Kitabı oku: «Дети из детского дома напротив», sayfa 3
Глава 5. Рассвет
Где-то рождался рассвет. По небу, словно по бесконечной ленте, тянулись облака – из густой тьмы они медленно превращались в синие, а затем в пепельно-серые. Чернота расступалась, уступая эту чашу весов дню. Но день и ночь всегда вместе, и если на одну чашу восходит день, на другой непременно начинает властвовать ночь.
Память – это тоже лента, лента из цветных фотографий, кадров из фильма, что именуется жизнью, которые застряли в глубинах разума. Чем мы становимся старше, тем длиннее становится эта лента, тем больше счастливых моментов остаются только кадрами на пленке, только воспоминаниями.
Воспоминания… Они заставляют нас осознавать, что прошлое невозвратимо. Они заставляют нас улыбаться самой грустной улыбкой в мире.
Алексей закрыл глаза.
Где-то на зеленой лужайке под ярким летним солнцем бегала детвора. Зимой всех посещает особая тоска и грусть, ощущение безысходности и неотвратимости судьбы, а в детском доме эти чувства более ощутимы. Но летом стирается любая тоска, все оживает и живет, все устремляется к небу, приближаясь к свету солнца. Лето – это вечный полет детства, вечное счастье.
В скудном дворе детского дома, где скрипели как престарелые деревья, качели, тоже было лето. И все этим наслаждались: играли, бегали, шумели, смеялись, сидели на цветастых подстилках, прятались за буйными зарослями ягодных кустов…
Это было много лет назад… Лет пятнадцать назад…
Маленький мальчик, крепко сжимая мяч, бежал по лужайке. Ему так натерпелось поиграть с ним. Напротив сидели несколько светловолосых девочек, которые бережно расчесывали волосы единственной кукле. Он не обратил на них внимания.
Мальчик так заигрался, что не услышал ни резких шагов, ни наглого смеха. Это были другие, более взрослые дети, лет по тринадцать. Они никогда не гуляли вместе, редко виделись, но в честь теплых летних дней всех детей выпускали гулять вместе.
– Твое время вышло. Мяч отдай! Пора нам играть, – грубо сказал один из них, высокий, худощавый, в веснушках.
Мальчик был растерян, он чувствовал себя самым одиноким ребенком в мире, но мяч отдавать не хотел.
– Там другие мячи есть. Их возьмите. Я с этим играю.
Мальчишки засмеялись: злобно и враждебно.
– Иди в куклы играй, – издевательски улыбнулся второй.
– Не отдам!
– Он еще дерзит старшим, – один обернулся к другому.
– Научим его вежливости?
Они вновь рассмеялись и сомкнули круг вокруг ребенка.
Мальчик упал в траву, мяч выскользнул из рук и покатился по траве. Один из мальчишек замахнулся ногой. Мальчик сжался в комок и закрыл голову руками. Он уже знал боль, но пока не умел противостоять этому.
В детском доме считалось, что каждый должен быть одиночным волчонком: уметь драться, иначе будут бить тебя. Однажды тебе надоест быть слабым, надоест боль и позор, и ты начнешь отвечать, учиться быть сильнее. Будь злее, чем другие, тогда ты будешь жить. Самое верное учение – учение о том, как выжить.
Но боли за взмахом его ноги не последовало, чему Алексей удивился.
Кто-то подошел и что-то говорил. Мальчик подумал, что воспитатель увидел безобразие, но это был ребенок чуть старше Алексея.
– Отстаньте от него! – его голос был строгим. Он сурово смотрел на взрослых обидчиков мальчика.
– Тоже получишь сейчас, иди куда шел…
Мальчик испугался, что его защитника, возникшего из ниоткуда, тоже будут бить, и закрыл глаза. Доносились странные звуки: удары, кто-то ругался, угрожал, потом быстрые шаги, почти бег.
– Ты как?
Алексей открыл глаза, его защитник стоял напротив и улыбался по-доброму, с неподдельной искренностью и сочувствием, с заботой.
– Вставай. Или бегать нужно уметь, или драться. – Он протянул ему руку и помог встать.
– Ты как здесь появился?
– Гулял, шел через площадку. Заметил этих… – Он махнул рукой. – Я – Матвей.
Алексей отряхнул с одежды остатки травы.
– Ты их раскидал просто! Здорово! – восхищенно сказал Алексей. – Я – Леша. Не видел тебя раньше.
– Я тут недавно. И так бывает, – пожал он плечами, заметив удивленный взгляд.
– А сколько тебе?
– Десять.
– Мне почти девять, но я так не умею драться, – заметил мальчик.
– Я раньше в секции занимался. Когда жил… – Он остановился и грустно вздохнул. – Не тут.
Матвей пошел вдоль тропинки. Алексей молча шел с ним. Он был очень удивлен его поведением и впервые почувствовал какую-то близкую связь, почти родственную. Хотя откуда ему знать – какая она родственная связь?
– Я же не сказал тебе «спасибо», – опомнился Алексей, шагая рядом. Он действительно был безумно благодарен ему и хотел отплатить добром на добро. Алексей впервые увидел, как это быть добрым, быть хорошим и отзывчивым. Как это быть человеком.
– Так все должны поступать.
– Нет, здесь не так. А научи меня драться? – вдруг попросил мальчик. – Я здесь давно и никаких секций тут никогда не было.
– Драться – это не всегда хорошо. Защищаться – научу, – пообещал Матвей.
– Будем дружить? – с опаской предложил мальчик. Он боялся, что такой слабый и робкий друг Матвею не нужен.
– Конечно, будем!
– Только не забудь научить! Вдруг тебя рядом не будет, – тихо сказал Алексей. В эту минуту ему показалось, что Матвей теперь самый главный и самый близкий человек для него и если его не будет, он пропадет, даже умея защищаться.
– Почему? – Матвей остановился. – Я буду всегда.
Алексей открыл глаза и вынырнул из воспоминаний. Теперь у него есть только они. Мгновения жизни, когда он чувствовал себя нужным, когда он прогнал одиночество… Мгновения, когда он был счастливым.
Наполненные дождевой водой, что вот-вот грозит вырваться и обрушиться на землю, тучи низко пролетали над городом так стремительно и неутомимо. Рассвет все еще сражался за право властвовать на темном небосводе и раскрасить его в светлые голубые полутона.
С крыши самого обычного и непримечательного серого дома, такого же серого ка любое утро поздней осени, хорошо просматривался весь город. Одинокий. Застывший в облаках тумана. Ни один шорох не смел нарушить эту тишину, побеспокоить этот недолгий сон.
Резкие, быстрые, громкие, разрушившие сонную идиллию. Шаги, а за ними и появление человека.
– Я знал, что ты будешь здесь.
Арсений достал из кармана кожаной куртки сигарету.
– Предложить?
Алексей отмахнулся.
– Мешает дышать при беге.
Он все еще стоял лицом к спящему городу и слушал тишину, не поворачиваясь, не отвлекаясь. Это странное слияние с природой не в лучшей ее поре помогало пережить внутренние неурядицы, заглушить странный голос. То ли совести, то ли жалости к себе, то ли отчаяния.
– Я нашел это… Это твое. Теперь.
Он протянул маленький брелок с серебристым медвежонком, сжимающим крошечный ключ.
Алексей повернулся. Человек, стоявший напротив, не был таким как он. На его лице не отражались все оттенки боли, пусть и скрываемые. Он был в нормальном состоянии, торопился куда-то, показывая это всем своим видом, слегка раздосадованный свалившимися хлопотами.
– Брелок был рядом с телом. Я нашел его, никто не заметил эту мелочь. И я решил забрать. Память все-таки…
– Ты уже говорил с ними?
– Нет, меня не допрашивали.
– Наверно, нужно рассказать… Все, что известно, – голос Алексея был неуверенным и слегка дрожал.
– Лучше молчать. А в прочем, я со всем разберусь. А ты разберись с собой. – Он по-дружески хлопнул по плечу.
– Нельзя быть настолько трусливым, чтобы отрицать то, что есть. Его убили из-за нас.
Злость и ярость начинали медленно овладевать, подниматься как бурлящая лава из самых недр земли. Алексею пришлось сжать кулак.
– Это стечение обстоятельств, – Арсений махнул головой. Его слова были настолько неуверенные, словно он и сам не верил в них.
– Ты веришь в версию о хулиганах? Да мы сами …. – Он запнулся. Да, истину всегда неприятно принимать.
– Не лучше их, – договорил Арсений. – Я знаю. Но так произошло. Кто-то оказался сильнее.
– Глупость.
В эту правду, о которой трубили на каждом углу о ново выявленной группе хулиганов, которая вечером совершила дерзкое нападение, Алексей не верил. Не верил и Арсений, но эта версия была очень удобна.
– Я никому рассказывать не буду, конечно, – горько усмехнувшись, Алексей повернулся. – Но мы должны сами найти и даже наказать… Это долг…
Арсений предпринял попытку положить руку на плечо, но Алексей быстро увернулся.
– Я понимаю твою боль. И мне нелегко.
Алексей заглянул в его карие бегающие глаза, не доверяя этим словам ни на грамм.
– Нужно трезво оценить ситуацию. К тому же, ты помнишь, сколько мы запланировали? И Матвей был бы не рад, что мы бросили наше общее дело.
Знакомое имя резануло слух, воспоминания как колесница на жуткой скорости промчались в голове.
– Я пропаду на пару дней. Подумаю, погуляю.
– Не наделай глупостей. Неприятности навлечь – дело нехитрое. Но разве этим мы его вернем?
– Но правду узнать можем….
Арсений отступил несколько шагов назад. Он был уверен, Алексей не воспротивится его словам, без его согласия не сделает опрометчивый шаг. Возможно, ему нужно больше времени и после какого-нибудь завтра все снова будет в норме. Арсений повернулся.
– Деньги есть? – покровительственно спросил он. Он всегда был таким, словно исполнял какие-то родительские обязанности. Покровительствовал. И это ему нравилось. Так он чувствовал себя частью их семьи. Жизненно необходимым кому-то. Важно человеку быть нужным.
Алексей молча кивнул.
– Слишком холодно. Пора заканчивать утренние вылазки на природу…
Алексей посмотрел на него. Беспокойство? Забота? Нет, скорее насмешка. Разве нельзя понять, что он в поиске того единственного с помощью чего можно спастись… Уединения, может, забытья. А этот холод, этот мягкий туман, сонливость города, прощальный осенний вздох – это то, что лучше всего помогает. Разве могут два человека одну беду чувствовать так по-разному.
– Не стоит…
Арсений тихо, не прощаясь, растворился. В его голове мелькали сотни мыслей, идей, планов. Его дни были расписаны поминутно, и каждый из них должен был приносить пользу для него. Времени страдать не было. Времени вообще было мало, а дел, как водится, – много.
В облаках тумана остался стоять его друг. Тревога все еще переполняла Алексея, острый комок застыл в горле. В серо-голубых глазах отразились несколько лучей солнца. И все-таки победил рассвет.
Глава 6. Новость
Марк не отвечал. Он не звонил, не перезванивал, не писал. Лика понимала, что он пользовался ситуацией, которую сам и создал, и проводил время в свое удовольствие. Но в глубине души еще созревали оправдания его молчанию.
Лика отложила телефон. Возможно, эту страницу пора перевернуть.
Она сидела на лавке в новом торговом центре. Вокруг суетилась малочисленная толпа людей, горели рекламные вывески, с потолка свисали гирлянды. В далеком углу разноцветными огоньками переливалась искусственная елка.
На лавку опустилась бойкая пожилая женщина, которая явно желала пообщаться. Рядом с собой она поставила две сумки, набитые разномастными пакетами, а уже в пакетах были товары.
– Да… – Женщина вздохнула, готовясь к непринужденному разговору. – Хороший торговый центр. Да?
– Вам нравится?
– Недалеко от дома, – женщина пожала плечами. – Выбор большой.
– Сегодня – открытие. А людей мало…
– А вы не местная? – Ее глаза жадно заблестели. Наконец-то тема для разговора найдена.
Лика посмотрела на нее. Поздним вечером женщина прогуливалась по магазинам, а не маялась на кухне в процессе готовки. Возможно, она одинока, поэтому любит поговорить со встречными собеседниками и многое знает. То, что осталось скрыто от глаз и ушей Лики. Настоящий бриллиант в этом полуцарстве тьмы и тайн.
– Нет, я приехала из другого города.
– Ого. – Она была ошеломлена. И кажется, подумала о Лике также как она о ней. Женщине повезло встретить такой источник информации – никому не известной, свежей, словно дуновение ветра летом.
– По работе?
– Почему? Может на отдых приехала…
Женщина засмеялась, поправив малиновый шелковый платок, совсем не для глухой осени.
– Не думаю. Не для отдыха наш городок. Или к любовнику какому-то, – она с надеждой посмотрела на Лику. Любовные похождения горожан были всегда на первом месте среди сплетен. – Или работа.
– Угадали. По работе. Статью пишу о городе. Лика.
– А я – Варвара Архиповна. Заведующая архивом, – гордо представилась она. Стало понятно, откуда такое рвение к сбору новостей. – И кому это наш город так нужен? Что о нем пишут.
– А у нас журнал специализируется на жизни людей в маленьких городках, – солгала Лика. – Так, а почему это место не для отдыха?
Варвара Архиповна слегка обомлела. Не хотелось говорить плохо о городе, о котором хорошего сказать нечего.
– Обстановка такая… Неспокойная. Сюда мало кто осмеливается приезжать. Витево городом детдомовцев называют. Тут в каждом районе их по несколько штук. Единственная наша достопримечательность. Ну и контингент соответствующий.
Об этом Лика уже где-то слышала. О городе чужих детей.
– А музей?
– Музей только и спасает от культурной безграмотности и научного пессимизма! Он – наше все… – Варвара Архиповна заметно развеселилась.
– Так, почему людей немного в торговом центре? Открытие ведь.
Варвара Архиповна округлила глаза, понизила голос.
– Убийство, – безмолвно, одними губами сказала она.
Лика с интересом посмотрела на нее. Город перестает быть серым. Что-то живое, по-настоящему страшное и главное – это то, что нужно для хорошей статьи. Никому не нравится читать об идеальном человеке, потому что все понимают, что это ложь от первой буквы и до последней точки. Лика вцепилась в эту новую нить. Возможно, она с головой погрузится в этот океан расследований, примеряет образ сыщика. Должны же в ней говорить ее гены!
– Какой ужас! – получилось слишком наигранно. Актерские гены матери в ней упорно молчали.
– Не хочу тебя пугать, – Варвара Архиповна автоматически перешла на ты. – Но убийство в нашем городе недавно произошло. Все опасаются. – Женщина сказала это так зловеще, словно пересмотрела все американские фильмы ужасов.
Она уже приготовилась осыпать Лику лавиной информации, как вдруг ее отвлекла другая женщина – старше, с двумя полными сумками. Она присела рядом с Варварой Архиповной и пожаловалась о том, как долго искала свою подругу в продуктовом отделе, рассказала обо всех своих покупках и расспросила об ее приобретениях.
Варвара Архиповна прервала поток ее слов:
– Я вот девочке рассказываю, что у нас тут происходит.
– А что происходит? – Женщина устремила взгляд и только заметила Лику.
– А убийство?
Женщина безразлично кивнула.
– Ой, ужасы творятся! Парня убили – Матвея Костромского. Он в детском доме рос. Теперь по улицам ходить страшно.
Варвара Архиповна стала причитать, вспоминая все криминальные ситуации, которые происходили в городке с прошлого десятилетия.
– Что ты говоришь такое, Варвара? Девочка, не слушай ее. Что мы там знаем. – Женщина махнула рукой.
– Знаю, я все знаю! Я заведующая архивом. Мне по должности все знать положено, – гордо заявила Варвара Архиповна.
– Так ты пять лет там не работаешь!
– А бывших заведующих архивом не бывает!
Женщины огрызались и спорили, совсем позабыв о Лике. Варвара Архиповна, которая так гордилась своей ролью всезнающей заведующей, главного советчика, человека, чьи слова были правдивыми априори и, безусловно, хотела переговорить, переиграть свою соседку.
– И часто у вас убийства? – неловко вставила Лика. Варвара Архиповна повернулась в недоумении. Она просто забыла о ее существовании.
– Нет. Это первое на моей памяти, – вставила женщина.
– Это раньше так было, – парировала заведующая. – А теперь что будет! После первого убийства всегда и второе идет.
– Так, а за что его убили?
Женщины замолчали. Неужели они не знают или не хотят говорить о таком интересном?
– Случайность. Хулиганы, – кратко ответила женщина.
– Да что ты знаешь! – Варвара Архиповна махнула рукой. Она знала и хотела раскрыть все карты, никому не уступая эту сцену. Она обернулась к Лике. – Матвей – хороший парень. Был. Спортсмен. И сумку поможет донести. И работал в секции спортивной. А потом… Что-то поменялось. Скрытный стал. Он и его друзья. Чувствую, без чего-то сильнодействующего не обошлось! Лика, ты же понимаешь о чем я? Вот это самое до добра не довело.
– Глупости! – Женщина встала, подхватив свои сумки. – Скучно тебе, вот и придумала небылицы.
– Я с Томкой говорила. Она уж их знает, – тихо сказала Варвара Архиповна, провожая взглядом подругу.
– Кто это?
– Директриса детдома, где жил Матвей. Она мне все выболтала. Хулиганы, как же… Да вся эта компания – хулиганы!
Лика посмотрела на огоньки. Она мало что понимала. Варвара Архиповна говорила так много, и так мало одновременно. Добавляя свои эмоции, собственные суждения, она упускала самую сердцевину – суть.
– А мне с Тамарой можно поговорить? – Вот кто знает все.
– Понимаю, такой материал для статьи упустить нельзя, – Варвара Архиповна сказала это с такой важностью, словно она редактор журнала. Да редактор не простого города, а самого Парижа.
– У меня редакционное задание: собрать новости о городе. А пока только о Громком получилось найти. Точнее, он сам очень красноречиво рассказал о себе.
– Громкий… А дела по-тихому делает, – она засмеялась. – У нас так говорят. Но о нем действительно плохого никто не скажет. Может, нет ничего, или не знают.
– И что же тут интересного? Для статьи текст, где никого не ругают, – это трагедия. А вот об убийство раскрыть, представляете как здорово? И о вас можно написать как о почетном жителе города, –Лике хотелось задобрить Варвару Архиповну, чтобы получить как можно больше информации. Она заулыбалась: ею восхищались и уважали.
– Поговори с Тамарой. Если к чаю чего принесешь – язык развяжешь. Настоящее расследование получится.
– А как вы думаете, могут быть связаны Громкий с его идеальной жизнью и простой мальчик из детского дома? – Эта мысль не давала Лике покоя. Ведь Громкий занимался строительством многоэтажки для детдомовцев. В его причудливой прекрасной повседневности звучали слова о детском доме, о детях, которые были очень далеки от него. Эти связи наводили на разные мысли.
– Нет. Они даже знакомы не были. Параллельные миры, – усмехнулась Варвара Архиповна. – Богатство и бедность. Да и мотив какой?
– Спасибо. Вы очень интересный собеседник. – Это было действительно правдой, в отличие от утренней встречи. Варвара Архиповна была слегка заносчивой в своем стремлении показаться главной во всем, всезнающей, всепомнящей, но при этом оставалась искренней. Просто иногда людям хочется быть нужными.
Лика встала, подхватив свою сумку. Она тоже небесцельно ходила по торговому центру, поэтому сумка заметно потяжелела.
– Подожди, а ты мне не расскажешь о жизни в твоем городе? – опомнилась Варвара Архиповна. Она так много выдала, но не получила ничего взамен. Что же ей пересказывать?
– В другой раз. До свидания.
Варвара Архиповна посмотрела. В другой раз, так в другой. Или она думает, что его не будет? Она просто не знает лучшую заведующую архивом Варвару Архиповну.
Вечер был по-особенному загадочным, как бы в такт сложившейся ситуации. Небом простилались несколько ярких малиново-фиолетовых полос, летящих в ту сторону, где когда-то было солнце, словно вдогонку за ним, а далеко на востоке все было черным.
Голова у Лики гудела от переполненности информацией, ноги ломились от усталости.
Целый день – мелькание людей, приторный чай и такой же приторный и притворный Громкий, перепалки между двумя женщинами, убийство, которого все боятся, но до сих пор Лике никто ничего не сказал…
Целый день плавно перетек в вечер, в котором уже не было места для разговоров и посиделок, и для работы.
Колокольчик зазвенел. Ася подняла глаза от толстой книги, в которой фиксировала всех гостей гостиницы и еще что-то. Удивительно, что книга почти вся была заполнена. Неужели сюда приезжают толпами?
Ася очаровательно улыбнулась. Она была прекрасна: добра и светла и это отражалось на ее лице, не испачканном алой помадой и слишком броской косметикой, как у хозяйки отеля.
– Лика Сергеевна, добрый вечер! Вы пропустили ужин. Я вам его в номер отправлю. – Она была неподдельно вежлива. Ее белоснежные локоны отливали золотом в вечернем свете. Или это бесконечный красный цвет производил такой эффект.
– Ася, а вы были в торговом новом центре?
– Работа, – пожала плечами Ася. – На выходных схожу.
Лика достала шоколадку и протянула девушке.
– Ой, ну что вы! – Ася засмущалась. – А вам?
– Если буду много есть, в дверь не пройду.
«Не признаваться же ей, что у меня еще три в сумке», – подумала Лика.
– А вы слышали, убили кого-то? – Лика начала издалека.
– Да, такое происшествие. О нем все слышали.
– Часто такое? – Лика уже задавала этот вопрос Варваре Архиповне. Но так и не поняла, что имелось в виду за причитаниями и устрашающими угрозами женщины.
– Часто такое? – Лика уже задавала этот вопрос Варваре Архиповне. Но так и не поняла, что имелось в виду за причитаниями и устрашающими угрозами женщины.
– Убийство впервые. А так и кражи бывали, и сумасшедшие ларек сожгли… Провода часто воруют.
– За что же его убили?
Ася удивилась.
– Вы знаете человека, которого убили?
– Варвара Архиповна…
– Все понятно, – Ася улыбнулась еще теплее, чем прежде, вспоминая эту милую старушку. – Я его лично не знала. Матвей, вроде. Все говорят о хулиганах. Но я особо не интересуюсь.
– Разве это не интересно? – Лика настойчиво посмотрела.
– Это страшно, что в мире, в котором мы живем – то есть совсем рядом, ходят люди, способные убить. – Она стала серьезной и немного грустной.
– А можете мне адрес детдома найти? Где он жил, там еще директор Тамара…
– Хотите об этом написать? – Ася открыла нижний ящик шкафа в поисках бумаги.
– Пока думаю. Только никому не говорите о моих расспросах, пожалуйста. И хозяйке отеля.
– О, это сколько угодно, – засмеялась Ася. – Она с персоналом не разговаривает.
Она нацарапала на кусочке листка розового цвета адрес.
– Детдом в нашем районе один. Через две улицы от гостиницы. Раньше еще был подальше, окружен лесом. Его закрыли из-за аварийного состояния. Остальные в другом районе.
– Спасибо! – Лика улыбнулась в ответ. Ася была очень приятной и доброжелательной, каким-то лучиком всего хорошего в этом королевстве алых страстей и интриг.
Лика уже намеревалась отойти, но потом резко повернулась.
– А, правда, здесь так страшно жить, что никто не приезжает? В город детдомовских детей?
– Не знаю. Мне – не страшно. – Ася посмотрела в окно. – Мне кажется, город как город. Ну и что, что большинство взрослых – это несчастливые дети? Они ведь… Как все.
– Я тоже так думаю.
