Kitabı oku: «Отцовский штурвал (сборник)», sayfa 5
СЕРГЕЙ ЖИГУНОВ
Несколько лет длилась переписка с родственниками Жигунова. Анна оттягивала разлуку с Сережкой, ссылаясь сначала на то, что мальчик болеет и ехать ему опасно, потом на школу: грех – парня отрывать от учебы, пусть закончит десятилетку. Но в конце концов все-таки решилась Анна поговорить с Сергеем. Долго не могла начать, но тут подвернулся случай: младшая дочь забралась в комод и вывалила на пол альбом с фотографиями.
– Мам, а этот летчик – наша родня? – поднял с пола фотографию отца Сергей.
Анна испуганно поглядела на него, ни с того ни с сего накинулась, накричала на Ольгу, та уползла за кровать, забилась в угол.
Никогда раньше Анна не показывала ему этих фотографий, хотя, когда Сергей пошел в школу, она объясняла ему, почему у него другая фамилия. Но она не говорила, что его отец был летчиком, и Сергей больше к разговору о своих родителях не возвращался.
– Это твой отец, – тихо сказала Анна.
Сергей недоуменно посмотрел на нее.
– Помнишь, Сережа, я тебе рассказывала… Я тебе не родная мать. Твоя мама умерла давно. Тебе тогда несколько месяцев было. Потом вы должны были лететь в Якутск, отца туда переводили. А тут один летчик потерялся. Твой отец ему на выручку полетел, но не спас и сам голову сложил. Здесь, на Ангаре, они утонули.
Сергей вдруг вспомнил, как однажды они с Косачевым бродили по острову и наткнулись на занесенный илом самолет. Внутри еще можно было различить приборную доску. Пустыми заржавевшими дырками она смотрела на них, и было отчего-то неприятно, словно на острове лежал забытый всеми человек. Они тогда натаскали под самолет щепок и подожгли его. Горел он недолго, минут пять, не больше. Оплавленные металлические части они побросали в Ангару. Так вот это был чей самолет!
– На той стороне раньше аэропорт был, – показывал в сторону церкви Васька. – Батя говорит, этот самолет разбился перед войной. Народу утонуло – страсть! Сейчас такие не летают.
Разглядывая фотографии, Сергей хотел представить, как отец разговаривал, как ходил, как смеялся, но там был какой-то застывший, ничего не выражающий миг. Он понимал: с этого дня что-то изменится в его жизни, но ему не хотелось перемен, не хотел он быть чужим в том доме, который он привык считать своим.
– Сережа, сынок, – дрогнувшим голосом позвала Анна. – Вот телеграмма. Они завтра приезжают. Поезд в три часа приходит, надо бы встретить.
– Что-то долго они ехали ко мне, – насупившись, сказал Сережка. – Могли бы и пораньше собраться.
– Так война была, разве тогда до тебя было. А потом они же не знали, где ты.
– Мама, – голос у Сергея дрогнул. – Я ведь их совсем не знаю, встреть их сама.
После обеда из города приехал Погодин. Не раздеваясь, прошел на кухню, где Анна готовила обед, снял кепку и со всего маху хлопнул ею о табурет. Анна мельком взглянула на мужа, покачала головой и, собрав посуду со стола, отвернулась.
– Перестанешь ты наконец греметь своими горшками? – рявкнул Погодин. – Если хочешь знать, трезвый я, могу дыхнуть. Слышь, Анна, – уже миролюбиво протянул он, – у Буркова был я, он предлагает нам в Рысево ехать. Там новый аэропорт открывают.
Погодин сделал паузу, жена на него ноль внимания, продолжала вытирать тарелки. Николай видел, как она насторожилась: на платье, вдоль лопаток, вопросительно выгнулась складка. И тогда он выложил свой главный козырь:
– Не кем-нибудь, а начальником аэропорта. Чтоб мне провалиться на этом месте! – Погодин не мог больше сдерживать ликования. – Так и сказал: начальником! Говорит, пошлю на курсы, подучишься. Во как!
– А школа, школа там есть? – обернулась Анна. – Сережке на будущий год школу заканчивать. А тут Жигуновы письмо прислали, и телеграмма от них пришла. Приезжают.
– С Сергеем говорила? – спросил Погодин.
– Он и слушать не хочет. Переживает. Уж лучше бы я молчала…
Погодина ничто не могло расстроить.
– Подумаешь, телеграмма! – небрежно махнул он рукой. – Чего ты испугалась? Он нам не чужой, значит, и мы ему не чужие. – И снова про свое: – Ну как, едем, или будешь здесь век доживать? Условия вроде бы подходящие. Бурков подъемные обещал, можете, говорит, там корову купить.
Этим доводом он окончательно сломил Анну. Она загоношилась, собирая на стол, время от времени глаза ее в задумчивости останавливались, и она рассеяно бралась совсем не за то.
– Я из города не поеду, – сказал Сергей, узнав, что они едут жить в деревню.
– Как это «не поеду»? – кинула на него взгляд Анна.
– Вы езжайте, а я останусь. Десятилетку в вечерней закончу. Нормально будет.
– Как это нормально? – всполошилась Анна. – Что же ты здесь один делать будешь? Отец, ты только послушай, что он говорит!
Но Погодин промолчал, понимая, что сейчас он мало чем может ей помочь. В последний год сильно вытянулся Сережка, на него не крикнешь, как бывало. С маленькими проще, там слово – закон, а здесь брякнешь невпопад – и самому стыдно станет. Отсюда и невероятное совсем пошло: при Сергее он старался не ссориться с Анной, неудобно как-то стало.
– Ты, мама, не беспокойся, – улыбнулся Сергей. – Я уже не маленький. Скоро на планерах летать буду.
– Как это летать? – не поняла Анна.
– Летчик у нас появился, – разъяснил жене Погодин. – Будет нас с тобой под старость в Москву возить.
Зимой Сергей с Васькой Косачевым записались в планерный кружок, уже закончили изучать теорию, сдали, скоро должны были начаться полеты, но он скрывал, не зная, как к его затее отнесутся дома.
Погодин поддержал его, а вот мать побледнела и медленно опустилась на табуретку.
– Сережа, зачем тебе это? – наконец выдохнула она. – Разве мало других специальностей? Вон ребята на инженеров учатся, геологов.
– Ну, завела, мать! – вставил свое слово Погодин. – Верный курс парень взял, чего еще выбирать-то.
– Так по земле они ходят, по твердой. А тут ни днем, ни ночью покоя не будет. Сколько уже людей эти самолеты сгубили.
– Не бойся, мама, – улыбнулся Сергей. – Мы пока и не летаем, а только знакомимся с материальной частью. А там еще видно будет. Нужно школу закончить.
– Верно говорит, – вновь поддержал его Погодин. – Пусть занимается. От этого только польза.
Сергей благодарно посмотрел на отца.
– Батя, можно я твои туфли надену? Мне в город съездить надо.
– Ну, возьми. Мать, достань мои выходные.
– Занятия на сегодня отменяются, – сообщил Васька Косачев, когда он приехал в планерный кружок, – инструктор заболел. Давай сходим на танцы, наши ребята уже там.
Он сидел на лавочке около входа в подвал, смолил папиросу, по привычке пряча ее в кулак.
За деревянной стеной слышался шум, смех, глухо и невнятно тянула труба, постукивал барабан. Косачев оглядел Сергея с ног до головы.
– Ты это че, отца разул?
Сергей промолчал. Ему было неприятно, что Васька сразу же разгадал, чьи на нем туфли, хотя чего тут хитрого: каждый из них знал одежду другого, как свою собственную.
– Светка здесь?
– А куда ей деться, конечно, здесь, – пустил кольцо дыма Косачев. – Пошли, чего ждем. Он поплевал на окурок, бросил его на землю, поправил на голове вельветовую фуражку.
Сергей посмотрел на принаряженного друга, прищурил глаза:
– Если хочешь, иди. Я тебя здесь подожду.
– Денег нет? – догадался Васька. – А я тоже не взял, думал, у тебя есть. Вот дела. Может, через забор?
– Поймают, – засмеялся Сергей, – сраму не оберешься. Давай-ка лучше на дерево!
Они подошли к тополю, Сергей, подпрыгнув, ухватился за нижний сук, подтянулся и уселся на развилке. Отсюда все как на ладони. Чуть выше он увидел грязные подошвы – верхние этажи тополя были заняты шпаной. Противно ему стало от такого соседства, да что поделаешь.
Оркестранты наконец-то настроили инструменты, заиграли «Мишку». Вышли несколько девчонок, потоптались немного и, не встретив поддержки, повернули обратно. Народ на танцы все прибывал. Неожиданно толпа колыхнулась, пропуская сквозь себя крупного, высокого парня в кожаной куртке.
– Летчик, летчик, – зашептали ребятишки.
– Откуда ты знаешь? – возразил кто-то.
– В гости приехал, сам видел, – уверенно ответил тот же голос.
Музыканты будто ждали его появления, заиграли вальс. Летчик расстегнул молнию на куртке, прошел через весь круг и пригласил Светку.
– Губа не дура, – присвистнул Косачев. – А она-то лыбится, будто пряником угостил.
Освещенное пятно танцплощадки напоминало уличный фонарь, в середине которого на свету порхают мотыльки. Пел под танцующими деревянный пол, по ушам била тугая медь, казалось, мощные насосы гонят по кругу порожние металлические бочки.
Настроение у Сергея испортилось окончательно, захотелось спрыгнуть с дерева, уйти, но он продолжал смотреть.
Со Светкой они познакомились прошлой осенью, когда несли в подвал крыло от планера. Крыло было огромное, длинное, тугая с пружиной дверь подвала зажала его посередине. Светка, бежавшая из школы, посмотрела на взмокших парней, поставила на пол портфель и придержала дверь. Ребята спустились вниз по лестнице, но дальше была точно такая же дверь. Пришлось ей сопровождать их до кладовой, где хранился планер.
– Когда в следующий раз заносить будете, можете позвать меня, – улыбнувшись, сказала она. – Я живу в пятой квартире. А то сломаете что-нибудь, и не полетит ваша конструкция.
– Как-нибудь обойдемся, – буркнул Сергей.
Через несколько дней она встретила их на улице.
– Ребята, я приглашаю вас к нам в школу. У нас завтра вечер.
Друзья переглянулись, Васька сорвал с головы кепку и шутливо раскланялся.
– Мерси, мадам, но нам некогда. Завтра у нас зачеты по аэродинамике. Вы знаете, что такое аэродинамика? По глазам вижу – нет. Так вот, это наука о движении летательных аппаратов тяжелее воздуха.
– Да у нас дома этих книг по аэродинамике целые полки, – крутанула портфелем Светка. – Я когда-то летчицей мечтала стать. С парашютной вышки прыгала. Так что понятие имею.
Ребята молча переглянулись.
– Слушай, принеси, а? – попросил Сергей. – Мы тебе отдадим, обязательно отдадим!
– Подождите немного, я сейчас.
Через минуту она вынесла им толстую книгу, на обложке которой был нарисован самолет.
– Даю с условием, – улыбнулась она, – что обязательно придете на вечер…
– Ты смотри, вцепился, как клещ, – пыхтел Косачев. – Серега, давай отрегулируем. Пусть не цапает наших девчонок.
– Здоров бугай. Он так отрегулирует! Давай какие есть деньги.
– У меня только на автобус.
– Дойдешь пешком. Давай.
Сергей спрыгнул с дерева, вразвалку подошел к кассе, купил билет. Затем пробрался сквозь толщу танцующих, подошел к летчику.
– Пойдем, поговорим.
Летчик обернулся, смерил его с головы до ног. Помедлил с ответом, соображая, для чего вызывают.
– Пойдем, – наконец-то снисходительно согласился он.
Светка, заметив Сергея, испуганно захлопала глазами.
– Ой, Сережа! И ты здесь, – растерянно проговорила она. – Я не знала, что ты тоже на танцы ходишь.
Он не ответил ей. К выходу они прошли по узкому коридору. Парни дали дорогу. Уж у кого, у кого, а у них был нюх на драку. Самые любопытные гурьбой вывалили следом.
– Так что ты хотел? – спросил у него летчик, когда они вышли на улицу.
– Хотел узнать, где в летные школы принимают.
– A-а, вон в чем дело, – парень с интересом оглядел Сергея. – Десять классов закончил?
– Пока нет.
– Ну вот, когда закончишь, съезди в управление гражданской авиации, там каждое лето приемная комиссия работает.
Парень улыбнулся, протянул руку Сергею.
– Раз в летчики решил идти, давай знакомиться. Андрей.
– Кто это тебе сказал, что я в летчики собрался? – поглядев исподлобья на парня, сказал Сергей. – Что это, летчики всегда на танцы в форме ходят?
– А ты, оказывается, заноза, – рассмеялся летчик. – Я, наверное, на твой интерес наступил. Извини, не знал. Ну, ладно, не сердись. – И он, хлопнув Сергея по плечу, пошел на танцплощадку.
Сергей понял: летчик не принял его всерьез, обошелся с ним, как с ребенком, который мало чего смыслит в жизни.
– Что это ты, сдрейфил? – подскочил к нему Васька Косачев. – Я там Федьку Сапрыкина встретил. Справились бы.
– Федьку? – обрадованно проговорил Сергей. – Где он? Я его тыщу лет не видел.
– Сейчас подойдет.
– Вась, давай в летное училище, а?
– Чтоб девчонки на шею вешались? – ехидно поинтересовался Косачев. – Тогда все понятно.
Из дверей танцплощадки вывалился Федька. Увидев парней, улыбнулся своим широким лицом, поспешил навстречу.
– Ну что, пацаны, как у вас дела? – спросил он. – Чего не танцуете?
– Мои уезжать собрались, – ответил Сергей. – Отцу предложили работать начальником аэропорта.
– Растет, значит, – хмыкнул Сапрыкин.
– А я не поеду, – нахмурился Сергей. – Буду десятый в вечерней заканчивать. Тут родня отыскалась, к себе на Урал звали, только зачем мне Урал. Надо где-то здесь работу искать.
– Вот чудак-человек, приходи к нам! – воскликнул Сапрыкин. – Я сейчас в аэропорту работаю. Бригадиром – микитишь? Взлетную полосу делаем, большие самолеты к нам летать будут. Говорят, до Москвы за пять часов добраться можно будет.
– А не обманываешь? Тебе обмануть – пара пустяков.
– Кто старое вспомнит, тому глаз вон. Приходи, устрою. Правда, я в летное училище поступаю. Уже сдал анализы, осталось математику.
– Вот как! – ахнул Сергей. – Ну, Федька, ну молодец! Вот не ожидал!
– И чего хорошего нашли вы в этой авиации… – буркнул Васька. – Да туда конкурс двадцать человек на место.
ОТЪЕЗД
Как ни готовил себя к отъезду Погодин, а все равно произошло это неожиданно. Пришла машина за вещами, посигналила под окном. Он растерянно заметался по дому, не зная, с какого конца приняться. На удивление, вещей оказалось немного, даже осталось место для людей. Погодин присел на крыльцо, глядя в гулкую пустую избу. Он еще не знал, радоваться ему или печалиться. В голове, как в кузове машины, все перевернуто, свалено в одну кучу, попробуй разберись, где что. Если бы сейчас спросили, сколько лет он прожил в этом доме, не ответил бы. Помнил хорошо, как впервые с Павлом Жигуновым пришли сюда; помнил возвращение с фронта, а потом все проскочило как один день. От того дома, который он покупал с Павлом Михайловичем, сохранились разве что стены. Все остальное он переделал, перекрыл по-своему так, как в деревне привык: с навесами, стайкой, пряслами. Только все это ненужным оказалось.
На завалинке рядком сидят девчонки, смотрят, как парни грузят вещи. Вот здесь опростоволосился он, не смог смастерить ни одного парня. Хорошо, что есть Сергей.
Вытащил Николай из футляра баян, но сыграть напоследок не смог. Шершавой рукой погладил корпус, вздохнул и снова спрятал его – до лучших времен. Провожать их вышла почти вся улица. Бабы окружили Анну, что-то наперебой говорили ей, советовали. Она потерянно и бестолково улыбалась, изредка поглядывая на машину.
На другой день после отъезда родителей Сергей приехал в аэропорт. Все оказалось просто: он получил брезентовую куртку, рукавицы, лопату и направление в бригаду Сапрыкина. Федька по старой дружбе хотел дать ему работу полегче – поливать водой свежеуложенный бетон, но Сергей воспротивился:
– Что я, маленький? Давай работу, как всем.
– Ну хорошо, – усмехнулся Федька. – Бери лопату, хватай больше, кидай дальше.
К вечеру Сергей не мог поднять руки. Федька увез его в общежитие, устроил на койке соседа, который был в отпуске. Заваривая чай, он одним глазом поглядывал в учебник по алгебре, который лежал тут же на столе.
– С завтрашнего дня экзамены, – сыпал он скороговоркой, – мне еще полкниги пролистать надо. Одного дня не хватило.
Но математику Федя Сапрыкин не одолел. На все вопросы тяжело отшучивался:
– Температуру кипения с прямым углом спутал, отправили на второй круг.
Только одному Сергею пожаловался:
– Я десятилетку в вечерней школе заканчивал. А там, сам знаешь, как учатся. День пришел, два прогулял. То соревнования, то еще что-нибудь. Много пропустил, а это дыра в голове. Вчера взял билет и чувствую – не знаю. Хоть караул кричи. Ничего, теперь это им не пройдет, – неизвестно кому погрозил он. – Теперь я ученый.
Сапрыкин замолчал на некоторое время, потом уже спокойно продолжил:
– Ты что, думаешь, мне здесь плохо? Зарабатываю как следует. Только хочется чего-то такого… Полетать, мир посмотреть. Я на товарняках с этой целью ездил. Поезд прет куда-то, а ты сидишь в тамбуре, и вокруг тебя все новое и новое.
Когда полоса была уже готова и они работали на рулежной дорожке, прилетел новый реактивный самолет. Вынырнул он внезапно, прогрохотал над городом, затем отвернул направо, ушел далеко за Ангару.
– Наверное, не сядет. Может, полоса не понравилась, – сказал Васька Косачев. Он каким-то образом узнал, что должен прилететь новый самолет, и на велосипеде прикатил на аэродром.
– Сядет, можешь не беспокоиться, – прогудел Федька Сапрыкин.
Самолет опять показался из-за леса, нацелился длинным носом в конец полосы, стал снижаться.
Сразу же после приземления из хвоста вылетел белый ком, за самолетом распустилась, надулась белая юбка-парашют. Все, кто был на аэродроме, бросились к полосе. Самолет показался огромным, просто даже не верилось, что такая махина может держаться в воздухе. Местное начальство во главе с Бурковым поднялось в пассажирский салон.
В толпе встречающих ребята заметили Михаила Худоревского.
– Вон тот летчик, в которого Гриша-тунгус стрелял. Помнишь, я тебе говорил? Живет, – Васька закатил глаза, – как кум королю. Все есть. Недавно ЗИМ купил. Ни у кого в городе такой нету.
Худоревский услышал шепот за спиной, обернулся.
– А, да здесь все знакомые! – воскликнул он. – Самолет встречать прибежали?
– Нет, мы здесь работаем, – ответил Сергей. – Вот полосу делали.
– Решил, значит, в строители податься? – глянул на него Худоревский. – Я слышал, отец в Рысево уехал? Чего же ты не с ними?
– Мы в летное решили поступать. Все вместе.
– Вон оно что, – протянул летчик. – Ну-ну, давайте, если кишка не тонка.
ВТОРОЙ ПРЫЖОК
Перед полетами планеристов вывезли в Усть-Орду. Нужно было сделать два обязательных прыжка с парашютом.
Инструктор, невысокий, похожий на цыгана крепыш, сразу же после приезда разделил людей, часть из них послал за водой, других – наводить порядок в палатках. Сергея с Васькой Косачевым оставил разгружать машину, нужно было снять и уложить парашюты.
После обеда прикатил еще один автобус. Из него высыпали парни и девчонки из парашютного кружка, которые должны были прыгать вместе с планеристами.
Жарко. Солнце забралось на самую макушку, и тени почти нет.
Косачев покрутил по сторонам головой, облизнул пересохшие губы, глянул на Сергея.
– Ты не надсажайся, отдохни, – сказал он, – а я схожу посмотрю, кто там приехал. Может быть, Федька прикатил. Так я его сюда притащу. Вместе-то мы мигом закончим.
– Ладно, вали, – согласился Сергей. Он подошел к фляге с водой, прополоскал солоноватой водой горло, потом заглянул в кузов. Разгружать осталось еще полмашины.
Косачев вернулся минут через двадцать.
– Вот он, герой-стахановец, – тыкая пальцем, громко крикнул он, – смотрите, даже не присел, работает, как слон!
Из-за палатки вышел Федька Сапрыкин, а за ним Светка. От неожиданности Сергей выронил на землю парашют.
– А ты как здесь очутилась? – удивленно спросил он.
– Да разве я сама, меня автобус привез, – улыбалась Светка. – Феде спасибо, что взял меня с собой. Ты бы ни за что не взял. Да? Вот Федя – это человек. Настоящий товарищ.
– Я ни при чем, – немедля открестился Федька. – Сама все разузнала и записалась. Мы с ней в автобусе встретились.
– А то как же! Вы разве додумаетесь? Сами прыгать, а мне сидеть, – парировала Светка. – Не выйдет!
Она на секунду замолчала, затем, показав Сергею язык, крутанулась на каблуке.
– Сережка, смотри, смотри, знакомый, – неожиданно прошептал Косачев.
Сергей оглянулся. Прямо к ним, через поле, размахивая руками, быстро шел летчик, с которым он познакомился на танцплощадке. Из-под форменной фуражки лихо торчал чуб.
– Привет, десантники. – Андрей приподнял руку к фуражке. Скосив глаза на Сергея, улыбнулся: – Ну вот, теперь-то посмотрим, на что вы способны. Я вас бросать буду.
– Нас бросать не надо. Мы сами прыгнем, – сказал Сергей.
– Ну, это кто как, – покусывая травинку, сказал летчик. – Иногда приходится и под зад давать. В прошлом году один вот такой же петушился, петушился и не прыгнул. В самолете, когда подошла его очередь, ухватился за скобу, трактором не оторвешь. В следующий полет посадили с одними девчонками. Думали, мужское самолюбие взыграет. Не прыгнул. Собрал вещички и укатил. Вот так бывает.
– Посмотрим, – сказал Сергей. – Не для того сюда ехали.
– Андрей Петрович, а вы сами, случаем, не боитесь? – спросила Светка. – Отец мне говорил: летать – одно, а прыгать – другое. Я, признаюсь честно, боюсь.
– Надо будет – прыгну. – Андрей нахмурился и вразвалку, походкой бывалого человека пошел к самолету.
Все молча посмотрели ему вслед. Подождав, когда летчик отойдет подальше, Косачев тихо проговорил:
– Ребята, убей меня бог, но мне показалось: ему не понравилось, что наша Светлана по отчеству его назвала.
– Правильно сделала, – улыбнулся Сапрыкин, – начальство уважать требуется.
Косачев поправил воображаемую фуражку, выпятил грудь.
– Бросать вас буду, – передразнил он летчика. – Как там у вас с запасным бельем?
– Перестань, Васька, кривляться, – одернула Косачева Светка. – Андрей парень неплохой, отец его хвалит. Но порисоваться любит – хлебом не корми. Не нравятся мне такие…
И Сергей почувствовал: последние слова она сказала только для него, мол, не думай зря, не ради него я сюда приехала.
– Ну что рты разинули, – улыбнулся Сергей. – Помогайте. Здесь как раз каждому по парашюту осталось.
Вечером они вновь собрались все вместе. Жара наконец-то спала, воздух посвежел. Очнувшись от сонной дневной одури, застрекотали кузнечики. Между палаток, осмелев, носились воробьи.
– Если бы я не была девчонкой, то я бы обязательно пошла в летчики, – говорила Светка.
– Летчики мало живут. Чуть отказал мотор, и все – крышка, – заявил Васька Косачев. – Парашютов-то им не дают.
– Послушайте, а почему, правда, не дают? – простодушно спросила Света. – Я бы всем выдавала: и летчикам, и пассажирам.
– Тогда нужны были бы и грудные парашюты, – ответил Федька. – Вон, слышала, здоровые парни – и то не все решаются. А ты бы хотела, чтоб старики и дети прыгали.
– Правда, – согласилась Светка. – Уж что случись, так лучше вместе и до конца. Я вот сейчас о чем подумала: когда парашют один, а спасаться надо многим, то, наверное, погибают самые совестливые…
– Ну, Светка, ты даешь! – прогудел Сапрыкин. – Знаете, ребята, такая у меня мысль. – Федька помолчал немного, поглядывая на друзей. – Я отца хочу разыскать. Надоело мне выслушивать разную ерунду. Мол, твой родитель чуть ли не за границу улетел. Я недавно с Глухаревым разговаривал. Он на гидросамолетах летал и моего отца хорошо знал. Говорит, надо искать между гольцом и Леной. Где-то там они упали. Честно говоря, я и в авиацию из-за отца решил пойти. – Федька неожиданно замолк, затем хлопнул Сергея по спине. – Пошли спать, завтра рано подниматься.
Разбудили их в пять утра. Построили и повели в квадрат – обозначенное флажками место, где лежали уложенные парашюты.
Тихо на аэродроме. Застывший сонный купол неба да не растревоженный воздух. И ровная, как стол, зеленая гладь аэродрома.
Покачиваясь под тяжестью парашюта, Сергей зашел в самолет. Сзади, отрезая путь, захлопнулась дверь. Загрохотал мотор, и самолет покатил к взлетной полосе.
Минут через пять после взлета загудела сирена, инструктор открыл дверь.
Сапрыкин стоял впереди, Сергей следом за ним, тыкаясь лбом в ранец Федькиного парашюта. Под ногами, покачиваясь, гудел пол.
– Пошел! – крикнул инструктор, и Сапрыкин шагнул вперед. Перед Сергеем во весь рост встал пустой проем самолетной двери. Не отдавая себе отчета в том, что он делает, а только помня, что так надо, Сергей, согнувшись, бросился в бездну. Его рвануло и потащило куда-то вбок, мелькнул и тут же пропал хвост самолета. Вцепившись руками в запасной парашют, кувыркаясь и не понимая, что же ему делать дальше, Сергей летел к земле. Но уже в следующую секунду его дернуло, он услышал над собой мягкий хлопок. Поглядев вверх, увидел рассеченный пополам купол парашюта.
«Перехлест, – пронеслось у него в голове, – этого еще не хватало, нужно сдернуть стропу».
Он попытался подтянуть лямку и тут же с ужасом увидел, что догоняет другой парашют, который висел прямо под ним. В следующее мгновение ноги коснулись и утонули в пружинистой ткани. И тогда понимая, что сейчас он погасит купол товарища, Сергей побежал к краю купола. Ноги скользили, проваливались в мягкую ткань. Купол его собственного парашюта гас, но он не видел этого. Наконец добрался до края и скользнул в бездну.
«Запасной нужно выпускать, запасной», – шаря по груди, думал Сергей. Но тут его снова тряхнуло, и он почувствовал, что падение замедлилось. Подняв голову, увидел: Федька держит стропы его парашюта, который обмяк и свисал как обыкновенная тряпка.
– Серега, держись! – крикнул Федька. – Дойдем на одном.
Так и долетели, приземлились на пашню. К ним бежали: впереди всех инструктор, а за ним Косачев, Светка.
Обгоняя всех и сигналя, летела машина «скорой помощи».
Вечером Косачев отозвал Сергея за палатку.
– Ну как, будешь еще прыгать, или домой поедем? – спросил он.
– Ничего, прыгнем еще раз. Первый блин комом, второй должен получиться.
– И охота тебе жизнь тряпке доверять? – с любопытством взглянул на него Косачев. – Все равно ведь на самолете парашютов не дают. Может, уедем, а?
– Да ты что, сдрейфил? – возмутился Сергей. – Светка – и та прыгнула. А мы обратно. Нет, ты что-то не то говоришь. Прыгнем еще раз, – уже мягче добавил он.
