Kitabı oku: «Колотое стекло под ногами», sayfa 4

3

В кабинете владельца и руководителя фирмы «Старт», Сургенева Петра, сидели два человека. Петр в очках и дорогом темно-сером костюме – за рабочим столом, другой в коричневом костюме – напротив, за приставным столиком. Дорогая кабинетная мебель и никаких излишеств. Деловой стиль. Большое окно. Жалюзи. Строгая отделка стен. Сбоку от рабочего стола на журнальном столе – раскрытый пустой портфель. На рабочем столе, перед Сургеневым аккуратной стопкой лежат бумаги. Несколькими минутами раньше они были вытащены из портфеля. Он брал их по листу и внимательно просматривал. Ему недавно отпраздновали сорокапятилетний юбилей, тем не менее по внешнему виду мало кто мог бы дать ему столько лет. Выглядел он лет на пять, а то и десять, моложе. Постоянно следил за своей внешностью. Регулярно посещал салоны, делал модные прически, массаж, маникюр, ну и всякое иное, что омолаживало его. Руки были предметом его гордости. Ухоженные пальцы, гладкая кожа. Он всегда на столе держал их так, чтобы любой его визави обращал внимание на их идеальное состояние. Когда подбирал кадры, всегда обращал внимание на руки претендентов. Руки с неухоженными ногтями и неухоженной кожей вызывали в нем неприятные ощущения, и, как правило, он отказывал таким претендентам. А если все-таки принимал положительное решение, руководствуясь деловыми качествами претендента, сразу же ставил условие, чтобы тот привел свой внешний вид в приличное состояние, подобающее новому месту работы. Обычно говорил так: «Мозги – ваш инструмент, а руки – ваше лицо. Ваши руки и лицо должны соответствовать вашему уму. Чтобы работать у нас, приведите себя в порядок».

Сейчас, просмотрев бумаги, он улыбнулся, положил узкую ладонь на стопку бумаг, сказал:

– На славу поработал, Яков. Молодец.

Заместитель Сургенева по всем вопросам, которые тот поручал ему, Яков Дуковский также был щепетилен по отношению к своей внешности. Он давно работал под началом Петра, еще с тех пор, когда Сургенев разгребал финансы на одном из заводов районного городка. Потом Петр переехал в областной центр, обжился, создал свою фирму, сумел заинтересовать многих знакомых, привлечь сторонний капитал и дело пошло. Тогда же, бросив работу в своем городке, к нему вновь прибился Дуковский. Деловые качества Якова вполне устраивали Петра. Дуковский был решителен и уверен в себе. Только одно качество в нем не очень нравилось Сургеневу: Яков любил и хотел, чтобы его постоянно хвалили, даже превозносили над всеми. Однако, когда это выходило за все рамки, Петр умел железной пятой наступить на Якова, приводя его в сознание и возвращая на грешную землю. Тогда Дуковский уступал безоговорочно. Сейчас ему было приятно услышать похвалу Сургенева.

– Стараюсь, Петр, – отозвался он, по-собачьи заглядывая в глаза хозяину.

Отодвинув бумаги узкой ладонью левой руки, Сургенев попросил:

– Ну а теперь рассказывай все по порядку, – другой рукой поправил легкую оправу очков на переносице. – Я хочу услышать твое мнение, Яков, по этой документации. Что-то уж очень подозрительно гладко и тихо все получилось.

– Опыт, Петр, опыт, – с некоторой долей бахвальства, уверенно произнес Дуковский, но затем заметно погрустнел и, как провинившийся ребенок перед родителем, пробурчал. – Есть и нехорошая новость, Петр. За минуту до твоего вызова мой человек сообщил ее.

Над оправой очков у Сургенева приподнялись брови. Он словно напомнил этим движением Якову, что все нехорошие новости он должен узнавать в первую очередь. Хорошие сами не заставят себя ждать. Дуковский проговорил:

– Убит Василий Даршин.

Пораженный неожиданной вестью, Сургенев минуту молчал, смотрел на Дуковского недоверчиво. И только потом произнес:

– Это что, шутка, Яков? Если это так, то это очень неудачная шутка. Ты понимаешь, что ты сказал? – Сургенев недовольно шевельнул носом и сузил глаза. – Кем и как? – и, видя, что Яков пожимает плечами, не стал дальше выспрашивать, негромко и неторопливо проговорил. – Зачем в таком случае сейчас нам нужны эти бумаги? Все коту под хвост! Даршин нужен мне живым. У него в руках все нити, которые я собирался перехватить. Меня интересует, Яков, как теперь мне получить лакомый кусок? Я не могу упустить то, что я хочу иметь любой ценой. Срочно добудь мне информацию об убийцах! Может быть, тогда что-нибудь прояснится.

Как истинный царедворец, Дуковский наклонил покорно голову, но заметил:

– Документы эти крайне важны, Петр. Они сослужат нам свою службу и после его смерти. Нам удалось проникнуть во владения Даршина, чтобы заполучить их. Результат превзошел наши ожидания. С этими документами мы легко приберем к рукам весь его бизнес.

Брови Сургенева снова приподнялись над оправой очков, он прервал Якова:

– Легальный бизнес! – уточнил негромко. – Но для нас более важен нелегальный. Даршин был хитрой бестией. Умело рядился под невинную овечку, в этакого добряка. Таким его все воспринимали, таким долгое время мы тоже видели его. Если бы не случай. Ну, да ладно, все это в прошлом. Как мы предполагали, а теперь видим из этих документов, – показал на бумаги. – Наряду с легальными доходами у него были и теневые. Нам нужны эти доходы! Все без исключения. Останавливаться на полпути никак нельзя!

Подхватив его слова, Дуковский проговорил:

– Останавливаться никто не собирается, Петр. Получив в руки такие материалы, мы возьмем за горло всех поставщиков, а они обязательно приведут к главной кормушке. И тогда дело останется за малым, а именно: взять все в свои руки.

– При условии, что в этих бумагах нет липы, – предостерег Сургенев. – Даршин умел видимость выдавать за реальность. Этого у него было не отнять. Говорили, он владел интригой. Не подсунул ли он нам фальшивку перед смертью? Проверь и перепроверь все. Про его способности много было слухов. Хотя, я не исключаю, они могли быть мыльными пузырями. Иначе, почему для него все закончилось так плачевно? Один прах остался, с которого уже ничего не спросишь и ничего не возьмешь. Впрочем, оставим его. Пусть земля ему будет пухом.

– Он был хитрым противником. Но и мы не лыком шиты! – закрутил головой Дуковский, не соглашаясь с Петром.

На минуту умолкнув, соединив руки крест-накрест на груди, Сургенев задумчиво чуть помедлил. Пальцами слегка тронул очки, как бы поправляя их, хотя они остались на прежнем месте. Менторски выговорил:

– Нам на этом поле конкуренты не нужны, Яков. Случайность в его смерти я исключаю! – провел пальцами по столешнице, точно проверил наличие пылинок на ней, погладил бумагу ладонью и потребовал. – Тщательно разберись во всем.

Все это время державший руки на коленях под крышкой стола, Яков выложил их на столешницу, пошевелил пальцами, словно разминая. Петр отметил про себя, что тот содержит их в идеальном состоянии, и это понравилось Сургеневу. Не мигая, долгим взглядом посмотрел на Якова:

– Ты считаешь, мы правильно сделали, что не стали перекупать людей Даршина?

– Конечно! – крякнул Дуковский. – Когда есть свои глаза и уши возле трона, зачем платить посыльному, чтобы узнать, что сказал царь? – уверенно ответил Яков и осторожно заметил. – В дураках мы вроде никогда не ходили, Петр.

Глаза Сургенева сузились:

– Все подвергай проверке, Яков! – сказал он, затем приказным тоном выговорил. – Найди ответы на появившиеся вопросы! Только после этого я смогу принимать правильные решения! Ты – мой заместитель, Яков, и понимаешь, насколько важно иметь сейчас исчерпывающую информацию! – молча придвинул к себе бумаги и углубился в них.

Видя, что разговор закончен, Дуковский поднялся с места и быстро исчез из кабинета.

Поправляя пальцами оправу очков на переносице, Сургенев наблюдал, как члены правления фирмы заходили в его кабинет, здоровались и рассаживались за столом для совещаний, во главе которого сидел он. Петр хорошо знал каждого, знал, как при необходимости на них воздействовать, и умел превосходно это делать. Все они были разными людьми, но все старательно работали на один котел, из которого долгое время черпали свое благополучие. Они видели в нем человека, способного тащить этот тяжелый воз, доверяли ему. А он старался оправдывать это доверие. Еще и потому, что от общего благополучия зависело и его благосостояние. Когда все расселись по местам, и наступила тишина, Петр провел пальцами по столешнице, будто проверяя ее шероховатость, и начал совещание:

– Господа, – сказал он, приподнимая брови над оправой очков, – к нам в руки попали серьезные документы о финансовой деятельности одного из наших конкурентов. К сожалению, ныне покойного. Вот они, – он кивком головы показал на стопку бумаг, лежавшую перед ним. – Мы проверили их достоверность, ибо документы настолько серьезны, что у нас сразу возникли сомнения в их подлинности. Однако наша служба безопасности неплохо потрудилась и нашла доказательства, подтверждающие подлинность этих документов. А раз это так, то у нас появилась отправная точка для разработки плана, с помощью которого мы способны будем поглотить значительную часть бизнеса и сферы влияния нашего конкурента, – говорил Петр негромко и неторопливо, чтобы все могли уловить смысл его слов и вникнуть в него. – Если мы правильно сориентируемся и верно расставим акценты, тогда получим отменный кусок финансового пирога, который станет приличной долей прироста к нашему бизнесу. Но это потребует от нас определенного риска. Я имею в виду финансовый риск. Наша стратегия, которую мы с вами выработали и которой до сего дня строго придерживались, оправдала себя. Полностью. Дело, о котором я говорю сейчас, также укладывается в русло нашей стратегии, с той лишь разницей, что оно относится к разряду крупных дел. Наверняка оно потребует новых тактических ходов. Но в любом случае цель определяет средства, как говорили Великие. А теперь Яков доложит все по существу. Попрошу внимательно его выслушать. Нам предстоит принять решение! – Петр посмотрел на Якова, сидевшего на другом конце стола, и, встретив его глаза, сделал небольшой кивок головой, разрешая ему начать.

Кивнув в ответ, Дуковский обвел взглядом членов правления и начал:

– Вопрос, господа, прост как выеденное яйцо, и сложен одновременно. Простота его в том, что наш конкурент при жизни имел хорошие обороты в своем бизнесе. Ничего нового. Однако сложность для нас сейчас заключена в том, что мы не успели при его жизни перехватить цепочку всех доходов и подобраться близко к кормушке. Наша задача теперь сделать это без него. Сразу оговорюсь, нелегко, господа, но возможно. Речь идет о Василии Даршине и его бизнесе! – Яков снова обвел всех взглядом, словно проверял их реакцию. – Надеюсь, вы не забыли, как год назад Даршин сумел изменить результаты одной нашей крупной сделки, и с каким трудом тогда нам удалось удержать часть капитала? Мы, естественно, выиграли, но с потерями для себя. Теперь представилась возможность отыграться и подмять под себя его бизнес, правда, уже после его смерти, но главное – укрепить собственные позиции на рынке. По добытой нами информации, Даршин имел за прошлый год значительные доходы, в том числе теневые. Вот документы, которые вы видите на столе перед Петром! Благодаря им мы знаем кухню конкурента, постатейную доходность и можем правильно сориентировать себя, чтобы совершить необходимые действия.

– Но ведь это закрытая информация? – сказал член правления с редкой бородкой, двигая пальцами чистый лист бумаги, лежавший перед ним.

– Естественно, – ответил Яков, недовольный тем, что его прерывают, не дают развить свою мысль и блеснуть красноречием. – Но нам удалось достать ее! Как видите, мы не зря едим хлеб. Нам сегодня надо принять решение, будем мы разрабатывать эту тему и вкладывать в нее средства или нет? А если будем, то какую сумму?

– Иначе говоря, – заметил член правления, – здесь вопрос цены, – и спросил. – И какая это цифра?

Усмешливо растянув в улыбке губы, Яков сначала многозначительно помолчал, а затем, видя устремленные на него глаза всех участников совещания, отчетливо произнес:

– Петр вам сейчас передаст наш анализ в цифрах. Просмотрите. Мы хотим услышать ваше мнение. А затем, окончательное решение, – взглядом проследил за тем, как Сургенев продвинул от себя по столу листы с распечаткой. – Полагаю, вы все разберетесь в том, что у вас перед глазами.

Разобрав листы, члены правления углубились в цифры. Петр узкой ладонью провел по волосам, проговорил, обращаясь к Якову:

– Пока все знакомятся с материалами, прошу тебя коротенько рассказать им о последних событиях, и о подводных камнях, с которыми, вероятно, нам придется столкнуться, – через очки внимательно вгляделся в присутствующих. – Надеюсь, все смогут одновременно слушать и изучать цифры? – помедлил, ожидая отклика и после согласительных возгласов, продолжил. – Если кому-нибудь что-то будет непонятно, прошу сразу же задавать вопросы Якову. Возражений нет?

Все промолчали соглашаясь.

– Хорошо, – выждав минуту, заговорил Яков. – Тогда я начну! Итак, господа, нам пришлось провести большую работу, чтобы близко подойти к Василию Даршину, когда он был жив. – Яков не хотел сейчас, чтобы его кто-нибудь прерывал. – Нам удалось подкупить его сотрудников, и провели операцию по получению этих документов. В наших планах было внедрить своих людей в его бизнес, чтобы затащить Даршина в финансовый водоворот. И тогда ему ничего не оставалось бы, как передать все дела нам. Однако кто-то попытался или пытается расстроить наши планы, вклинивается в них. Неожиданно для нас, Даршина застрелили в его же кабинете. Расстановка сил явно поменялась и пока неизвестно в чью пользу. Разумеется, мы выясним, кто это сделал. Но мы уже сейчас вынуждены вносить корректировку в наши планы, искать другие рычаги воздействия. Теперь у нас мало времени для маневра. – Яков был абсолютно уверен в том, о чем говорил сейчас, и потому, выдерживая паузы, выстраивал свою речь так, чтобы она звучала энергично, значительно и весомо. – Мы знали, что последнее время у Даршина возникало много сложностей различного характера. Но не придавали им особого значения. Все эти сложности отвлекали и притупляли внимание к основному вопросу. Могу однозначно вас всех заверить, что мы к его смерти не имеем никакого отношения. Нам она сейчас крайне невыгодна.

Член правления, с редкой бородкой на лице, оторвал взгляд от листа, в текст и цифры на котором старательно до этого вчитывался:

– По цифрам довольно заманчиво. Не очень ли приглажено? Очевидно, что все наши резервы предстоит выложить под большие риски. С кем будем вести борьбу? Даршина в живых нет. И кто вставляет нам палки в колеса, тоже неизвестно. Оправдан ли такой риск?

– Бизнес с риском неразделимы! – заметил Дуковский, усмехаясь. – Разве мы мало рисковали на протяжении последних лет? – Яков в улыбке обнажил верхний ряд зубов. – Или ты съел, или тебя съели. У Даршина имеются наследники. Вот и оседлаем их!

Участник совещания подергал редкой бородкой:

– Рисковали, – согласился он. – Но не такими суммами, – повернул свою бородку в сторону Петра.

Недовольно Дуковский крякнул. Сургенев досадливо поморщился, но ничего не ответил. Еще один член правления, с острым подбородком, отодвинул бумаги, вклинился в разговор:

– Меня лично тактика, которую вы используете, мало интересует. Если в результате – успех, для меня важен он, а не то, каким образом вы шли к нему. Если, вложив обозначенную сумму, мы получим значительно больше, я голосую двумя руками «за»! – он поднял обе руки над головой. – И совершенно не имеет значения, знаем мы кого-то или не знаем. Есть цель, ее нужно достичь! А иначе жизнь теряет смысл. Когда капитал сам идет в руки, глупо к нему поворачиваться спиной! – острый подбородок вскинулся кверху. – Я поддерживаю, Петр, этот замысел, и других прошу поддержать такой план. Большие деньги не валяются в подворотне! А риск, он всегда был и всегда будет! Мы с вами рисковали уже тогда, когда появлялись на свет божий! – член правления положил руки перед собой ладонями на столешницу и Сургенев удовлетворенно отметил про себя, что эти руки имеют хороший вид.

– Богу – богово, а нам – наше, – засмеялся в ответ Яков.

Между тем член правления с редкой бородкой несогласно замотал головой:

– Иногда риск бывает противопоказан.

Участник с острым подбородком нервно завозился на стуле:

– Да что лясы точить, когда все понятно? Давайте голосовать!

Поднявшись с места, Сургенев пальцами узкой ладони тронул очки:

– У кого-нибудь еще вопросы или другие мнения имеются? – спросил негромко. – Если нет новых предложений, будем голосовать.

Большинством голосов положительное решение было принято. Когда члены правления вышли из кабинета, Дуковский преданно посмотрел на Сургенева:

– Начинаем действовать, Петр? – торжественным голосом произнес он. – Решение на руках!

– С максимальной осторожностью, Яков, с осторожностью, – проговорил тот, чувствуя удовлетворение решением.

Внутренняя строгая атмосфера кабинета Сургенева не располагала к болтовне, разглагольствованию, посторонним разговорам. Всякий, кто заходил сюда, всегда старался быть предельно кратким и понятным. Петру нравилось это, он не любил, когда в делах лили воду из пустого в порожнее. Дуковский тоже не был любителем точить лясы и разводить болтологию, хотя покрасоваться был не против, чтобы услышать очередную похвалу. Крякнув довольно в ответ, Яков потер руки, обнажил в улыбке верхний ряд зубов:

– Я пойду, Петр. Кажется, на горизонте замаячила новая информация. Мой человек просит встречи.

Движением руки Сургенев погасил его улыбку, приподнял брови над оправой очков, ничего не говоря, посмотрел требовательно и по этому взгляду Дуковский уловил, что надо начинать действовать, что, несмотря ни на какие трудности, решение должно быть осуществлено.

4

После похорон Даршина, Корозов не стал терять время. Поехал к брату покойного, Аркадию. Глеб хорошо знал, что тот был единственным наследником Василия. Так сложилась жизнь Даршина, что он не обзавелся семьей. Мать одна вытянула двоих ребят, выучила их и, надорвавшись, рано умерла. Братья остались вдвоем. Один ушел в науку, другой – в бизнес. Глеб и Аркадий знали друг друга, но не настолько, чтобы быть на дружеской ноге. Это с Василием у Корозова сложились хорошие отношения, а Аркадий всегда был далек от бизнеса, и потому с ним у Глеба было лишь шапочное знакомство. Так – здравствуй и прощай.

Между Василием и Аркадием разница в три года. Аркадий был младшим. Василий при жизни, как старший, постоянно опекал Аркадия. Со стороны казалось, будто постоянно вел его на поводке. А младший, словно во всем старался подражать старшему. Он, как и старший брат, был холост, как и старший брат, был увлечен своим делом, и как Василий, был влюбчив, и любил женщин. Разница наблюдалась в одном: Василий был ведущим, а Аркадий – ведомым. На похоронах младший брат выглядел потерянным и угнетенным. По его виду, он не знал, что ему теперь делать и как дальше жить? Нерешительность и растерянность были во всех его движениях, словах, молчании. Точно жизнь без брата не имела определенности и неизвестно, куда вела. Корозов и не только он, но все вокруг смотрели на Аркадия с жалостью и озабоченностью. Точно все готовы были заменить ему потерянного брата. Все не сомневались, что преданность братьев друг другу была примерной.

Встретил Аркадий Корозова все с тем же потерянным и стесненным видом. Был он среднего роста, хорошо сложен, без лишнего веса, с бледным худым лицом, кругами под глазами и носом с горбинкой. Одет в черную рубаху и черные брюки. Глебу в первое мгновение ударило в голову, что не ко времени собрался затеять разговор с Аркадием, надо было бы хоть чуть-чуть подождать, чтобы тот немного отошел от трагических событий. Но что-то изнутри толкало Глеба к этому разговору и подсказывало, что потом может быть поздно. Корозов не мог объяснить себе этого чувства и не мог избавиться от него. Оно было докучливым и упорным. За внешними признаками безволия, пассивности и безучастности Аркадия, Глеб угадывал в нем определенную готовность к разговору. И не просто готовность, а даже некое внутреннее стремление самому вступить в диалог. Желание сбросить с себя неожиданно навалившийся на него груз новых обязанностей и проблем, с которыми Аркадий явно не знал, что делать.

Проведя Корозова в гостиную, Аркадий предложил стул. Но, прежде чем пройти и сесть, Глеб краем глаза окинул квартиру. Большая прихожая, большая гостиная, красивая мебель. Можно было предположить, что и другие комнаты выглядят так же. Вероятно, все это было приобретено не без участия Василия. Впрочем, так оно и было на самом деле. Квартиру для младшего брата приобрел старший и мебелью обставил тоже он. Между тем, Аркадия это не смущало. Для братьев все было естественно и не подлежало обсуждению. Теперь после смерти старшего младший хватался за голову, на которую свалился бизнес, в котором он ничего не понимал. Еще не вступив в права наследования, Аркадий уже паниковал и отчаянно ломал голову, что делать, с какого боку подступиться ко всему этому. Появление Корозова показалось ему, как брошенный спасательный круг утопающему. Не зная, о чем намеревался говорить Глеб, Аркадий уже стал прокручивать в голове, как ему подступиться к вопросам, которые сейчас полностью выбивали его из колеи. Василия не вернешь, и это удручало, но ведь жизнь-то продолжалась, и надо было как-то выкручиваться из создавшегося положения. Да, он не был близко знаком с Корозовым, но он знал о хороших отношениях между ним и старшим братом, и это для него было наилучшей рекомендацией. Глеб, собираясь к Аркадию, разумея, что у того траур по брату, надел черный костюм, темно-коричневую рубаху и черный галстук. Сел в гостиной на предложенный стул и лишь после этого увидал в угловой мебельной стойке за стеклом фото Василия в траурной рамке. Расстегнул пуговицы пиджака. Аркадий уселся рядом на такой же стул, смущенно посмотрел на гостя и громко позвал, оглядываясь на дверь:

– Анастасия! Ты бы принесла нам кофе! – а затем, спохватившись, почтительно спросил у Глеба. – Кофе будешь?

Подумалось Глебу, к месту ли сейчас распивать кофе? Но отказывать хозяину, когда тот уже заказал его, было не совсем прилично. В конце концов, Аркадию виднее. Глеб сдержанно отозвался:

– Пожалуй, не откажусь от чая.

Опять оглянувшись на дверь, Аркадий громко попросил:

– И один чай! И сахар не забудь!

Снова после того, как сделал заказ, спросил у Корозова:

– Ты с сахаром будешь?

Обратив внимание на странное свойство у Аркадия: сначала сделать, а потом спросить, и решив, что тот отдает распоряжение своей домработнице, Глеб вновь сдержанно проговорил в ответ:

– С сахаром, так с сахаром.

Через некоторое время в дверь вошла стройная девушка с красивой броской внешностью в черной кофточке, черной юбке и черной траурной летной в волосах. С подносом в руках, на котором было все, о чем просил Аркадий. Глеб изумленно уставился на нее. Он узнал девушку. Это была секретарь Даршина, болевшая в настоящее время. Странно, но ему сейчас она совсем не показалась больной. Между тем, на похоронах Василия Глеб ее не видел. Она тоже узнала его, улыбнулась и поставила поднос на стол.

– А говорили, ты больна, – озадаченно обронил Глеб.

– Была, – подтвердила девушка. – Сначала заболела, а потом и уволилась, – добавила и спросила. – Не ожидали меня увидеть у Аркадия?

Вопрос поставил его в тупик. Собственно, какое ему дело, кто бывает у Аркадия? Что можно ответить на это? Он пожал плечами, глядя ей в глаза, и произнес:

– Я привык ничему не удивляться. У меня работа такая.

После этих слов ожидал, что она развернется и уйдет, но та проговорила:

– А я только сегодня вспоминала про вас. Правда, Аркадий? Это несчастье с его братом, – она не закончила фразу, вздохнула, замолчала.

Странно, почему именно она вспоминала о нем, мелькнуло в голове у Глеба. С чего бы вдруг бывшему секретарю Даршина вспоминать о нем? Еще обратил внимание, что Анастасия никак не назвала Василия: ни по имени, ни по отчеству, хотя работала у него несколько лет. Просто «его брат» и все. Впрочем, что в этом особенного? Неизвестно, как она относилась к Даршину. Между тем, Аркадий ошеломленно расширил глаза, когда Анастасия упомянула, что она сегодня вспоминала про Корозова. Глеб заметил его удивление и сообразил, что девушка утверждала то, чего не было на самом деле. Но зачем? Нелепость какая-то. Качнувшись на стуле, он спросил:

– И в связи с чем ты обо мне вспоминала?

Но Анастасия, точно не слышала вопроса, развернулась и тихо вышла из гостиной. Оставшись один на один с Корозовым, Аркадий опустил глаза, словно должен был ответить вместо девушки, но не знал, что сказать. Взамен этого придвинулся к столу, поднял чашку с кофе, проговорил:

– Пей чай, Глеб, а то остынет. Холодный чай не вкусный, – отхлебнул глоток кофе, и, дождавшись, когда Корозов сделает то же самое с чаем, задал свой вопрос. – Что привело тебя ко мне?

– У меня деловое предложение! – ответил Глеб, отодвигая чашку с чаем от себя и показывая этим, что без всяких предисловий готов приступить к обсуждению причины своего посещения.

Однако Аркадий еще отхлебнул кофе и, вероятно, оставляя для себя возможность для отступления, напомнил Корозову:

– Я – не деловой человек, Глеб. Не знаю, смогу ли я понять твое предложение и воспользоваться им? Если что, не обессудь, – произнес на всякий случай, не зная, о чем станет говорить Глеб. Его в эти минуты больше заботили свои проблемы, к решению которых ему хотелось подтянуть Корозова.

Ход был хитрый, но не настолько, чтобы Глеб не понял его. Разумеется, он не знал тайных мыслей Аркадия, но чуял, что тот, оказавшись наследником дела, в котором не разбирался, должен искать какую-то опору для себя. Тут главное не ошибиться, не остаться в дураках, не очутиться у разбитого корыта. Ведь это так просто может случиться с неискушенным в бизнесе человеком. Поэтому явная осторожность в поведении Аркадия естественна. Разве он сам повел бы себя иначе в подобных обстоятельствах? Не надо других считать глупее. В общем, это похвально, что Аркадий не кидается в омут головой. Это говорит о его уме. Все-таки человек, занимающийся наукой, не может быть неумным. К тому же есть генетическая связь со старшим братом? Тот в бизнесе был как рыба в воде, умел лавировать и выуживать выгоду для себя. Как знать, возможно, и Аркадий не лишен подобных задатков. Наклонив голову в ответ, Глеб выговорил:

– Вопрос прост как горелая спичка! Понять его сможет даже первоклассник! – помолчал, не ожидая никакого ответа.

Рассматривая остатки кофе в чашке, Аркадий кивнул, выражая готовность выслушать его. Заговорил Глеб неспешно, доходчиво, чтобы понятно было все до последнего слова. Аркадий слушал внимательно, не перебивал. Корозов предложил ему свое участие в свалившемся на него бизнесе. Притом ни на какие деньги от этого бизнеса не претендовал. Его интерес был в том, чтобы войти в управление бизнесом Даршина и распутать клубок нелегальных поставщиков, выйти на тех, кто управлял всем. Это было опасно, даже очень опасно для него, но ему не оставили выбора, и он пошел в лобовую. Аркадию обосновал тем, что хочет помочь ему разобраться в бизнесе брата, учитывая прошлые хорошие отношения с Василием, а также чувствуя себя обязанным сделать это, потому что оказался невольным свидетелем убийства Василия, не сумев предотвратить его. Потому хотя бы помочь сохранить его дело для Аркадия. Предложил выдать доверенность ему на временное управление бизнесом, при условии, что всеми свободными средствами Аркадий может распоряжаться по собственному усмотрению. Глеб сразу отказывался от своих премиальных. Аркадия удивило подобное предложение. Тогда Глеб, чтобы расставить все точки над «i», предложил Аркадию самому определить условия его участия в деле. Это было приемлемо, и Аркадий согласился подумать и принять решение, не дожидаясь оформления правонаследования. В принципе, Корозов предложил ему то, о чем он сам хотел говорить с Глебом. Предложение во всех смыслах устраивало его. Все остальное было игрой, чтобы не выглядеть полным профаном. Он бы даже не стал оттягивать время вхождения Глеба в бизнес. Но чтобы изначально иметь свое лицо, решил сам определить условия участия Корозова. Так либо иначе, на кого-то придется положиться. Главное сделать правильный выбор. В данном случае его намерения и намерения Корозова совпали. Что может быть лучше? Аркадий почувствовал облегчение. Надо сказать, что когда он сам хотел завести разговор с Глебом, то не очень рассчитывал на успех. Кому нужна лишняя обуза, чужие проблемы? Между тем, все повернулось другим концом. И это была, свалившаяся с неба, удача для Аркадия. На этом они расстались.

Проводив Глеба, Аркадий закрыл за ним входную дверь и вернулся в гостиную. Подошел к окну, стал смотреть во двор, увидал, как Корозов вышел из подъезда в сопровождении двух охранников, сел в машину и медленно отъехал от подъезда. Оглянувшись на шаги за спиной, увидал Анастасию. Она подошла к нему, тоже выглянула в окно. Аркадий обнял девушку за талию, прижал к себе, спросил:

– Ты все слышала. Что ты думаешь на эту тему?

Отстранившись, девушка посмотрела в его глаза:

– Есть повод поразмыслить.

Вздохнув, он усмехнулся:

– Я в этом не разбираюсь.

Вновь прижавшись к нему, Анастасия подставила свои губы для поцелуя. Он поцеловал. Откинув голову, она прошептала:

– Но ведь у тебя есть я.

Кивнув, Аркадий минуту подумал, прежде чем заметить:

– Тебе нельзя! Ты же это разумеешь, надеюсь?

Хитро улыбнувшись на замечание, девушка промолчала. Аркадий смотрел на нее с придыханием. Поражаясь ее красоте, испытывал к ней сильное чувство, которое изматывало и утомляло его, приводило в состояние безропотного подчинения. В ее присутствии он готов был забыть обо всем вокруг. Подобное длилось с того момента, когда он впервые увидел ее. И самое странное, что Анастасия не прикладывала для этого никаких усилий. Но чем меньше она тяготела к нему, тем больше разгоралась его страсть. Он неизменно впадал в отчаяние, если не видел в ее глазах пыла, и всячески старался вызвать его. Она была для него как данность, пришедшая неожиданно и бесповоротно, как возбуждающий стимул, от которого он не мог оторваться. И хотел постоянно пребывать в возбужденном состоянии. Анастасия знала об этом. Ей нравилось, что одна ее улыбка сводила его с ума, что один ее взгляд завораживал, что одно ее слово в силах было отбросить всю науку, которой он занимался. Никто даже не подозревал, что при жизни Василия она стала яблоком раздора между братьями. Внешне это никак не проявлялось. Братья даже друг другу не показывали этого. Но в душе каждый хорошо знал, что из-за нее в их отношениях происходит внутренний надлом. Аркадий долго старался скрывать от старшего брата свое отношение к девушке, потому что хорошо знал и хорошо видел, как к ней относился тот. Василий тоже терял голову из-за нее. Она же умело маневрировала среди братьев и умело манипулировала ими. Разумеется, не сталкивала их лбами, но и не сближала.