Kitabı oku: «Истинная: я хочу от тебя сына!», sayfa 4

Глава 8

У меня начались рутинные будни. Я с головой окунулась в работу и с того момента, как у нас с Полем состоялся тот неприятный разговор, я его больше не видела. И буду врать, если скажу, что не хотела. Я не мазохиста, и вроде вполне адекватный человек, поэтому для меня самой стало неожиданностью непонятная тоска, поселившаяся в моём сердце. Да, интим между нами получился в ту ночь яркий и очень приятный. Но ведь это далеко не повод теперь постоянно думать про этого мужчину? Может, его нестандартное поведение меня так зацепило?

Совершенно не пойму, что со мной сейчас происходит, но ясно одно. Близость с мужчиной, которая у меня состоялась, запустила во мне непонятные процессы. Вечерами, и особенно ночами, одной в квартире мне стало невыносимо. Настолько тоскливо, одиноко и опустошённо, что выть на стены хочется. Раньше мне тоже было одиноко, но не до такой обреченности, как сейчас. Злюсь и раздражаюсь сама на себя за это, но ничего с собой поделать не могу.

Мальчик Артём, которого я прооперировала, родственник Поля, стремительно шёл на поправку, и спустя полторы недели его родители сообщили, что дальнейшее лечение мальчика они продолжат у себя на родине, в своей семейной клиники. Я выписала Артёма. Общаться ко мне подходила его мама и отец. Мужчина был угрюм и молчалив. Такой серьёзный, и чем-то недовольный. Мне он совсем не понравился, хотя внешне вполне симпатичный и презентабельный. Да и с Артёмкой они совсем не похожи… Может это его не родной отец?! Хотя, мне до этого какое дело? А вот его супруга очень вежливая и добродушная. С ней было приятно общаться. Мне хотелось во время разговора с ней спросить её про Поля, но её угрюмый муж, стоящий рядом, отбил такое желание. Были бы мы с этой милой женщиной наедине, может, я и решилась бы спросить. А так она поблагодарила меня за своего сына, вручила мне пакеты с благодарностью и не приняла мои возражения на этот счёт.

Они уезжают. Может и Поль уедет с ними. И вроде бы, казалось, это должно вызвать у меня радость, что этот ненормальный мужчина не будет портить мне жизнь, но весь вечер после выписки мальчика я проходила в удрученном настроении. А что, если Лиля права, и он вполне адекватный и нормальный, просто откуда-то знает, что я могу, и правда, от него забеременеть? Версия с экстрасенсом хоть и была несколько абсурдной, но с каждым днём она мне нравилась всё больше и больше. Приятнее думать именно так, чем то, что я провела ночь любви и страсти с психопатом.

Периодически у меня складывается впечатление, что за мной кто-то следит. Это не объяснить словами, просто я чувствую на себе чей-то пристальный взгляд, но при этом я никого в поле своей видимости не вижу. Может у меня паранойя?

Иногда в своих мыслях я возвращалась к тому разговору с французом, когда он меня убеждал в моей беременности. И чем больше об этом я думаю, тем больше у меня закрадывается подозрение, что я что-то важное упускаю из виду. Только никак не могу понять, что именно. Как будто что-то незримо остаётся за кадром.

Держалась я из последних сил, нетерпеливо дожидаясь, когда смогу проверить, забеременела ли я. Цикл у меня должен начаться только через три дня, но сегодня моему терпению пришёл конец. Не выдержала. И хотя никаких признаков беременности у меня так и не проявилось, я взяла у себя кровь из вены и отправила в лабораторию на ХГЧ. Естественно, фамилию написала не свою, а выдуманную. Так и написала: «пациентка Волкова», и попросила девочек сделать анализ как можно скорее. Почему Волкова? Не знаю. Кузнецова, Петрова, Иванова – слишком распространено и могут перепутать. А Волковых у нас в отделении сейчас нет.

Каково же было моё удивление, когда пришёл результат. ХГЧ повышен. Значит, с большой долей вероятности, я беременная! Но как такое может быть. С первого раза?! Мои руки с анализом в руках затряслись. А на глазах выступили слёзы. Беременная. У меня будет ребенок. Мой сын или моя дочь. Я больше не буду одна. У меня появится тот, кому будет нужно моё внимание и моя забота.

В ординаторскую вошла Лиля, она весело мне что-то рассказывала, но мой мозг никак не мог переключиться от той новости, которую я получила.

И Лиля тут же заприметила мой огорошенный вид. Хорошо, что именно подруга сейчас вошла в ординаторскую, а не кто-то другой! Нужно взять себя в руки. Срочно.

– Что-то случилось? Ты чего такая?

– Лиля, я кажется, того… Беременная…

– Что? С чего ты взяла? Задержка?

– Сама посмотри, – я ей протянула результаты анализов.

Лиля прочла и заулыбалась.

– А-а-а, подруга, я тебя поздравляю! Наш план сработал! Здорово!

– Сама в шоке.

– Сделаешь меня крёстной мамой? Все-таки это был мой план.

– Лиля… вот о чём ты сейчас думаешь?

– О твоем будущем малыше. А ты о чём? Чего это ты такая не радостная, разве ты сама не этого хотела?

– Этого. Конечно, я безумно рада, что у меня скоро появиться малыш. Но сейчас меня волнует другое. Ты разве не помнишь, чем мне угрожал этот ненормальный француз? Он ведь уверенно утверждал, что я беременная от него. Откуда он мог знать? Совпадение?

– Так вроде он отстал от тебя. С того момента он ведь больше и не появлялся?

– Да. Я его уже несколько недель не видела. Но он утверждал, что я беременна, и что он в любом случае заберет у меня ребёнка. А вдруг, и правда, мой ребенок ему нужен?

– И что ты думаешь делать?

– Не знаю. Но он влиятельный, знаменитый, теоретически он может что-то предпринять… А я не хочу рисковать самым дорогим, что у меня может быть в этой жизни.

– И что ты думаешь делать?

– Ещё не решила. Но делать что-то нужно. Нужно чтобы он меня с ребёнком не нашёл, не достал. И вообще не узнал, рожала я или нет. Тогда, может быть, он через пару лет закрутит у себя на родине роман с кем-либо и обо мне забудет. Может, кто-то ему и родит… К тому же, он гражданин другой страны, и в России не может быть всё время.

– Да не переживай ты ни о чём. Тем более, тебе в твоём положении нервничать вредно, – сказала подруга, и я улыбнулась её словам. У меня будет ребенок. Самой не верится, что так легко с первого раза всё получилось в моем возрасте.

Время до того, как у меня вырастет живот, есть. Поэтому буду решать проблемы по мере их поступления и обязательно решу все вопросы до появления видимых признаков моей беременности.

Незаметно прошли еще три дня. Вечером, возвращаясь с работы, я думала, что нужно съездить к моим родителям и лично сообщить им эту радостную новость. Уверена, что такого сюрприза от меня никто из них и не ожидает. Точно знаю, что для всех моих родных эта новость будет очень радостной. Я единственный ребенок в семье. И много раз мне родители и бабушка с дедушкой намекали, что очень хотят понянчиться с малышом. Все боялись, что наша династия врачей может прерваться из-за трагедии, которая произошла с Тимуром и того, что после его смерти я не подпускала к себе ни одного мужчину.

Внезапно я опять почувствовала, что за мной кто-то следит. Встала и внимательно огляделась по сторонам. Как и в прошлые разы никого не увидела. Уже вечерело, да и на улице было малолюдно. Мне стало не по себе, и я ускорила шаг. Прошла еще пару шагов, как почувствовала на своих плечах чьи-то руки.

– А-а-а-а….– вздрогнула и закричала я, отпрянув от чужака.

– Тише, ты чего так кричишь?– спросил Поль. И как он так тихо ко мне подкрался, что я его не услышала.

– Ты зачем так меня напугал? И чего ты подкрался незаметно? – спросила мужчину.

Инстинктивно я схватилась руками за живот. В моем положении мне нельзя нервничать, этот ребенок очень важен для меня. А испуг или стресс очень опасны для женщины в положении. Но потом я опомнилась и убрала руку от живота, не хватало только этим жестом привлечь внимание француза.

– Я думала, что ты уже уехал к себе на родину.

– Я вижу, что ты уже поняла, что я был прав, и ты носишь моего ребенка, – он не спрашивал. Он утверждал.

Не буду ему ничего отвечать на это.

– Почему ты не уехал?

– Я пришел за тобой. Собирай вещи.

– Что-о-о-о?

– Ты плохо слышишь? Я говорю: собирай вещи, мы едем во Францию.

– Я никуда не еду. Тебе нужно, ты сам и поезжай.

–Я терпеливо ждал все эти дни, когда ты, наконец, убедишься в том, что носишь моего ребенка. На всякий случай даже тесты в аптеке на беременность купил. Но ты, как выяснилось, уже сама об этом знаешь. Нам двоим будет намного лучше, если ты окажешься хорошей девочкой и добровольно без слез, соплей и истерик поедешь со мной.

– Зачем? – вздернув подбородок, спросила я. Не на ту нарвался.

Он что, действительно думает, что дуру, нашел, которая поедет с ним вприпрыжку в другую страну, где у него юридически будет больше шансов забрать моего ребенка.

– Яна, я ведь и силой всё могу сделать. Сама не поймешь, как в моем доме во Франции окажешься. Но нам лучше с тобой не конфликтовать. Тебе нельзя нервничать, чтобы не навредить ребенку…

– Тогда отстань от меня, чтобы я не нервничала! Я НИКУДА с тобой не поеду. И нечего мне тут угрожать! – мою эмоциональную реплику перебил его неожиданный поцелуй.

Он яростно впился своими губами в мои. Вначале я в попытке вырваться била его по груди, но он лишь еще ближе ко мне придвинул свое крепкое, мускулистое тело и обнял меня за талию. Я оказалась словно в тисках. Сама не пойму, как моё сопротивление увяло, а его поцелуй перерос в более жаркий и жадный. Он словно пил меня и не мог насытиться этим. От происходящего я потерялась во времени и пространстве. Сама не знаю, как так произошло, что я неистово целовала его в ответ. Разве такое бывает, чтобы поцелуй заставил настолько забыться?

Когда он оторвался от моих губ, меня пошатнуло. Я почувствовала себя пьяной. Оказывается, словосочетание «опьяняющий поцелуй» – это не пустые слова. Боже мой, о чём я вообще думаю? Я точно ненормальная! Мужчина заявляет, что хочет забрать моего ребенка, требует поехать с ним, а я стою тут, млею и голову теряю от его поцелуев. Совсем страх потеряла?!

– Я не отдам тебе ребенка. НИКОГДА. Это мой ребенок. Ты понял? – Строго и твердо проговорила я. И только что стоящий с довольной блуждающей улыбочкой мужчина тут же весь подобрался и ощетинился. Его глаза сверкнули яростью.

– Зря ты это сказала. Знаешь такую фразу «Все поражения имеют один общий знаменатель – изначально считать противника глупее себя». Ты уже проиграла, потому что не попыталась договориться и не захотела добровольно сделать то, что я прошу. Теперь не обижайся, – он развернулся, собираясь уходить.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Знаешь, китайский мыслитель Сунь Цзы сказал: «Не сражайтесь с более сильным врагом, чем вы. И если это неизбежно, и вы должны вступить в бой, то убедитесь, что вы задействовали его на своих условиях, а не на условиях вашего врага». Свой шанс ты упустила и своим сегодняшним отказом развязала мне руки.

Он развернулся и ушел. А я так и осталась стоять на улице, смотря ему, уходящему от меня, в спину, и от чего-то стало обидно и очень захотелось плакать.

Глава 9

Весь вечер у меня все валилось из рук, и я не на чём не могла сконцентрироваться. То и дело в голове всплывали угрозы Поля. Угораздило же именно с ним меня переспать! Хотела хорошую генетику для ребёнка, вот и выбирала успешного, умного, красивого, властного. И к чему все это привело? К угрозе того, что этот авторитетный и властный мужчина способен отобрать моего ребёнка. То, что намерения у него серьёзные я уже поняла. И сейчас даже не важно зачем ему ребёнок и откуда он так рано знал о том, что у нас всё получилось. Намного важнее в данный момент то, насколько далеко он способен зайти. И что-то мне подсказывает, что такие как он не сдаются. Не уехал же он в свою Францию, а как выяснилось терпеливо дожидался, когда я узнаю новость. Забрать меня приехал…

Утром я проснулась с нарастающим чувством тревоги. Да и вся ночь была беспокойной. Я то и дело просыпалась в холодном поту, а потом долго не могла уснуть. Вся моя интуиция кричала, что срочно нужно что-то предпринять и времени для раздумий у меня нет. Поль открытым текстом говорил, что я оглянуться не успею, как буду с ним во Франции. Может ли он вывезти меня насильно в другую страну? Может. В интернете о нём информации очень мало. Однако мне удалось кое-что обнаружить. выяснилось, помимо того, что он популярный современный художник, он ещё и к политике каким-то образом причастен. В сети нашлись два фото, где Поль засветился в компании презентабельных мужчин. Какого же было моё удивление, когда выяснилось, что как минимум двое из стоящих рядом с мужчиной, с которым меня угораздило переспать – видные политические деятели Франции. То есть он совершенно не простой товарищ. Сомневаюсь, что такие, как он, будут просто так словами разбрасываться.

Усугубила моё встревоженное состояние и утренняя тошнота. Меня начало мутить так, что от завтрака пришлось отказаться. Да и мой любимый кофе мне теперь нельзя. Рвоты, к счастью, не было, и я очень надеюсь, что не будет. Хотя мама рассказывала, что у неё в своё время со мной был жуткий токсикоз. Такой, что её наизнанку выворачивало и она стремительно худела. Очень надеюсь, что меня подобная участь минует, но нужно быть готовой ко всему.

Сегодня у меня по графику три плановые операции. И впервые за свою карьеру я думаю об этом в состоянии вынужденной обреченности с надеждой, чтобы это быстрее закончилось.

На работе перед операцией заставила себя съесть несколько печенюшек. Тошнота не проходила, а я как врач, понимаю, что на голодный желудок будет только хуже. К счастью, сегодня мне на операциях ассистировал Аркаша. Он поменялся сменами. Что ни говори, а Аркадий неплохой хирург, да и на операциях мы с ним хорошо интуитивно подстраиваемся друг под друга.

Третья операция мне далась сложнее всего. Вероятно, у меня на фоне беременности началась гормональная перестройка. Мой нос стал гиперчувствительным к запахам. Специфичный запах операционной, крови и медикаментов бил в нос, и очень сильно отвлекал от самого процесса. Всю операцию я провела в неимоверном напряжении, боясь потерять концентрацию и что-то сделать не так. Пот сходил градом, и руки к концу начали подрагивать. Со мной никогда ранее подобного не было, даже на самых сложных операциях!

Чувствую себя отвратительно. Вроде и операция для меня простая, но сейчас она превратилась в целое испытание. В довершение ко всему мне стало невыносимо душно. Сделала основные манипуляции, и поняла, что больше не выдержу. Умоляюще посмотрела на коллегу:

– Аркаша, пожалуйста, закончи без меня.

Мужчина кивнул, подтверждая, что всё нормально. И обеспокоенно посмотрел на меня. Другие коллеги, находящиеся с нами в операционной, тоже бросали на меня недоуменные взгляды. Не ожидали, что когда-то и я могу дать сбой? Думаю, сегодня у них точно будет повод для перешептываний и разговоров.

Я же быстро выдвинулась к выходу. На ходу сняла себя одежду, которую обычно накидываю на себя на время операции. Как бежала по коридору больницы, помню смутно. Почувствовала облегчение и смогла подавить в себе приступ тошноты только будучи на свежем воздухе, стоя на крыльце больницы.

Операций на сегодня, к счастью, больше запланировано не было. Но и тех, что уже прошли, хватило для того, чтобы подтолкнуть меня на важное решение. Я пошла к главному врачу.

Секретарь Анастасия сегодня, как и всегда, выглядела безупречно. Белая блузка изящно подчеркивало её немаленький четвёртый размер груди. Безупречный макияж. И ухоженный французский маникюр.

– У себя? – спросила я у секретаря, кивая на кабинет Михаила васильевича.

Настя была удивлена. Нечасто я захаживаю к ней в приемную. В прошлый раз здесь была месяца два назад, когда главный сам меня вызвал, как и ожидалось, просить, чтобы я лично прооперировала его очередного знакомого.

– У себя. Но, вроде бы вам не назначено?

– Нет. Не назначено. Но я надеюсь, что Михаил Васильевич не откажется меня принять?

– Сейчас узнаю, – томным голосом проговорила Анастасия.

Удивляюсь, как она выработала в себе привычку так тянуть слова и закатывать глаза? А ещё эта её жестикуляция длинными ногтями, демонстрирующими безукоризненный маникюр, – Михаил васильевич, тут к вам Яна Валерьевна пожаловала. Её приглашать?

– Молоткова? Да, пусть заходит, – раздался голос в громкоговорителе телефона, и я, не дожидаясь дополнительного приглашения от секретарши, зашла в кабинет.

– Яна Валерьевна? – вопросительно процедил главный, поправляя очки, – что-то случилось?

Естественно, он озадачен моим визитом. Я не особо баловала его своим присутствием, только в случае крайней необходимости, и обычно по его приглашению. Несмотря на это и то, что я никогда не стремилась быть поближе к начальству, полгода назад я всё же получила предложение от главного врача занять место начальника хирургического отделения. Однако я отказалась. Мне всегда больше нравилась оперировать, а не заниматься административно-хозяйственной деятельностью. Вот такая я не карьеристка. Вернее, не так. Амбиции во мне имеются, ещё какие, только свои карьерные успехи я вижу в профессиональном мастерстве и звании лучшего хирурга, а не в том, чтобы доминировать над своими коллегами и составлять отчеты ради отчетов.

К слову, такой мой отказ от повышения очень понравился моей нынешней начальнице Екатерине Алексеевне. После того, как я отказалась занять место начальника отделения, она перестала чувствовать во мне конкурентку, и наши отношения заметно потеплели. Впрочем, это не мешало моей начальнице меня нещадно эксплуатировать, особенно с учётом того, что в отличие от коллег, я никогда не отказывалась от работы и свои зубы ей не показывала. Так же, как и старалась не акцентировать внимание, что моя начальница по факту сама хирург слабый и оперировать ей нужно как можно меньше и то, что полегче.

– Можно, и так, сказать, Михаил Васильевич. Пришла к вам, потому что мне нужен отпуск. Очень.

Главврач мне указал на стул напротив своего стола и удивлённо выгнул брови.

– Так в чем же проблема? Насколько понимаю, вы не так часто ходите в отпуск, и он вам за этот год точно положен. Когда вы планировали? Почему с Екатериной не решили этот вопрос?

– Наверное, вы меня не так поняли. Мне очень срочно нужен отпуск. Завтра. Уверена, что Екатерина Алексеевна на это не пойдёт. Поэтому я сразу пришла к вам.

– Завтра? Но как же так, голубушка? При всём моём уважении к вам, вы ведь и сами понимаете понимаете, что хотите невозможного? А как же плановые операции? Столько людей на вас рассчитывает…

– Я всё понимаю. Поэтому и прошу именно вас об этом. Никогда ничего не просила. Мне нужен отпуск именно с завтрашнего дня.

– Яна Валерьевна, вы в первую очередь врач, причем передовой хирург нашей больницы…

– Вы ведь не хотите меня потерять на совсем? – Я повысила голос и стала говорить не просто в категорической форме, а уже в ультимативной.

– Что вы себе позволяете? Что вы выдумали?

– Я всего лишь хочу отпуск. Завтра.

Тон Михаил Васильевич всё же понизил и уже более спокойным голосом проговорил:

– Объясните, что случилось? Должна же быть причина…

– Она есть. Токсикоз. Дело в том, Михаил васильевич, что я в положении. Срок пока ещё маленький, но сегодня я еле провела третью операцию. Чувствую себя плохо, и в таком состоянии боюсь навредить пациентам.

– Вы беременны? Но как?

– Вам рассказать, как получаются дети? – с усмешкой проговорила я. Признаться, идя к главврачу, я надеялась на большее понимание с его стороны, ведь ни в одной его просьбе я никогда не отказала.

– Извините, не ожидал этого именно от вас. Что же я поздравляю…

– Давайте начистоту: я понимаю, что сейчас из меня работник никакой. И поэтому, если нужно написать заявление по собственному желанию, то я готова.

– Что вы такое говорите, Яна Валерьевна! Сколько лет в моей больнице работаете и за кого меня принимаете? Такой специалист, как вы, мне очень нужен. И сейчас, и по выходу из декрета. Не вечность же вы там сидеть будете, правильно? Особенно, зная ваш трудоголизм, я в этом не сомневаюсь….

– Да. Но сейчас я сомневаюсь, что смогу стоять за операционным столом.

– Сейчас вы пойдете в отпуск. Пишите заявление, я всё подпишу. А выйдете, посмотрите по самочувствию. Консультанты и те, кто без операций ведут прием, нам тоже нужны, в случае, если всё же не получится оперировать. И выкиньте дурные мысли об увольнении из своей головы! Вы в своем деликатном положении защищены законом. Да и мы все люди. Не переживайте. Екатерину я возьму на себя. Правильно, что ко мне подошли. Она бы в ситуацию так не вникла. Не умеет работать с коллективом. Вот предлагал вам в свое время эту должность, так вы не захотели, – мужчина ворчал, как старичок. Хотя он у нас не такой уж и старый. В прошлом году праздновали его шестидесятилетие.

Пока он говорил, на моём лице расцвела улыбка. Я очень рада, что в нём не ошиблась и пришла решать вопрос с отпуском именно к нему. На душе почувствовала такое огромное облегчение, что еле удержалась, чтобы не подлететь к главврачу и не расцеловать его за понимание и порядочность.

– Спасибо огромное, Михаил Васильевич!

Как только удалось остаться с Лилей наедине, я её посвятила в свои планы. Оказалось, что не напрасно. Подруга вспомнила, что одна из её знакомых по общежитию мед института в свое время уехала по программе «земской доктор» в какую-то провинцию работать акушером-гинекологом. Через полчаса обзвонив всех заинтересованных лиц Лиля просветила меня о подробностях жития её знакомой, и у нас был выработан план.

С завтрашнего дня я еду в отпуск в посёлок Пятовский Калужской области. Там в амбулатории и работает знакомая Лили, на которую мы вышли. Посёлок, или даже пгт, как его называют, в целом не очень посещаемое туристами или другими приезжими место. В нем проживает около двух с половиной тысяч местных жителей. И мне это как раз подходит. Не глухая деревня, и в то же время не крупный город. Меня заверили, что там я смогу снять комнату в доме или даже квартиру, не предъявляя никому документов и не раскрывая свою личность. Телефон отключу и на связь с внешним миром буду выходить через Лилю с помощью её знакомой, которая во всем согласилась нам помочь. Полагаю, что после отпуска у меня некоторое время будет больничный, а там посмотрим по обстановке. Прятать голову в песок, как страус, и всю жизнь прятаться, я точно не собираюсь. Поэтому сейчас мне нужно время, чтобы раз и навсегда решить вопрос.

Предполагаемые пути решения возникшей проблемы у меня тоже имеются. Когда-то я оперировала дочь высокопоставленного руководителя одной из российских специальных служб. Судя по тому, как вся клиника на цыпочках ходила перед женой и дочерью этого товарища, думаю, он серьёзная фигура. У меня есть его визитка, и я собираюсь воспользоваться этим знакомством. Будет идеально, если Полю закроют въезд в нашу страну, и нужные люди намекнут, что стоит обо мне забыть. Естественно, это не единственный мой козырь, которым я хочу воспользоваться. Понимаю, что часть людей, на которых я рассчитываю, откажутся мне помогать или просто выслушают и ничего не сделают, разводя руками. Но я попробую сделать всё, что в моих силах. Воспользуюсь всеми имеющимися у меня ресурсами и возможностями. А далее буду действовать по обстановке.

После принятия решения о временном пробеге мне стало легче. Я успокоилась. Ровно до того момента, пока в ординаторскую не выбежала разъярённая Екатерина Алексеевна.

Начальница нашего хирургического отделения свою должность получила относительно недавно, чуть меньше полугода назад. Но уже очень четко вжилась в свою роль. Интриги, властные нотки и приказной тон стали её неукоснительными спутниками. Я старалась не перечить новому руководству, но в то же время в отношениях с ней поддерживать нейтралитет, что очень не нравилось моим коллегам. Ведь, как и водится во многих коллективах, у нашей начальницы после ее назначения на должность появились активные союзники и недоброжелатели. Последним не нравилось, что посредственный хирург и не очень дальновидный человек взялась ими руководить, и ещё делать это с присущей ей напористостью и авторитарностью.

– Лиля, выйди! – строгим голосом, и без лишних церемоний заявила она.

До неё дошло моё заявление на отпуск. И судя по её жестикуляции и тону она в бешенстве. Хотя я и без этого знала, что такого шага мне наша начальница не простит.

Лиля вопросительно посмотрела на меня, но я ей утвердительно кивнула, и ободряюще подмигнула, давая понять, что всё нормально. Лиля у нас такая активная и бойкая, что и заступаться за меня перед начальницей начнёт. А я не хочу, чтобы она из-за меня портила свои отношения с руководством.

Как только Лиля вышла из ординаторской Катерина встала в угрожающей позе «руки в боки» и проговорила:

– Молоткова, ты что, совсем страх потеряла? КАКОЙ ОТПУСК? Операции плановые. У тебя их знаешь сколько в этом месяце?

– Знаю. Но заявление на отпуск уже подписано, – я развожу руками, чем вывожу начальницу ещё больше. Она очень хотела быть для нас беспрекословным лидером, тем необходимым звеном, без которого никто и шагу ступить не может, а тут такое самоуправство с моей стороны.

– Ты что, совсем нюх потеряла? Чтобы сейчас же пошла к главному, извинилась и отозвала своё заявление об отпуске. Ты меня поняла?! – продолжила раздавать команды наш руководитель.

– И не собираюсь, – спокойно ответила я, скрещивая руки на груди.

– Ты что, не понимаешь, что я тебя в порошок сотру?! После этой выходки как раньше не будет. Сама заявление об уходе по собственному мне на блюдечке принесешь.

– Вы всё сказали? – беспристрастно ответила я, вопросительно поднимая бровь. Я старалась оставаться спокойной и говорила вкрадчиво. Возможно, именно это бесило Екатерину Алексеевну и распаляло все больше. Она видела, что я перед ней не дрожу, и её слова меня не трогают. И это начальнице очень не нравилось.

А что мне боятся? Увольнения? Так меня уже давно в частные клиники приглашали, и не в одну. Репутацию и благодарных пациентов я себе заработала. Могла и раньше из больницы уйти, но моя преданность одному месту и мои моральные принципы, следуя которым, мне хотелось лечить всех пациентов, а не только платёжеспособных, не позволили сделать этого раньше. Но сейчас у меня приоритеты в жизни кардинально поменялись.

Интересно, наш главный сказал Екатерине о причине моего отпуска или решил, что это для неё сюрпризом будет?

– Что-о-о-о? Ты оглохла? Не слышишь, что я говорю? Если сейчас же не пойдёшь забирать заявление, то пеняй на себя. Не только я, но и весь коллектив, который ты подставляешь своей выходкой, тебе этого не простит!

– Уж не вы ли постараетесь с этим?

– Даже если и я, то что? Ты же сама, первая, пошла против меня. С Михаилом Васильевичем договорилась подставить меня? Этого старого интригана я давно в подобном подозревала, но не думала, что ты начнёшь ему в этом подыгрывать!

– Вы считаете, что весь мир крутится вокруг вас и только? Думаете, у ваших подчинённых нет своих проблем и трудностей, кроме того, как подставить свою начальницу?

– Скажешь, не так?

– Я скажу, что отпуск с завтрашнего дня мне уже подписан. Если вам принципиально важно добиться моего увольнения, то можем это обсудить после моего возвращения. Считаю, что на этом стоит наш разговор закончить.

У Екатерины расширились от удивления глаза. От кого другого, а от меня она не ожидала такого отпора. Я всегда с ней держалась тактично и нейтрально. Вероятно, она эту мою нейтральность воспринимала по-своему.

– Ты… Ты.... Да как ты смеешь?! Это я буду решать, когда нам заканчивать разговор, а когда нет! Я-то думала, что ты странная серая мышь, помешанная на своей работе, которую кроме операций ничего не интересует. А ты дорогу мне решила перейти, да? На моё место метишь?

– Ну, вот, теперь я хоть знаю, что вы обо мне думали. Но в остальном считаю, что наш разговор бессмыслен.

Екатерина аж покраснела от злости. И все же продолжала, настырно настаивать на своем:

– Я против твоего отпуска. А твой начальник до сих пор я. Так что ты завтра никуда не пойдёшь, поняла?

– А наш с вами общий начальник – главврач, и им моё заявление подписано. И вместо того, чтобы столько времени терять на пустые разговоры, вы бы лучше перестраивали график дежурств и операций и планировали, как сможете обойтись без меня.

– Ты мне ещё указывать будешь?

– Извините. Я пыталась корректно завершить наш разговор. Но если вы намерены это продолжать, то уже без меня. У меня есть ещё дела. – Я взяла и вышла из кабинета, оставив начальницу пыхтеть от злости и что-то кричать мне вслед.

Её крики и чаяния мне были уже не интересны. Сама от себя не ожидала такого спокойствия и такой расстановки приоритетов. Не думала, что в какой-то момент угрозы моего увольнения не будут меня трогать от слова совсем.

Вечером, как только я добралась до дома. Я собрала вещи первой необходимости, документы, деньги. Но здесь меня ждала неожиданная неприятность. Паспорт. Я нигде в доме не смогла его найти. Как же так? Все документы у меня хранятся всегда в тумбочке в одном и том же месте. И паспорт всегда был там. Иных вариантов не дано. Но его там нет. Расстроенная я позвонила пожаловаться об этом Лиле. Единственному человеку, который знает о моем замысле. Подруга меня уверила, что на месте меня встретят и помогут разместиться без документов. Она старалась убедить, что в моем положении забывчивость – это нормально. Но дело не в забывчивости. Я уверена, что кто-то проник в мой дом и украл мой паспорт! И да, пусть это звучит странно, особенно в свете того, что остальные вещи и даже деньги лежат на своих местах. Паспорт куда-то же делся!

Далее я позвонила маме. Радостную для всей нашей семьи новость о моей беременности я не стала сообщать. Иначе повышенное беспокойство обо мне всего семейства мне обеспечено. Маме я сказала, что меня знакомые пригласили в пансионат по горящей путевки, и я решила развеяться. Взяла отпуск и еду туда. Но там связь плохая, поэтому они могут до меня не дозвониться. Вроде бы новость мама восприняла спокойно, хоть и удивилась такому раскладу. Но главное, мне поверили.

На такси доехала до Киевского вокзала. Прошла контроль на входе и встала в очередь в кассу купить билет на электричку. В этот момент я почувствовала, как ручку моей сумки кто-то схватил. Поднимаю голову и вижу незнакомого мужчину. Только хотела уже возмутиться его хамству, как обратила внимание на его незаурядную внешность. Накачанный, высокий, мускулистый. И Поль, и его родственник из больницы, отец Артема, все они чем-то похожи. Огляделась. Так и есть. У входа в вокзал контроль проходил Поль. Еще один похожий на них мужчина стоял поодаль с другого конца вокзала.