Kitabı oku: «Солнечный свет», sayfa 2
Глава 4
-Брэт, забери у нее плащ. Солнце встает!
– Еще есть время. Ребенок замерз, пусть согреется…
Донеслись их негромкие голоса, разбудив меня. Поняла, что лежу на земле, завернутая как куколка гусеницы в плотный кожаный плащ. Осторожно приоткрыла глаза, осмотрелась.
Туман по окровавленной траве стелился белым ковром, и воздух был сырой. Но быстро приближался рассвет: светлело небо, воздух становился прозрачным, на глазах рассеивался туман.
Некоторое время просто лежала не двигалась в уютном коконе, не зная, что дальше делать.
Настороженно посмотрела вверх, на них. Трое защитников все еще стояли на прежних позициях, развернутые широкими спинами внутрь круга. Плечом к плечу. Позы их расслаблены, но не от усталости. Угроза для моей жизни миновала. Клинки у двоих спрятаны в ножны, а один все еще держал свой в руках, опустив его острием к земле. Тот, кто теперь без плаща – Брэт. Это он меня поймал.
– Думаю на этом всё, – высказал предположение один из них. – Удачно как, что мы нашли ребенка.
– Согласен. Всех в этом квадрате вычистили. Брэт, ты уже решил, куда дальше отправишься? Я махну в «Первый». Давно там не был.
– Не знаю, не решил еще…я хочу все же получить ответ у Логана, зачем он позвал меня в Феникс. Убедил, что дело срочное и важное. Поспеши, Брэт, говорил. А какое дело так и не назвал. Его вчерашние слова, что он просто за нами соскучился…, – раздраженный вздох, – я так и не понял его юмора.
– Я тоже не понял к чему такая срочность. Встретились бы как обычно на общем съезде.
– А может, он того…решил с нами попрощаться? Устал жить, может быть? Он ведь самый старший из нас.
– С чего вдруг? – не согласился Брэт. – И почему только с нами тремя? Никого же больше не позвал, кроме нас. Мы даже не его прямые клоны, чтобы так сентиментальничать.
Я заворочалась, пытаясь неслышно выпутаться из плаща, хранящего его запах. Слишком приятно было лежать, укутанной в нем и вдыхать аромат, чтобы перебить вонь тел скверны и следов ее крови вокруг.
Но он услышал шорох и повернулся ко мне.
Я замерла, зажмурилась и перестала дышать от страха. Знала, что это не он, что другой убил мою семью, но мне все равно было жутко.
У всех защитников одно и тоже лицо, поскольку, они клоны. Отныне все они для меня чудовища, что носят лицо убийцы моих родителей.
– Очнулась?! – радостно воскликнул Брэт, и я от его голоса распахнула веки. Посмотрела прямо в его глаза с желтой радужкой и вертикальным зрачком.
Он присел на корточки. С нежной улыбкой на губах, но обеспокоено спросил меня:
– Что же ты делала за стеной, зачем вышла из города?
– Брэт! – тревожно позвал его один из братьев. – Солнце!
Защитник повернул голову и посмотрел в сторону горизонта. Досадно вздохнул.
– Прости, малышка, но я вынужден забрать это у тебя, – он быстро рванул с меня плащ и накинул на себя.
Как раз вовремя!
Первый рассветный луч упал мне на лицо. Я сощурилась.
Нет в мире более прекрасного зрелища, чем рассвет!
Груды порубленных тел ночных тварей, что лежали на траве с кровавой росой вокруг нас, при первом касании солнечных лучей, стали разваливаться на мелкие части. Как будто их не ласковый теплый свет коснулся, а раскаленный лазер. Мгновенно вспыхивали огнем. И сгорали они за считанные секунды.
А через минуту от них остался только черный пепел. Удручающее зрелище для моих спасителей. Смотреть на свою возможную смерть со стороны.
– Нужно уходить отсюда, – почему-то шепотом проговорил третий защитник. – Мне каждый раз не по себе, когда я вижу, как они горят.
– Главное, не представляй себя на их месте, – ответил ему такой же бархатный голос Брэта из-под глубокого капюшона.
Он уже полностью спрятал все свои открытые ранее участки тела. Лицо кожаная маска скрыла, а ладони перчатки.
А у них даже голоса одинаковые!
-Тебя понести девочка, или можешь идти сама? – обратился он ко мне.
Я хотела ответить ему, что дойду своими ногами и мне не нужна его лживая забота, но, открыв рот, вдруг поняла, что не могу говорить. Ни звука из горла не вырвалось.
У меня пропал голос!
От осознания свалившегося на меня нового несчастья – разрыдалась. Горько и безутешно. Но даже рыдания беззвучными были.
Брэт принял мое молчание за согласие и поднял меня на руки, сказав при этом:
– Не бойся, я тебя не обижу.
Меня же начало сотрясать крупной дрожью, и зубы стали выбивать дробь.
– Мы не такие как они. Мы другие, – добавил он.
И понёс меня в сторону города, в который я так отчаянно хотела попасть.
* * *
– У девочки последствия шока проявились, – пояснил Брэту, идущий рядом с ним защитник по имени Хэл. – У людей такое все время бывает, если они сильно перед этим испугались. Не раз видел.
Защитники шли рядом, разговаривая между собой, обсуждая мое странное на их взгляд состояние. Брэт со мной на руках в центре, а остальные по бокам от него.
– Я чувствую запах ее страха, – ответил ему Брэт, немного наклонив ко мне голову. – Жаль, что ребенку довелось пережить такое.
И он обратился ко мне:
– Как твое имя, милая девочка?
Я отрицательно замотала головой. Продолжила тихо плакать.
– Она не в себе, – снова голос Хэла. – Доставим ее в городской лазарет. Пусть люди с ней сами разбираются.
Я плакала все время, пока меня несли. А еще злилась на себя за охватившее меня ощущение безопасности и комфорта в сильных руках вампира. Ругала себя и чувствовала виноватой перед родителями за то, что так хотелось прижаться к нему теснее и спрятаться от всех своих бед под его плащом.
Слезы никак не хотели останавливаться. Я за ними почти ничего не видела. Прошли уже распахнутые огромные ворота.
Потом за пеленой слез я различила пятна массивных и высоких зданий. Они располагались вдоль убегающих вглубь города дорог, прямо от развилки у входа.
Мне доводилось раньше несколько раз бывать здесь. Приезжала с родителями по важным для них делам. Мама получала продукты на пункте выдачи, а отец в это время посещал научные конференции.
Феникс – так назывался город, самый близкий к нашему дому. По имени мифической птицы восставшей из пепла. Название города это символ возрождения для проживающих в нем людей после глобальной трагедии. В нем нет деревьев, травы, ветра – сплошной бетон и стекло. Освещение, как и у всех городов, где живут защитники – искусственное. Огромный наземный бункер.
Людям тяжело жить в таких условиях, но это единственный способ выживания при сохранении развития промышленного прогресса.
Глава 5
Защитники остановились. Стали решать, как им быть дальше. Кто отвезет меня в лазарет, а кто отправится в городской совет с докладом о происшедшем.
Договорились, что Брэт доставит меня к врачам, а остальные полетят в ратушу. На этом они распрощались.
Скинув плащи и маски, каждый пошел к своему воздушному челноку, припаркованному на стоянке недалеко от ворот.
Брэт тоже отнес меня к своему летательному аппарату, где усадил в мягкое кресло и пристегнул ремнями. Снял маску и прицепил ее к специальной петле на поясе. Рядом повесил перчатки
Челноки- маленькие летательные машины в форме серебристой капли, рассчитанные на одного или двух пассажиров, имелись только в городах и являлись излюбленным средством передвижения горожан. Легкие, маневренные зависая в воздухе на расстоянии метра от земли, лавировали между домами по узким улицам. Для полетов между городами использовались более скоростные и крупные модели.
И у Брэта был именно такой! Что подтверждало услышанное мной ранее в их разговоре. Он, не живет в Фениксе и, скорее всего, является одним из кочевников.
Есть среди защитников небольшая группа, которые все никак осесть на одном месте не могут. Постоянно с места на место переезжают. Папа таких защитников называл – одиночками. Одиночками становятся чаще всего те – кто прожил дольше, чем длится человеческая жизнь.
Вампир сел с другой стороны от меня, и мягкий женский голос бортового компьютера зазвучал в салоне.
–Доброе утро, Брэт. С возвращением. Ты не пострадал?
–Доброе утро, Надин, всё прекрасно, – поприветствовал он искусственный интеллект и, повернувшись ко мне, смущенно улыбнулся:
– Я назвал машину женским именем, мне кажется, оно больше подходит, чем триста восемьдесят пятая…
Он неловко замолчал, засмотревшись на меня. Потянулся рукой к моему лицу, словно хотел смахнуть катившуюся слезу, но я шарахнулась в сторону, и он одернул ее.
– Извини, малышка, – нахмурился он. – Я забыл, что ты напугана. Но меня не нужно бояться. Поговори со мной и тебе станет легче…, хоть скажи, как тебя зовут.
Но я, поджав дрожащие губы, отвернулась. Его попытка пообщаться со мной не удалась.
– Ближайший лазарет, – буркнул он, и двери челнока мягко закрылись. – Доставим, несчастного ребенка, к людям. Мое общество ей совсем не нравится.
* * *
Все дома в городе очень похожи друг на друга. Без навигатора никогда не разобраться где что находится. Примерно через десять минут полета, челнок остановился и завис у однотипного высотного здания. Опустился ниже для удобства выхода из него пассажиров.
– Лазарет! – прозвучал приятный голос Надин. – Мне ожидать перед входом, Брэт? Или отлететь на стоянку?
– Я долго не пробуду. Тут постой.
Он снова взял меня на руки. Занес в здание. В регистратуре записал меня, как вновь поступившую неизвестную. Следуя за улыбчивой медсестрой, принес в кабинет врача. Посадил меня на кушетку.
– Принимайте находку, – сказал он доктору. – Нашли вчера после заката за городской стеной. Все время молчит и плачет.
Врач, женщина неопределенного возраста, с профессионально отстраненным выражением лица, подошла ко мне. Посветила лучом фонарика в глаза, послушала пульс, сердце, заглянула в рот. Прошлась ладонями по конечностям и ребрам, проверяя тело на наличие переломов.
– Посттравматический стресс, – констатировала она, – всё остальное, все в порядке. Недельку на успокоительных препаратах и девочка придет в норму. Вы знаете, кто она?
–Нет.
– Определим ее пока в дежурную палату, – деловым тоном говорила с ним доктор. – Дадим объявление во все средства массовой информации. Надеюсь, ее нерадивые родители отыщутся и заберут ее.
При упоминании о родителях со мной случился приступ истерики. Доктор срочно вколола мне дозу успокоительного лекарства, и мои веки отяжелели.
Я уже с каким-то тупым безразличием наблюдала за тем, что она что-то отмечает в электронной карточке. Наверное, диагноз мне ставила.
А защитник подошел к кушетке, на которой я сидела. Пока доктор осматривала меня, он стоял у входа и с интересом наблюдал за ее манипуляциями. Теперь же Брэт взял мою руку и тоже послушал пульс.
– Я подумал, мне послышалось, – объяснил он свои действия врачу. – У девочки замедлился пульс. Ты уже не боишься меня? – спросил, наклоняясь ко мне и заглядывая при этом в глаза.
Женщина, не отрываясь от своего занятия, скептически улыбнулась. Ответила вместо меня.
–Да кто может бояться вас, господин Защитник?! Ребенок испугался ночных тварей, не вас.
Брэт приблизил ко мне лицо еще ближе, при этом внимательно, с живым интересом разглядывая меня. В его глазах зажглось восхищение. А я заторможено смотрела на него в ответ. Моргая с усилием и надеясь, что при очередном открытии век, лицо вампира передо мной исчезнет. Или превратится в морду скверны, чтобы у меня грудь от боли не разрывало. От сильнейшего разочарования в тех, кого я считала идеальными.
Взгляд Брэта затуманился.
– Красивый ребенок…, такой цвет глаз я за всю жизнь только у одного человека видел. Очень давно. Думал, что людей с таким цветом глаз больше не существует, – тихо произнес он, почти пробормотал.
Потом подался вперед к моей шее, но, тут же опомнившись, резко отпрянул. Смутился и посмотрел на меня виновато, но обратился уже к доктору.
– Я, кажется, голоден, доктор. У вас есть что-нибудь для меня?
Женщина вскинула на него взгляд, и в ее глазах мелькнул жадный интерес.
–Я могу предложить вам себя, господин Защитник!
«Ух, ты! Смелая какая!»
Вампир скосил на нее глаза. И досадно поджал губы.
– Мое имя Брэт, – почему-то представился он ей. – Я не кусаю людей. Не люблю делать вам больно.
– А-а…, – разочарованно протянула она. – Слышала о вас. Теперь и узнала. Но это совсем безболезненно, уверяю вас! – С жаром заверила его.
Обмануть его хотела. Я, как и он не поверила ее словам. Все знали, что укус вампира, если перед этим анестезией место на теле не обработать весьма болезненный.
Мне папа о них много знаний дал. Собственно, только о них в нашей семье чаще всего и говорили. Их укус, конечно очень полезен, ферменты, что содержатся в слюне вампира, при попадании в кровь человека укрепляют его иммунитет, лечат хронические заболевания и даже продлевают жизнь. Но, не смотря на всю выгоду от такого симбиоза – не многие люди соглашаются на это. Ощущение, что ты для них пища отбивает у нас всякое желание кормить вампиров напрямую. Да и потом место укуса долго и неприятно заживает.
На моем веку это был единственный случай, когда я увидела человека, желающего дать себя укусить.
Взгляд Брэта выразил сомнение.
–Нет, – твердо сказал он. – Я от своего обета не причинять боль человеку не отступлю никогда.
Ответный взгляд женщины спрятался за ресницами.
– Возьмите, там, – она махнула рукой в сторону холодильника. – На верхней полке резус положительный, на нижней – отрицательный.
Феникс прослыл как самый заботливый город о нуждах вампиров. Запасы крови имелись в любом заведении, которые они посещали. А местные лазареты или другие подобные центры организовывали пункты сдачи крови. Чтобы вампиры никогда не были голодными. И без добровольного согласия не кусали людей.
– Мне все равно, – Брэт нажал кнопку на дверце холодильника и она, отъехав в сторону, открыла его содержимое. Взял упаковку крови, надорвал по линии разрыва уголок и приложился к нему ртом. Стал жадно пить.
Я смотрела на него, и мне привиделось, что еще недавно эта кровь текла в ком-то, являлась частью человека…
Меня вырвало. Доктор кинулась ко мне, подставила судно. А меня все рвало без остановки.
– Аллергическая реакция на лекарство, – сказала она.
–Не думаю, – услышала встревоженный голос Брэта. – Пожалуй, мне лучше уйти. Я сильно нервирую ребенка.
И он направился к выходу. На пороге оглянулся, встретился своими странными глазами с моим взглядом, полным ненависти. Горько улыбнулся и вышел.
Глава 6
Спустя месяц меня по решению городского совета определили в приют для сирот. Находился он в неприметном невысоком здании, почти у самой городской стены в противоположном конце от главных ворот. Все кто там жил, в основном потеряли своих родных по вине ночных тварей. Директриса приюта приняла меня с рук доктора Лейси, женщины, которая наблюдала меня и пыталась вылечить мою немоту. Но безрезультатно.
– У девочки был тяжелый посттравматический стресс и нервный срыв на почве возникшей немоты, – зачитала директриса из моей карточки с тяжелым вздохом. – Найти ее родителей не удалось?
–К сожалению, нет, – ответила доктор Лейси. – Похоже на то, что ее родители погибли за стеной города, и она видела их смерть. Зачем было брать с собой ребенка, никак не пойму?! Просто чудо, что Санни вовремя заметил патруль защитников.
– Да-да! – возмутилась ее собеседница. – Глупое желание полюбоваться красотами природы до добра не доводит. Здесь много таких, чьи родители ходили за стену, послушать пение птичек. И к чему это привело?! Столько детей на попечении города! Теперь корми их, одевай, лечи, образование давай. И все за счет других. Я иногда думаю.., – задумчиво растянула слова директриса. Подозрительно сузив глаза при этом, прошлась по мне изучающим взглядом. – Некоторые родители намеренно совершают суицид. Рожают детей, а содержать их сил не хватает. Вот и выбирают более легкий путь – вешать их на шею другим. Кукушки, не иначе. В Фениксе следует ввести более жесткий контроль над рождаемостью. Выдавать разрешения на рождение ребенка только после тщательной проверки на пригодность к воспитанию детей…
Пока она говорила это, я блуждала взглядом по кабинету. На столе директрисы заметила именную табличку. «Элоиза Паркинсон» – прочла имя на ней. Тучная, просто огромная женщина, сидела напротив меня, поглотив своим телом все кресло, и размышляла вслух о возможной причине, смерти моих родителей. Доктор Лейси неодобрительно нахмурилась, когда я вынула из кармана куртки блокнот и карандаш, которые мне выдали для общения с другими людьми. Я написала на новой странице.
«Разрешите разъяснить, госпожа Элоиза! Моих родителей убили не ночные твари, а один из Защитников. На моих глазах он оторвал голову моему отцу, а до этого я слышала предсмертный крик матери. Моя фамилия – Мартин. Я дочь профессора Гарри Мартина»
Я вырвала страничку блокнота и пододвинула ее по столешнице директрисе.
Доктор Лейси выразительно закатила глаза. Она читала подобное не раз. Все взрослые вокруг меня читали. Сочувственно кивали головами, гладили меня по волосам, но никто мне при этом не верил.
– Фантазии на фоне пережитой трагедии, – говорили они. – Один образ лег на другой, и все в ее голове перемешалось. Приняла кошмар за действительность…
Они много версий выдвигали, пытаясь найти причину моей нездоровой лживости, и старались вылечить меня от нее. Потому что, по их словам, у профессора Мартина и его супруги никогда не было детей! Расследование в их доме показало, что они погибли гораздо раньше – до того как меня нашли за стеной Феникса. Их же тела или останки так и не были обнаружены. А еще я они убеждены в том, что я вру, потому что ни один ребенок моего возраста не способен преодолеть расстояние от дома профессора до Феникса пешком за такое короткое время. В мои слова, что я превозмогая себя, пробежала это расстояние за целый световой день – никто не воспринял серьезно.
Элоиза Паркинсон приняла от меня листок. Бегло пробежалась глазами по написанному ей посланию и глянула на доктора с кривой вопросительной улыбкой. Та ей в ответ развела руками – не смогли, мол, вылечить.
Директриса досадно сжала толстые губы в линию, принимая тот факт, что на ее попечении теперь будет психически больной ребенок и, скомкав мою записку, швырнула ее в корзину для мусора. Я отвела от нее взгляд и уставилась влажными глазами в одну точку на стене. Боль и ярость переполняли меня от собственного бессилия. А еще ненависть. Дикая, бешеная ненависть к тому из-за кого я утратила способность говорить. Из-за кого меня принимают за лгунью. К тому чье лицо мне теперь снится в кошмарах. Кого я поклялась убить!
А потом Элоиза Паркинсон посмотрела на меня и нежно улыбнулась, изображая материнскую любовь. Не заботясь о том, что она слишком фальшиво смотрится со стороны на ее круглом с тройным подбородком лице.
– Здесь позаботятся о тебе, милая, – сказала она.
Но я ей не поверила. И не зря…
Глава 7
Доктор Лейси ушла, а я осталась. Миссис Паркинсон великодушно разрешила называть себя мамой. Я сделала вид, что не услышала. Мама у меня одна и называть ею ту, кто не может даже улыбнуться искренне тебе – я не буду.
Из ее кабинета меня отвела в общую детскую спальню одна из подручных директрисы. Детей в приюте было много, а места для них мало. Кровати в комнате располагались тройными ярусами. Но когда меня туда привели – спальня пустовала. Днем все дети или в учебном классе или в игровой. Согласно возрасту распределялись на дневные занятия.
Сальма – таким именем представилась помощница Элоизы. Мне и эта женщина не понравилась. Слишком радостно и довольно улыбалась, разглядывая меня, пока вела в спальню. Бойко приговаривала при этом, что давно к ним не поступало таких красивых девочек. Все что она потом со мной делала, укрепило меня в мысли, что и ей доверять нельзя.
Пока не было других детей, она приказала мне лечь на одну из пустых кроватей, а до этого раздеться до гола. Тщательно осмотрела мое тело, проверила на наличие шрамов и дефектов. Отмеряла метром длину моих рук, ног, обхват бедер, талии и груди. Все якобы для того, чтобы узнать мой размер одежды. Только зачем она для этого еще смотрела мне между ног – для меня осталось загадкой. Неприятной и подозрительной. Записав все измерения себе в блокнотик, она приказала мне одеться и ждать малышей. Когда их приведут с игровой комнаты, то меня вместе с ними отведут на обед. Мне выделили спальное место и ячейку с номером во встроенной в стене гардеробной, где я должна хранить свои личные вещи.
Так началась моя жизнь в приюте. Я была нелюдимая, замкнутая из-за своей немоты. На всех смотрела из-подо лба. А все потому, что мне никто не верил. И среди своих сверстников и более старших детей я не нашла понимания. За глаза надо мной смеялись и крутили пальцем у виска, но в лицо никто не осмеливался. Меня боялись. Я ведь ненормальная. Настойчиво утверждаю, что Защитники лжецы, а не я. Что они могут убивать нас, что намеренно ввели в заблуждение всех людей своей обманчивой личиной добрых спасителей человечества.
И больно бью к тому же, если меня дразнить по этому поводу.
Я молчала еще четыре года. Раз в год Сальма отводила меня в кабинет директрисы, и они уже вместе обмеряли меня. Объяснение для меня одно – я расту и им нужно знать мой размер. Только почему именно так поступали только со мной – они не удосужились рассказать. Молча отправляли мои настойчивые вопросы в мусорную корзину.
В конце четвертого года проживания в приюте меня снова вызвали в кабинет Элоизы Паркинсон. При этом я слышала ее разговор с Сальмой. Я стояла посреди кабинета, и наблюдала за директрисой и ее помощницей во время их манипуляций с измерениями. Поскольку я была немая, то занятые делом женщины вокруг меня словно забыли то, что я не глухая. Или давно думали про меня, что я дурочка. Сильно озадачилась я тогда смыслом их разговора. Ведь, я еще ничего не знала о мире взрослых за стенами приюта. Насколько он жесток и какие планы строятся в отношении меня.
– Медленно растет. Возраст накинуть не получится, – раздосадовано качала головой Элоиза Паркинсон, отмечая в своих записях мой рост. – Менструация хоть началась уже?
– Пока нет, – отвечала, раздосадованная этим фактом Сальма. – Но есть вероятность, что она еще вытянется в росте в ближайший год. Жаль, так и не заговорила.
– Главное, чтобы лицо не испортилось, а в остальном… это дело вкуса. Некоторым женская болтовня не нужна вовсе. – Директриса оценивающе прошлась по мне взглядом. – Красавицей растет, ничего не скажешь. Ей уже интересуются, между прочим.
–Да? Как хорошо! – радостно всплеснула руками Сальма, – и какой из городов? Вы уже посылали им рекламу?
– Не город, а лично они.., – она выразительно с намеком двигала бровями, глядя на Сальму.
– Вот это удача! – радостно воскликнула помощница. – В первые же смотрины ее купят. Можно прямо сейчас Мойре сообщить, что у нас есть отличная кандидатка. Пусть сама тогда ее представляет городам, а нам уже отсчитывает кредиты.
– В пятнадцать отдадим. Не сейчас. Рано пока. Все же надо соблюсти видимость законности и повременить немного. Она с виду выносливая и здоровая, в пятнадцать точно сойдет за восемнадцатилетнюю, но никак не сейчас. Документы потом поправим. – Довольно потерла руки директриса. – Затягивать с этим делом точно не будем. Ее уже хотят. При чем сразу двое. Думаю цену поднять можно. Торг предвидится. Мойра хорошо нагреет на этом, – хмыкнула Элоиза. – Удивительно просто. Сколько тружусь в этой сфере, а такое впервые наблюдаю. Один предлагает ее быстрей отправить к Мойре, а второй просит этого не делать, а отдать ее в обход системы…
– Но может мы…? – с жадным восторгом выпучила глаза Сальма.
Директриса категорично замахала руками.
– Нельзя! Мойра узнает и можно поставить крест на нашем деле.
Кто это они?! О чем эти женщины говорят?! Кто такая Мойра? Что все это значит?!
Похолодела вся от недоброго предчувствия. Испугалась неизвестности. И рассказать о том, что вокруг меня происходит нечто подозрительное, никому не могу. Да и не поверит никто хронической лгунье.
Меня отправили к себе.
И в ту же ночь мне приснился кошмар.
Я снова перед воротами Феникса и вижу, как они закрываются на моих глазах. В ужасе кричу им остановиться…
И в то же мгновение проснулась от собственного дикого крика! Как и все дети в общей спальне.
Ощущение такое будто то, что раньше сдавливало мое горло, мешая говорить, наконец, отпустило его. Я, зажав ладонью рот, разрыдалась. Первый раз за долгое время я почувствовала радость…
