Kitabı oku: «Веровы. Новый год», sayfa 4
Глава 8
Энджи
Та-а-ак, и кто это у нас тут такой возмущённый?
Не спешу выпускать Викторию из рук, через её же плечо разглядывая мелкого, разгневанного ангелочка или чертёнка? Косынка надёжно скрывает обзор как одного, так и второго характерного признака.
Но по полыхающему возмущению в глазах понимаю, что лучше все-таки сменить положение.
Понимает это и Виктория, проворно разворачиваясь к дочери и предпринимая попытку урегулировать возникшее недопонимание.
Непонимание ли? Или тут всё ещё настолько жёстко, что любые посягательства на пространство вокруг самого близкого человека воспринимаются, как прямая угроза?
Чёрт, папка, тебе не позавидуешь!
Сначала Пашка, потом я, затем близнецы и вот новый вызов, который ты уже принял.
Вздрагиваю от внезапного холодка пробежавшего по спине и от одной только мысли, что всё пережитое с близнецами может вернуться. Вся та боль, моя и их…
Ничего! Мы же Веровы, мы и не с таким справлялись.
Следую по направлению побега Инги и поспешившей за ней Вики.
За мной никогда никто не бегал, в тот единственный раз, когда мне захотелось оставить рядом с собой первого надежного человека, появившегося в жизни матери, она чётко дала мне понять, куда я могу засунуть своё желание. И сейчас, наблюдая, как Вика, усадив дочь на колени и прижав к себе, очень спокойно, чётко и размеренно объясняет, почему ей совсем не стоит волноваться, я впервые в жизни начинаю испытывать зависть к ребёнку. К тому, что в её жизни есть этот момент, что её не бросают один на один разбираться со своим страхом, не позволяют сделать его главным, подчинить себе разум ещё не способный противостоять таким сильным эмоциям…
Выдыхаю, сразу же делая глубокий вдох, пытаясь как можно быстрее избавиться от охватившего напряжения. Несколько бесшумных шагов к столу, и я попадаю в зону, освещённую двумя яркими лампами.
Непроизвольно улыбаюсь. Моя стихия, только с поправкой на "всё для маленьких принцесс". Тысяча пятьсот оттенков розового, столько же вариантов блесток, сердечки, розочки, завитушки. Я бы сунула пальцы в рот от такого обилия сладости и зашкаливающей мимишности, но меня реально восхищает проделанная работа. Да, я вижу, где прошлась рука взрослого, но большая часть – это несколько десятков часов, проведённых над созданием своей собственной реальности обычной девчонки со своими мечтами, вкусом и предпочтениями.
”Новый год". "Мама и Я". Карандашный рисунок, где за непропорционально большим столом, действительно, они. Вдвоём.
Бросаю быстрый взгляд в сторону, где Виктория всё ещё продолжает свою успокоительную речь. Одним ловким движением поднимаю карандаш со стола и…
***
– Энджи, и ты, и я прекрасно понимаем сложившуюся ситуацию, – поясняет мне Вика, своё решение отменить свой визит к нам на праздник. – Если честно, я удивлена, что отец прислал именно тебя.
– Ничего удивительного, – вклиниваюсь я, потому что знаю, если не сработает моя идея с Ингой, у меня нет никаких шансов уговорить и её мать. – Если бы он приехал сам, вы бы тем более прикрылись дочерью, как щитом, – моментально похолодевший взгляд говорит о том, что ей очень не нравится ход моих мыслей, но меня уже не остановить. Мне нужно время, чтобы оно было у Инги. – Свете, скорее всего, удалось бы уговорить и вас, и Ингу, но мы бы лишились вас сразу же после полуночи. Верно?
– Верно… – нехотя соглашается она, внимательно разглядывая моё лицо, как будто видит впервые. Хотя в общем-то это только вторая наша встреча, потому что во время первой у нас не было возможности познакомиться поближе, во-первых, потому что это было День Рождения Ба, во-вторых, именно тогда Женя сделал мне официальное предложение.
– Вика, – решаюсь произнести то, о чем, скорее всего, пожалею, и абсолютно точно получу от отца, если он об этом узнает, – вы будете круглой дурой, если даже не попробуете. И Инга, когда вырастит, скажет вам то же самое, только уже в прошедшем времени, когда не будет никакой возможности ничего изменить.
На её лице отражается вспышка негодования, вызванная моей наглостью. Да, я говорю то, что думаю, более мягкая формулировка из моих уст прозвучала бы просто смешно…
– Из моих двадцати лет, только десять я провела рядом с ним, – не даю Виктории меня остановить. – Было… по-разному… Но даже один хороший день рядом с ним стоит всех "плохих" вместе взятых. И да… за "плохие" дни ответственность лежит полностью на мне, – не люблю вспоминать эти моменты, но это честно, и это самое малое, на что я готова идти ради отца.
– Я ценю твоё признание, Энджи, но я так же как и твой отец ставлю благополучие моей дочери выше своего собственного.
Охреневаю от того, как ловко можно перевернуть одну и ту же информацию.
Пытаюсь уточнить, что я даже не заикалась о жертвенности, но теперь уже она твердым, не трепящим возражения тоном заявляет:
– Мы можем ещё долго дискутировать на данную тему, но факт остаётся фактом, Энджи. На данный момент психическое состояние моей дочери в приоритете. А время твоего визита подходит к концу. Извини, у меня с этим строго. Я искренне желаю всей вашей семье отличной встречи Нового Года! Ещё раз спасибо за приглашение, но я вынуждена его отклонить.
Чёрт-чёрт-чёрт! Все должно быть совсем не так!
Она поднимается, явно демонстрируя, что разговор окончен, и мне пора выметаться.
– Вика, а что вы будете делать, когда поймете, что совершили ошибку? – предпринимаю я последнюю попытку переломить ситуацию.
– Мама никогда не ошибается. Она выигрывает все дела. Она самая умная! – раздается уверенный голос от двери в гостиную. – Я готова, – объявляет Инга, застегивая пуговицы на пальто. – Но нам нужны подарки и, мамочка, мы должны взять с собой наш ореховый пирог, он очень вкусный… я уже попробовала маленький кусочек, – добавляет она, пряча глаза.
О, да! Ты ж моя маленькая умница! И какая жалость , что я не смогу показать отцу, это милое растерянное выражение лица Вики, птички, попавшейся в ловушку. Стоп! Почему не смогу?!! Нарисую, будет ещё одним моим подарком на этот Новый год!
– Виктория, так чего вы ждете? – говорю, специально растягивая слова и хитро ухмыляясь. – Если вам нужно время, чтобы переодеться, предупредите, пожалуйста, охрану. Будет очень неприятно, если меня обвинят в нарушении протокола и вышвырнут, не разобравшись, что к чему.
– Э-э-энджи, – её голос полон укора и осуждения, да, я понимаю, что неправа, мне ли не знать с чем связана её работа, но мне всё еще обидно за отца, которого она только что хотела отшить.
Да, я чертова эгоистка, но я почему-то уверена, что именно с ней у него есть шанс, наконец-то, стать счастливым.
– Поторапливайтесь, Виктория, а мы с Ингой позаботимся об ореховом пироге. Дегустация не запрещена? – обращаюсь я к уже полностью одетой девочке.
– Что? – непонимающе переспрашивает она, отступая назад и пропуская меня вперёд.
Цепляю её ладошку и тяну к кухне.
– Обожаю ореховые пироги, но такой ли он вкусный? – подмигиваю я ей.
– Он самый вкусный! – сразу же реагирует она, смешно выпячивая нижнюю губу и взяв обгон, уже сама тащит меня за собой.
– Не знаю, не знаю, – показательно сомневаюсь я.
– Инга Логинова всегда отвечает за свои слова! – выдаёт она очень серьёзно, поднося к моему рту кусочек пирога.
Эй, детка, да у тебя есть все шансы стать настоящей Веровой! – с восхищением оцениваю я подачу и эмоциональный напор. "Добро пожаловать в семью!" – выношу свой мысленный вердикт, дожевывая просто охренительно вкусный пирог!
Глава 9
Виктория
Первую минуту я хоть как-то пытаюсь привести мысли в порядок.
Что произошло? Инга никогда не меняет своих решений так спонтанно, и чуть менее пятнадцати минут назад мы договорились, что этот вечер только наш. Её и мой. И вот она уже при полном параде готова отправиться на праздник.
Я почти уверена в очередной эмоциональной вспышке, когда Энджи берет дочь за руку, показательно сомневаясь в её высказывании относительно вкусовых достоинств пирога.
Боже… Энджи, такая Энджи! Но… Инга не только не вырывает ладошку, а, наоборот, без малейшего сомнения вступает в игру.
Да… я не могу позволить себе так рисковать. Вся моя жизнь сведена к минимальному проявлению подобной спонтанности. И от этого я ещё сильнее завидую этой, всё ещё девчонке, у которой есть надёжный тыл, куда всегда можно вернуться, где всегда поддержат в случае неудачи…
И мне предлагают… присоединиться…
Связываюсь с охраной, продлевая визит гостьи и предупреждая Андрея об очередной смене планов. Принимает, уточняя несколько деталей и сообщая, что все контакты СБ Верова у него уже есть, поэтому задержка в плане согласования действий отсутствует.
Уже есть. А значит одобрение подобных действий со стороны Ирмы, нашей работодательницы тоже получено… Весь этот расклад ей явно не на пользу. Моё решение связать свою жизнь с Ингой она встретила более чем прохладно. Но не препятствовала, оставив меня один на один с самым сложным принятием решения в моей жизни. И вот опять меня переполняет леденящий страх допустить ошибку, но сейчас ответственность ещё выше, потому что я уже не одна!
Встряхиваю кистями рук, разводя плечи и вытягивая шею. Не люблю, когда меня загоняют в угол. А сейчас кажется, что я физически ощущаю сдвигающиеся со всех сторон стены, которые с каждой секундой оставляют мне все меньше и меньше пространства для маневра.
Какого маневра? Пора честно признаться себе, что я и так безбожно затянула ситуацию в надежде, что все разрешится само собой. В надежде, что он окажется именно таким, каким должен быть согласно всей имеющейся у меня информации и мною же сделанным выводам.
В последнее время я не ошибалась в людях.
И поэтому меня ещё больше пугает его настойчивость и терпение, для которых у меня нет адекватного объяснения. О неадекватном я стараюсь не думать… Охотничий азарт и желание во что бы то ни стало заполучить намеченную цель, при этом используя всех вокруг… даже самых близких…
– Хватит! – жёстко прерываю поток мыслей, приобретающий характеристики селевого прорыва. – Это отличная возможность расставить все точки над "i", – убеждаю себя я, опираясь на стол в комнате дочери, куда пришла взять пару вещей, которые могут пригодиться.
Замираю, уставившись на рисунок в центре холста.
"Новый Год". "Мама и Я".
"И вся МОЯ СЕМЬЯ".
Уверенная каллиграфическая надпись. Сердце предательски сжимается в болезненном спазме. Это запрещённый приём.
Э-э-энджи…
Перевожу взгляд чуть выше…
Это… контрольный…
Инга словно специально оставила для этой наглой манипуляторши столько свободного пространства на рисунке. И она умудрилась усадить за стол всех!
Ольга Викторовна не преувеличивала, расхваливая художественный талант внучки. Сколько у неё было пять, десять минут? В памяти всплывает лишь смутный силуэт маячивший у стола, пока я успокаивала Ингу.
Ей хватило.
За столом действительно ВСЯ семья. По паре десятков карандашных штрихов на каждого, и вот Света справа от Инги с рукой на виднеющемся животике и надёжной опорой в виде Паши за спиной.
Ольга Викторовна с идеально узнаваемой улыбкой и чашкой чая. Слева уже от меня сама Энджи с хохочущим Петей, торчащим из подмышки. Да! Именно Петей! Я видела его только четыре раза, но их с Федором невозможно перепутать! Потому что Федя, комфортно обосновался на шее у Жени с абсолютно счастливым выражением лица.
И глава семьи… Его обе руки расположены на наших плечах. Моём и Инги. Ровные, четкие линии пересекаются со слабыми и неуверенными, но они не выглядят чужеродными. Каким-то неподвластным моему пониманию образом Энджи удалось так гармонично вписать нас в СВОЮ семью, что мы действительно выглядим её частью…
Единым целым…
И Инга это почувствовала…
Прикрываю веки, глуша бушующие эмоции… Жаль, что жизнь нельзя откорректировать с такой же лёгкостью, как карандашный рисунок. Провожу пальцем по глазам Ивана, прорисованным с особой тщательностью.
Я должна попробовать.
***
Мы в дороге уже двадцать минут и все двадцать минут я постоянно напоминаю себе, держать рот закрытым, чтобы не вспугнуть и не прервать беседу между Ингой и Энджи. Ещё не до конца осознавая, чем она так важна, я чувствую, что не должна вмешиваться.
И на меня в очередной раз накатывает волна страха от того, что дочь с такой лёгкостью открывается совершенно чужому человеку. Уже не чужому. Энджи не манипулятор, как показалось мне изначально, хотя, безусловно, она чётко определила для себя цель и задачу. Она делает то, в чем нуждалась бы сама в подобной ситуации. В чем, возможно, нуждается до сих пор и оттого так тонко чувствует грань, за которую не стоит выходить… Пока…
– Инга, – аккуратно завершает она предыдущую часть беседы, – мы обязательно поговорим с тобой об этом ещё, но сейчас смотри, мы уже приехали – здесь мы живём.
Инга прилипает к окну, рассматривая окрестности, погруженные в сумерки и, когда мы уже въезжаем в ворота, каким-то тихим, тоненьким голоском с робкими проблесками надежды спрашивает:
– А у вас есть собачка?
У меня резко начинает щипать в глазах и носу. Быстро отвожу голову в сторону.
Она никогда не говорила о собаках. Я люблю кошек, но мой график… И она всегда рисовала в подарок мне именно их.
Собак… Никогда…
Стараюсь как можно незаметнее смахнуть слёзы во внутренних уголках глаз, но их слишком много и приходится разбираться уже с последствиями.
– Конечно, как же без неё? – удивленно подтверждает Энджи, совершая ещё один маневр, о котором ещё час назад я заявила бы, как о провальном.
Она подхватывает Ингу подмышки, перетягивая её на колени и плотно прижимая к себе, и сообщает:
– Ставрюша будет безумно рад с тобой познакомиться, он терпеть не может мальчишек, но обожает всех девочек.
И дочь, моя дочь, которая не выносит ни единого лишнего к себе касания, рассабленно оседает в объятиях Энджи, кивает и серьёзно соглашается:
– Потому что девочки лучше.
– Ну-у-у… – тянет Энджи, – мальчики у нас тоже ничего, но мы-то ещё и красивые.
И они уже на пару начинают радостно хихикать. Девчонки!
– Тогда Ставрюша точно любит и Ивана, – авторитетно добавляет Инга, резво выпрыгивая из уже притормозившей машины, Энджи многозначительно разводит руками, подтверждая сказанное и требуя того же от меня.
– А что, кто-то в этом ещё сомневается? – фыркаю я, выходя из машины, поворачивая голову к дому и понимая, что ловушка захлопнулась…
Секунду он стоит на террасе, словно не веря своим глазам. А через миг уже подходит к нам, пуская в ход всё своё чёртово обаяние, от которого мой мозг превращается в сахарную вату – лёгкую, воздушную и естественно любимого цвета Инги.
Что не так?
Сердце просто отказывается подчиняться, задавая какой-то безумный, только ему понятный ритм, а я понимаю, что, по большому счёту, это наша первая неформальная встреча, и у меня ни малейшего представления, как себя вести…
Ма-а-амочки!
