Kitabı oku: «Королевство», sayfa 2

Я мысленно перевела дух, взвесила все текущие обстоятельства и решила, что все не так уж и плохо. По крайней мере, начинается не так плохо, потому что ее будущий муж был явно не из тех людей, которые будут вставать посреди ночи ради какой-то приехавшей издалека принцессы. Даже ради будущей его жены. Какой в этом толк? Лучше уж поспать до полудня (тут я заметила, что солнце висело довольно высоко), а затем, благородно зевая, пойти завтракать. Благо к этому времени все энергичные люди уже встали и подготовили день для такого благородного человека, как он. Если мой будущий муж ненавидел всех энергичных людей так же, как и я, то наша корзинка общих интересов и взглядов начинает постепенно заполняться.

С этими мыслями я оделась в то, что обычно носили молодые мужчины-аристократы у меня дома. Такую одежду явно нельзя было назвать женственной, но она была практичной, удобной, сшита из крайне дорогих материалов и позволяла быстро и уверенно проходить мимо людей, пока они строили догадки, кто ты такая.

Еще раз оглядев себя в зеркале, я подошла к двери, которая отделяла определенную меня от страшных неопределенностей внешнего мира. И повернула ручку, выходя в просторный прохладный коридор.

5

Среди мрачных переходов и залов замка меня никто не окликал, когда я быстрым и уверенным шагом рассекала пространство. В принципе, я так и предполагала – похоже, что внутренняя охрана замка была сосредоточена преимущественно на важных объектах или людях. Что еще ожидать от маленького королевства?

Так я бесцельно бродила буквально 15 минут, пока меня не остановил маленький сухопарый человечек в серьезных очках и с надменным видом. Видимо, я все же зашла, куда не надо, на что я, в принципе, и рассчитывала.

– Госпожа, а вы куда, собственно, собрались? – он оценивающе посмотрел на меня из-за толстых стекол своих очков.

Я смерила его презрительно-уничтожающим взглядом. По крайней мере, постаралась.

– Я Эвелинн Вейн, пятая принцесса из королевства Варран, будущая супруга его величества принца Коррина.

Хорошо, что я в последний момент вспомнила имя моего нареченного, а то вышло бы как-то неудобно…

Мужчина не моргнул и глазом, хотя тон его голоса слегка изменился.

– Принцесса? Из Варрана? А почему, позвольте спросить, вы держите свой путь в королевскую сокровищницу?

– А где тут написано про сокровищницу? – просто спросила я. – Какой-нибудь указатель? Стража в золотых мундирах на подходе?

Мужчина сморщился, как будто я кольнула его в больное место.

– Вопросы бюджетирования… – он скривился. – В общем, давайте я вас проведу в кабинет принца, потому что, как я понимаю, вы еще не совсем освоились в нашем замке.

– За целый час без проводника я еще неплохо справляюсь, – саркастически отметила я, следуя за ним. – А куда делись все слуги? Почему в замке так малолюдно?

– Спросите это у военного министра, миледи, – грустно ответил он. – Войны поглотили все вплоть до шелковых занавесок в гостевых комнатах. Ковры, драгоценный сервиз, хорошо обученные люди – все пошло на нужды войны.

Похоже, войны здесь были обыденной вещью, раз никто не скрывал основной статьи расходов государства. В Варране, по крайней мере, притворялись, что социальная политика еще интересна правителям.

– И как идет война? Успешно? – поинтересовалась я.

Он не ответил, но его характерно брезгливое пожимание плечами говорило само за себя.

Промолчав всю дорогу, мы наконец подошли к массивной деревянной двери с причудливой резьбой, которая должна была изображать солнце, если была бы сделана более искусно. Сбоку рисунок вообще походил на тарелку с макаронами. Не знаю, как у художника так получилось, но рисунок реально как будто переходил из измерения в измерение без всякого зазрения совести. Выглядело это несколько жутко.

Мужчина прокашлялся, отворил дверь и протянул руку в, как ему казалось, изящном жесте.

– Прошу, – сказал он, пропуская меня вперед.

Я шагнула вовнутрь, и на мгновение ослепла от яркого света, который струился сквозь высокие окна в дальнем конце комнаты. После полумрака коридоров я как будто вышла на улицу.

Окна были распахнуты настежь, и легкий ветерок мягко шевелил страницы книг, которые были разбросаны буквально по всей комнате. Сама комната была явно богаче всех остальных виденных мною залов, что сразу бросилось мне в глаза. Я как будто шагнула из дома простолюдина в дом нормального человека.

Потолок был высоким и расписан красочной мозаикой, изображающей яркое солнце, которое пронизывало своими лучами окружающую его тьму. В тех местах, где желтые лучи уже рассеяли мрак, проступали очертания злобных монстров, как будто сопротивляющихся наступлению рассвета. Дальше, где черные тона еще преобладали над светлыми, виднелись призраки, находившиеся в движении – они перемещались по кругу, словно стараясь найти в светиле слабое место, чтобы совершить мгновенную контратаку. Но некоторые призраки по краям мозаики уже уплывали прочь, понимая, что поражение неминуемо.

Я засмотрелась на роспись чуть дольше обыкновенного – настолько она была прекрасна. Судя по выцветшим краскам, изображение относилось к тому времени, когда Лавандия ставила перед собой хоть какие-то цели, имела хоть какие-то ценности, отличные от стяжательства и бесконечных войн. Изображенная аллюзия была одновременно проста и понятна, но в то же время несла в себе глубокий смысл, какие могут нести в себе только простые вещи.

Я так увлеклась и ушла в свои мысли, что не сразу услышала легкое покашливание неподалеку от себя. Поэтому покашливание стало чуть громче, как будто намекая на что-то.

Я очнулась от размышлений и только теперь заметила пожилого мужчину, сидевшего за массивным письменным столом из красного дерева. Он слегка улыбался, смотря на меня, а перед ним лежала раскрытая книга.

– А…я… извините, я вас не заметила сразу, – я смущенно улыбнулась.

– Ничего страшного, ничего страшного, – он бодро вскочил с места и сбросил наваленные на другой стул книги. – Прошу вас, садитесь. Извините уж за беспорядок, но я не ожидал, что сегодня у меня будут гости, особенно такие благородные. Садитесь, сейчас я поставлю чайник.

С этими словами он направился к маленькому столику, наполовину скрытому от взоров высокими шкафами, чьи стеллажи доходили практически до потолка. Там, он, видимо, разжег огонь на портативном нагревателе (недавнее изобретение) и поставил чайник. Лишь в последний момент я осознала, что он сделал все сам, без помощи слуг. Конечно, поставить чайник было несложно, дело не в этом, просто… так было не принято. Он чем-то неуловимо напоминал меня – я тоже не любила дожидаться кого-то и мелкими хлопотами распоряжалась сама. Но если он не затворник, а экономика государства настолько просела и… он что, еще одежду сам себе стирает?!

Видимо, заметив мое выражение лица, он понимающе улыбнулся.

– Вы, наверное, думаете, почему представитель королевской семьи не прибегает к помощи слуг? Не хотите угадать? – и он посмотрел на меня с тем выражением лица, которое возникает лишь у старых людей, которые не смогли вытравить из себя ребенка.

– Мне кажется, что это рациональное действие, ведь ждать прислугу можно гораздо дольше, чем поставить чайник самому. С другой стороны… в некоторых королевствах к принцам и принцессам приставляют личную прислугу, которая всегда находится рядом. Поэтому ответ лежит где-то посередине. Так мне кажется.

Старик захлопал в ладоши, на его лице застыла игривая улыбка.

– Замечательно! Все так, как мне про вас рассказывали!

И он с чувством громадного удовлетворения водрузился обратно на свое кресло.

Рассказывают? Я еще раз взглянула на него, и мурашки мгновенно разбежались по всему телу. По спине пробежал неприятный холодок, а сердце забилось учащенно. Я слегка подалась вперед.

– Так вы… – от невысказанных слов у меня сперло дыхание.

Он, как настоящий актер, выдержал драматическую паузу.

– Именно! – с широкой улыбкой воскликнул он. – Третий принц в королевской семье, принц Коррин собственной персоной!

Через несколько секунд молчания, которое для меня длилось целую вечность, он вдруг сделался предельно серьезным и добавил:

– Ваш будущий муж, дорогая.

6

Я в хаотичном порядке начала взвешивать все обстоятельства, что вдруг обрушились на меня.

Во-первых, по всем правилам очень редко принцессу выдавали замуж за мужчину, разница в возрасте с которым была колоссальной, то есть больше десяти лет. Это было ненормально и в плане психологии, и в плане будущего потомства. Идеальным вариантом считались сверстники.

Во-вторых, кто-то ей точно говорил, что принц Коррин молод, горяч и довольно хорош собой⁶.

В-третьих, зная родителей, они точно не стали отдавать меня замуж за такого книжного червя. Они хотели бы, чтобы я избавилась от своих дурных привычек, перестала бы умничать, а также… хотя как раз из-за того, что я много умничала, они вполне могли меня наказать, с них станется.

И вот тут-то у меня и началась легкая паника.

Мужчина напротив спокойно любовался моей оцепеневшей персоной, а по его лицу блуждала гаденькая улыбка. Точно извращенец!

И тут раздался спасительный свист чайника, от которого мы оба слегка вздрогнули. Он побежал тушить огонь, а я все пыталась собраться с мыслями. Безуспешно.

На стол передо мной легла огромная чашка с крикливым детским рисунком. Такие обычно продавались на ярмарках, а главным их достоинством были относительная дешевизна и непомерная вместимость. Это еще раз подтверждало небывалую практичность стоявшего передо мной в этот момент и разливавшего чай человека. А также его абсолютное наплевательское отношение к обычаям королевской жизни.

Мои глаза сощурились, что всегда происходит, когда я начинаю кого-то подозревать в чем-то, что мне может не понравиться.

Принц этого не заметил, по его лицу все еще блуждало самодовольное выражение. Казалось, что он искренне наслаждается сложившейся ситуацией.

– Ну что, дорогая, вам с сахаром или без?

И тут меня осенило.

– Вы не принц, – резко сказала я, решив идти напролом.

Он на мгновение как будто оступился, но затем выражение его лица сделалось гладким и спокойным. Он аккуратно поставил чайник на стол между нами, положив под него какую-то ненужную бумажку. Потом он аккуратно отодвинул свою чашку в сторону, сложил руки на груди, сурово взглянул на меня и… громко рассмеялся.

Почему-то самым неприятным мне показался не сам смех, а то, как он вульгарно запрокинул голову. Смеялся он явно от души, но я была слегка уязвлена его показным поведением. Поэтому я степенно отпила чаю и, как мне казалось, крайне сурово посмотрела на него. Его это почему-то позабавило еще больше – посмотрев на меня, он почти сложился пополам от смеха, а одной рукой постучал по столу.

Это смотрелось крайне неприлично.

Утирая глаза от выступивших слез одной рукой, другую он поднял в извиняющемся жесте.

– Прошу прощения, но вы очень мило выглядите, когда сердитесь, – после этих слов он резко выдохнул, встряхнулся, подавил все еще рвущийся из его груди смешок и взглянул на меня со всей серьезностью, которую только смог собрать.

– Вы молодцы, – после некоторой паузы сказал он. – И крайне умны, хочу заметить. Одной меткой фразой разрушили всю игру. И хоть вы ошиблись, но мне кажется, что вы сделали это намеренно, я прав?

Я слегка кивнула. Не совсем намеренно, но, по крайней мере, я взвешивала у себя в голове всего два варианта. Сейчас он открыл, какой из них был верным.

– Да, я выразилась определенно и резко ради того, чтобы перестать ходить вокруг да около. Конечно, вы являетесь принцем, хоть и потерявшим последние остатки благородства. Но именно это… именно то, что вам все равно на приличия, которые соблюдают в светском обществе, именно то, как вы легко и без агрессии обходите правила, установленные людьми, стремящимися ограничить вас, сделать вас более понятным… все это выдает в вас особу королевской крови.

– А вы, однако, психолог, – отметил он, поднимая брови в знак восхищения.

– Скорее системный человек, – сказала я, но почувствовала, что слегка краснею. Не так много людей, которые понимали, о чем я говорю.

Я одернула себя.

– Но вы также вряд ли являетесь принцем Коррином. Почему – я не могу объяснить, но чувствую, что это так.

Он тяжело вздохнул, опрокинув свое тело на спинку объемного кресла. Одной рукой он подпер свой подбородок в задумчивом жесте, а другой взял свою кружку дымящегося чая.

– Было, конечно, весело, но затягивать тоже смысла не вижу, – он отпил из своей кружки. – Да, я не Коррин, хоть он является моим братом. Я принц Даст, первый и старший принц в текущем поколении. Прямой наследник престола, хоть и отрекшийся от него в виду отсутствия интереса к власти.

В моей голове мгновенно зароилось множество вопросов, но все их я отмела, не желая показаться несдержанной девчонкой. Поэтому я промолчала, ожидая продолжения.

И принц продолжил, хотя он явно этого не хотел.

– Вы можете спросить, а где мой брат? Почему он не встречает свою избранницу? Почему ее разыгрывает какой-то старый дурак? – при последних словах он усмехнулся, но в его глазах читалась боль. – Мой брат слышал, что вы отправились в путь, и по плану выехал из своего военного лагеря, чтобы вас встретить. Два дня вы добирались до нас, и два дня понадобилось ему, чтобы приехать домой. Идеальный расчет, но как оно часто бывает…

Меня охватило нехорошее предчувствие. Я открыла было рот, но тут он продолжил, качая головой.

– Принц Коррин погиб в пути, Эвелинн. Зверски убит неизвестной группой, которая как будто знала, когда и куда он поедет. Это произошло за десять часов до того, как вы приехали. Десять часов отделяли его от дома. Но он не приехал. И не смог вас встретить и пригласить в свой собственный дом.

7

Эмоции на миг захлестнули меня, но я быстро начала раскладывать их по полочкам.

Конечно, я не знала его, ни разу не видела, но почему-то было очень обидно, что моего будущего мужа зверски убили буквально на подступах к его, а если бы он приехал – к нашему дому.

Но меня больше задевало другое. Это было крайне эгоистичным чувством, но именно это возмущало меня больше всего в этой истории – то, что я была причастна к ней.

Ведь он почему-то запланировал свое путешествие домой одновременно с моим отъездом. Идеальный расчет, с одной стороны, но такие расчеты не предполагаются в любовных делах, когда ему нужно было приехать домой, отдохнуть, выспаться, подобрать наряд, накрыть стол… столько хлопот, а он вместо этого буквально в спешке решил уехать из военного лагеря. Из военного лагеря… военного…

Тут также ничего не сходится, ведь война также не предполагает спешки. Кому кажется обратное – просто находится в самом пекле событий. А все остальные военные, особенно командующий состав, просто обожают рассуждать. Поэтому мужчины и любят войны и не допускают туда женщин, потому что последних частенько бесит пустая болтовня. И они тоже по-своему неправы, ведь то, что сперва кажется пустой болтовней, на деле оказывается подготовкой, настроем перед решительными действиями.

Я очнулась от своих размышлений и посмотрела на своего собеседника, который, казалось, грустно уставился в пространство. Со стороны совершенно нельзя было заметить, что он притворяется, но он был прекрасным актером и вдобавок первым принцем. Чем ближе к политике – тем больше уклонений от правды во имя скрытых целей. Такая мысль никогда меня не подводила.

– Послушайте, – робко прошептала я, а он вздрогнул, словно я отвлекла его от мрачных дум. – Но ведь дороги между крупными городами хорошо охраняются…

Он кивнул.

– Это так, но мне доложили, что его разведчики обнаружили опасность на главной дороге впереди. Поэтому он решил проехать другим путем.

– А в чем заключалась эта опасность? – спросила я, широко раскрыв глаза.

– Не знаю, – он пожал плечами. – Наверное, разбойники перевернули телеги и устроили импровизированную засаду.

Я зачарованно кивнула, как будто оцепенев от подобных новостей.

Но сама судорожно думала. Ну что за бред! С какой стати разбойникам разбивать лагерь посреди дороги, блокируя путь, если к ним в любой момент может выдвинуться… да, со стороны все сходится. Блокируем один путь, вынуждаем идти к следующему. Но принцы далеко не дураки, дураков обычно быстро убивают. Если разбойники решили расположиться прямо посреди дороги, то можно просто подождать, пока их не обнаружит патруль, затем к ним прискачет элитная стража… если только принцу реально не нужно было очень быстро вернуться домой. Или то был момент, когда он не мог мыслить рационально… как же сложно думать за другого человека, не зная о нем ничего!

Мое лицо оставалось очаровательно безмозглым. В совершенности я данным стилем еще не овладела, но для многих мужчин его хватало, потому что они думали, что женщины ничего не понимают в войнах. К счастью, мне ничего и не надо было в них понимать, я просто применяла системную логику и к этому случаю. Но сидящий напротив меня человек не должен был понять, о чем я думаю, не должен был почувствовать во мне угрозу. Я была женщиной и пользовалась этим, ведь женщин не трогают. Не убивают.

А я очень хотела жить.

Он, видимо, принял мое задумчивое состояние за шок.

– Мне очень жаль, принцесса.

Я взяла в руки еще не остывший чай и потупила взор. Надеюсь, что выглядела я, как будто мне тоже жаль.

Мы помолчали несколько минут, а затем он сказал:

– Я немедленно пошлю депешу вашим родителям с этой новостью. Так как вы не замужем, то отвечают за вас они, а охранять вас должны мы. Пусть они решат, что делать дальше, а пока погостите у нас – война истощила практически все ресурсы нашего королевства, но, надеюсь, вы согласитесь побыть в моем скромном обществе еще немного.

Я медленно кивнула, соглашаясь.

– В вашем обществе? Я не буду вам мешать?

Его лицо снова сделалось веселым, как будто щелкнули невидимым переключателем.

– Это было просто предложение, моя дорогая. Если хотите, то можете посетить город, я выделю для прогулки пару стражников, но, – тут он окинул рукой окружающее нас пространство. – Я слышал, что вы любите читать, так ведь? Моя скромная библиотека полностью в вашем распоряжении, а если вы не против невинной болтовни, то с радостью составлю вам компанию, ведь мне давно не попадались люди с подобным размером…

Он озорливо окинул меня взором.

– Интеллекта, – окончил он.

Я почувствовала, что опять краснею. В этот момент он встал и галантно подал мне руку.

– Соизволите ли вы сопроводить меня в наш трапезный зал? Насколько я знаю, экономисты еще не уволили поваров, а в период рассвета государства именно наша кухня славилась своими произведениями кулинарного искусства.

Я приняла его руку и вспоминала про мальчика-поваренка, который сопровождал меня в путешествии. Наверное, он уже устроился стажером на кухню.

Мы вышли в прохладный коридор и спустились на второй этаж – в просторный и богато обставленный трапезный зал. Кроме нас там более никого не было, но принц отдал распоряжение подбежавшему слуге и буквально через несколько минут стол начал заполняться различными яствами.

Все последующие дни до получения ответной депеши от родителей я проводила либо в кабинете первого принца, общаясь с ним на различные темы, либо в саду одна, либо в трапезной, заказывая у поваров только то, что мне нравилось.

Так довольно быстро и интересно прошла неделя. Я забыла обо всех опасениях и целиком погрузилась в разговоры с первым принцем, который, казалось, искренне наслаждался моим обществом. Это мне льстило, но было и крайне полезно – принц был прирожденным экономистом и по моей просьбе посвятил меня в азы бухгалтерского королевского учета, аудита, составления бюджета, смет, аналитических отчетов, да так, что к концу своего импровизированного обучения я могла свободно читать на финансовом языке, хоть и поверхностно. Если времени было бы больше, то я бы с радостью училась бы дальше, благо принц был очень талантлив во всем, что касается объяснений, но на восьмой день моего пребывания в иностранном замке к нам в кабинет вбежал запыхавшийся гонец.

У него в руках была помятая официальная депеша, скрепленная красной печатью. Он приблизился, и я узнала на печати оттиск перстня моего отца.

8

И так начались мои многочисленные странствия по союзным королевствам. Так как мой отец в основном придерживался нейтралитета на мировой арене военных событий, то союзных государств было много, если не все. Это не означало, что мы не принимали участия в войне, – вовсе наоборот – принимали, да еще самое активное.

Но это был невидимый фронт, участники которого оставались неизвестны до конца их жизни, а если кто-то из них и прославлялся, то смерть для них наступала раньше срока. Ибо то были шпионы, агенты, сотканные из теней и секретов. Точное их количество не знал никто, а их сеть славилась своей обширностью и скрытностью.

По крайней мере, так было на словах. На деле мне часто казалось, что текущая система постоянно барахлила, выходила из строя, а ее элементы частенько перетекали в другие сферы – туда, где больше платят или где безопаснее. Но всем так нравилось в это играться, что моей стране никогда не объявляли войны. Прежде всего это происходило потому, что для исполнения сего военного плана требовались значительные ресурсы, то есть военный союз хотя бы трех крупных королевств. Но из-за удобного географического расположения моему королевству было бы не так трудно выдержать месячную осаду, а в это время на королевства, объявившие нам войну, напали бы их собственные кровожадные соседи, пока основное войско находилось бы минимум в неделе пути от дома. Да, наше географическое положение подкреплялось тем, что окружали нас, в основном, мелкие государства, которые с какой-то стороны можно было бы назвать вассальными. Их экономика зависела от их единственного крупного покупателя (то есть нас), границы были открытыми, а пограничные пошлины сведены практически до нуля. При таких обстоятельствах в некоторых моментах своей политики им приходилось прислушиваться к своему крупному и великодушному соседу, что постепенно вылилось в тотальный контроль над этими государствами через шпионскую сеть и серию династических браков. На троне этих мелких стран уже давно восседали разнообразные родственники моего отца.

Но мне казалось, хоть я и не высказывала никогда эту мысль вслух, что эту идиллию можно было бы легко разрушить, если сосредоточить многочисленные и хорошо обученные военные силы в одном королевстве, а затем планомерно и системно произвести захват ближайших к себе стран. И расширяться, расширяться, насаждая в захваченных государствах недвусмысленную идеологию, которая одновременно подразумевала бы повиновение, но в то же время не стесняла бы жизнь резидентов, не побуждала бы их к мелким восстаниям. Такую постоянно растущую махину было бы крайне тяжело удержать в административном плане, но мне казалось, что это было практически единственным выходом из текущей ситуации – тотальной раздробленности и постоянных мелких войн, из–за которых внутренняя политика и экономика государств оставались заброшенными. Войны – это все же очень дорогое удовольствие.

Когда я прощалась с принцем Дастом, то была слегка в смятении. Расставание наше происходило тепло, за проведенную неделю вместе мы сумели подружиться. Я, конечно, знала, что эта дружба распадется, как карточный домик, стоит мне отъехать на пару миль от его королевства, но все же это был мой первый хороший знакомый, с которым можно было легко и беззаботно вести беседу на практически любую тему. Но как бы ни были прочны наши новообретенные дружеские связи, я никак не могла добиться от него внятного ответа, почему мне необходимо уехать в другое королевство, а не обратно к себе домой. Может быть, он и правда не знал, но я понимала, что человек с таким незаурядным интеллектом может хотя бы догадываться. Но он лишь виновато разводил руками и лукаво смотрел на меня, припоминая мое выражение лица, когда я читала приложение к основному письму отца.

Приложение было написано на отдельной простой бумаге, и в нем крайне недвусмысленно выражалась просьба к принцу Дасту ни в коем случае не показывать содержание основного письма. Даже если она будет кричать и топать ножкой, так было написано. И мы ее на самом деле плохо воспитали, наша вина, это тоже было написано. И надеемся, что она не доставила много хлопот, вот прямо так, слово в слово. И еще много чего было, что я сознательно здесь опущу.

Принц рассказывал, что сначала мое лицо слегка зарделось, что было довольно мило, а затем сразу перешло в состояние раскаленно-красного. Возмущению моему не было предела, и принц, как будто издеваясь, действительно не дал мне в руки основное письмо, хоть и сказал потом, что ничего интересного там не было, просто краткая просьба сопроводить меня в другое королевство. А приложение к письму было сделано ради смеха, принц тогда еще сказал, что мой отец во времена своей молодости и не такие шутки проделывал с окружающими его людьми.

Весь следующий день прошел в хлопотах и сборах и лишь затем, на пути в другое королевство, я задумалась, насколько же легко меня одурачили. Наверное, основную роль тут сыграло обаяние принца и моя глупая расслабленность, ведь оказавшись в дороге, на свежем воздухе, я тут же поняла, что что-то тут не так.

Во-первых, что бы ни говорил принц, но мой отец, когда речь заходила о делах, становился крайне серьезным и немногословным. Он никогда не шутил, был постоянно сосредоточен. Без этих качеств он попросту не смог бы удержать в рабочем состоянии всю свою шпионскую сеть.

Во-вторых, кто-то доложил отцу, что мой жених умер. Прошла целая неделя с момента гибели, это правда… в общем, все было несколько подозрительно, но из-за нехватки фактов выводы все равно получались двоякими. Приложение к письму могло служить для моего отвлечения, но смысл основного письма, которое мне так и не удалось прочитать, можно было исказить и в свою пользу.

А какая польза от меня?

Я тяжело вздохнула. Оставалось верить, что женщины мужчинам нужны лишь для детей и утешения и что использовать их в политических играх будут лишь дураки. Потому что я ровным счетом ничегошеньки не знала о шпионской сети моего отца, о том, чем вообще он занимается. Что я вообще знала? Внутреннее расположение комнат замка? Имена некоторых слуг? Невесть какая полезная информация, однако. Использовать меня в заложниках? Исключено. Мой отец, как и любой здравомыслящий государь, тут же оденется во все черное и объявит месячный траур по всему королевству по своей любимой, но уже мертвой для него дочке. И это было правильно – что такое жизнь целого государства перед жизнью одного человека?

Оставалось надеяться, что принц Даст и мой отец действительно знали друг друга и что теперь-то я, наконец, выйду замуж. На самом деле мне уже не терпелось – я даже была готова подойти к обелиску с мужчиной в таком же возрасте и расцвете сил, как и принц Даст. Подумаешь, тридцать пять лет разницы. Ну и ладно. Главное, оставить уже это подвешенное состояние, перестать болтаться на мясницком крюке, как освежеванная дичь, которую забыли зажарить и подать к столу. Раз и готово. А потом можно будет заняться своими делами, когда муж уйдет на войну. А если случится что-то не совсем благоприятное, ведь мало ли что бывает на войнах, то черное мне было всегда к лицу. Печальное выражение лица? Да легко на самом деле.

Да, похоже, что к своему совершеннолетию я стала откровенной эгоисткой.

Но моим планам не суждено было сбыться – мясника, видимо, уволили, а ключ от кладовой он в отместку забрал с собой. И так на холоде, оставаясь вечно юной, молодой и нетронутой жарким огнем и острой вилкой, я так и пребывала в подвешенном состоянии, болтаясь на крюке и отчаянно посматривая по сторонам. Казалось, что мир надо мной буквально издевается. Громко смеется мне прямо в лицо. А я все никак не могла понять соль шутки.

Все следующие полтора года, вплоть до моего восемнадцатилетия и благополучного возвращения домой, я разъезжала по различным королевствам, виделась с разными людьми из королевских семей и… давала советы. Рассказывала, как, по моему мнению, будет правильно устроить некоторые моменты внутренней политики, как разрешить конфликт с соседствующим королевством, как навести порядок в финансовых делах и так далее. Я была буквально ошеломлена. Меня приглашали как консультанта, но все беседы проходили в неформальной обстановке, на меня не вешали ровно никакой ответственности, обходились со мной крайне вежливо, по-дружески, а некоторые даже галантно, как будто принимая во внимание, что перед ними все же сидела женщина. И никто не говорил, что я была неправа, не пытался нарочно опровергнуть мою точку зрения, чтобы доказать свое превосходство. Нельзя сказать, что мои идеи сразу же претворяли в жизнь, благо и я из-за свойственной мне природной робости не сразу говорила определенно, а лишь старалась выбрать верное направление для работы… но они как будто и не пытались отчаянно найти для себя единственно верное решение, а словно пытались расширить свой кругозор и мировоззрение через общение с образованным человеком. Может быть, я так думала из-за того, что непосредственно мой кругозор существенно расширялся – ведь для того, чтобы вести диалог предметно и конструктивно, мне необходимо было понять, о чем мы вообще говорим, поэтому я спрашивала, интересовалась, проявляла любопытство буквально во всем. И моим собеседникам это явно нравилось – они активно рассказывали, объясняли, как будто прорывали плотину своего накопившегося опыта. Видимо, им и правда не хватало внимательных слушателей, тех, кому можно рассказать буквально все, кому будет интересно. Этот мир был действительно полон профессионалами, которые отлично разбирались в каком-то своем отдельном участке, но совершенно не интересовались всем остальным. Передо мной же были руководители, администраторы этого мира, многогранные и образованные самой жизнью, те, кто дошли до верхушки власти с помощью острого ума и находчивости. Остальные же покорно занимались своими делами, принося пользу государству, или были попросту мертвы. Другого варианта для мужчины королевского рода жизнь не предполагала.

Я чувствовала, что я была удобна. Я не рвалась к власти, потому что это не имело смысла, ведь я была женщиной. Женщины не могли править. Их бы не принял народ. Меня не надо было подозревать. Не надо было ломать мою волю, подчинять меня себе, ведь я также не пыталась этого сделать. Я очутилась в чудесном мире внесистемности, где ты никому ничего не должен, и ты можешь делать что-то ради удовольствия, не испытывая подспудных мыслей к своему собеседнику.