эту вещь? Я облазила весь интернет в поисках, но так и не нашла. Похоже, у нас все же есть схожие вкусы.

После, искупавшись, я заворачиваюсь в полотенце и встаю у зеркала, рассматривая себя. Под глазами мешки, которые, очевидно, появились после вчерашних рыданий. Без туши глаза блекнут на фоне бледного лица. Мокрые темные волосы волнами ложатся на плечи. Глядя на свое отражение, я не могу сказать, что оно меня раздражает, но и то, что оно мне нравится – тоже.

Обычно я пользуюсь тушью, чтобы придать взгляду выразительности. Без нее не выхожу никуда, будь то школа, магазин или соседний двор. Глупо, но она придает мне какой-то уверенности в себе.

– Джит! – За дверью слышится крик Ванессы. За один вечер она усвоила очень важную вещь: не называть меня полным именем.

Быстро натягивая одежду, я еще раз кидаю взгляд в сторону зеркала, а потом открываю дверь.

– Доброе утро!

Она неподвижно стоит в дверном проеме в длинной черной майке с изображением какой-то рок-группы. К сожалению, мне не удается разглядеть название.

Ванесса тихо зевает, прикрывая рот рукой. Она с интересом разглядывает меня и будто хочет задать вопрос.

– Ты с утра при параде. – Вместо вопроса Ванесса почти незаметно улыбается и протискивается в ванную.

– Да нет. – Пожимаю плечами. – Как всегда.

Она хмыкает и включает воду. Я отхожу, оставляя для нее немного места.

– Кстати, где ты смогла купить этот гель для душа? Я искала его целый год.

Ванесса умывает лицо и после поднимает голову. Она двигает бровями, что заставляет меня подумать – она явно недовольна моим присутствием здесь. Понимаю, что нужно оставить ее одну.

– Мой папаша, – Ванесса наносит на зубную щетку немного пасты и начинает чистить зубы, приостанавливая разговор на пару мгновений, – директор фирмы, выпускающей эти гели.

Директор? Я знала, что в этот лагерь попадают не самые бедные ребята, но чтобы Ванесса была дочерью обеспеченного человека?

– О-о, – единственное, что слетает с моих уст.

– Наш дом завален этими гелями, шампунями и прочим. Кстати, недавно компания папаши разорилась. – Она говорит очень спокойно, словно ее это нисколько не волнует и разорился чужой мужчина, а не ее родной отец.

– Мне жаль.

Аддерли звонко смеется, бросая щетку в раковину. Я сказала что-то не так?

– Всегда ненавидела его работу. И его тоже.

Последнее слово режет слух. Что произошло у нее в семье, раз она так отзывается об отце? Должно быть, что-то очень серьезное. Аддерли глубоко обижена в душе, и это отражается не только в ее словах, но и в поведении.

– Закрой дверь, – приказывает она мне, не поднимая взгляда.

– Может, мы все же поговорим об этом? – Мне совсем не хочется оставлять ее вот так.

– Я не буду с тобой обсуждать этого пр… – недоговаривает Ванесса, – своего отца. Оставь меня в покое, будь добра.

Мне не нужно повторять еще раз. Я послушно делаю то, о чем она просит, – оставляю ее одну. Видимо, тема отношений с отцом очень больная для Аддерли, и затрагивать ее уж точно не стоит.

Как только я возвращаюсь в комнату, раздается грохот в ванной. Я застываю на месте, прислушиваясь к тому, что там происходит. Переживаю за Аддерли – даже грудь спирает. Она хоть и пытается казаться стальной леди, а все равно живой человек, и сейчас ее чувства, очевидно, задеты.

В дверь стучат, и это отвлекает меня от мыслей о Несс. Я спешу в гостиную. Интересно, кого еще принесло? Смотрю в глазок и теряю дар речи. Ничего себе! К нам пожаловал сам Эванс!

Мне становится не по себе от неожиданного появления Маккоя. Не понимаю, что он здесь забыл. Ему ведь хорошо было со своей роскошной компанией. Я стараюсь отмахнуться от предубеждений и наконец открываю ему дверью. Может, он пришел с хорошими намерениями.

– Маккой?

– Доброе утро, Джит. Как спалось?

Я удивляюсь, насколько он дружелюбен утром. Сегодня, на удивление, Эванс снял свои экстравагантные джинсовые шорты и вместо них нацепил тканевые, бежевые. А футболка на этот раз ярко-оранжевого цвета.

– Доброе. Как ты узнал, что я живу именно в этом доме? – Я выхожу к нему на крыльцо и закрываю за собой дверь. Не хватало еще, чтобы Ванесса вышла в своем ужасном настроении и вылила на Маккоя ведро грязи.

– В холле висит распечатка. Кстати, где ты вчера была? Я тебя искал. – Его глаза пристально изучают мое лицо, пытаясь найти правду, но раскрывать ее я не хочу. Уж точно не сегодня. После пары секунд размышлений выбираю самый верный выход из неловкого положения: сказать, что осталась дома.

– Мне стало нехорошо, поэтому я погуляла немного на воздухе, а потом вернулась сюда, – пожимая плечами, отвечаю я, надеясь, что Маккой поверит.

– О-о. – Эванс задумчиво наклоняет голову набок. – Что с тобой случилось?

– Голова заболела. Давай не будем об этом. Расскажи лучше, как вчера все прошло. Что нового ты узнал?

Я стараюсь сменить тему для разговора, чтобы у Маккоя не появилось ко мне еще больше вопросов.

– Давай прогуляемся к берегу? Я все тебе расскажу, – предлагает он, а я соглашаюсь.

Шагая вперед, я вдруг чувствую, как нога скользит со ступеньки, из-за чего тело будто бы по инерции ведет вперед. Еще чуть-чуть, и я смачно грохнусь с крыльца на траву. Прекрасное начало дня! К счастью, Эванс вовремя хватает меня за руку и спасает от падения.

– Спасибо, – на выдохе выдаю я, пребывая в шоке. Действительно, он не дал мне упасть и разбить себе все, что только можно.

Маккой испуганно глядит на меня, крепче сжимая мою прохладную ладонь. Через несколько секунд его испуг испаряется. Теперь он показывает свою милую улыбку.

– Ты умеешь производить впечатление, – проговаривает Эванс.

Смех автоматически вырывается наружу. Не сдерживаясь, я хохочу на всю округу. И не только из-за его слов. Я замечаю в волосах Маккоя божью коровку.

– Ты тоже. – Я убираю милое создание с его головы и осторожно кладу его на ладонь. – Смотри.

Маккой касается своей головы и следом смеется. Он вряд ли ожидал такого поворота событий.

– Это к удаче, – восклицает Эванс. – Определенно!

Приметы – штука сложная. С одной стороны, поверишь – и будешь зависим от всяких знаков судьбы, упуская действительность, с другой же, если не поверишь – потом будешь жалеть, когда тебя вдруг неожиданно настигнет неприятность.

– Веришь в приметы, Маккой?

– Я вырос в семье, где верят во все существующие приметы. – Его глаза блестят искрами. – Начиная с того, кто зайдет первым в здание компании: если мужчина, то будет удачный день, если женщина – совсем не прибыльный. И заканчивая тем, что мой отец зациклен на том, кто перед ним стоит в пробке. Попробуешь найти в этом логику?

Хм. Это интересный вопрос.

– Он смотрит, кто сидит за рулем? Женщина или мужчина?

Маккой вновь смеется, а после отводит взгляд в сторону и наблюдает за морем. Мы прилично отошли от нашего с Ванессой дома, уже практически на пляже. Приятный морской воздух так и манит скорее добраться до побережья.

– Если перед ним останавливается черная машина, отец верит, что это к неудачам, кризису, спадам продаж, а если любого другого цвета, то бизнес пойдет в гору. – Он театрально играет бровями. Я понимаю, что ему такие причуды отца совсем не по вкусу. Хотя сам Эванс по привычке теперь тоже не может обойти все эти приметы.

– Впервые слышу о твоей семье. – Я кидаю на него взгляд и вижу в Маккое какую-то заоблачную легкость. Как будто он находится на своем месте и ничего сейчас не желает менять.

– Мы раньше не общались, вот и не рассказывал. – Маккой дотрагивается до дерева, стоящего рядом, и продолжает говорить: – Мне кажется, всегда нужно узнавать у людей об их семье, тогда и их самих поймешь намного больше.

И снова его философия. Его собственная. То психологические якоря, то высказывания о познании людей. Признаться, в Эвансе есть что-то, способное удивлять.

Мы наконец добрались до пляжа, на котором уже собрались кучками подростки. Кто-то плавает в море, кто-то загорает на песке, есть и те, кто раскладывает палатку. Для чего она тут?

– Тебя тоже удивила палатка? – спрашивает Эванс.

Мы одновременно заливаемся смехом. Интересно посмотреть на того, кто додумался ее принести.

– Да, очень.

– Я бы с удовольствием искупался, – мечтает Маккой в то время, как я безразлично склоняю голову.

Я бы не хотела заходить в воду при всех. К тому же мой купальник остался дома.

– Что тебе мешает? – задаю ему вопрос, в глубине души надеясь, что он не захочет оставлять меня одну на берегу.

– Забыл плавки. – Он расстроено сжимает губы.

Действительно, какая печаль! И всего-то из-за плавок. Мне казалось некрасивым бросать человека посреди разговора ради минутного удовольствия. Я не поступила бы так, даже если была бы в купальнике.

– Так что там о новостях?

Маккой вновь оживает. Мы присаживаемся в тень около дерева и продолжаем смотреть на волнующееся море. Оно по-настоящему завораживает: глубокий синий цвет, накрывающие друг друга волны, блики солнца на воде. А от воздуха я практически теряю сознание. Слишком люблю морской бриз.

– Сегодня днем нас разделят по группам, – начинает Эванс, – и приставят ко всем куратора. Говорят, это студенты с первого курса. Если честно, я бы хотел оказаться в одной группе с тобой, но не уверен, что получится. Распределение пройдет в рандомном порядке.

– А как нам узнать, кто с кем?

– Вышлют в чат всю информацию. Кстати, о проектах. Уже сегодня будет первое выступление. В беседу тоже скоро отправят информацию. Я буду представлять проект где-то через три дня. А вот тебя я в списках пока не видел.

Маккой тяжело выдыхает. Что-то в его настроении меняется, когда он бросает взгляд в сторону двух девушек, лежащих на полотенце. Они принимают солнечные ванны и наслаждаются мгновением. Их фигуры очень впечатляющие. Вероятно, Маккой именно поэтому и засматривается.

– Не могу не думать об этом, – он глубоко вдыхает, – но та девушка в синем купальнике очень напоминает Одри.

Он прикладывает ладони к щекам и закрывает глаза. Я же едва сдерживаю смех. Одри? Мне не послышалось?

– Я не вижу ее лица, – признаюсь я, наблюдая за стройной фигурой девушки.

– Мы несколько раз пересекались. Она появляется везде, где есть я. Также всегда делает Одри. У меня смешанные чувства.

– Одри здесь точно нет…

– Одри нет… – Он откидывается назад, принимая лежачее положение. Тело Маккоя полностью расслабляется. Ему нравится отдыхать так же сильно, как и мне самой.

Только вот при упоминании Одри мне становится немного грустно, потому что она тоже заслужила эту поездку. Ей не выпала такая фантастическая возможность получить массу новых эмоций, насладиться морским воздухом, общением, знакомством с новыми людьми. Наверное, она сейчас грустит и осыпает нас с Маккоем проклятиями.

– Она говорила, что перед отъездом вы вместе провели выходной, – вспоминаю я, глядя на Маккоя.

Стараясь вести непринужденный диалог, я изредка посматриваю на воду, в которой уже плескаются ребята. Все это так манит, что я закусываю губу от внутреннего противоречия: с одной стороны, очень хочется плавать; с другой же – у меня не получится сделать это на виду у всех.

Маккой удивлен, что я знаю такие подробности, но ведь подруга тогда спрашивала у меня совета. Думаю, Эванс должен понимать, кто такая Одри и что она рассказывает направо и налево.

– Мои родители устроили барбекю-вечер. Обязательным условием было приглашение моей подруги. Честно говоря, им не нравится мой круг общения в Марилебоне. Они терпеть не могут всех моих друзей. А Одри, на самом деле, может быть милой, если ее об этом попросить. Так мы и нашли общий язык.

Я слушаю его внимательно. Он говорит так рассудительно, манерно, и мне любопытно услышать историю их встречи.

– И как прошел вечер?

– Я был обеспокоен, поскольку Одри тогда узнала, что мы с тобой едем в лагерь. Когда она только зашла к нам во двор, то первое, что спросила, так это – нравишься ли ты мне.

Я закатываю глаза и смеюсь. Кажется, этот день принесет еще много смеха и положительных эмоций.

– Ничего удивительного. Просто Одри Моллиган.

Маккой выдыхает с облегчением, видя мою спокойную реакцию.

– Она, как ни странно, очень понравилась моим родителям.

Я киваю. Одри могла. Когда ей нужно – она превращается в ангела, да такого, какого свет никогда не видывал.

– Одри в каком-то смысле спасла меня. Родители со спокойной душой отпустили меня сюда без всяких вопросов, когда убедились в том, что в моем окружении еще есть адекватные люди.

Маккой смущенно опускает голову. Мне ясно: он использовал ее как спасательный круг. А Моллиган доверчиво кинулась его спасать.

Глава 12
Призрак в этом лагере

На улице становится все жарче и жарче. Кажется, солнце сейчас в зените. Теперь мы с Маккоем находимся в зоне самого солнцепека, и даже под пальмами невозможно спрятаться от прожигающих кожу лучей. Всего несколько сотен километров от Марилебона, а такая разница в погодных условиях. Угнетающе.

– Маккой!

Резкое восклицание позади буквально вырывает меня из мыслей. От такого неожиданного крика я даже вздрагиваю.

Вместе со мной пугается и сам Эванс. Он стремительно встает с места, поднимая за собой шлейф из песка, обрушившийся на меня. Несколько крупинок даже попадают в глаза. Что за черт?

– Извини, Маккой, не хотела тебя пугать!

Перед нами Мэри или, может быть, Салли. Я так и не запомнила ее имя. Хотя, думаю, каждому она запоминается по одним лишь дорогим вещам и подкупающей красоте. Даже сейчас, в такую жару, она одета в свитшот, со всех сторон украшенный надписью Balenciaga, а донельзя короткие шорты отделаны сверкающими камнями. Дайте подумать, это Swarovski?

– Салли, привет! – Эванс здоровается с ней, краем глаза проходясь по ее необычному образу. Улыбка вовсю блестит на его румяном лице. – Все окей!

– Я тебя искала. – Она бросает на меня взгляд свысока, а затем оборачивается к Маккою, продолжая: – Мы с Мэри, Сандрой и Филиппом планируем отпраздновать вечером начало незабываемых каникул. Ты с нами?

Маккой немного смущается. Или, скорее, его смущает мое присутствие. Если бы не я, он бы сразу согласился. Хочется надеяться на то, что я ошибаюсь. Может, мое шестое чувство меня хоть немного порадует?

– Вечером?

Эванс опускает голову вниз и начинает суетливо себя вести: одна рука за спиной то сжимает, то разжимает кулак, нога бьется в рваном ритме, а улыбка превращается во что-то неискреннее, фальшивое. Будто Маккой одновременно и с нами, и в своем, другом мире. Здесь внешний облик Эванса – его оболочка, а сам он находится далеко-далеко, в своих заоблачных мыслях.

– Эй! – Салли подходит ближе и щелкает пальцами перед лицом Эванса. – Ты с нами?

Маккой реагирует на щелчки, бодро подняв голову. Он задумчив. Интересно быть в роли наблюдателя: такое ощущение, будто я в театре и смотрю за Салли и Эвансом как за актерами.

– Я приду, – тихо отвечает он, словно испытывая стыд за свой ответ. – Во сколько?

– В восемь. У нас с Мэри в домике. Только особо не распространяйся, иначе нас могут спалить. – Салли вдруг смеряет меня угрожающим взглядом. – Не всем ведь можно доверять.

Я хочу рассмеяться ей в лицо. И это говорит та, кого Маккой знает один вечер? Что не так с этим миром? Похоже, мне лучше запастись терпением, иначе в этой поездке я угроблю несколько тысяч своих нервных клеток.

– Нет, Салли, дело не в том, кому можно доверять, а кому нет. Дело в другом. Нужно следить за поступками людей, анализировать их поведение. Ведь тебя может кинуть твоя лучшая подруга, твой парень. В любой момент, Салли. Все будет зависеть от их намерений. И твоя задача – постараться понять, в какой момент они захотят сделать ход конем.

Эти неожиданные философские мысли Маккоя заставляют снова расцвести улыбку на моем лице. Салли оказывается поверженной. Почему-то я сомневаюсь, что она вообще поняла, что сказал Эванс. Ее обычное безразличное лицо, поза принцессы, конечно, говорят за себя – она любимица в кругу своих друзей, в семье. И, кажется, она не ценит вот такие моменты, как, например, сейчас. Только что Маккой закинул удочку на необычный разговор, в котором мы могли бы найти множество истин, но Салли за нее не зацепилась. Она лишь пожимает плечами, разворачивается и покидает нас.

– До встречи, – равнодушно бросает она.

Мы с Маккоем переглядываемся. Когда Салли отходит от нас далеко, я еле сдерживаю в себе огромное желание обсудить с Эвансом тему доверия.

– Ты начал общаться с ними, потому что почувствовал себя в своей тарелке?

Маккой поправляет прическу и скрещивает руки на груди. Я же, не двигаясь, жду его реакции.

– Они веселые. С ними можно многое обсудить. И у нас похожая обстановка в семьях. Ну, знаешь, требовательные родители, возлагающие на тебя огромные надежды.

Что плохого в надеждах? Если родители хотят, чтобы из их ребенка что-то вышло, почему дети так негативно на это реагируют?

– Не знала, что тебя беспокоят надежды.

– Джитта.

Я корчу недовольную мину, и Эванс следом исправляется.

– Джи, тебе не понять. Я же говорил, у нас с ними много общего. Они знают, что я имею в виду.

– Не понять? Неужели потому, что я не родилась в семье миллионеров, Маккой?

Наша беседа заходит в тупик. Кажется, еще немного, и мы точно начнем обсуждать разницу в достатке семей.

Я ошиблась, когда посчитала, будто Эванс, помимо денег, обладает важным качеством – ценить то, что у него есть. Это было лишним. Желание уйти и оставить Маккоя на оставшуюся часть отдыха без своей компании с каждой секундой растет.

– Нет, Джит, не будь такой категоричной. Просто мы живем в разных… – Он делает паузу, подбирая верное слово.

– Мирах? – договариваю за него я и тут же заливаюсь смехом. Оказывается, Маккой Эванс не может не только жить без комфорта, но и отдалиться от своего привычного окружения богачей.

Поднимая с песка свои очки, я, не глядя на Эванса, шагаю в сторону. На телефон приходит уведомление. Хоть что-то сейчас отвлечет меня.

Сообщение из чата «Лагерь». Какая-то новая беседа из пяти человек.

Создатель «Лэйн Кеннет».

Лэйн Кеннет добавил в чат Сандру Блэйк.

Лэйн Кеннет добавил в чат Джоша Кола.

Лэйн Кеннет добавил в чат Джитту Эвердин.

Лэйн Кеннет добавил в чат Фиби Донован.

«Через час жду вас в беседке у аллеи».

Пока я читаю, краем уха слышу, как оповещения приходят и на телефон Маккоя. Видимо, это то распределение, которого я ждала. Мы с Эвансом оказались не в одной группе, но это не расстраивает так, как то, что я вижу имя Сандры. Если это та Сандра из компании Филиппа, то придется тяжело. Один плюс – я не в группе с Филом.

– Тебя тоже добавили в беседу? – спрашивает Маккой абсолютно спокойно, будто мы и не спорили пару минут назад.

– Да. Лэйн Кеннет. Видимо, мой куратор. Мы встречаемся в беседке. – Я безразлично пожимаю плечами, не желая показывать воодушевления.

– А меня добавила Катрина Лопес. Испанка, скорее всего. У нас встреча в конференц-зале. Разве она не у всех должна быть там? – Маккой на секунду меняется в лице.

Хм, странно. Может, наш куратор не любит столпотворений и поэтому решил вывести нас на свежий воздух?

Эванс обращается ко мне после нескольких секунд молчания:

– Не злись, Джит. Мысли разных людей часто не совпадают.

– И что? Это не значит, что они не совпадают из-за разницы в достатке наших родителей.

– Порой это играет важную роль.

Этой фразы хватает, чтобы понять: чаще всего золотые мальчики не ходят по сырой земле. Для них всегда расстелен красный ковер. Вот только самое обидное, что этим мальчиком оказался и сам Маккой.

– Окей, – тихо выпаливаю я и, повышая тон, выговариваю: – Тогда увидимся, когда мои родители разбогатеют или твои разорятся!

После столь информативной беседы с Маккоем я возвращаюсь в дом. Мне все еще не верится, что со мной только что разговаривал Эванс. Его как будто подменили – он просто сыпал стереотипами!

Злоба переполняет меня. Как Маккой мог так унизить меня? Нет слов, чтобы описать все, о чем я сейчас думаю.

Дома Ванесса замечает, что я нервная. Она то и дело кидает взгляды, пытаясь выяснить, что со мной стряслось, а потом откладывает в сторону свою палетку и кисточки для макияжа и смотрит на меня.

– Ты чего такая беспокойная?

– Так происходит всегда, когда мои ожидания не совпадают с реальностью, – разочарованно выдыхаю я.

– По-моему, не надо вообще от людей чего-либо ожидать. Зачастую они просто портят все впечатления. – Она снова принимается краситься, а я внимательно наблюдаю за ловкими движениями Аддерли.

Ванесса в каком-то смысле права. Не нужно строить иллюзий, ибо потом пострадаешь от них сама.

– Ни от кого нельзя ожидать чего-то. Идеала не существует.

Я киваю, соглашаясь с ней. Несса рисует себе стрелки и вновь достает пирсинг, так что он теперь виден издалека. Наряду с экстравагантным внешним видом у Аддерли также очень интересные мысли и своя философия. Именно поэтому нельзя судить по внешности. Иногда во внешности и поведении бывают серьезные несостыковки.

– Джит, я должна тебя предупредить. Сегодня вечером по домикам будут ходить организаторы, сверяться по спискам и проверять, кто как обустроился.

– К чему ты это говоришь?

– Я убегу ненадолго. Соври, что меня здесь нет. Сделай вид, что я исчезла еще вчера.

– А если ко мне подселят кого-то вместо тебя?

Я недоумеваю. Ванесса все искусно продумала, но некоторые недочеты все-таки остались.

– Не подселят. Все на своих местах.

– Почему тебя здесь не должны заметить?

– Это личные причины, Джи. Не суйся.

Я сдерживаю усмешку. «Не суйся в мои проблемы». Именно поэтому и нужно вести себя тихо – чтобы кто-либо не узнал о причинах твоей загнанности.

– Как ты надеешься остаться незамеченной, если по-любому будешь иногда выходить и гулять по территории? – Я отворачиваюсь и подхожу к своему рюкзаку.

Как назло, заболела голова. Надо найти лекарства.

– Здесь есть вода? – с таблеткой во рту бубню я, надеясь, что Аддерли распознает мою речь.

– Для тебя – всегда. – Она указывает на несколько бутылок на подоконнике. – Это я – призрак в этом лагере. Хочу остаться незамеченной, как ты сказала, и останусь. Никто не будет всматриваться и искать глазами мое лицо. Всем плевать, Джит. Только тогда, когда тебя прижимают, начинаешь что-то делать. Как только уйдет прижимающий организаторов начальник, все забьют огромный болт на меня.

Как раз в тот момент, когда я запиваю таблетку водой, Ванесса дергается с места и захлопывает палетку с тенями. Она уже успела накрасить глаза, поэтому теперь они глядят на меня более вызывающе.

– Я сделаю все, как ты хочешь. Дело не в какой-то принципиальности. Я просто не хочу, чтобы у тебя потом были проблемы, Ванесса.

Она тяжело вздыхает.

– Все постоянно говорят мне об этом, и я устала. Я сама буду отвечать за свои поступки. А сейчас мне нужно выпустить пар. Пойду бегать.

Аддерли срывается с места к тумбочке и, открывая ее, достает оттуда айпод и наушники. Она явно нервничает. Аддерли срывается. Мне на секунду кажется, что она, как бомба замедленного действия, накапливает в себе силы, чтобы однажды взорваться.

– Может, люди пытаются предостеречь тебя от опасности, потому что заботятся?

Ванесса останавливается перед дверью с кожаной курткой в руках. Она явно ей не понадобится, ведь на улице слишком жарко. Видимо, Аддерли застал врасплох озноб.

– Если бы заботились, я бы не оказалась здесь.

На ее глазах впервые проблескивают слезы, и я слышу тихий всхлип. Она отпускает ручку двери и опускает голову вниз.

– Все только и делают вид, что им не все равно, Джит. Только не стоит забывать о том, что всех в мире заботит только их собственная жизнь. – Неожиданно Ванесса приближается ко мне, и я сразу же крепко сжимаю ее в объятиях.

Какую ошибку я допустила, когда в голове промелькнули мысли о внутреннем холоде Аддерли и ее стервозности! Кто-кто, а Ванесса точно не была ледышкой.

– Тише… – шепчу я ей на ухо, поглаживая ее макушку. – Не всем все равно, Несс.

– Несс… Меня так называла только бабушка.

Ванесса сжимает губы. По ее щекам текут слезы. Сегодня я осознала сразу несколько важных вещей: первое впечатление очень обманчиво, а доверять можно и нужно только себе одной.

– Спасибо, ангел. Прости, что пачкаю твои крылья.