Kitabı oku: «У случайностей в плену», sayfa 22
Тем временем он просунул колени между её ног, задрал домашний халат, под которым не оказалось нижнего белья.
Вид белоснежных бёдер с мраморными прожилками кровеносных сосудов, и вздыбленного хохолка с капелькой влаги под ним, слишком откровенных атрибутов интимного характера, которые он увидел впервые, взбодрил, добавил уверенности.
У Егора не было помысла сделать любимой больно, в самом начале не стремился достичь именно этой цели. Желание возникло спонтанно, и уже не отпускало.
– Егорушка, – задействовала Ника последнюю линию обороны, пустив самую настоящую слезу, хотя в глубине сознания поняла, что проиграла, более того – решила уступить, чтобы мучение как можно скорее, до прихода домой мужа, закончилось, – я успокоюсь и сама… правда-правда, когда-нибудь потом. Чем хочешь, поклянусь.
– Меня так часто обманывали, Никуся, что я сам себе опасаюсь верить. Даже если ты решишься на подобный шаг, я не смогу переступить через себя. Это случится сегодня, сейчас, даже если мне придётся убить твоего мужа. Давай, я больше не стану чего-либо объяснять, а ты… просто потерпи немного… а потом… потом… можешь заявить на меня. Я сам себя осужу, сам приведу приговор в исполнение, поверь. А теперь не мешай, как друга прошу. Сейчас я сам себе не хозяин. Это инстинкт, он сильнее меня.
Егор провёл ладонь по влажной ране между ног подруги, облизал её, содрогнулся от гнусности предстоящего поступка, но сделал то, что сделал.
Вероника мгновенно впала в ступор. Как бы она ни сопротивлялась, что бы ни делала, Егор уже был внутри.
Успокаивало одно – она не сдавалась до самого конца, пока хватало сил. В эту секунду она поняла, что воля противодействовать, возможность это желание осуществить, исчезли бесследно. На смену решимости пришла расслабляющая меланхолия, – “вот и я пошла по рукам. Нет мне прощения. Ванечка, родной, прости, если сможешь! Не представляю, как жить дальше. Мамочка, мама – видит бог, я этого не хотела”.
И тут же внутренний оппонент противным голосом опроверг мольбы и утверждения, – “а когда-то хотела, ночами грезила, с ума сходила, когда чувствовала всё это. А сейчас ничего не хочу. Почему?”
В это мгновение её размышления растаяли, словно не было их никогда.
Егор там, внутри, сделал нечто такое, отчего поплыл потолок, закачались и взметнулись вверх стены. Цветная круговерть заставила смежить веки, вскрикнуть, как раненая птица, только тихо.
Даже лишившись сознания, Вероника понимала, что кругом глаза и уши. Она не хотела огласки, хотя не могла поверить в реальность происходящего.
“Вот же я дурочка”, – в замедленном темпе подумала она, – “это опять сон, но какой реалистичный, какой необыкновенно волнующий, сладкий. Почему ты так редко приходишь ко мне во сне, Егорушка?”
Как быстро ощущение эйфории заполнило сознание и тело, так же мгновенно всё прекратилось.
Ника открыла глаза. На неё умиротворённо, словно ожидая от неё какого-то действия, смотрел Егор. Смотрел и не двигался. А ей хотелось, чтобы сон вернулся.
“Так это не сон”, – дошло вдруг до неё, – “Егор на самом деле воспользовался моей беспомощностью… и чего он ждёт, почему так смотрит?”
И тут до неё дошло. Так уж устроено мужское эго, что даже в экстремальные моменты, когда действуют против женской воли, им нужно подтверждение собственного превосходства. Мужчины – самые неуверенные существа, когда дело касается интимной близости. Именно поэтому большинство женщин имитируют оргазм, спасая партнёров от нервного срыва, после которого прямая дорога к хронической импотенции.
Егор ждал инструкций, он не знал, что делать, чтобы женщина испытала пик блаженства, после которого можно бить себя в грудь и чувствовать себя альфа самцом. Он хотел видеть лихорадочное возбуждение, мистический трепет и экстаз в качестве награды за интимные труды.
Опыт правдоподобно убедительного изображения эйфории, она имела. Фёдор, первый муж, был поражён особым недугом, он не мог финишировать, пока Ника не изобразит экстаз, пока не закатит глаза, не погрузится в нирвану, содрогаясь всем телом, выгибаясь, словно паралитик во время приступа исступлённого безумия.
Иногда ей нравилась эта игра, когда удавалось себя убедить, что это не забава, что она действительно что-то волшебное чувствует.
Фёдор мгновенно доходил до финала, раздувался внутри, становился огромным. Надо было видеть, как он дышал в этот торжественный момент, каким победителем выглядел.
Сколько прошло времени с начала борьбы, Вероника знать не могла, но на улице начали сгущаться сумерки, значит, скоро явится муж, а это реальная катастрофа. Нужно как можно быстрее завершать тайную вечерю. Выполнить эту задачу можно одним единственным способом – обмануть Егора, дать ему понять, что она в восторге.
Он намеренно сдерживает себя, хочет хоть таким образом реабилитироваться за насильственные действия. Знал бы он, как Вероника счастлива, что это между ними наконец произошло, случилось, что теперь не придётся ничего сочинять, можно просто вспомнить, когда необходимо, расслабиться по-настоящему, и получить реальное удовольствие.
А муж, что поделать, просто ему не повезло. Не резать же теперь себе вены.
Ника напряглась, сжала изо всех сил интимные мышцы, выгнулась всем телом, затряслась, – замри, Егор, прошу тебя, замри.
Надо было видеть реакцию Скобелева на эту театральщину. Он был шокирован.
Предохраняться, как бы, не было нужды, поэтому Ника позволила Егору опростаться, из чего сделала полноценное шоу, в которое он безоговорочно поверил.
Она видела его счастливые глаза, которые вдруг куда-то от неё поплыли.
Голова шла кругом.
Всё, что она пыталась несколько минут назад изобразить, неожиданно повторилось в режиме затяжного прыжка, только теперь это происходило на самом деле, и совсем не так, как Ника себе этот процесс представляла.
Почувствовав, как наполняется изнутри желанием, как Егора внутри становится нестерпимо много, но это странное ощущение быстро трансформируется в нечто волшебное, чему нет названия.
Со скоростью аэроэкспресса Веронику затягивало в какой-то мистический водоворот. Она чувствовала, как Егор распирает её изнутри, что давление критическое, ещё немного и её разорвёт на мелкие кусочки, но именно об этом она сейчас мечтала, изо всех сил сжимая интимные мышцы.
Скобелев с ужасом наблюдал за ней, а Ника сама не могла понять, что с ней происходит, почему лавинообразно нарастает возбуждение.
Женщина обхватила корпус Егора ногами в попытке предотвратить его бегство, вцепилась что есть сил в покрывало, изгибаясь всем телом. Предвкушение необычного экстаза, возможность наступления которого сложно было вообразить, тем более, после активной борьбы, после того, как её взяли силой, обрушилось на неё удивительной силы интимным восторгом, который лишил Нику последних сил.
– Что ты со мной сделал, – плакала она, чувствуя невероятной силы благодарность, а волны блаженного напряжение катились и катились, сотрясая тело до самого основания.
У Ники приятно кружилась голова, словно выпила подряд два, даже три алкогольных коктейля, и натанцевалась до упада.
Был момент, когда она вдруг выскочила из тела, взметнулась высь, но поняла, что нужно срочно возвращаться, чтобы испытать нечто прекрасное, что ещё не успело случиться.
Ника открыла глаза и поняла, что праздник продолжается, что Егор не думает убегать, как это обычно делал муж, что он готов к новым подвигам, которые ей были просто необходимы.
Тело изнывало от жажды новых открытий, от предвкушения ещё более неожиданных сюрпризов.
Удивительно, но ей было плевать на мужа, на общественное мнение, буквально на всё.
Ника пребывала в прострации, в эйфории, которая посетила её впервые в жизни. А она-то, глупая, считала себя бывалой женщиной, была уверена, что жизнь не способна ничем её удивить.
В тот момент, когда она почувствовала полное умиротворение, в дверь начали барабанить.
– Ника, это неслыханное хамство, почему ты закрылась?
Женщина посмотрела на обессиленного Егора, на кровать, залитую кровью, на рваную рану от собственных зубов, – ты уверен, Егор, что сказал мне правду… про то, что Иван едва меня не проиграл, что действительно любишь меня, что хочешь жить вместе?
Егор кивнул.
– Я тоже кое-чего хочу тебе сказать. Не испугаешься?
Егор покачал головой, что можно было расценить как угодно.
– Кажется, я забыла выпить противозачаточные таблетки. Ваня не хотел детей, говорил, что сначала надо пожить для себя. Я вдруг поняла, буквально только что, мне повезло, ведь я не хочу иметь от него детей. А от тебя хочу. Странно. Ты меня изнасиловал, унизил, а я счастлива.
Иван громче и громче стучал в дверь.
– Позволь мне исправить косяк. Моя вина, мой ответ.
– Нет, Егорушка, я должна сама… сказать ему, что не вещь, что меня нельзя проиграть. Пусть катится отсюда к чёртовой матери. Ненавижу.
Слово “ненавижу” Ника сказала без интонации, абсолютно нейтрально. Ненависть – сильное чувство, это своего рода зависимость. От любви до ненависти, и наоборот, всего один шаг. Это рубикон, за которым следует безразличие. Именно это по отношению к Ивану она сейчас чувствовала.
– А ты не лыбься, Скобелев, – обратилась она к Егору, – это я счастлива, сама по себе. А тебе ещё долго предстоит замаливать вину. Это же надо на такое решиться – изнасиловать любимую женщину.
– Прости, Ника, но у меня не было выбора. Я должен был… признаться тебе в любви.
– У тебя это получилось. Признался. Весьма эффектно. Пойду, открою дверь, пока не вышиб.
Вероника открыла дверь. Иван ввалился в комнату, в коридоре собрались все жильцы.
– Что здесь происходит, чёрт побери, – заверещал Иван, – это то, о чём я подумал?
– Именно так, муженёк. Это развод. Сегодня мне некогда, занята, как видишь. Вещички упакую завтра. Детей у нас нет, разведут быстро. Не обессудь. Ты меня чуть не проиграл, Егор чуть не выиграл. Я подумала и решила – он нагрешил меньше, поэтому приз зрительских симпатий достаётся ему.
– Что ты себе позволяешь!
– Именно это я и хотела тебя спросить, но теперь это не имеет значения. Отправляйся обратно, к маме, она тебя заждалась.
Сентиментальное настроение
Проснулась ночью.
Ты дышал так ровно.
В ногах дремала кошка,
В кухне – мышь…
Калачиком свернувшись спал малыш…
Алина Семерякова
– Какое странное состояние: словно отделили от мира, отгородили странной прозрачной стеной, сквозь которую можно обонять, видеть и слышать, но невозможно чувствовать присутствие, чего-то, очень нужного: тёплого и родного. Странное, гнетущее состояние одиночества. С чего бы это?
Прижатый к холодному стеклу лоб приятно остужал мысли. Ведь нет иного повода для грусти, кроме затяжной осени. Так ведь она случается каждый год.
Оттого, что наступает сезон дождей, темнеет небо и опадают листья, жизнь не прекращается. Возможно замирает на время, засыпает, но оставляет обещание вернуться весной.
– Что со мной происходит? Дети, две маленькие копии меня, уже спят. Как же я их люблю: милую шалунью Лизоньку и Кирилла с его возрастными проблемами. Откуда и почему появляется ощущение одиночества, внутри счастливой семьи, что со мной не так?
Деревья раскачивает, круто гнёт до самой земли порывами ветра, порхают отяжелевшие от влаги листья, почти последние, чудом закрепившиеся на безжизненных ветвях. Свет уличного фонаря мерцает, то удлиняя, то укорачивая тени.
Звук ветра, рыскающего по пустынному заснувшему городу, унынием и безысходностью заползает прямиком в душу, выворачивает наизнанку смутно мелькающие мысли о чём-то щемящем, неприятном.
– Странно, очень странно. Отчего меня знобит, ведь отопление уже включили: детей вон приходится то и дело накрывать. Надо же – на небе звёзды, много звёзд. Порывы ветра и чистое небо. Удивительное несоответствие. Десять часов. Может быть, включить телевизор? Нет, опять покажут какую-нибудь гадость, будут стрелять. Не то настроение. Лучше завернусь в плед, посижу в тишине. Успею выспаться. Ужин на столе, в доме порядок, дети спят. Так хорошо сжаться в комочек, подоткнуть под себя ноги, помечтать.
Очередным порывом ветра сорвало рекламный баннер, на котором изображена семья из четырёх человек и слоган “Семья бесценна, когда полноценна!”
– Хорошо, что ночью. Могло бы кого-то ранить. У меня ведь полноценная семья. Папа, мама, сын и дочь… папа выпить был не прочь. Что-то всякая дребедень в голову лезет. Эти глупые навязчивые слоганы везде и всюду. Крошка сын к отцу пришёл, и сказала кроха: вместе с папой хорошо, а без папы плохо! Как медленно тянется время. Сколько же сегодня деревьев поломает за ночь?
К подъезду подъехала скорая помощь. Двое в развевающихся белых халатах зашли в подъезд.
– Кому-то ещё лихо, не только мне. Говорят, что осенью люди переоценивают ценности. Всё, что прежде казалось важным, теряет смысл. Почему? Неужели оттого, что вспоминают про неизбежное разрушение всего и вся? Эти часы, ну чего они так громко тинькают? Нужно купить электронные. Да-да, те будут моргать. Дело не в часах, а во мне, в глупом, ни на чём не основанном унынии. Нужно собраться, подумать о чём-то хорошем. Например, о семейном отдыхе на море.
Размышления прервал резко прозвучавший звонок телефона.
– Как вы там, соскучились?
– Скверное настроение. Ты же знаешь, без тебя не могу лечь спать. Опять задерживаешься на работе, что-то срочное?
– Как всегда. Нагло используют как тягловую лошадь. Шеф скандалит, требует срочно доработать проект, будто кроме меня некому. Ничего, в воскресенье обещаю день семейного отдыха. Аквапарк, кино, кафе и прочее.
– Только обещаешь. Потом позвонит Полина Георгиевна или генеральный, ты опять сорвёшься и полетишь создавать ценности непонятно для кого.
– Ну что ты, для нас, конечно для нас. Кстати, как там с деньгами? Может, перевести на карту? Не хочу, чтобы моя семья в чём-то нуждалась.
– Мы много не тратим. Я же готовлю. Лучше откладывай деньги на отдых. Вспомнилось море, как мы чудесно провели время всей семьёй.
– Не грусти. Если хочешь, можем на недельку слетать куда-нибудь в Турцию.
– С детьми?
– Конечно, нет. Детей к твоим родителям.
– Они будут скучать.
– Ничего страшного. Родителям тоже нужно от них отдохнуть. Как они там?
– Спят. Кирилл тройку по русскому языку схватил. Обещал исправить. Мы сегодня занимались усиленно по той теме. Он справится. А Лиза, смех, да и только, где только нахваталась: про секс спрашивала. Чем они в детском саду занимаются, не отведёшь её завтра?
– Не могу обещать. Лучше не рассчитывай. В парк ходили?
– Да, вечером погода была хорошая. Успели на аттракционах покататься, мороженое ели. Ты скоро?
– Не жди. Столько всего навалилось. Ложись и спи.
– Не, не могу без тебя. Если усну – разбуди. Накормлю. Сегодня свиные отбивные, такие сочные получились, как ты любишь. И целая кастрюля ароматного какао. Я жду.
– Не выдумывай. Надо заботиться о здоровье.
– А тебе! Работаешь на износ. И не отговаривай – буду ждать. Целую, люблю!
– А как я тебя. До встречи.
Верочка положила телефон на тумбочку, повертелась перед зеркальным трюмо, нашла себя свежей и очаровательной.
Ватным тампоном женщина стёрла макияж. Расстегнула верхние пуговицы прозрачного пеньюара.
– Как неожиданно накрывает возраст. Тридцать пять лет, столько забот. Но я всё еще хороша.
Вера с удовлетворением потрогала тугую грудь, выпрямила спинку, потянулась, поправила причёску, улыбнулась прелестному отражению.
– Девочка моя, ты с кем там беседовала, опять твой олень о любви пел? Уходи от него.
– Не могу, Лёшенька. У нас дети, а им, сам понимаешь, отец нужен.
– А я! Сладенькая моя, иди же скорей ко мне. У нас с тобой срочный проект, а времени в обрез. Не представляешь, как меня душит ощущение тихого семейного счастья. Ночью активность должна проявляться в постели, сладенькая моя.
– Не тебе одному жизнь не в радость, Мальцев. Ты к жене придёшь – к стенке отвернёшься, а мне Генку ублажать.
– Ты это… соври что-нибудь: голова там… или по-женски. Хватит уже болтать, я так соскучился!
Мечта наивной девчонки
Загораются гроздья рябин
И об этом поёт магнитолка,
Я решила купить разлюбин,
Чтоб тебя разлюбить ненадолго.
Сола Монова (Юлия Соломонова)
Зинка мечтала о свадьбе: до икоты, до колик, до судорог внизу живота. Она грезила об этом днём и ночью, на работе и дома, даже в магазинной очереди её не отпускали загадочные видения, от которых становилось тепло и уютно.
Грёзы были абсолютно нереальные, обозначенные лишь контурами событий и эмоций, но до чего усложняли жизнь, в которой ничего подобного не случалось. Ну, когда же, когда?!
Свадьба. Она всё продумала до мелочей: наряды жениха и невесты, число гостей (список был заготовлен); блюда, которыми будет угощать; нашла телефон самой лучшей в городе тамады, отыскала классного фотографа, договорилась о фейерверке и многом другом, не называя даты мероприятия.
Зина видела свою точёную фигурку в тисках свадебного корсета, платье от кутюр, восхитительные туфельки и море цветов…
Ещё приобрела несколько комплектов сногсшибательного нижнего белья и крутилась в нём перед зеркалом, убеждаясь, какая же прехорошенькая.
Богиня! Даже купила свадебные кольца – себе по мерке, а жениху – среднестатистического размера – и спрятала их в потайную коробочку, где хранила деньги на чёрный день.
Не видела лишь одного – жениха. Этой детали она не придавала значения, поскольку мужиков на самом деле терпеть не могла: курят, пьют, потом воняют, матерятся…
Сказать откровенно – хотелось ей вовсе не свадьбы, а секса, этой изысканной сладости, так подробно и в деталях описанной множеством подруг.
Они рассказывали про эмоции и ощущения, которые по их уверениям иным способом получить невозможно. Обязательно нужен партнёр: мужчина, муж.
Для чего он так нужен, подруги не объясняли, в физиологический процесс не посвящали, считая это само собой разумеющимся и вовсе не важным.
Придёт время – сама всё увидит, пощупает и распробует. Главное, замуж выйти, а там… дальше только любовь и сплошной эротический позитив.
Почему-то все подружки были замужем. Некоторые повторно. Но таких, кто не попробовал сходить под венец ни разу, – таких девушек в её окружении, кроме самой Зинки, не было.
В этом и заключалось самое обидное: ну почему у всех всё есть, а ей достаётся в последнюю очередь?
Секса без свадьбы, несмотря на любовную лихорадку, поразившую до мозга костей, Зинка не признавала. Девочки сказали, что без свадьбы не стоит заводить интимные шашни – могут проблемы возникнуть.
И опять не объяснили какие. Да и мама всё время ворчит, – смотри не нагуляй, только посмей в подоле принести.
Чего Зинка должна ей принести? Ну да ладно. Поживёт – увидит. Если нужно будет – принесёт.
Время идёт, женихов нет. Да и откуда им взяться, если Зинка с работы домой, из дома на работу. Остальное время лежит на диване и мечтает. О свадьбе мечтает. Точнее, про секс этот проклятущий, без которого нет ей никакой жизни.
Скорее бы. Совсем девчонке невмоготу. Эмоции распирают, сказочные ощущения: головокружение, полёт, оцепенение – чего там ещё подружки рассказывали? А, эти самые оргазмы, сотрясающие тело до самого основания. Видно, здорово вставляют, не по-детски. Одним бы глазком взглянуть.
Зинка улеглась удобнее и представила себе сладкий до невозможности оргазм, который она съест целиком после свадьбы. Но как он выглядит? В книжках искала: слово есть, описание состояния полёта, эйфории, чего-то ещё непонятного, а на что похоже и где его искать – об этом ни слова, ни строчки.
Странные эти влюблённые. Всё у них секреты. А если не смогла влюбиться, тогда что – за всю жизнь ни единого оргазма не попробуешь?
Девчонок спрашивала, те хохочут как потерпевшие: жениха спросишь – он достанет. Или доставит. Смотря сколько желания накопить успеет, а то, бывает, всё до свадьбы раздаст. И опять со смеха угорают.
Обидно. Хоть бы намекнули, где их продают, отчего только мужикам. Индивидуалистки, эгоистки бессердечные.
Зинка не такая, когда у неё свои будут, она со всеми поделится. Может, у мамы спросить? Но ведь это про любовь, стыдно. Придётся замуж идти. Девчонки поголовно Зинке завидуют: любовь любовью, а свобода…
Спать может сколько угодно, времени личного, безотчётного, вагон. Никаких тебе обязанностей, в том числе супружеских.
Оргазмов ей, видите ли, захотелось. Да сказки всё это. Сами не знают, как те выглядят. А Зинке хорошо – притворяться не нужно, да и дуру включать незачем. Впрочем, ей и прикидываться ни к чему, само собой всё замечательно выходит.
Опять же жизнерадостная. Если не брать во внимание эту её навязчивую мечту о сексе, о котором она и знает только то, что он существует, счастливая баба.
Как заговорят о преимуществах холостой жизни, её, Зинкиной, беззаботности и смешливости, начинает плакать, что это не оптимизм и не радость, а самая настоящая истерика, тоска по неизведанным ощущениям.
Им-то что, наедятся вдоволь мужских подарков и спят, а ей, Зинке, приходится фигуру соблюдать, от лишнего кусочка торта со слезой в глазу отказываться.
У всех подружек есть заветное место, дотронувшись до которого можно подарить ей вселенную, полную гармонии и счастья. Сами рассказывали, а ей даже сказать не хотят откровенно и честно, где искать ту эрогенную зону.
Смеются над ней, мол, не ищи, дурочка, это душа, а не какой-то там примитивный орган, который нужно мять да массировать. И вообще, мужикам, что от женщин нужно: бесплатный секс по желанию заказчика, уважения к себе любимому и возможность, сколько влезет обманывать. И всё в одни ворота, когда туда входит, а обратно – можно и поспать.
Врут, наверное. Думают, наивная простушка, а у неё тонкая душевная организация и немного завышенная потребность во внимании.
Им невдомёк, что одиночество – наказание. Подружки не в счёт, они сами у своих мужиков выпрашивают оргазмы, когда те уставшие с работы приходят. С ней ни разу не поделились.
Зинка приступила со свойственным ей напором и ответственностью к поиску кандидатуры жениха: чтобы не очень руки распускал, спиртным не увлекался. Который секс свой до свадьбы не растратил, а её любил бы тихо, не отягощая претензиями.
Только где такого найти, если, кроме работы, никуда не выходит?
Подружки говорят, – на танцы иди, в кафе, в ресторан. Там тебя живо приметят. Только остерегайся – слишком много охотников задарма пользоваться женскими ласками.
– Это ещё какими?
– Эротическими, конечно.
– А это как?
– Как обычно: сначала в уши заливать будут, потом напоят и в постель.
– А заливать-то чего?
– Ну, Зинка, ты просто звезда: петь будут партизанские песни о самом главном, чтобы ты уши развесила и не заметила, как тебе ноги раздвинут.
– Вы, девки, какими-то загадками всё. Давайте подробнее. Мне же подготовиться нужно. Как уши развешивать и зачем? А ноги обязательно раздвигать? Неужели по-другому нельзя? Что-то не нравится мне жениха в кафе искать. Давайте предлагайте другой способ, чтобы ни развешивать, ни раздвигать ничего не нужно. Я ему штамп в паспорте – он всё остальное. И чтобы в культурной обстановке: лирика там, музыкальное сопровождение. Пусть целует, обнимает, только без рук.
– Это как, ногами, что ли? Зинка, ты мороженое съесть хочешь или трахаться? Определись. Если пожрать, то этим можно и дома заняться, для этого муж не нужен.
– Трахаться не хочу. Мне секс нужен, волшебный и восхитительный, чтобы голову снесло от сладострастия. И кусочек оргазма. А потом пусть проваливает. Не хватало мне всю жизнь с мужиком в одной квартире жить.
– Так не бывает.
– Почему?
– Потому что одноразовый секс – это проституция и разврат. Этим за деньги занимаются. Чтобы на жизнь заработать. Мужик большие чувства меняет исключительно на стабильные отношения, желательно на всю жизнь. Правда, до свадьбы он об этом не догадывается. Тоже думает как ты: пару месяцев секса, немного усилий, много удовольствия, борщи там и всё прочее. Но не тут-то было. Мы, бабы, тоже не дуры. Пока он свою торпеду вставляет, мы ему мозг выносим и подготавливаем к длительному счастью. От секса, особенно с оргазмами, дети родятся, между прочим. И фигура портится.
– Дети это хорошо. Я девочку хочу. Но на фига мне такое счастье, если оно одно на всю жизнь? Человек должен развиваться поступательно, постоянно. Для этого надобно везде побывать, всё увидеть и перепробовать. А тут муж. Приходишь домой – он на твоей кровати валяется. Ты себе можешь такое представить? Я – нет.
– Тогда рано тебе ещё, Зинка, замуж. Жди, когда с мужиком жить захочется.
– Ещё чего! Больно нужно. Мамка моя всю жизнь без мужика живёт и ничего – меня вот родила. Я тоже хочу так. Вроде как на курорт съездила: экскурсии там, процедуры всякие, обслуживание, комфорт, удовольствия и меню, как в ресторане.
– Ты вначале сориентируйся: секс без последствий ненормален, мужчина живую плоть хочет, а не резиновую куклу. Прикосновения там всякие, поцелуйчики, рукосуйство, домогательства. Запахи, вкусы… а главное – божественное ощущение обладания и проникновение. Любовнику важно чувствовать, что он берёт, безраздельно владеет твоим божественным телом. И вот тут закавыка. Платить за удовольствие приходится и тому и другому. Нам, девкам, беременностью, а мужики за право иметь ежедневную сексуальную тренировку добровольно хомут на шею надевают. Девушка любит мужчину, чтобы было, на что жить и с кем детей воспитывать. Если тебе только один оргазм нужен – закажи жиголо. Он всё по уму сделает, деньги получит, и никакой тебе любви, а чтобы ничего непредвиденного не вышло – покупаешь резиновое изделие номер два и надеваешь мужику на то, чем он любит.
– А чем любят-то? Откуда мне знать. И что за изделие, которое он надеть должен? Мне тоже в изделии ходить нужно? Девчонки, да вы мне голову морочите. Давайте я для начала с кем-нибудь из ваших мужей попробую, вдруг мне не понравится.
– Понравится-понравится. Ещё как. Гарантируем. За уши потом не оттащишь. Только кто же тебе свою единственную радость добровольно отдаст? Такая корова нужна самому. Мужики – снаряд индивидуального использования, вроде как именной. Если другую попробует, считай пропало – придётся имущество делить, искать нового. Слишком много проблем. За мужиками глаз да глаз нужен.
– Мрачную какую-то картину рисуете. Чего это имущество половинить, если оно твоё? Сколько же этот самый секс стоит? Я дорогой не возьму, зачем мне от кутюр. Нужно, чтобы простенько и со вкусом, как моя кофточка: милая, дешёвая и удобная. Мне какой-нибудь подешевле подойдёт. Желательно ненадолго. Должна же у него своя квартира быть.
– Так ты хочешь на его территории?
– Не путайте меня. Территория у меня своя. И имущество ни с кем делить не собираюсь. Мне бы замуж по-быстрому, всё как есть попробовать и после жить счастливо одной, как привыкла.
– Ладно, подруга, уговорила. Есть такой: с квартирой, без претензий и обязательств, но слегка придурковатый. Не очень, со стороны можно и не заметить. Зато эрекция железная. Покажет тебе небо в алмазах и жемчугах. С ним и мозги куда нужно улетят, и оргазмы хоть коллекционируй. Может сутками напролёт дарить, причём абсолютно даром. Ему без разницы, куда таран приспособить. Кстати, очень симпатичный, можно сказать, обаятельный. Ну, немного по фазе сдвинут, так это не беда. Если хочешь недорого и со вкусом получить свои три копейки – беспроигрышный вариант. От себя отрываю. Смотри только – не забудь вернуть, а то понравится и поминай, как звали. Я уговорю его свадьбу сыграть, думаю, не откажется. Договор брачный составите: хочешь – на неделю, можешь на месяц. Всё по пунктикам: чего и сколько он тебе, почём ты ему достанешься. Сами договоритесь. Если что – я этого феномена приведу. Завтра и познакомитесь. Годится?
– Не обманешь?
– Ну, ты, подруга, даёшь… Железный вариант.
На следующий день Зинка закупила ворох деликатесов, наготовила всего разного, стол украсила.
Вечером пришли. Мужичок лысенький, худосочный слегка, но жилы на руках как у штангиста и действительно симпатичный. Главное, от него пахнет хорошо – видно, парфюм дорогой использует, заграничный. Сияет как медный грош, улыбается и смотрит на неё с аппетитом, словно съесть готов, не отходя от кассы.
Сели, поужинали. Он не пьёт, даже не притронулся. Зовут Арнольд, как Шварценеггера. Ничего не говорит, только мычит, но эмоционально. Да оно и к лучшему: незачем Зинке с ним толковать, да и не о чем. Кажется, скоро исполнится её заветная мечта о любви и сексе.
Зинка со стола прибрала, торт выставила, кофе приготовила, а Арнольд мычит и на грудь её рукой показывает. Может, кофе с молоком хочет? Чёрт его знает, что мужикам может в голову взбрести.
Зинка достала пакет молока, налила ему в кофе – угощает. А он опять в грудь пальцем тычет, руками показывает, словно к себе чего тянет, и мычит. Потом себя оглаживать начал ниже пояса, глазёнками хлоп-хлоп, улыбается… ну чисто ребёночек.
Подружка уходить собралась, прощается, а Арнольд раздеваться начал.
– Это он чего удумал, мы ещё контракт не составили. Без договора сделка не состоится. Забирай его покудова. Ишь, расшалился! Завтра бумагу подпишем, как надо оформим, свадьбу назначим. За свадьбу, кстати, кто платить будет?
– Ты же сказала, что дешевле нужно и проще. У Арнольда с деньгами не густо. Он по другой части – женский угодник, жиголо. Если хочешь свадьбу – оплачиваешь сама, а то и без свадьбы можно, штамп в паспорт поставите, и все дела. А после и всё прочее.
– Какое ещё прочее? Про другое не договаривались.
– Про то и говорю. Парень всё как нужно сделает. Твоё дело – легла и дала. Дальше он сам. Тебе ни забот, ни хлопот: знай, ноги раздвигай да оргазмы в копилку складывай. Будет трахать, пока не остановишь. Но тормозить осторожно нужно, может обидеться, осерчать. С ним только лаской. Пусть мужик любимым делом занимается, ты тоже в накладе не останешься. Только не очень увлекайся. Он как автомат работает, очередями. Одиночные выстрелы не признаёт. Только кормить не забывай. Арнольд ведь сам о себе не подумает, напоминать нужно, что время обеда пришло. И мяса, мяса ему больше подкладывай. Да не скупись – он отработает. Так что, оставлять автомат или погодить?
– Ладно, пусть пока останется. Только чтобы не приставал.
– Это уже от меня не зависит. Впрочем, от него тоже. Уже заряжен. Когда выстрелит – не знаю. Жаль тебе такую игрушку отдавать, да чего только ради любимой подруги не сделаешь. От сердца отрываю.
Ушла подружка. Арнольд замычал, подошёл к Зинке, взвалил её, словно пушинку, на руки и бегом к кровати.
Зинка закричала, забилась в истерике. Жених в недоумении, но не отпускает. Повалил на постель, юбку задрал и носом между ног тычет.
