Kitabı oku: «Даева», sayfa 14
Я внимательно слушал, не понимая, к чему он ведет.
– Вы хотите избавиться от Даева? – вдруг спросил он. – Не раздумали?
– Нет, конечно! – удивился я вопросу. – А вы…
– Вы что-нибудь слышали про биоакустическое воздействие? – перебил он меня вопросом и сам же и ответил на него: – Вероятно, нет. Мы сейчас сходим к одному моему коллеге и снимем вам электроэнцефалограмму. Пойдемте, собаку можно оставить здесь. У нас очень мало времени!
В качестве маскировки доктор дал мне черный ватник, на котором сзади была надпись белой краской: МОРГ.
– Это мой, рабочий, – успокоил он меня. – И маску наденьте.
На улице заметно стемнело и похолодало. Тускло горели фонари. Мы с Богданом Ильичом шли по территории больницы. Я внимательно смотрел по сторонам, но ни Бориса, ни его подчиненных не заметил.
– А для чего вам моя энцефалограмма? – поинтересовался я. – И почему вы говорите, что мало времени?
– Дело в том, что именно сегодня по зороастрийскому календарю заканчивается месяц огня!
– А, ну тогда понятно! – с сарказмом ответил я.
– А ЭЭГ ваша понадобится, чтобы передать ее самим Даева, – закончил он ответ.
В заставленной разнообразной аппаратурой комнате Богдан Ильич вполголоса объяснял своему коллеге, что от него требуется:
– Ты сними, пожалуйста, фоновую ЭЭГ, а потом со стимуляцией. Но будет не фотостимуляция, а акустическая. У тебя есть низкочастотный генератор? Отлично! – и добавил, обращаясь ко мне: – Александр! Я еще раз поясню вам свою мысль. Вы не против повторений?
– Буду рад услышать про месяц огня! – я постарался улыбнуться.
– Что? А, ну да. К сожалению, у нас только несколько часов до его конца, – закивал доктор. – Сейчас вы будете сидеть с закрытыми глазами, и вам начнут снимать электроэнцефалограмму. Затем вы услышите очень низкий гул и стук, как будто сердце стучит. И в этот момент вам нужно будет вспомнить встречу с Даева – тогда, на кладбище! Причем постарайтесь – вы же сможете! – постарайтесь прочувствовать ее, пережить заново…
– Я могу узнать, зачем? – я смотрел на Богдана Ильича с подозрением, в отличие от его коллеги, неопределенного возраста и несколько неопрятного вида доктора, тот воспринимал происходящее как совершенно обыденное.
– Да, конечно! Во время этого негативного переживания ваша энцефалограмма изменится. Это естественная реакция. Мы запишем ее. – Богдан Ильич торопливо рассказывал, пока невозмутимый доктор прикреплял к моей голове электроды, подключал какие-то провода и придвигал колонки к стародревнему осциллографу. – Затем мой коллега переведет эти сигналы в акустические, и таким образом будет записана музыка вашего мозга. Не слышали про такое?
Я не успел ответить доктору, как чуть дребезжащим голосом заговорил его коллега:
– Богдан! С каких это пор ты увлекся биоакустической коррекцией? А?! Сколько я тебе про нее говорил! Ты все смеялся надо мной. А?
– Времена меняются, – чуть улыбнулся Богдан Ильич. – Вот и Александр в параллельные миры поверил. Далее, эту запись мы должны будем передать Даева. Как это сделать? Вы будете слушать музыку своего мозга. Вероятнее всего, она окажется не слишком приятной, но это не опасно, не волнуйтесь!
– Да уж, – пробормотал я, – по сравнению с моими приключениями на кладбище…
– Это будет сигнал для Даева, – продолжал Богдан Ильич. – Он уловит его. Потому что Даева должен быть чувствителен к частоте и амплитуде ритмов вашего мозга. И с учетом негативной окраски передаваемой информации мы сумеем донести до него ваше нежелание, скажем так, сотрудничать!
Прошло не меньше часа, когда мы вернулись в морг. Даев встретил нас искренней радостью. Я чувствовал легкую усталость – вероятно, от полной неопределенности будущего и от абсурда происходящего. Богдан же Ильич оставался деятельным и сосредоточенным.
– Александр! – вещал он. – Все идет по плану! Мы выполнили пункт номер один!
– Но я же еще не послушал музыку своего мозга, как вы обещали, – возразил я вслух.
– Это будет вторым пунктом. Потому что я хочу отправить это послание не только вашему Даева, ну, который именно в вас, – чуть извиняющимся тоном пояснил доктор. – Я хочу, чтобы все Даева получили это послание! Но для этого требуется открытый тоннель между нашими мирами. Создать его могут единицы, наделенные суперспособностями и имеющие серьезную практику такого общения… ведь даже Амон, создав мощнейший энергетический поток, получил, в целом, отрицательный результат… Но нерукотворный, так сказать, тоннель, по которому душа умирающего покидает наш мир, образуется спонтанно в момент смерти любого человека. И вы лично наблюдали, как поднималась наверх душа Амона!
– О господи, – пробормотал я. – Я бы вообще предпочел все забыть…
– Пока не стоит, – резко мотнул головой Богдан Ильич. – Смотрите, что мы с вами должны будем сейчас сделать. Нам нужен пациент в терминальном состоянии! То есть человек, страдающий неизлечимой болезнью и который должен умереть со дня на день. Понимаете? – глаза его блестели.
– Пока не очень… – пожал я плечами.
– Вам нужно будет находиться неподалеку от умирающего человека, прослушать музыку, созданную из ритмов вашего мозга и… – тут он немного замялся. – И подсоединиться к сознанию умирающего, как вы это сделали с Амоном, – твердо закончил он.
– Но я не подсоединялся ни к чьему сознанию! – запротестовал я. – Я просто стоял рядом, когда он…
– И сейчас вы сделаете то же самое! – успокоил он меня.
Я пожал плечами. Какой-то уж полный бред!
– А если мне не удастся подсоединиться к его сознанию? – недоумевал я. –Я вообще не умею этого делать!
Богдан Ильич вздохнул.
– Александр! Это я не имею такой способности. А вы бесспорно обладаете ею! Все произойдет на уровне вашего подсознания, поэтому вам не нужно думать «что мне делать? как мне это сделать?». Вы просто прослушаете аудиозапись, которая вызовет в вашем мозге сильную реакцию неприятия и отторжения Даева, этот посыл преобразуется в энергетический поток, который по открытому тоннелю покинет наш мир. Надеюсь, вместе с «вашим» Даева… И еще, надеюсь, вместе со мной…
Последнюю фразу Богдан Ильич произнес так тихо и быстро, что я с трудом ее расслышал.
Я молчал, потому что совершенно не верил в успех плана Богдана Ильича, но не хотел признаться в этом открыто.
– Если вас смущает смерть человека, – неправильно расценил он мои сомнения, – то, конечно, вы правы: мы несколько нарушаем этические нормы…
– При чем тут смерть? – спросил я.
– Как при чем? – искренне удивился доктор. – Дело в том, что мы, точнее, вы, несколько ускоряете ее наступление, открывая энергетический коридор чуть раньше положенного времени… Вот почему мы можем обратиться за помощью лишь к умирающему человеку!
– То есть, в результате наших действий мы отправим человека на тот свет? – до меня, наконец, дошло, почему он про какие-то этические нормы говорил.
– К сожалению, да, – кивнул доктор, – мы ускорим смерть одного умирающего пациента, чтобы спасти миллионы здоровых людей. Я бы никогда не решился использовать в этом качестве вас, потому что вы должны жить… Так что, это единственный способ, другого нет. Вы должны довериться мне!
Я покачал головой. У меня мелькнула мысль, что от переживаний и раздумий добрый доктор тронулся умом, и его идея послания для Даева была просто бредом параноика. Как идея фикс Бориса про психотронное оружие…
– А где вы собираетесь взять умирающего? – поинтересовался я, решив согласиться, поскольку выбора у меня все равно не было.
– Как, где? – обрадовался моему согласию Богдан Ильич. – В реанимации, конечно! Я сейчас проверю по электронной базе список пациентов в крайне тяжелом состоянии… А вы, если хотите, можете пока телевизор посмотреть…
И он ринулся к своему компьютеру.
Вот чего я совсем не хотел, так это смотреть телевизор! Однако гостеприимный доктор уже успел включил маленький телевизор, висевший на стене. Я разыскал пульт и стал механически переключать каналы.
Шли сериалы, какие-то бессмысленные ток-шоу, дурацкая реклама… Затем я наткнулся на городские новости.
«Необычайный рост внезапных помешательств среди молодежи! – тревожным голосом вещала диктор. – До десяти человек в сутки поступают в психиатрические больницы города. Преимущественно заболевают молодые люди от 18 до 30 лет. Вот что сказал в интервью нашему корреспонденту главный психиатр города…» Тот занудно промямлил что-то о новом наркотике. Ха! – подумал я. Это не наркотик, это Даева!
А вот следующей новостью был репортаж из больницы Святого Себастьяна, в которой мы, собственно, и находились! Интересно…
«В структуре реформ здравоохранения на базе одного из больничных отделений создали центр под названием «Посланец», – деловито сообщил корреспондент. – Его директор…» Фамилию я не расслышал и прибавил звук.
В кадре появился директор, солидный мужчина средних лет с печальным выражением на круглом лице, и начал произносить заученный текст:
«Всем нам приходилось терять в своей жизни близких и родных. Проходят годы, но не исчезает боль утраты. Но если бы мы знали, что с ними там (он указал рукой вверх, на подвесной потолок) все в порядке, если бы мы были уверены, что и они в курсе наших дел – поверьте, мы бы чувствовали себя намного лучше. (Печаль на лице директора сменилась радостным оживлением.) Благодаря разработкам отечественных ученых теперь появилась возможность передать послание на тот свет! И это не фантастика, а доказанный научными исследованиями факт! Мы создали первый в России центр, который гарантирует, что ваше послание будет доставлено нужному адресату!». «Скажите, – спросил у него корреспондент, – а как технически осуществляется… доставка посланий?». «Все очень просто: желающий передать привет умершему близкому заключает договор и записывает текст послания. Умирающему больному мы (с его полного согласия!) даем прочесть текст письма и фамилию того, кому он должен его зачитать. Как только больной умирает, мы считаем, что письмо доставлено». «Простите, а сколько стоит ваша почта?» «К сожалению, – (на лице его появилась озабоченность), – это довольно дорогая услуга. Ведь значительная часть средств переводится семье нашего посланца. Зато недостатка в добровольцах у нас нет! Но у нас гибкая система скидок! Еще не было случая, чтобы мы кому-то отказали! Мы ждем вас!»
– Чушь какая! – произнес я вслух и выключил телевизор. Один «посланец» сегодня уже отправился на тот свет, подумал я, вспомнив Максима-Амона.
– Великолепно! – вдруг услышал я Богдана Ильича. Он оторвался от компьютера и, указывая на погасший экран телевизора, произнес: – Это же то, что нам нужно! Как я мог забыть про этого «посланца»?
Я молча уставился на него. Шутит он, что ли? Но Богдан Ильич был абсолютно серьезен.
– Александр! А давайте-ка сходим и посмотрим! Чем черт не шутит? – Богдан Ильич вскочил и стал складывать какие-то вещи в старый рюкзак.
– Да это развод на деньги! – попытался я вразумить его. – Обыкновенное мошенничество! Вы что, всерьез верите?..
– Нет! – остановил он меня. – Всерьез не верю. Но нам нужны их умирающие пациенты. Это проще, чем… Мы рискуем только деньгами, а это – ерунда! Интересно, банковские карты они принимают? – задумался Богдан Ильич, копаясь в своем бумажнике.
– А послание? – напомнил я ему. – Там его куда-то записывать нужно. Или вы мои биотоки предъявите?
– Делов-то! – И он набросал на листке бумаги несколько строк. – Это Екклесиаст, – пояснил он и протянул мне лист.
«И возвратиться прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, который и дал его» – прочитал я, в очередной раз испытав ощущение безумия, происходящего вокруг меня…
Богдан Ильич, словно прочитав мои мысли, сказал:
– Несколько дней назад вы и в Даева не верили. Если не получится там, тогда пойдем в соседний корпус, где в реанимации лежит ваша знакомая – Лариса Ивановна. У нее, кстати, произошло кровоизлияние в мозг, и она может погибнуть со дня на день. Такие дела… – грустно добавил он.
«Исполнять поручения чужого безумия» – мой девиз последних дней… Так думал я, пока мы снова шли по территории больницы, на этот раз – в какую-то даль.
В корпусе, где базировался центр «Посланец», я еще не был. Офис располагался на первом этаже. Белокурая красотка-секретарша, лет двадцати пяти, вся в черном, улыбнулась и пообещала, что через пять минут нас примут. Так и случилось. Из кабинета директора вышла заплаканная женщина, стильно и дорого одетая и распространявшая модный парфюм.
– Мне очень жаль, но мы ничем помочь не сможем! Очень жаль, – повторил директор. На нем был костюм, как у работника похоронного бюро. Манерами он напоминал дорогого риелтора.
Мы прошли в кабинет. Я не знал, как себя вести, и поглядывал на Богдана Ильича, но тот имел какой-то отрешенный вид, теребил бороду и, похоже, совсем не замечал, что этот «посланец» – сплошной обман.
Директор окинул нас взглядом и вежливо поинтересовался, кому мы хотим отправить послание.
– Кстати, сотрудникам больницы есть скидки, – добавил он, взглянув на белый халат патанатома.
Богдан Ильич по-прежнему молчал, и я, чувствуя себя полным идиотом, произнес:
– Это не совсем… мы хотим послать… ну, на тот свет, понимаете?
– Да, конечно, – весьма доброжелательно ответил он. – Вы прочитали условия договора?
– Нет, не успели.
– Скажите, – неожиданно спросил Богдан Ильич, – а почему вы не могли передать послание той женщины? Ну, которая была перед нами.
Директор вздохнул.
– Она хотела получить ответ. Точнее, ей необходим был ответ от мужа, который недавно скончался и унес с собой ПИН-код карты… Но, вы понимаете, вся наша информация… строго конфиденциальна! – проникновенно добавил он
Богдан Ильич извинился и снова умолк.
– Простите, а вы какую религию исповедуете? Я имею в виду, вам нужен представитель Иисуса? – уточнил директор.
– Наверно, – пожал я плечами.
Затем я заполнил бланк, прочитал условия – две страницы мелким шрифтом, – после чего вписал послание, написанное Богданом Ильичом: «И возвратиться прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, который и дал его».
Затем мы пошли в соседнюю комнату, которая оказалась большой палатой, но пациент был всего один, он лежал на кровати у окна и был покрыт до подбородка белой простыней. Лицо его было еще белее простыни, глаза смотрели в потолок, каждый выдох сопровождался мучительным стоном. Вокруг него стояли какие-то приборы, что-то пикало, мигали лампочки. У противоположной стены я заметил холодильник, на нем – телевизор. Был даже кондиционер, но окно при этом было почему-то приоткрыто.
Директор доверительно шепнул нам:
– Безнадежный больной, со дня на день может… – и он зыркнул глазами на потолок.
Во мне крепло ощущение фальши, какого-то балагана, так и хотелось крикнуть: «Не верю!», но отступать было поздно, и я протянул директору бланк с сообщением.
Он подошел к лежащему на кровати и несколько раз прочитал текст вслух. После чего больной слабым голосом повторил текст, не прекращая при этом стонать.
– Ну вот! В течение двух, максимум трех дней ваше послание будет доставлено! – сказал директор, подойдя к нам. – Всего хорошего! – с поклоном добавил он и открыл перед нами дверь.
В приемной уже ждал следующий клиент, желающий послать привет в царство мертвых.
Выйдя на улицу, я повернулся к Богдану Ильичу, ожидая увидеть раскаяние или смущение от его дурацкой затеи, но не тут-то было!
– Скорее, Александр! – возбужденно заговорил доктор и потянул меня за угол. Оказавшись как раз под приоткрытым окном палаты, в которой мы только что были, он протянул мне наушники, воткнутые в старый mp3-плеер. – Давайте! Включайте и слушайте! А потом подсоединяйтесь к сознанию того пациента!
– Зачем?! – вскричал я. – Вы что, так и не поняли? Это же мошенники!
Но он меня даже не слышал.
– Александр! Спасибо вам за все! Я вам очень благодарен! И, на всякий случай, прощайте!
Я включил проигрыватель. Вначале шел какой-то треск, а потом… а потом возникли странные электронные звуки на фоне низко звучащего тревожного гула. Внезапно звуки изменились. Мне даже показалось, что одну из композиций L-dopha прокручивают наоборот… я заслушался, несмотря на то, что, в целом, я стал ощущать дискомфорт, точнее состояние было не охарактеризовать…
Бездна взглянула на меня мерцающими красными огнями… внутри раздался голос… тот самый… На этот раз он был как будто веселый: «Игра не окончена! Даитйа гату! До встречи!» … странно, а мне не страшно…
– Александр! – услышал я тревожный голос Богдана Ильича. – Что с вами? Вы меня слышите?
Я лежал на земле, а Богдан Ильич, стоя на коленях, поддерживал мою голову. Вид у него был испуганный.
– Да все хорошо! – улыбнулся я и начал вставать. – А чего это я …
– Вы стали падать в обморок! Я еле успел подхватить вас! – пояснил доктор. – Что случилось?
– Бездна… Красные огни… Голос: «Игра не окончена! Даитйа гату! До встречи!» Как-то так… – старательно вспоминал я.
Богдан Ильич хотел что-то сказать, но из открытого окна послышался разговор. Тот самый директор ругался с тем самым пациентом, причем далеко не тем мягким тоном, которым он общался с нами:
– Какого черта ты вскочил? Хорошо, что я хоть зашел первым!
– Мне что, и в туалет нельзя встать? – огрызнулся «умирающий».
– Ты пива меньше пей! Провонял всю палату! – Директор пошире распахнул окно. – Не трогай нос! Грим стирается, такую-растакую! Гриша! Уволю, блин! Или в натуре передашь сообщение на тот свет!
Я был готов захохотать, но, взглянув на озадаченного Богдана Ильича, с трудом сдержался. Эх, святая простота! На таких и рассчитано… – подумал я.
Наступив на что-то ногой, я обнаружил валяющиеся на земле наушники, поднял их и протянул Богдану Ильичу.
– А почему он живой, собственно? – дошло вдруг до меня. – Вы же обещали, что… И кто мне сказал «игра не окончена», если никакого тоннеля не получилось? Значит, опять галлюцинации?..
– Вы установили контакт с вашим собственным Даева, эта информация от него… А вот почему не получился тоннель?.. – Богдан Ильич пожал плечами.
Вдруг в палате стало происходить что-то странное. Видимо, директор вошел с очередным клиентом, но вместо тихой речи я услышал его крик: «Гриша! Ты чего? Да что с тобой? Вот, блин! Алло! Реанимация? Скорее, тут человеку плохо! Да нет! Это третий корпус! На первом этаже! Давайте быстрее!»
Через пару минут в здание вбежали двое: доктор в зеленой униформе и с красным чемоданчиком, следом за ним – медсестра с серым чемоданом…
Мы с патанатомом замерли под окном. В палате происходила какая-то суета, слышались отрывистые непонятные слова, звон стеклянных ампул.
Богдан Ильич повернулся ко мне и с волнением сказал:
– Александр! Здесь нет вашей вины! Не переживайте! Это все на моей совести! Я как врач должен был понять… – и он схватился руками за голову.
Мне так и хотелось ответить: да какой ты врач? Ты же патологоанатом! А в живых людях ты совсем ничего не понимаешь, ни в больных, ни в здоровых… Я промолчал, но был зол на Богдана Ильича – целый вечер мы занимаемся какой-то ерундой! И что значит «здесь нет вашей вины»? Неужели он думает, что этот «посланец» помирает из-за меня? Да ничего подобного! Я ничего не делал! А с другой стороны – и поделом ему! Даже если я каким-то образом причастен – это не моя вина, а его: не прикидывался бы умирающим – не попал бы в наш эксперимент!
Я ощущал мощный прилив сил, настоящий драйв! Может, это дает мне «мой» Даева? Может, и не нужно избавляться от него? У кого-то бес в ребре, а у меня – Даева в голове! Это же не опухоль мозга, в конце концов! И потом – я обладаю суперспособностями, которым так завидует Богдан Ильич! Я взглянул на него – доктор топтался под окном, привставая на цыпочки и вытягивая шею, и вид имел довольно жалкий…
Возня в палате внезапно стихла, и стало слышно, как мужской голос сообщил (видимо, директору), что больной умер. Богдан Ильич тяжело вздохнул и опустил голову. А я почувствовал, что начинаю замерзать и потянул доктора назад, к моргу. Всю обратную дорогу мы шли молча.
Даев так же искренне обрадовался нашему приходу. Я снова уселся в кожаное кресло и спросил, стараясь быть вежливым:
– Ну что, Богдан Ильич? Как нам помог этот эксперимент?
Богдан Ильич вздохнул.
– Если бы не смерть невинного человека… – он покачал головой. – Но вот, какие выводы я могу сделать: во-первых, мы получили информацию, что Даева не собираются покидать наш мир, во-вторых, мы убедились в вашей способности создавать энергетические тоннели…
– Вот это, как раз, еще не доказано! Может, он сам помер! – возразил я.
– В-третьих, – продолжил доктор, не вступая со мной в спор, – мы знаем, каким должен быть следующий ход – нам дали подсказку: Даитйа гату!
– Даитйа гату? – спросил я, заинтересовавшись помимо воли. Я вспоминал ту, прошлую свою встречу на кладбище, где я уже слышал это тарабарщину. – А что это вообще значит? Конец игры?
– Народ Авесты называл так особое место, через которое из земли проникает огонь! – Медленно проговорил Богдан Ильич. – Это не буквально, – добавил он. – Здесь может располагаться место для молитвы, место рождения или… место смерти.
– Смерти… – пробормотал я. Звучало оптимистично.
– Думаю, что мы угадали со временем, месяц огня на исходе, но еще не закончился, – Богдан Ильич стал размышлять вслух. – И мы правильно выбрали человека, то есть, вас! Иначе бы Даева не вышел на контакт. И последнее необходимое условие – это место! – он пристально взглянул на меня. – Нам нужно изменить место нашего эксперимента!
– Э-э… Послушайте, Богдан Ильич… – я поморщился, потому что мне уже надоели все эти эксперименты. – Я очень уважаю вас как доктора, ну, как патологоанатома… И как специалиста в исторических и религиозных вопросах, но…
– Да? – довольно благожелательно ответил он.
– Но, честно говоря, я уже устал от этих хождений, от «музыки мозга» и прочего. Знаете, я вот сейчас впервые за долгое время прекрасно себя чувствую. Понимаете? У меня нет тревоги, есть уверенность в себе. Пропало, наконец, это дурацкое чувство, что позади меня кто-то стоит… вам не понять! – я вскочил с кресла и зашагал по кабинету. В самом деле! Ему-то хорошо! А я через такое прошел! – Все это полная ерунда: спасение мира, тоннель между мирами… Мой мир – это Диана! Надо созвониться с ней, встретиться и… все будет хорошо… – я остановился и замолчал.
– Нет, не будет, – вдруг покачал головой доктор. – К сожалению, просто уйти и жить спокойно у вас не получится. У нас с вами остается всего пара часов, чтобы помочь друг другу. Мы должны пойти на место огня, Даитйа гату. Там, где Амон создал свой тоннель. В часовню! «Мистика места»! Помните на нашей первой встрече я рассказывал вам, что мистика заключается в том, что все события происходят в одной точке пространства…
Богдан Ильич продолжал говорить, но я вдруг перестал его слышать.
Часовня! Я вспомнил запись в книжке Бориса – часовня, сегодняшний день и крест, который он вероятно собирался поставить на мне. Борис меня так просто не оставит. И смерть его сына только добавит ему злости… Я прислушался: Богдан Ильич говорил про Бориса!
– … Борис стрелял в версию своего сына, и реальный Максим при этом погибает. Даева в своих играх с людьми все время создают некие ловушки и тесты. Борис, к сожалению, не прошел свой тест… Даева тут же используют негатив, агрессию, жестокость, живущие где-то на дне души человека, – или для создания его «злой» версии, или для того, чтобы он сам совершал ужасные поступки.
Я понимающе кивнул. Значит, Борис будет сегодня ждать меня в часовне. В этом я теперь не сомневался. А что если пойти, так сказать, на опережение? Устранить зло, пока оно не напало на меня? Я прислушался к себе и неожиданно понял, что страхи и тревога, в последнее время донимавшие меня, исчезли – я ощущал уверенность, силу и спокойствие. И я дал согласие на последний эксперимент.
Итак, мы снова вышли из морга.
– А знаете, – обратился я к доктору по дороге, – я перестал испытывать страх. А вы?
Борис Ильич замедлил шаг и внимательно посмотрел на меня.
– А мне страшно, если добро в битве со злом заражается от него и начинает пользоваться злыми средствами, – негромко ответил он. – Как тогда понять – где добро, а где зло?
Я почувствовал раздражение и не стал продолжать разговор.
Мы стояли у входа в часовню. Пес Даев неожиданно стал поскуливать и, если бы не короткий поводок, то попытался бы сбежать. Что это с ним? Бездомных собак учуял?
– Ну, хорошо, – я пожал плечами и, отведя подальше, привязал к дереву. – Сидеть! Мы скоро, – пообещал я ему и погладил по голове. Пес стал подвывать.
Богдан Ильич ждал меня у дверей часовни, не заходя вовнутрь. Засады он боится, что ли? Я подошел к нему и сказал успокаивающе:
– У меня четкое предчувствие, что Бориса внутри нет.
– Хорошо, – кивнул он и вдруг спросил: – А знаете, чего не учел Амон? Что люди под воздействием Даева могут меняться как в лучшую, так и в худшую сторону! Это зависит от них самих. Я понял, наконец, что победить Даева можно только одним старым способом: возлюби ближнего своего… А код души – это билет, и куда – зависит от нас с вами, от наших поступков…
Я снова пожал плечами. Мне стало казаться, что доктор просто тянул время и не хотел заходить в часовню. Волновался он, что ли?
– Вы как себя чувствуете? – поинтересовался я.
– Как космонавт перед стартом, – усмехнулся он и вдруг попросил: – Возьмите, пожалуйста, мой ноутбук и… Можно мне ваш телефон? Сделать один звонок…
– Мой телефон? – изумился я. – А кому вы собираетесь…
– Диане, – коротко ответил доктор и протянул мне ноутбук.
Я автоматически взял его, потом, неловко перехватив одной рукой, вытащил телефон и, недоумевая, передал его Богдану Ильичу.
– Спасибо вам большое! – громче чем нужно сказал он. – Вы пока заходите, устраивайтесь, а я – буквально через минуту…
Он шагнул в сторону и сразу исчез в темноте. Я, фыркнув, открыл дверь и переступил порог часовни.
Внутри было не так холодно, как на улице, а может, мне просто показалось. И даже неярко горела под потолком какая-то дежурная лампочка.
Я устроился на старом стуле, брошенном строителями, а ноутбук поставил неподалеку на деревянный ящик.
Что за черт? – подумал я. Что ему нужно от Дианы? Я счел ниже своего достоинства подслушивать их разговор, а просто сидел с закрытыми глазами…
– Здравствуйте Диана! … Да, я хороший знакомый Александра!…
Я открыл глаза, но продолжал слышать Богдана Ильича, говорившего по телефону за пределами часовни. Он был на улице, причем довольно далеко, но я его слышал! Как-то по-особенному, правда, словно у себя в голове! И то, что именно я слышал, мне совсем не нравилось!
– … он недалеко от меня, но не слышит меня… Мы сейчас в больнице Святого Себастьяна, в часовне… Нет-нет, не волнуйтесь! С ним все в порядке, ну, почти все… У меня для вас не очень хорошие новости… да, про Даева… нет, это, увы не игра! В Александре есть Даева, и он опасен! Точнее, это уже не совсем Александр! В ближайшее время Даева выйдет из него в виде версии… да, я знаю, что Александр хороший, но даже в самом добром человеке есть патологические инстинкты, темные страсти и… Да, вам причинит боль не Александр, а его двойник, версия! … Да, поэтому вам нужно срочно бежать! Укрыться на время… Я надеюсь, что смогу связаться с вами и помогу! Да! Верьте мне! Я помогу вам обоим!
– Ах, ты, предатель! – закричал я, но, как это часто бывает в кошмарных снах, крик застрял у меня внутри. Я пытался выбежать на улицу, но подо мной закачалась земля, словно это была палуба корабля в сильнейший шторм. И огромные волны захлестывали корабль, волны моего бешенства!
***
Серый, как тень, зверь пробирался сквозь торчащую из земли арматуру, напоминавшую кресты на могилах древнего кладбища. Он приближался к человеку, который стоял и говорил по телефону. Зверь подошел к нему вплотную, и оказалось, что ростом он с человека. Раскрыл свою страшную пасть и скусил ему голову… человек нелепо вздернул руками, затем повалился на землю. Рядом упал телефон. Вокруг было тихо…
***
Я встал со стула и прошелся, чтобы размять ноги. Странно, но Богдана Ильича до сих пор не было. Дверь была распахнута, на улице кружился снег. Деревья переплетались изломанными линиями веток. Темнели спящие на них вороны. Вдалеке виднелись огни. Вдруг тишину нарушил лай собак. Послышались голоса. Я, повинуясь инстинкту, сделал шаг назад, в темный угол…
Ярким лучом фонаря осветилось помещение часовни. В центре зала стоял старый деревянный стул. На нем кто-то сидел. Он был темнее ночи, бесформенный, словно состоял из множества ломаных линий. Там, где могло быть лицо, сквозь черноту двумя звездами горели глаза. А вокруг вспыхивало красным…
Вошли двое. Борис и Татьяна.
– Вот он! – сказал Борис и указал на сидевшего. – Петербургский, ты меня слышишь?
«Почему он принимает его за меня? Неужели он не видит, кто это?»
– Что с ним? – спросила Татьяна. Голос ее чуть дрожал.
– Ничего! – ответил Борис. – С ним-то все в порядке! Вот с нами…
– С тобой! – вдруг воскликнула Татьяна. – Борис, ты…
– Заткнись! – грубо оборвал ее Борис. – Если бы не я, тебя бы уже не было. И не считай меня сумасшедшим! Это он во всем виноват, – кивнул он на меня и достал пистолет. – В нем все зло! И он должен умереть. Не вздумай мне мешать! – предупредил он.
– А в тебе? – вдруг произнес тот, кто сидел на стуле.
Борис напряженно вглядывался в сидящего. Татьяна была перепугана.
– Во мне тоже, – с трудом ответил Борис, – но вначале я должен убить тебя! А потом уже и сам…
Татьяна бросилась на Бориса, но он увернулся. Прозвучал выстрел. Девушку отбросило назад, и она упала на груду мусора.
– Очередь за тобой! – сказал Борис, переводя дыхание, и навел пистолет на него. – Помнишь, ты сам мне рассказывал притчу? Однажды Иисус встретил человека, в которого вселились демоны, и изгнал их из него. Тогда бесы вселились в свиней, стадо бросилось с обрыва и погибло. Так вот! Я уничтожаю бесов! Прощай!
И он истово перекрестился.
Несмотря на то, что ствол пистолета был нацелен на сидевшего на стуле, черное дуло смотрело на меня. В нем я увидел бесконечность. Импульс побежал к мышцам руки. Сейчас Борис согнет указательный палец, и бесконечность выстрелит огнем…
Тот, кто был темнее ночи, успел раньше полыхнуть пламенем. Огонь тут же поглотил Бориса вместе с оружием, с его криком, превратив его в огромный живой факел. Через секунду что-то едва заметное отделилось от него, тонкое, как мысль, и отлетело в сторону. И было поглощено Даева.
***
– «Криминальная хроника», – объявила ведущая. – Сегодня на территории городской больницы Святого Себастьяна произошел пожар в здании часовни. Пожару был присвоен повышенный номер сложности, задействовано пять расчетов. Сообщается об одном погибшем и двух пострадавших. Возбуждено уголовное дело. Наш корреспондент передает с места событий:
