Kitabı oku: «Нулевой километр», sayfa 3
Глава 5
– Тише-тише! Ты же не думаешь расстраиваться из-за такой глупости? – осторожно придерживая пиджак, Семен обошел Мариам по кругу и попытался закрепить тот у нее на талии, – держится?
– Вроде да.
Краснов удовлетворенно кивнул.
– Вот и хорошо.
– Ничего хорошего, – горько шмыгнула носом Мариам. – Помнется ведь!
– Ну и черт с ним. Подумаешь, тряпка.
Семен мазнул злым взглядом по новенькому пиджаку. Если так разобраться, то лучшего применения для него невозможно было даже представить. За каким хреном он вообще решил спустить половину заработанных в августе денег на этот идиотский костюм? Уж не для того ли, чтобы что-то кому-то доказать? Или, не дай бог, покрасоваться перед Веткой? Или услышать от матери:
– Ох, Семушка… Какой ты красивый. Ну, просто вылитый отец. А галстук нужно вязать не так. Дай, я поправлю.
Знал бы, как тот его будет душить – ни за что бы не стал надевать. Но мать так давно не касалась Семена, что он, уже успевший забыть, как это приятно, послушно замер и не шевелился, пока она не закончила.
– Спасибо, мам, – пробормотал, глядя куда-то в сторону.
– Пожалуйста.
Ему нужно было что-то сказать. Сглотнуть ком, подперший горло, и хотя бы попытаться как-то до нее достучаться. Желательно без криков. По-взрослому. Надеясь, что его, наконец, услышат. Момент был и впрямь хороший.
– Тебе тетя Лали не смогла дозвониться. Ты не вышла на работу и сильно их подвела.
– Да-да. Очень жаль. Я немного приболела. Говорю девочкам выключать кондиционер хоть иногда, а они его, напротив, на всю катушку врубают.
Мать виновато отвела взгляд, и тепло, окутавшее их на мгновение, развеялось. Он знал, что кондиционер ни при чем. Она знала, что он знает. Это была какая-то бесконечная игра. От которой Семен порядком устал.
– Тебе нужно завязывать с мужиками и пьянками. Я серьезно.
– Чего? Ты… ты как со мной разговариваешь? – мать облизала бескровные губы и уставилась на него во все глаза.
– Как ты того заслуживаешь. – Семен отвернулся к столу. Насыпал в чашку две больших ложки растворимого кофе и залил кипятком. В висках пульсировало.
– Да как ты смеешь меня осуждать? Ты хоть что-нибудь знаешь о жизни? Знаешь, как это – остаться одной в двадцать лет с ребенком?! Одной. В чужой стране. В двадцать лет…
О, да. Он знал. Семену иногда казалось, что он одинок с рождения. И от этого ощущения порой становилось так тошно, что он готов был поступиться любыми своими принципами, чтобы только больше его не испытывать. Например, прийти на их с Веткой место, несмотря на данное себе обещание никогда этого больше не делать. Он успокаивал себя тем, что время уже было позднее, и по большому счету у него не было никаких шансов застать Сандалову на месте. Она бы ни за что не стала его ждать. Королевы не ждут своих подданных. Тем более столько. И в какой-то мере Семен оказался прав. Его действительно, что называется, не ждали.
Но Ветка все же была на месте. Правда, не одна…
В два глотка покончив со своим кофе, Семен сполоснул чашку под краном и, ничего не ответив, вышел на улицу. В черном костюме, да под палящим южным солнцем было невыносимо жарко, но он упрямо не снимал пиджака, будто намеренно усугубляя свою агонию. Или как если бы знал, что тот ему сегодня еще понадобится.
– Вот, я забрала наши вещи!
Семен вздрогнул. Перевел взгляд на новенькую. Ему понравилось то, как отчаянно она бросилась на помощь Мариам. Такая безусловная готовность помочь цепляла. Впрочем, как и ее отвага.
– Спасибо, – пробормотала Мариам.
– Тогда пойдем?
– Нет-нет! Вы идите. А я тут еще посижу.
– Мариам, не глупи. Твоя юбка не срастется, сколько бы ты тут ни пряталась, – вмешался Семен.
– По крайней мере, когда все разойдутся, надо мной некому будет ржать, – вспылила та в ответ и тут же, спрятав лицо в ладонях, добавила: – Господи, какой стыд.
– Да с чего им ржать? Никто даже толком не понял, что случилось. Пойдем, Мариам, я серьезно. Здесь чем-то воняет. Ну, хочешь, мы с Дуней тебя проводим?
– Х-хочу.
– Супер. Ты, главное, придерживай пиджак, ага?
В дороге разговор не клеился. Мариам все сильней загонялась, а новенькая всеми силами пыталась ее приободрить. И вроде бы никто на него не обращал внимания, но Семен чувствовал, что такая демонстративная незаинтересованность свидетельствует как раз об обратном. Это льстило. Делая его как будто каким-то совершенно особенным. Ведь на другого такая, как Дуня, вряд ли бы посмотрела.
– Ну, я пойду.
– Может, переоденешься, и пойдем, погуляем? – предложил Семен, которому не хотелось возвращаться домой.
– Нет, настроение не то совсем, может быть, в другой раз.
– А ты? – Краснов перевел взгляд на Дуню.
– Что?
– Гулять пойдешь? Могу тебе здесь все показать.
– Эм… Спасибо. Я с удовольствием.
Семен отметил трогательный румянец, заливший нежные щечки Дуни. Одна часть его души подсказывала, что конкретно к этой девочке будет честнее не лезть. Другая же… с жадностью поглощала оказанное ему внимание. Это потом девочка поймет, что он не тот, на кого ей стоит растрачиваться. А пока… Почему бы не обмануться? Не ей. Себе. Поверить в то, что он достоин чего-то большего, чем все, что у него было до этого. Хоть на какой-то миг поверить.
– Тогда давай через час встретимся на набережной? Тебе хватит времени, чтобы переодеться?
Дуня быстро-быстро закивала головой. Но, как любая женщина, конечно же, опоздала.
– Извини, я пока совершенно не знаю города. Представляешь, пошла не туда, – затараторила еще на подходе. Ее голос сбился от быстрой ходьбы. Было видно, что она и впрямь торопилась, а не намеренно заставляла его ждать.
– Ничего. Все девчонки опаздывают.
– Я – не все! – горячо возразила Дуня, поднимая на него взгляд прозрачных зеленых глаз. Семен залип на мгновение. А после уверенно кивнул:
– Да, ты – не все.
– Обычно я не опаздываю.
– Это хорошо. Терпеть не могу опоздунов.
– А сам!
Дуня не упустила возможности его поддеть, напомнив о его опоздании на урок. Но не зло, а скорее поддразнивая. Семен широко улыбнулся и неожиданно для себя понял, что впервые за насколько дней делает это не потому, что должен, а исключительно по собственному желанию.
– У меня случился форс-мажор. Так что мое опоздание не считается.
Ага. Форс-мажор, как же. Он просто увидел Ветку с Сиваковым на линейке и решил, что безопасней всего будет держаться от них подальше. По крайней мере, пока он не будет уверен, что смог обуздать ярость, которая вскипела в нем, стоило только вспомнить вчерашний вечер. Особенно Семена взбесило то, что Ветка привела Сивакова на их место. Место, где они провели вместе столько времени. Где делились своими секретами, где случился их первый поцелуй, где слетели с губ первые робкие признания. Где его, как мальчишку, трясло, когда пришел черед двигаться дальше. Хотя почему как? Он и был мальчишкой. Всего лишь мальчишкой, который чувствовал себя уставшим от жизни древним стариком.
– Ты кремом не забыла помазаться?
– Скорее не успела. Но с собой взяла, – Дуня выставила перед собой холщовый рюкзачок и покачала им перед его носом.
– Давай намажу. Сейчас полезем во-о-он на ту скалу. Если с нее спуститься – можно попасть на самый красивый пляж в округе. О нем знают только местные.
– Обувь у меня не для восхождения на скалы, – засомневалась Дуня, разглядывая свои ступни в сланцах.
– Ничего. Я тебя подстрахую.
Семен взял из рук Дуни флакон с каким-то заграничным кремом, выдавил себе на ладонь щедрую порцию и принялся осторожно втирать в ее белоснежную идущую зябкой рябью под его пальцами кожу.
– Все хорошо? – сипло поинтересовался он.
– Угу, – тряхнула волосами Дуня. – Где будем выходить на скалу?
– Да где хочешь. Можно хоть здесь.
Краснов перепрыгнул через заборчик, отделяющий набережную, и поманил Дуню пальцем.
– А разве так можно?
– А ты видишь кого-нибудь, кто сможет нас остановить? – вздернул бровь Семен, с трудом подавляя смех. – Так ты идешь?
– Угу, – пыхтя, Дуня перелезла через заборчик. Он старался на нее не смотреть, чтобы лишний раз не смущать. Лишь когда они начали восхождение, подал руку, как и обещал, поддерживая новую знакомую и страхуя.
– А кто такой Женя?
– Какой Женя? Кравец?
– Я не знаю его фамилии. Тот, чьим именем Мариам расписала весь лист.
– Тогда Кравец. Это наш одноклассник. Такой русый, чуть пониже меня, с красными, как у крысы, глазами.
– Как это красными? – Дуня запнулась. – Он что, вампир?
– Нет. Всего лишь начинающий программер. Что делает его, наверное, единственным человеком в нашем классе, который точно знает, чем займется после окончания школы.
– Как? А остальные что? Еще не определились?
– Ага. Думаю, они в ужасе от выбора, который им предстоит.
– А ты? – Дуня остановилась, ухватившись рукой за ствол молодой сосны, удерживающейся над пропастью лишь за счет корней, оплетающих спрутом гигантские скальные валуны.
– А я ничего не боюсь.
– Почему? Откуда такое хладнокровие?
Не торопясь с ответом, Семен дошел до наивысшей точки и снова подал Дуне руку. Он практически ни с кем не делился своими мыслями, а с ней почему-то захотелось. Семен опустился на мягкую подложку из бархатистого мха и осыпавшихся иголок. Дождался, пока Дуня усядется рядом, и, будто они говорили о чем-то праздном, заметил:
– Их страхи рождает возможность выбора и боязнь ошибиться. А когда выбора нет, когда ты наперед знаешь, какой будет твоя жизнь, страхам просто неоткуда взяться.
– Правда? И какой же она будет?
– Кто?
– Что. Твоя жизнь.
– Хреновой, – как-то вдруг пожалев о том, что затеял этот разговор, Семен полез в рюкзак, достал бутылку воды и сделал несколько жадных глотков. Где-то внизу шелестело, билось о берег море, в небе орали чайки, и пахло приближающимся дождем. – Сначала армия – в универ я в жизни не поступлю, потом какая-нибудь дерьмовая работенка, которую я наверняка всем сердцем возненавижу…
– Вот, значит, как ты это видишь, – изумилась Дуня.
– А что? По-моему, все не так уж и плохо. Например, Клеточка с Галифе уверены, что я сяду, не дотянув до выпускного.
– Я не знаю, кто такие Клеточка и Галифе, но тебе явно не стоит к ним прислушиваться. – Дуня, кажется, рассердилась. Свела рыжие брови, нащупала в густом подлеске шишку и что есть силы пульнула её в пропасть у них под ногами.
– Клеточка – наша биологичка. А Галифе – физичка. Сокращенно от Галины Федоровны.
– Понятно. Это лишний раз доказывает, что даже образованные люди могут быть ужасно глупыми.
– Да почему сразу глупыми? – деланно удивился Семен, хотя, если честно, ответ Дуни ему очень понравился. И меньше всего ему хотелось с ней спорить.
– Ты не должен их слушать, – пропустив мимо ушей его вопрос, строго повторила Дуня. – Как и поступать в соответствии чьими-то ожиданиями.
– Я и не слушаю.
– Нет, слушаешь!
– Ну, и с чего ты это взяла?
– А разве не ты мне сказал, что в жизни не поступишь в универ?
– Я. Но только потому, что это истинная правда.
– Откуда тебе знать? Ты ведь даже не пытался!
– Я просто это знаю. И все.
– Это не ответ!
– Хочешь ответа? Ладно. В свое время я здорово забил на школу. И теперь ни за что не наберу на экзамене нужных для поступления баллов.
– У тебя впереди еще год. Можно запросто наверстать любые пробелы. Хочешь…
– Что?
– Хочешь, я тебе помогу? – выпалила Дуня и закусила дрожащие губы.
– С чем? – тупил Семен.
– С подготовкой!
– Может, как-нибудь потом. – Семен вскочил. Спустился с выступа, нашел ведущую вниз тропинку и снова поманил Дуню пальцем.
– Я серьезно, Сем. В жизни не поверю, что ты не хотел бы чего-нибудь большего.
– Это еще почему? – усмехнулся тот.
– Потому что если бы ты этого не хотел, ушел бы еще после девятого.
Она его поймала… И поманила мечтой. Мечтой, которая казалась такой несбыточной, что он затолкал ее куда-то поглубже. Чтобы и не вспоминать. Нет надежд – нет и разочарований.
– Посмотрим. Сначала давай искупаемся. Мы же за этим сюда пришли.
И они действительно искупались. В теплой после лета воде, больше напоминающей парное молоко. Подурачились, выбрались на берег и только тогда увидели, что за ними пристально наблюдает Ветка.
Глава 6
– Ну и погодка! Настоящий потоп. Я еле добралась. Вот скажи, какого черта Карауловой понадобилось встречаться именно сегодня?! – Ветка всучила в руки Мариам зонтик и наклонилась, чтобы разуться.
– Затем, что День учителя через две недели! А у нас конь не валялся, – съязвила Юлька, которая, оказывается, все это время стояла тут же, в проходе. – Нужно утвердить окончательный сценарий праздника.
– О, ты уже здесь, – ничуть не смутилась Сандалова. – А что его утверждать? Он каждый год один и тот же.
– А вот и нет!
– А вот и да. Сначала кто-то споет, потом станцует. А на закуску какие-нибудь придурки покажут несмешную сценку из КВН.
– Не угадала. – Юлька смерила Ветку строгим взглядом поверх очков.
– Не будет сценки из КВН?
– Кавээнщики будут вести мероприятие. Сегодня я получила от ребят наброски сценария, и лично мне он показался смешным. Да, и, кстати, танца тоже не будет.
– Да неужели?
– Ну, ты же отказалась танцевать.
– Так вы ведь один черт уговорите, – Ветка закатила глаза и сладко, до хруста в костях, потянулась. – Мариам, сделаешь мне чайку?
Мариам кивнула, и подружки двинулись в сторону кухни, где Юлька уже успела разложить на столе сценарий с одной ей понятными пометками на полях.
– Нет, Вет. Можешь радоваться. Никто тебя уговаривать не станет. Колхоз – дело добровольное. Тем более танцы ты еще в седьмом классе бросила.
Мариам занервничала, понимая, что Ветке Юлькины слова вряд ли понравятся. Та привыкла, что ее каждый раз упрашивают выступить. А тут мало того, что никаких уговоров не последовало, так еще и прозвучал явный намек на то, что Сандалова не так уж и хороша в танцах. Предчувствие назревающего скандала повисло в воздухе грозовым облаком. И если Мариам чего-то и не хватало для полного счастья, так только его! Стараясь не показать своего расстройства, она всыпала в заварник травяной сбор и залила содержимое кипятком.
– И что же у нас по сценарию вместо танца? – сощурилась Ветка.
– Акробатический этюд. И фортепианное выступление. А что? Ты все-таки хочешь станцевать?
– Кто? Я? Вот еще! – Ветка подтянула к себе чашку. – Фортепианное выступление. Это же какая-то скука смертная. Нет? – скривилась.
– Почему сразу скука? Я попросила Дуню сыграть что-нибудь веселое.
– Ах, ты попросила Дуню…
– Ага. Тебя что-то смущает?
– Да нет. Просто не нравится мне эта новенькая.
– Почему?
– Потому что она – выскочка. Ну, что вы на меня смотрите? Только не говорите, что я одна это заметила. Да она же метит на твое место, Юль.
– На какое такое место? – Караулова сложила стопочкой листы сценария. Сняла очки и деловито протерла их спадающим концом скатерти.
– На место лучшей ученицы школы!
– И что?
– То есть ты хочешь сказать, что это вообще тебя не волнует?
– Вот именно. Да и ты, Вет, думаю, переживаешь совсем не из-за меня.
– На что это ты намекаешь? – окрысилась Сандалова.
– Ты ненавидишь Дуню за то, что она перешла дорогу тебе. И только.
– Девочки, не ссорьтесь, – попыталась вмешаться в набирающий обороты скандал Мариам, да только кто же ее послушал?
– В каком это смысле? – Ветка даже привстала.
– В прямом. Все знают, что она встречается с Семеном.
– И что? Мне до этого какое дело?
– Хороший вопрос. Вроде и не должно, но ведь есть, а, Вет? Ты ж как та собака на сене.
– Ах вот, значит, как ты обо мне думаешь?
– Я о тебе не думаю. Мне просто очень не нравится, как ты пытаешься преподнести случившееся. Не нужно свои истинные мотивы прятать под соусом несуществующих переживаний обо мне. Ты, Вет, ни о ком, кроме себя, никогда не беспокоилась.
У Мариам заныло внутри. Она переступила с ноги на ногу, в отчаянии глядя то на одну подругу, то на другую. По большому счету, конечно, Юлька была права, но… И Ветка ведь была такой не от хорошей жизни.
– Знаешь что? Я не собираюсь это слушать! – Сандалова выскочила из-за стола. Тот жалобно скрипнул, качнулся. Только что налитый чай пролился на белоснежную скатерть, поедая ее тонкое полотно, словно ржавчина. Мариам тупо наблюдала за этим процессом, не пытаясь ему помешать.
– Проводишь меня?
– Да, конечно.
Ветка пулей выскочила в коридор, сунула ноги в модные туфли и застыла напротив входа. Ее мелко-мелко трясло.
– Это же надо такое сказать! Да если бы я захотела, Краснов бы ел у меня с рук… Только на кой мне это? Вот скажи! Какое у меня с ним будет будущее?
Это был сложный вопрос. На который у Мариам не было ответа. Если честно, влюбившись, о будущем она думала меньше всего. Если бы Женька ей ответил взаимностью, она бы… Она бы выступила против всего мира, пожертвовала всем, что у нее есть, лишь бы только быть с ним, да. Но у Ветки была своя правда. И осуждать подругу Мариам не могла. Как и наблюдать за тем, как она все вокруг себя рушит.
Прерывая ход мыслей, кто-то постучал в дверь. Мариам бросилась открывать.
– Привет! Я не слишком опоздала? На улице такой дождь, что мне пришлось забежать в магазин, чтобы его переждать.
– Ну, что ты, Дунь, проходи. – Мариам неуверенно покосилась на Ветку, которая с приходом Дуни окончательно взбесилась.
– Привет, Вета.
– С дороги свали! – рявкнула та, оттесняя удивленную таким поворотом Дуню от входа.
– Что это с ней? – изумилась Степанова, глядя на захлопнувшуюся за Веткой дверь.
– Плохое настроение. Не обращай внимания. Пойдем. Там Юлька одна осталась. Чай будешь?
– Давай. Я намокла вся. Привет, Юль.
– Привет. – Караулова оторвалась от своих бумажек. – Ты не против, если мы твое выступление переставим с начала в середину?
– Не вопрос. Что-то еще?
Юлька кивнула и подтолкнула сценарий поближе к Дуне. Часа полтора потом они обсуждали его и правили, практически не обращая внимания на Мариам, которая, погрузившись в свои переживания, пропустила мимо ушей большую часть обсуждений. Как-то ей не до концертов было. Совсем. В последнее время Мариам казалось, что вся ее жизнь катится к черту. А она стоит на обочине и ничего… ничего не может с этим поделать. Словно эта самая жизнь принадлежала кому угодно – отцу, матери, репетитору по биологии, школе, волосатому придурку Рафику, с которым ее все же вынудили сходить в кино, но только не ей. Мариам жутко боялась не оправдать родительских ожиданий, но еще больше она боялась потерять себя, оправдав их.
– Мариам!
– М-м-м?
– Спрашиваю, какой ответ ты выбрала в пятом вопросе по биологии? Я остановилась на втором. Но не уверена, что это правильный вариант.
– Знаешь, я уже и не помню, – промямлила Мариам и… соврала. Потому что она не только помнила ответы, но и знала свою оценку. Два. Клеточка первым делом проверила ее работу. И с недовольством сообщила о результате. Такое рвение биологички было вызвано тем, что именно ее родители выбрали в качестве репетитора для Мариам. И, естественно, та работала не бесплатно.
– Вот. Перепиши… – прошипела Клеточка, поймав Мариам на перемене. Не зная, куда ей деть глаза со стыда, та завороженно уставилась на листок с правильными ответами.
– Это же нечестно, – сорвалось с губ.
– Что-то я не пойму… Ты хочешь пару в журнал?
– Нет, – шепнула Мариам едва слышно.
– Тогда переписывай и не морочь мне голову! А на следующем дополнительном занятии мы еще раз пройдемся по этой теме.
Роняя слезы на злосчастный листок, Мариам отметила верные варианты и сдала свою работу учителю. И никогда, никогда за всю жизнь ей не было так тошно. Ну, разве что, когда Рафик полез к ней целоваться…
Может быть, поэтому все сильней ей хотелось сделать что-нибудь ужасное. То ли наказывая себя, то ли бог его знает, зачем. Гурген подстрекал ее ко всяким безумствам. И не так-то просто в этот раз его было заткнуть.
Мариам скосила взгляд на сложенные в миске яйца цесарки. Отец где-то вычитал, что те крайне полезны, и теперь собирался ввести их в меню ресторана. Но прежде, конечно, отведать деликатес предстояло им самим.
– А тебе только дай пожрать, правда, Мариам? – хмыкнул Гурген в голове.
– Заткнись.
– Нет, ну, правда! Сожрешь ведь и не подавишься. А ты вообще знаешь, какие они красивые?
– Кто?
– Цесарки! Если бы не ты, из этих яиц могли бы вылупиться прекрасные птицы.
Будто под гипнозом, Мариам встала из-за стола. Схватила миску, с силой прижала к груди и попятилась к выходу.
– Эй, ты куда? – удивилась Юлька.
– Спасать цесарок!
– Кого?
– Цесарок! Я… должна… их… спасти.
– Прямо сейчас? – недоверчиво переспросила Дуня.
– Именно. Извините, я должна… должна что-нибудь сделать, иначе…
Иначе что? Я просто взорвусь от кипящих внутри эмоций?
Не замечая, как по ее лицу катятся слезы, Мариам дошла до двери. Спустилась вниз по ступеням крыльца, поравнялась с калиткой. Потом она ни за что бы не смогла объяснить, какого черта на нее накатило. Но в тот момент вопрос спасения цесарок казался ей жизненно важным. Тут либо она спасет их и спасется, либо… Вместе с ними умрет.
– Эй, Мариам, да подожди ты! Что с тобой, малыш? Куда ты их потащила?
– Н-не знаю. – У Мариам стучали зубы, хотя на улице было не то чтобы холодно. – Не знаю! – закричала сквозь слезы.
– Послушай, мы ведь даже не представляем, сколько эти яйца пролежали в миске, так? А чтобы вылупились птенцы, им нужна мать. Ну, или, на худой конец, инкубатор. Возможно, момент давно упущен. Ты это понимаешь? – терпеливо поинтересовалась Юлька, положив маленькую ладошку поверх большой и толстой руки Мариам. И не было в ее голосе ни осуждения, ни снисхождения, ни презрения, мол, вы только посмотрите на эту дурочку! И почему-то от этого Мариам заплакала горше прежнего.
– И ч-что же мне делать? Где найти их мать… – уставилась в миску, ничего не видя из-за набегающих на глаза слез.
– Тогда уж проще найти инкубатор. Кстати, думаю, у Быкова он точно есть. У них большое хозяйство.
– И правда! Как я сама не додумалась? Тогда к нему…
– Дунь, ты с нами? – поинтересовалась Караулова на бегу.
– Конечно. Я состою в нескольких природоохранных организациях. На западе это очень популярная тема, не то, что у нас.
Происходящее было полным безумием. Но Мариам вдруг поймала себя на мысли, что вот так, вместе, сходить с ума совершенно не страшно. Она улыбнулась сквозь слезы. Хохотнула. И помчалась вперед так быстро, как только позволяло её большое неповоротливое тело. Благо до дома Ромки бежать было всего ничего. Добравшись до места, Мариам загрохотала в калитку.
– Привет, Мариам. А ты чего это… Ой, здравствуй, Юля.
– Впустишь?
Видимо, понимая, что Ромка вот так на нее может пялиться целую вечность, Караулова поспешила взять ситуацию в свои руки.
– К-конечно. Мы тут… мы тут с Женькой в комп рубимся, то есть… – как всегда в присутствии Юльки, Бык терял всякие способности к диалогу. – А вы…
– А мы к тебе по поводу инкубатора.
– Ч-чего? – опешил Роман.
– Ну, вы же держите всяких уток, там, и гусей? – Юлька кивнула в сторону плещущейся в искусственном пруду птицы.
– Ага.
– Нам нужно высидеть эти яйца.
– Ты прикалываешься, что ли? – раздался голос Кравца с крыльца. Мариам замерла. К этой встрече она была совершенно не готова. Расхристанная и зареванная. В застиранных бриджах и футболке, которые лишь подчеркивали ее полноту… Стихшая было истерика вновь подкатила к горлу. Мешая говорить и дышать.
– Да нет же! – на помощь Мариам пришла Дуня. – Мы птиц спасаем. Понимаете?! Из соображений гуманизма. Правда, Мариам? – толкнула ее в бок острым локотком. Мариам подпрыгнула. На самом деле она слабо представляла, из каких соображений действует, не из гуманистических, так уж точно. Скорей всего у нее, не выдержав напряжения, просто сорвало резьбу. Но это объяснение явно проигрывало Дуниному. Благородному.
– Да, – пискнула Мариам. – Именно. Из гуманизма. Почему же еще? – и не в силах больше смотреть на ошарашенного Женьку, перевела взгляд на Быка: – Так у тебя есть инкубатор?
– Есть. Целых три. Но все они заняты.
Мариам покачнулась и стала оседать на стоящую тут же скамейку.
– Что же делать? – прошептала она, разглядывая лица собравшихся.
– Есть еще один. Поломанный. Но если Жека поможет, его можно починить.
– Помогу. Куда деваться? – буркнул Кравец. Бык кивнул. Забрал у дрожащей Мариам миску, притащил какой-то прибор и что-то там стал измерять. В своей стихии Бык преобразился. Из неуклюжего валуховатого мальчика-переростка он на глазах превратился в умелого уверенного в себе мужчину. Который точно знал, что надо делать, и как. Который не побоялся взять на себя ответственность за потомство. И только иногда, когда их с Юлькой глаза встречались, он по привычке терялся, не зная, куда себя деть, и совершенно не замечая, что она на него смотрит совершенно по-новому.
