Kitabı oku: «Одесский дворик, или Тайная жизнь растений», sayfa 2
Первое великое переселение одесского дворика… в Подмосковную деревню
– Наше вам с кисточкой, уважаемый Семён Семёнович, – радостно помахал Беня ветками, приветствуя своего нового соседа по полке, сансевиерию и, по совместительству, цветочного психотерапевта.
– И вам того же, уважаемый, – не шелохнувшись ответил сансевиерия Семён Семёнович. Впрочем, сдержанность была характерной чертой цветочного психотерапевта: во-первых, толстые плотные листья были практически неподвижны. А, во-вторых, после жизни на подоконнике прокуренного подъезда между седьмым и восьмым этажами, Семён Семёнович научился мастерски слушать. Вот и сейчас он не торопился вступать в беседу со своим новым вынужденным соседом по полке – фикусом Беней.
– Нет, ну, как вам это нравится? – Между тем продолжал фикус, – только я, таки привык, к своей полке на солнечном утеплённом балконе, так нет… запихнули меня в какой-то металлический дребезжащий ящик и… потащили неизвестно куда… Вас, кстати, тоже везли на холодном полу машины?
– Таки нет, меня вместе с Софочкой везли у каком-то открытом пластиковом контейнере, сверху картонных коробок с барахлом людей.
Беня с ревностью посмотрел на цветочного психотерапевта. Он сам уже неоднократно, пока Софа стояла рядом, пытался завести разговор с красоткой, но пока… его поползновения листиками в сторону лялечки-спатифиллума не увенчались успехом. Признавать поражение Бене было неприятно, поэтому он поспешил усесться на любимого конька – возмущение по поводу и без.
– Не, ну как вам, таки, нравится этот грандиозный переезд? – Театрально закипал Беня, – такое впечатление, шо нам сначала по ошибке дали "нурофен", а потом, шоб таблЭтка не пропала, устроили, таки, головную боль…
– Шоб вы знали, – многозначительно заметил Семён Семёнович, – в нашей головной боли с переездом, хуже которого мог быть тока пожар… виноваты Свидетели Сельдерея и "волшебная" кухня на девятом этаже.
– Свидетели Сельдерея? – Воскликнул Беня, – вот, таки не зря меня раздражал этот нахальный молодой человек. Я так и знал, шо не просто так, а с тайным интЭресом, этот сельдерей спрашивал за жизнь почившего Абрама Соломоновича. Стоял рядом, невинно лупал глазками, а сам думал, как бы нам всем сделать скандал, шоб было весело!
– Возможно вы, уважаемый, и правы, – поддержал фикуса Семён Семёнович, – когда я временно жил на подоконнике у кухне, то слышал за историю сельдереев. Шоб вы знали, эта вся банда фанатиков "ЗОЖ" и "ПП", появилась из одного магазинного куста. Каким-то магическим образом, этот самый куст, мало того, шо попал на прилавок из самой Польши, так ещё и корни пустил. Ну, правда, где вы таки видели, шоб нормальные кусты, единственное назначение которых быть покрошенными у еду, вот так брали и пускали корни? А эти наглецы, мало того шо корни пустили, так ещё и почковаться стали, как не в себя! Я, таки, слышал, – Семён Семёнович перешёл на загадочный шёпот, – шо наших сельдереев называли "бешеными"! А всё из-за того, шо из одного куста выросло шесть последователей! Сначала эти зожные бандиты оккупировали балконный ящик, а потом им и этого стало мало! Не, ну, где вы видели, шоб порядочные домашние растения требовали пересадки? И их, таки, люди слышали с первого раза?
– Вот тут, я вас целиком и полностью поддерживаю, уважаемый, – поддакнул Беня, – лично я, сколько раз и прозрачно и нет намекал людям, шо хочу увеличить жилплощадь! И шо они? Адиёты, одним словом! Доходит до них, как до той жирафы, на третьи сутки, когда у меня уже от депрессии листья сыплются!
– Вот и я за то говорю! – присущее сансевиерии спокойствие улетучивалась на глазах и, обычно сдержанный Семён Семёнович, начал входить в раж мизантропии, – не, ви только представьте, шо каждого из этих однолетних наглецов обеспечили отдельным горшком, как будто они какие-то цацы!
– У Свидетеля Сельдерея, который стоял рядом со мной заместо цветочного горшка была обрезанная пластиковая бутылка… – Заметил Беня.
– Вы таки, уверены шо это важное замечание? Дело же не в том, получили ли наглецы по обрЭзанной бутылке на куст, а в том, шо им тудой дали грунт! Между прочим, наш грунт! Нет, шоб просто накопать у канаве уличной земли… эти басюки получили полноценный грунт, предназначенный для комнатных растений. Ну, хде вы видели, шоб к сельдереям было такое же отношение, как к нормальным цветам?
– Вы знаете, уважаемый, это сейчас мода такая пошла у людей, пихать толерантность кудой надо и кудой не надо!
– Отож и оно! – Возмутился Беня, – а, расскажите мине, чем Свидетели Сельдерея занимались на кухне. А то я так обрадовался, шо этого хуцпана куда-то отправили с миссией, шо даже не подумал, шо его отправили делать нервы приличным растениям. – После диалога с Семёном Семёновичем, Беня проникся уважением к сансевьерии. Шутка ли, выжить в подъезде! – Надеюсь, эти… сельдереи не слишком вас кишкомотили?
– Та не, меня они не трогали. Им хватило своих "прихожан": кинзы, петрушки, лука и базилика. С какого-то перепугу к ним ещё Мелисса Мятовна присоединилась. Ну, вы, таки, знаете, что наша Мятовна немного того, пришибленная на голову. А я, – Семён Семёнович, с гордостью откинул самый верхний листик, – был выше всего это… йокалемене… на полке стоял над столом, сверху наблюдал и слушал разговоры за волшебную кухню.
– А шо с кухней не так? – Удивлённо подняла веточки Бени, – с какой радости она стала волшебной?
– Та то люди болтали языками, шо все громко и чётко озвученные на кухне желания исполняются. Мол, высказали они в окно желание переехать у деревню возле реки и… нате вам на тарЭлочку – вот вам хатка у деревне в пяти минутах ходьбы до речки… речки-вонючки…
– А вы откуда знаете название речки? – От удивления Беня так резко махнул веткой, что чуть не оторвал пару листочков об острую боковину полки, – чёрти чё происходит, – выругался Беня, – ставят куда не попадя, не развернуться…
– Вы таки, уважаемый, определитесь: вас поддержать в ругательствах нового места, или продолжить за речку?
– Таки, давайте сначала за речку, пока у нас нет жён, поругаться на правительство и наших людей мы всегда успеем! А вот знать, шо двигало людьми в том, чтобы тащить весь дворик в дебри географии, ради неудобных полок – это интЭресно!
– Ну, это таки нам достались неудобные полки, – философски заметил Семён Семёнович, – а вот наши люди уверены, что переезд в это мрачное место, таки, улучшил их пЭрсональные условия. Ми, к сожалению, не выбирали этот дворик…
– Та да, – согласился Беня, – Таки, а шо с речкой? Откуда вы, таки, узнали, шо это именно Вонючка?
– Речка-вонючка, уважаемый это не название, а нарицательное имя! Ну, согласитесь, ну какое название, может иметь любая река, которая протекает через город и служит стоком для всякой городской дряни? Только, вонючка! Ни тебе рибы, ни тебе чистого берега…
– А вы, уважаемый, откуда знаете?
– Когда я жил в прокуренном подъезде… – Семён Семёнович сделал театральную паузу, – шоб вы знали был у меня один такой… посетитель. То ли с шестого этажа, то ли с пятого… бегал тайком курить к моему окну и всё по телефону трындел с кем-то, за реку и рибу жаловался, мол… и карась не тот, и лещ ему шо карась, а сомы вообще, из-за грязи вымерли… и шо если бы не бухал, на этой рибалке, как нормальный человек, то триста лет задалась бы ему рибалка ради рибы!
– А при чём тут волшебная кухня? – Беня пытался понять, чем всё-таки руководствовались люди, когда решили променять тёплый солнечный балкон на девятом этаже, где Беня себя чувствовал, как на курорте, на эту… убогую полку на деревенской кухне, без естественного солнечного света.
– При том, уважаемый, при том самом… – именно на кухне, откуда ближе до звёзд и вид на лес, наши люди и озвучили желание. Причём, как положено, чётко и громко. Наша человечка говорила, что устала от шумных соседей, у которых перфоратор заместо рук, и которым горло нужно, шоб пьяные песни по ночам орать. Так и сказала своему человеку: тебе-то шо, ты на работе, а я тут у шуме писать не могу! Ну, и ещё человечка говорила, шо ей надо дом с удобствами у доме, а не скворечник в огороде… правда, не знаю, что такое удобства у доме, но по голосу человечки, можно было понять, шо бегать по морозу по нужде, это печально. Особо громко человечка сказала: "и шоб тырнет был", а то она без своего тырнету будет выть на Луну и дичать.
– И шо, сбылось? – Беня был удивлён.
– Таки да. Скажу за большее: буквально через неделю, после того, как наши люди подробно описали какой дом хотят, им прилетело сообщение от "знакомого знакомых". Ну, вы же, уважаемый знаете, шо в нашем дворике, несмотря на достижения науки и техники, самым лучшим средством распространения информации считаются… базарные сплетни.
– И шо так просто?
– Таки да. Вы же сами убедились, на своём опыте, шо наши люди немного того, больные на всю голову! Им ничего не стоит сорваться с насиженного места и всех за собой потащить… – и Семён Семёнович вполголоса выругался, как биндюжник, – вот и сейчас так произошло, люди восприняли предложение, как натуральный заманухис и… рванули смотреть новую хату. Потом вечером рассказывали, шо увидели как хотели: удобства в доме с тырнетом до кучи и речку. А потом радостно сообщили, что нашему дворику грозит Великое переселение. Вам, уважаемый Беня, – обратился сансевьерия к фикусу, – ещё очень и очень повезло. А я видел, как мучились те же Свидетели Сельдерея со своими прихожанами, когда их просто у багажник пихнули, как какую-то коробку… Да и ряды наших банд поредели. Вы, таки, слышали за то, что два Костяна не выжили после переезда?
– Таки, ой, – не сдержал удивления Беня, – а я-то думал, шо наши банды живучие!
– Не вы один так думали! Люди тоже думали, шо можно Костянов перевозить как попало! Это мягких и молчаливых жителей нашего дворика, можно перевозить уложив штабелями у ящик, а мы, растения, живые! Нас нужно сразу расставлять у тёплое уютное место.
– А шо с мягкими жителями? Откуда они взялись? – Беня недоумённо развёл ветками, – ни одного мягкого не помню…
– Ой вэй, уважаемый, – с долей презрения протянул Семён Семёнович, – вы, таки, дольше всех живёте у дворике, а всех жителей не знаете! Я, между прочим, появился на целый год позже вас, и уже успел узнать и за радужную историю любви Люси и Бонифация, и за Переезда Филипповича. И можно, сказать знаю за каждого мягкого жителя: из какого автомата с игрушками их вытащили, и почему их так назвали.
– Работа у вас такая, – буркнул под нос Беня, – и нечего хвастаться тем, шо вам сплетни интереснее, чем ваша жизнь.
Беня обиженно взмахнув свеженькими листочками и отвернулся к окну, делая вид, что принимает солнечные ванны. Разговаривать с сансевиерией он больше не хотел. Он-то думал, что Семён Семёнович окажется… нормальным растением, который будет слушать затаив дыхание, Бенины рассказы. А это… так сказать цветочный психотерапевт оказался тем еще, поцем с понтами…
Неделя потерь и мягкие жильцы
– А кто вам сказал, шо я, таки хвастаюсь? – Неожиданно подал голос Семён Семёнович.
Беня вздрогнув верхними листиками, повернулся и недоуменно уставился на вдруг заговорившего с ним сансевиерию. При всей своей мизантропии Беня был вежливым фикусом и, конечно, не упустил возможности, ответить вопросом на вопрос.
– А вы за шо сейчас говорите?
– Как за шо? Вы же сами, проявили интЭрес за мягких жителей, – спокойным тоном заявил Семён Семёнович, – так вот, шоб вы знали, я не хвастаюсь. Может я не хотел знать за историю каждого мягкого жителя, но меня никто не спрашивал. Пока я жил на полке у кухне, вообще много чего слышал от людей. У меня сложилось впечатление, шо наши люди у кухню ходят, как на переговорный пункт. Нет, шоб прийти, приготовить молча еду и уйти у комнату. Так нет, приходят и часами балаболят: то за цены в магазинах, которые мне триста лет не упали, то за свои проблемы, то за своих мягких жителей…
Чем больше Семён Семёнович распалялся, тем больше вызывал в Бене противное… сочувствие. Беня и сам был в таком положении, когда люди выходили на балкон, якобы подышать свежим воздухом, а по факту – просто выговориться. И никто ни разу не спросил: "Уважаемый, Бенджамин Натанович, а не угодно ли вам, будет послушать за последние новости?".
Если бы Беня мог говорить человеческим языком, он бы конечно, ответил: "Не угодно! Полейте меня чистой водой с подкормкой, обновите грунт, оставьте меня в одиночестве на самом тёплом месте, а сами… валите подальше, шоб глаза мои вас не видели!"
Так что Беня понимал Семёна Семёновича, как никто другой. С другой стороны, Беня ещё не успел познакомиться с мягкими жителями, поэтому он не знал, что это за существа такие. Может они, вообще, бандерщики какие-то, или того хуже малохольные с бледным видом и розовыми щёчками?
Конечно, Бене было интересно узнать, как мягким жителям одесского дворика удалось выжить в коробке без еды и света, но… Проявлять молчаливый интерес и задавать вопросы, как говорят в Одессе: две большие разницы.
В его понимании, выжить в коробке без света и полива было за гранью фантастики. Но показывать своё любопытство Беня не хотел, тем более перед Семёном Семёновичем. В представлении Бени это было самое худшее, что он мог себе позволить. По этой причине, чтобы не терять остатки гордости, Беня демонстративно стал шевелить верхними веточками, стараясь поймать как можно больше искусственного света. Он очень скучал по естественным солнечным лучам, но изменить ситуацию не мог. Лучше уж стоять на самой верхней полке в тёплой кухне и ловить скудный свет, чем… чем, томиться в тёмной коробке, как мягкие жители. Или, как Игоряны и Костяны, которые торчали на холодном подоконнике и ловили излишне яркий солнечный свет. То ли дело, уютный утеплённый балкон, на который проникало достаточно рассеянного света, достаточного, чтобы получить порцию ультрафиолета, и при этом не сжечь тонкие нежные листочки.
Беня настолько увлёкся ностальгическими воспоминаниями о тёплом балконе на девятом этаже, что совершенно забыл про стоящего рядом сансевиерию. Семён Семёнович это почувствовал, и хотел было обидеться. Но решил не слишком показывать свой скверный характер во всей красе, этому новому вынужденному соседу по полке и поспешил ретироваться. После длительного пребывания на кухонной полке, куда его перенесли сразу из подъезда, в полном одиночестве, говорить было не с кем. И если ему пришлось выбирать меньшее из зол, то поддерживать приятельские отношения с Беней, чем с балаболкой Мелиссой Мятовной. И уже, бесспорно, лучше, чем торчать в одиночестве и разговаривать самому с собой.
– Я дико извиняюсь, – поспешил реабилитироваться Семён Семёнович, – понимаю, шо переезд для всех нас это было что-то с чем-то… Наш дворик, и без того немногочисленный, не получил ничего приятного, кроме потерь…
– Про то, шо два Костяна не выдержали, это я понял, – нетерпеливо прервал Беня сансевиерию, слушать ещё рассказ про гибель Костянов он не хотел. – А шо ещё кто-то потерялся?
– Таки да, и таки нет, – поспешил пожаловаться Семён Семёнович, обрадовавшись тому, что Беня поддержал диалог, – Костяны безвозвратно преставились перед цветочным богом, а вот молодая поросль кинзы зависла, таки, в развитии. И поди узнай, выживут они или нет. И Свидетели Сельдерея, таки, заметно пожелтели. Поскольку они однолетние, тоже пока непонятно, то ли это временная депрессия, или таки да, сельдереи пришли к логическому концу своей грустной и короткой жизни.
– Уважаемый, если вы, таки хорошо грамотный, то скажите хоть за одну приятную новость. А то, знаете ли, я пока не понял, шо я с этого буду иметь: беременную голову или порцию счастья, шо станет легче дышать?
– Хорошая новость? – Удивлённо вскинул верхний листочек Семён Семёнович, – вы мне просто начинаете нравиться. Я вам шо: радио по заявкам, шоб хорошие новости по заказу сочинять? Ну, если вы так хотите, вот вам новость со счастливым концом: наши братья из ларца одинаковых с панциря, ахатинки Пежо и Рено, прожив сутки в голоде, радостно набросились на кабачок. Так шо скоро будет нам всем за счастье порция подкормки в виде волшебного улиточного навоза!
– И всё?
– Шо всё?
– Это шо, все хорошие новости?
– Ну хотите, нате вам на тарэлочку ещё радостных новостей: банды Игорянов и Костянов, переехали на подоконник возле кровати. Так шо, криминальный район, по естественному стечению обстоятельств, стал самым удалённым. Можете спать и дышать спокойно.
– Вы шо, уважаемый вчерашних газет с утра начитались? Игорянов и Костянов сразу на подоконник определили. Это новость уже как одесский анекдот: приезжий не поймёт, а коренной одессит уже насмеялся! – Беня вяло помахал ветками. Был бы свежий ветерок из окна, он бы возмутился по полной программе.
– А шо вам, таки не нравится? – Семён Семёнович тоже не на шутку распалился, поэтому не придумал ничего лучше, чем накинуться на Беню со встречными вопросами. – Считаете шо мои новости не в тему? Свои расскажите! Я сам видел, как вы к нашей красотке Софочке свои листики подкатывали, не хотите честно сказать, таки надумали жениться или так, погулять вышли?
– А вам, какое дело уважаемый, до моей личной жизни? – Такого поворота событий Беня не ожидал, поэтому перешёл в наступление, – или вы сами хотели к Софе подкатить, а она вас красиво отшила? – Беня тихонько и злорадно захихикал, – я, таки наступил вам на любимую мозоль?
– Нате вам дулю. Не дождётесь! – Перешёл было на личности сансевьерия, но вовремя спохватился, – шоб вы знали, уважаемый, меня люди сами приставили к вам в качестве личного психотерапевта. Депрессия ваша, наших людей доконала до ручки. Так шо, лучше уже женитесь на Софе и не делайте нервы. А я… – Семён Семёнович мечтательно посмотрел в потолок, – подожду другую лялечку… Сам слышал недавно, как люди говорили, шо у нашем дворике, а конкретно в нашем пентхаусе, катастрофически не хватает красоток! Не будем же мы, порядочные растения, женихаться с мягкими жителями. Не кошерно это…
– Кстати, вы так и не рассказали за мягких жителей, – Беня резко перевёл разговор на другую тему, – уже несколько раз заикнулись за них, а дальше… глухо, как в танке. Или вы, таки, ждёте, шо я сам начну вопросы спрашивать? – Беня повернул веточку так, словно пытался заглянуть в самую душу Семёна Семёновича.
– Ой вэй, а оно вам надо? – Семёну Семёновичу было неприятно признавать, что Беня так легко раскусил его хитрые планы.
Конечно же, сансевьерия, как порядочное растение, ждал идеального момента, чтобы огорошить своими познаниями о жизни мягких жителей. А вот так, отвечать на вопросы в лоб… Хотя, здесь Семён Семёнович понимал, что сам “напросился” – недооценил, что фикус в одесских разговорах уже не одну собаку съел.
– Та я вас умоляю, – Беня почувствовал своё превосходство в сложившейся ситуации, – не хотите говорить и не надо… больно надо! Лучше к Софочке загляну на огонёк, а там кто знает?
– Ой, на вас три раза! Тоже мне взяли манеру обижаться, – фыркнул Семён Семёнович, и глубоко вздохнув, наконец, начал рассказ, – шоб вы знали, мода на мягких игрушек у нашем дворике пошла с Люси. Именно её наш человек принёс нашей человечке у подарок в честь приезда и начала их совместной жизни…
– Шо, типа свадебный подарок?
– Ну, типа того. Тока наша человечка говорила, шо колец ей не надо. Она их всё равно носить не будет. Вот наш человек и подарил ей мягкую игрушку, сказал, шо купил Люсю, только потому шо она ему саму человечку напомнила. А потом, типа ради шутки, наш человек достал из автомата с игрушками Бонифация, то есть Боню. Так вот с этой сладкой парочки Люси и Бони началось заселение нашего дворика мягкими жителями. К слову, наш человек тот еще… игроцало! Одно время чуть ли не каждый день таскал домой нового мягкого. Человечка уже шутить стала, шо у неё фантазия кончается каждому мягкому жильцу имя давать. Так шо первые мягкие жители с нормальными именами были, а потом стали их называть как попало. Ну, как вам нравится имя Маугли для мягкого быка?
– А почему Маугли? – Удивился Беня.
– О, теперь ловите ушами моих слов! – Семён Семёнович сделал театральную паузу, – Всё потому шо, человечка анекдот вспомнила про Маугли! Бежит Маугли по прерии, а за ним гонится разъярённый бык. Маугли некуда прятаться, он стаёт к дереву и говорит быку: “Мы с тобой одной крови. Ты и я”. А на дереве сидели две макаки и всё видели. И вот одна макака говорит другой: “Я же говорила тебе, шо Маугли – бык!” – На этих словах сансевиерия мелко затрясся от смеха.
– А до чего тут бык? – Недоумённо пожал ветками Беня.
– А при том, – обиделся Семён Семенович из-за того, что фикус не оценил по достоинству рассказанный сансевиерией анекдот. – Вас шо не научили в цирке смеяться? Вот смотрю я на вас, уважаемый и диву даюсь, с виду весь такой с понтом под зонтом, а на деле… вам шо все шутки юмора объяснять надо? Вот и скажите, в чём мой интэрес рассказывать за мягких жителей?
– Вообще-то говоря, я спрашивал за то, кто такие мягкие и как они пережили переезд, – обиженно пробурчал Беня, – вас таки никто не просил посвящать меня во все интимные подробности и рассказывать за каждого в отдельности. Послушали бы сюда, поняли бы, шо меня интерэсовало только чем они там у коробке питались и как выжили без свежего воздуха и солнца…
– А, так вы за воздух спрашивали? – Воскликнул Семён Семёнович, – так на то, они и мягкие, шо им не надо ни воздуха, ни воды, ни света. Мягкие жители могут вповалку спать. Их, ваще, можно наваливать полную кучу, как кефаль у шаланду, а потом закручивать у бочку, как селёдку!
– И какой тогда гешефт люди получают от мягких жителей?
– Таки никакого, кроме повышения численности дворика за счёт количества! Ну, и ещё человечка говорит, шо мягкие жители ей дают вдохновение.
– А шо, вдохновения от нас, нормальных растений ей, таки мало?
– Похоже, таки да, мало… ещё не понЯла, чудная на всю голову, шо жадность фраера губит!
