Kitabı oku: «Тайна Мерелин», sayfa 6
– Ты молодец, но объем твоих исследований не сможет переварить и суперкомпьютер, на человеке опыты запрещены, это не культура клеток. В прочем я тебя поддержу, только пока не осведомляй всех.
– Я всегда в вас верил.
– Взаимно. Ладно, давай работать.
Поздно вечером он нашел формулы для человека, для своих тканей, которые когда-то исследовал в культуре, выращивал в чашках Петри.
– Это запрещено, это нельзя, это долго, это чертовски долго, это противоречит морали, это почти преступление, это может быть остановлено, это остановят – Митя набрал программу и включил синтезатор.
Он проснулся от облизывания руки.
– Марфуша, будем жить с тобой вечно – он подхватил ее на руки и посадил на кровать. Марфуша была не против жить вечно с Максимом и замурлыкала громче.
В академии Дмитрий Евгеньевич поздоровался и подозрительно посмотрел на Митю:
– Тебя вызывает руководство. Ты ничего мне не хочешь сказать?
– Потом. Все равно уже поздно.
– Не говори лишнего.
– Спасибо.
Он вздохнул и пошел к руководителю научной программы, генералу Ильичеву.
– Проходите Дмитрий Дмитриевич – без доклада принял его седой генерал Ильичев.
Вызвал вас по поводу того, что вы используете вверенные вам средства не по назначению. Количество параллельных исследований достигло критической отметки. Кроме вашей программы существуют и исключительно военные разработки, вы тормозите смежников. Объясните, зачем надо было расшифровывать ДНК гиккона и землекопа? Подобные исследования уже проводились.
– Они не знают – облегченно вздохнул Дмитрий. Дальше оставалось отчитаться и все. Он наконец был отпущен и козырнул уходя. В своей лаборатории он подошел к Дмитрию Евгеньевичу:
– А давайте с вами отметим мой день рождения.
– Давайте – усмехнулся Евгеньевич – у тебя-же через месяц. Ладно расскажешь. Жду у себя в 22 часа.
Суровая зима уже пришла в таежные просторы, на расчищенные дорожки академии с порывами ветра летели хлопья снега, поземка кололась льдинками по лицу, и морозец прихватывал уши. Яркое солнце ползло низко над тайгой не замечая никаких глобальных перемен, наверно, как и миллионы лет назад. Гудение ветра уже не вызывало далеких ассоциаций. Хрустящая дорога до дома Дмитрия Евгеньевича заняла несколько минут. Евгеньевич жил один после развода. Жена уехала к детям и не собиралась вернуться. Так и жил, даже кота не держал. Он встретил Митю с улыбкой.
– Проходи, экспериментатор. Сейчас чаю поставлю.
– Митя вошел в знакомую квартиру, не ремонтированную годы. Те-же часы и фотографии. Тот-же приветливый хозяин. Он сел за стол и вытянул перед собой руки, обдумывая, как, лучше сказать.
– Говори, не стесняйся- отхлебывая чай прогудел Евгеньевич.
– Я ввел себе все факторы. Сам, с синтезатора. Это генная модификация моих стволовых клеток.
Евгеньевич крякнул – молодость и бесстрашие. Ты бы хоть мне сказал. В тебе пойдет трансформация. У тебя мало времени. А если температура больше 40 градусов? Тебе надо отдохнуть. Напиши на отпуск, я подпишу.
– Спасибо, я очень благодарен, что вы позволили мне работать. Вы вроде отца мне.
– Ладно, ладно. У меня есть наработки по торможению химических реакций в организме человека. Завтра синтезирую для тебя. В особых случаях можешь воспользоваться и оставь мне свои координаты и телефон.
Митя был очень благодарен, и они заболтались до самой ночи. Домой его провожала большущая луна на темно-синем фоне звездного неба, вкрадчиво вглядываясь в человечество, которое появилось как-то неожиданно и расползлось по всей земле. Хрустящая дорожка кончилась, и он вошел к себе.
– Завтра будет завтра – он разделся и улегся, встречая свои волшебные сны. Он падал среди грозовых облаков, но всякий раз останавливался около земли и снова взлетал. Он видел, что его окликали и не мог остановиться. Он опустился на песчаный пляж без людей под ярким солнцем и его руки и ноги ласкал прибой.
Это был не прибой, это была Марфа.
– Марфа, веди себя хорошо, я тебя оставлю Евгеньевичу. Согласна?
Он решил домой вернуться на своей машине. Черный мицубиши, как застоявшийся жеребец ждал его в гараже. Он позвонил Насте, матери, отцу, брату и залез в машину.
– Поехали – предстояло две тысячи километров пути домой
.
Вот и знакомые места, как будто и не зима, остатки снега дотаивали на обочинах, слякоть, облачность сменяется горячими лучами почти летнего солнца, лужи, воробьи, кошки моются у домов.
– Надо позвонить Листу и Кабану, но потом.
Он успел заметить, как на дорогу упал ребенок с обочины, даже разглядел, что очень похожа на его дочку, годика два-три в розовом комбинезончике.
Он вильнул и нажал на тормоз, тонна железа пошла по прямой до отбойника, после удара перевернулась несколько раз на обочине. Он вылез через разбитое стекло и посмотрел на дорогу, ребенок сам поднялся и побежал с дороги к маме. На дороге тормозили машины. Он вздохнул с облегчением ощупывая себя. Руки нашли что-то липкое и теплое на куртке, рваная рана на плече почти без боли, но кружилась голова. Он вздохнул и усмехнулся – я бессмертный.
На дорогу спустился вертолет МЧС, его положили на носилки и подгоняемые криком врача погрузили в салон. Вертолет зажужжал громче и свечой взлетел в небо. На каталке его отвезли в реанимацию. Врачи переглянулись.
– Потерял слишком много крови, труп привезли. Минут тридцать как труп. Попробуем? Хотя можно просто заключение написать.
– Молодой еще, давай попробуем.
Митя открыл глаза провожая свои волшебные сны в которых он погрузился в глубину океана среди льдов и никак не мог выбраться, но плыл на яркое пятно все выше и выше, пока не выскочил из воды и не вздохнул полной грудью.
– Ну ты силен бродяга – оба врача наклонились над ним- думали не вытянем тебя, а ты вон какой живучий. Практически бессмертный.
– Я знаю – улыбнулся Митя.
Троицкий А 08.2022.
Брошка.
– Ты долго будешь бегать? Собирайся, помоги бабушке.
– Я сейчас Ма.
– Кому сказано! Фашисты тебя заберут!
– Я Иду. Баба, давай помогу.
Семья вышла на двор большого села Хомутовка. Об эвакуации объявили давно, но они надеялись. Отец и брат Сёмы ушли на фронт. Мать плакал все время. Доедали остатки. Надо было уходить к эвакопункту. Теперь по дорогам грохотали танки и полуторки везли снаряды, а обратно везли раненых. Была жара, но солнце не было видно. Сплошная гарь и пыль висели в воздухе.
Сёме уже было 10 лети он, как настоящий мужичек, тащил рюкзак в который напихали, все, что успели. Начались бомбежки. В перерывах они шли так целый день. К вечеру дошли до села, где был эвакопункт. Их разместили в палатках. Вечером можно было помыться в речке и поесть фронтовой каши. Стоял сплошной гул голосов. Военные ходили и отбирали папиросы, тушили костры и громко ругались. За шесть километров через лес выход на станцию, куда должны были пригнать эшелон.
Сёма бегал по эвакопункту, смотрел на военных и приставал с мальчишескими вопросами. Ему хотелось быль как отец и старший брат. Ему хотелось быть танкистом и жечь фашистские танки. Ножик у него уже был. Надо было достать гранаты, и он сам отправится на фронт.
Эта мысль висела в его голове после первого авианалета, когда он увидел, как разлетелся соседский дом и загорелась пшеница, как метались люди, не зная куда деться.
– Эх, гранат бы или зажигательную смесь. Тогда-бы сволочи не ушли – он сжал кулак. Обернулся оттого, что его хлопнули по плечу. Это был Клим. Климу было 9 лет, и он тоже бежал с матерью.
– Привет Сёма.
– Здорово. Тоже бежите?
Клим молча уселся рядом на траву и насупился, стал хлестать палкой по земле.
– Эх, гранат бы сейчас.
– Я тоже думал. Говорят, фрицы наступают. Я одного видел. Убитый лежит.
– Где?– Сёма подскочил – у него может пистолет есть или гранаты!
– Да нет, я смотрел. Да он воняет, что туда идти?
– Да говори, где?
– У Прохоровки. Там военных много, бомбят. Я там к тётке ходил, всех эвакуировали.
– Ладно, мы быстро слетаем. Туда и обратно. Может гранаты найдем. Как стемнеет, и мамка уснет так сюда приходи.
Клим кивнули побежал обратно в эвакопункт. Мать с бабушкой расположились в шалаше. Военные им дали плащ-палатку на которой и легли спать.
– Сёмка, пострел, где тебя носит.
– Да я так, на военных смотрел.
– Чего тебе военные, покоя тебе нет. Ложись рядом.
Лагерь засыпал. Стало темно. Мать с бабушкой спали, было слышно ровное дыхание. У Сёмы сердце стучало как у белки. Он открыл глаза и тихо ступая вынырнул из палатки, пролез по кустам мимо охраны и спустился в ложбину, где сидел Клим, дрожащий как осиновый лист.
– Может не пойдем? – он уставился на Сёму.
– Если сдрейфил, то и сиди с тёткой, а я слетаю, посмотрю гранаты. Может танк фашистский подобью!
– Да я так, вместе пойдем. У тебя есть поесть?
– На – Сёма протянул кусочек горбушки Климу и тот жадно зажевал.
Они пробрались до траншей, вырытых недавно. Везде были военные. Иногда гудели моторы и покрикивали команды. Все было интересно. Они жались по кустам и оврагам, несколько раз пропускали мимо себя патрули. Один раз нашли остатки одежды о рваный рюкзак со следами крови. Порылись и нашли галеты, пустую фляжку и пару папирос. Вот была радость. Сёма вечером, в темноте сбегал на речку и набрал флягу воды, умылся, напился и сел передохнуть. Клим, дрожащий все время от страха, приперся и сел рядом.
– Не дадут нам гранат. Пошли обратно. Меня тетка обыскалась наверно.
– Не хнычь. Слышишь?
– Ну слышу, пушки стреляют.
– Это наши фашистам жару дают.
– Откуда знаешь, что наши?
– У меня брат в артиллерии. Завтра к нашим пойдем, попросимся в полк, фашистов бить. Теперь у самого фронта. Нас возьмут. Некогда нас теперь эвакуировать. Клим посмотрел на него и закивал:
– Я с тобой пойду гадов бить. Давай место найдем на ночлег.
Мальчишки быстро нашли не сгоревший сарай и разместились на сеновале. Сон сморил уставших сразу. Мальчишки проснулись от грохота, сарай дрожал, сыпались труха и песок сверху. Они соскочили с сеновала и пригнулись. Ничего не было слышно.
Взявшись за руки они выскочили и на четвереньках поползли в сторону окопов, сползли в овражек.
Комья земли и щепки летели над головами. К взрывам и свисту присоединился скрежет железа.
– Клим, это наши танки пошли – кричал Сёма, высовываясь из овражка. Сквозь дым действительно было видно, как через лес к полю двигались танки. Мальчишки прижались к земле и застыли не отрывая глаз.
Сёма пополз вдоль овражка и ощутил боль в колене, он пошарил рукой и уперся во что-то гладкое и твердое. Это была какая-то брошка в виде ромба. Он механически поднял ее и сунул в карман не отрывая глаз от танков. Клим мешался под ногами.
– Ух ты, дай посмотреть – шептал он.
– Потом посмотрим –ответил Сёма, читая по губам из-за грохота. Сёма нашарил в кармане брошь и вытащил. В середине ромба был глазок который он начал протирать. От нажатия глазок посветлел и из края ромба появился красный луч. Клим шарахнулся от неожиданности, а Сёма выронил брошки. Луч исчез и брошь потухла. Она лежала черная, как кусок угля и поблёскивала, как обычное тёмное стекло. Мальчики ненадолго застыли, потом Сёма взял его в руки и снова надавил на глазок. Опять появился тонкий красный луч, который скользил по траве и по Климу. Клим шарахнулся в сторону.
– Не дрейфь, салага. Теперь мы фашистов слепить будем.
– Ага, ты пока фашиста ослепишь, он тебя прибьёт. Дай посмотреть.
Несмотря на шум, выстрелы и скрежет железа оба сидели в овраге и рассматривали ромб. Клим попытался взять, но Сёма сжал руку.
– Погоди, я сам.
– Так нечестно мы нашли вместе.
– Это я нашел, пока ты шарился по кустам. Все штаны наверно мокрые.
– Это у тебя мокрые, чтобы ты один делал.
– Ладно, на. Только осторожно, не раздави.
Клим бережно взял ромб и отведя от Сёмы нажал на глазок. Красный луч как спица пошел гулять по кустам.
– Вот это да! А у наших есть такие фонари?
– Дай – Сёма отобрал брошь и засунул в карман. Теперь хотелось только найти фашиста и посветить ему в глаз. Сразу сдохнет.
– Пошли поближе. В танках есть смотровые щели, туда и будем светить, чтоб гадам ничего не видно было.
– Пошли.
Они поползли, почти по-пластунски в окопы, частью полупустые. На сгоревшем поле показались фашистские танки. Пехотинцы шли перебежками. Пули посвистывали над головами, но идея о танках овладела мальчиками, и они жались к земле как настоящие бойцы. Слышались крики по-русски и по – немецки, брань, стоны. Через их окоп перепрыгивали военные, один упал и остался лежать в окопе, слышались частые очереди.
– Русишь швайн.
Комья земли полетели на них. Клим впился в землю, а Семен спустился в окоп прислушиваясь к гулу боя. Топот раздался ближе и через них стали перепрыгивать немцы. Один покачнулся после прыжка и обернулся. Сёма уставился глазами в глаза пехотинца, тот вскинул автомат.
– На, получи гад – Сёма выхватил ромб, нацелил его на немца и нажал что было сил на глазок зажмурив глаза. Послышался короткий хлопок и полыхнул яркий как солнце свет. Даже при зажмуренных глазах его слепило. Немец не стрелял. Сёма приоткрыл глаза, растолкал Клима, который был в слезах и соплях.
– Глянь, тут фашист стоял.
– Оба высунулись из окопа. Немец в черной форме с автоматом лежал навзничь, голова обуглилась.
– Вот это да. Я его из брошки шибанул.
Помолчали. Уже оглохшие от гула и взрывов они смотрели друг на друга, потом на поле по которому продолжали ползти танки.
– Не дрейфь Клим, сейчас мы им покажем – закричал одуревший от эффекта ромба Сёма. Он выбрал танк и навел луч ромба на него, взял ромб двумя руками и что есть силы нажал на глазок. Полыхнуло небольшое солнце над танком, и он загорелся.
– Получи фашист гранату – орал Сёма, забыв об опасности. Стало как-то тихо, его по локтю колотил Клим:
– Смотри, смотри – показывал пальцем в небо и тряс Сёму. Посмотри-же.
– Сёма вырвал локоть и нехотя уставился. Там, над гудящим и дымящимся полем боя, полз сияющий диск сиренево-серого цвета, в середине мерцало желто-оранжевое пятно. Вспыхнули лучи освещая немецкие танки, те встали и загорелись.
– Это наши, дави гадов – орали мальчишки.
Сияющий диск медленно плыл совсем близко, какие-то три километра. Луч шарил по земле и по траншее и остановился на мальчишках. Те бросились бежать. Клим упал, а на него упал Сёма. Они застыли и не могли пошевелиться. Рука крепко сжимала ромб, а глаза не могли оторваться от луча, тот застыл упершись в ромб, и Сёма разжал руку, понимая, что брошку искали. Вспыхнул голубой огонь и диск исчез вместе с брошкой. Гарь и дым ползли над окопом, через окоп прыгали красноармейцы, идя в очередную атаку.
– Ур-р-р – а-а-а.
– Ур –а –а –заорали мальчишки.
В конце боя, уже к вечеру, их нашла санитарка и вытащила из окопа. Измученные и голодные они подчинились и плелись за ней в медсанбат. Сёма толкал Клима и шептал:
– Молчи, может это секретное оружие. Говори, что заблудились. Клим и так молчал, и дрожал.
Троицкий А 08.2022.
