Kitabı oku: «Дважды о любви», sayfa 2

Зачатый во грехе

18. …по обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде, нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве…

(От Матфея, глава 1)

Её широко открытые карие глаза, невидящим взором смотрели сквозь прорехи крыши заброшенного сарая на безразличные звёзды, холодным колючим светом сиявшие в угольном небе.

…

Он шагнул за ней. Девушка, словно почувствовав это, ускорила шаг. Но декану ничего не стоило нагнать её в несколько широких шагов.

– Ну, куда же ты, милая? – шагая рядом, негромко сказал легионер, – поговори со мной, я так соскучился по доброму женскому слову.

Но девушка не отвечала, а лишь прикрыла лицо покрывалом. Она попыталась идти ещё быстрее, но этот римлянин мог бы легко опередить её. Что он с успехом и проделал в дальнейшем. Несколько раз он преграждал ей путь своей мощной фигурой, пытаясь нагловатыми шуточками завязать знакомство. Но все его попытки оказывались тщетны. Незнакомка, скрывая лицо, ловко увёртывалась и безмолвно продолжала свой путь. Навязчивый ухажёр не оставлял попыток разговорить юную назаретянку. Когда же солдат попытался заключить её в объятия, она вывернулась и юркнула в узкую щель между домами, намереваясь уйти от преследователя в лабиринте внутренних проулков. И это стало роковым решением.

Она бежала по узкому проходу между глухими каменными стенами, с ужасом слыша за своей спиной его тяжёлые шаги. Этот проход оказался недостаточно узок для мощного тела грубого вояки. Девушка поняла, что совершила ошибку. Оставаться на улице было бы для неё безопаснее. А в нём сработал охотничий инстинкт. Если жертва бросается наутёк, её необходимо догнать. Так поступают бродячие собаки. Страх жертвы служит для них сигналом к нападению. И он напал.

Намётанный глаз опытного солдата, умеющего мгновенно ориентироваться в бою, на ходу приметил полуразрушенный сарай. Эта постройка, по всей видимости, была заброшена давно, а значит, никто его здесь не побеспокоит. Вокруг действительно никого не оказалось, а если кто-то и был, став невольным свидетелем, то предпочёл не вмешиваться.

Пандира ухватил свою добычу за талию, зажал подмышкой и увлёк в тень сарая. Та отчаянно пыталась сопротивляться, но что стоили её слабые усилия в сравнении с грубой силой тренированного римского ветерана. Он бросил её на землю и придавил своей массой. Тщетная борьба девушки продолжалась недолго. Руки предательски слабели, и не хватало дыхания.

Когда насильник добрался до её груди, раздался тот крик, который потом не давал ему заснуть всю ночь. Этот нечеловеческий дикий крик погибающей лани, резанул его слух как ножом. Легионер отпрянул на мгновение и, секундой позже, ударом тяжёлой ладони прервал тщетную просьбу о помощи. Теперь ничто не помешает ему сорвать этот нераспустившийся бутон розы.

Когда Мария пришла в себя, было уже темно. Равнодушные звёзды светили с угольно-чёрного неба своим холодным светом сквозь прорехи крыши. Сначала она даже не могла понять, что с ней, где она. Но постепенно память возвращала её в реальность. Вспомнилось всё до мельчайшей детали, вплоть до последнего крика. А дальше были только эти звёзды. Конечно же, она поняла, что сотворил с ней этот негодяй. Живое воображение дорисовало страшную картину произошедшей трагедии. Тошнотворный запах его пьяной утробы чувствовался до сих пор. Организм сразу же отреагировал на это воспоминание. Её желудок словно вывернулся наизнанку в безудержной жестокой рвоте. Когда приступ отпустил её, она вновь обессилено упала навзничь.

Так она лежала неподвижно какое-то время, прислушиваясь к своему телу. Даже поправить одежду, прикрыв наготу, сил уже не было. Во всём теле отдавалась боль. Но вырастающая душевная боль, скоро перекрыла боль телесную. «Как же жить дальше?» – всплыла мысль в её мозгу, – «Как вообще можно жить в этом проклятом жестоком мире? Терпеть покорно позор и унижение?»

Мария с трудом поднялась на ноги и, пошатываясь, вышла из сарая. Мысли путались, взгляд безумно блуждал в темноте. Опираясь о стены, она брела на своих ватных ногах по узкому лабиринту. Сознание немного прояснилось, когда узкий проулок вывел её на широкую пустынную улицу. Ориентируясь скорее инстинктом, чем сознанием, несчастная направилась в сторону своего дома. Улица была совершенно безлюдна, никто не встретился ей на пути. Возможно, ночные грабители и видели её, но не удостоили своим вниманием это жалкое растерзанное существо.

Недалеко от своего дома, в неясном свете ночного светила Мария различила толстую ветвь дерева, выступающую из-за каменной ограды на улицу. Тут же кто-то оставил несколько старых корзин. «А зачем? Не буду!!! Не хочу!!!» – болью пронзила мозг крамольная бунтарская мысль. Она остановилась под деревом и стала разматывать свой длинный пояс, свитый из разноцветных шёлковых нитей. Соорудив шаткую конструкцию из брошенных корзин, взобралась на неё и перекинула один конец пояса с небольшой петлёй через ветвь. Продела второй конец в петельку и потянула. Балансируя на своём непрочном пьедестале, завязала другую петлю на свободном конце пояса, и, не задумываясь, накинула её себе на шею. А потом, просто шагнула вперёд…

Но не успела удавка затянуть шею отчаявшейся девушки, как в воздухе просвистел плотницкий топор. Лезвие вонзилось в толстую ветвь дерева именно в том месте, где затянулась малая петля пояса. С петлёй на шее Мария рухнула вниз и оказалась в объятиях Иосифа.

Он весь день с нетерпением ждал свидания, а когда в назначенное время она не пришла, ужасно волновался. Ночь опустилась на город, а его возлюбленной всё не было. Заподозрив что-то неладное, он отправился на поиски, прихватив свой плотницкий топор. Бродить по ночным улицам Назарета в одиночестве и без оружия было небезопасно. Обойдя несколько кварталов, он увидел страшную картину на одной из улиц. Какая-то женщина явно собиралась повеситься на толстой ветви дерева, выступавшей из-за ограды наружу. Сначала Иосиф просто решил воспрепятствовать греху самоубийства. И лишь в последний момент с трудом узнал Марию. Скорее это было чутьё, нежели зрение. Реакция сработала мгновенно. Не задумываясь, он выхватил топор и метнулся к ней.

– Успел! – выдохнул с облегчением плотник.

– Уйди! Не трогай меня! – забилась в истерике Мария, отталкивая своего жениха.

А впрочем, она его и не узнала. Несчастная не справилась с нервным напряжением, и рассудок её помутился на какое-то время. Она яростно брыкалась, била по лицу, колотила кулаками по плечам, пыталась укусить руки, державшие её. Какие-то нечленораздельные звуки вырывались из горла бедняжки. То она плакала навзрыд, то выла, как раненная волчица, то хрипела, как загнанная лошадь. Глаза, вышедшие из орбит, бешено блестели, волосы растрепались. Её безумный вид ужаснул молодого человека, но выпускать из объятий свою любимую он не собирался.

Вспышка сумасшедшей ярости длилась не долго, и вскоре Мария так же внезапно затихла на груди Иосифа. Слышно было только её прерывистое дыхание, да редкие всхлипывания.

Он поднял девушку на руки и постарался быстрее унести её с этого страшного места. Домой в таком виде она вернуться пока не могла, поэтому Иосиф отнёс свою ношу к себе домой. Это был новый собственный дом, выстроенный с помощью двух его братьев для будущей молодой семьи. Там она и осталась до утра. Хоть это и было нарушением Закона, но этот грех дал возможность всё обсудить спокойно.

Утром Мария всё рассказала Иосифу.

– Откажись от свадьбы, – попросила она, – мне теперь нельзя за тебя замуж. И зачем ты только меня спас?

– Что ты такое говоришь? Опомнись!

– Зачем я тебе такая? Грязь этого позора испачкает и тебя, – потупив глаза, шептала девушка.

– Никто ничего не узнает. Мы сохраним всё в тайне. Сейчас мы пойдём к твоему отцу, и я признаюсь, что эту ночь ты провела со мной. Конечно, он разгневается, может быть, накажет, но потом простит. Скоро свадьба. Он не захочет предавать это огласке.

– Ты возьмёшь меня с таким позором? – Растерялась его невеста. – Да как же я буду смотреть тебе в глаза?

– Ты не виновата. Что ты могла?

– Но может родиться ребёнок!

– Можно обратиться к повитухам, эти мудрые женщины помогут тебе избавиться от нежелательного плода. Мы заплатим им за молчание. Никто из людей ничего не заподозрит.

– А Бог? – подняла испуганные глаза Мария.

Иосиф только обречённо вздохнул в ответ.

Свадьбу сыграли в доме невесты, как того требовал обычай. Невеста была необычно грустна. Но ей и не положено было веселиться, а потому никто из гостей не заметил ничего подозрительного.

Гостей было много. Они съехались почти со всей Палестины. Среди них были и Захария со своей беременной супругой. Елисавета находилась уже на пятом месяце беременности, но никак не хотела пропустить свадьбу своей подруги. Муж легко согласился с её желанием.

Молодые супруги поселились в новом доме. Это был небогатый однокомнатный дом, но теперь это их собственное жильё, и в нём появилась молодая рачительная хозяйка.

Через несколько дней после свадьбы Мария отправилась к знахарке, которая слыла ещё и хорошей повитухой. Та жила на самой окраине в другой половине города, и Марию не знала. За небольшую плату она осмотрела молодую женщину и заявила, что та по-прежнему невинна. Такой вывод старухи привёл Марию в замешательство. На какое-то время она даже уверилась, что пьяный солдат её не обесчестил. Может быть, ему кто-то помешал, или спугнул тот самый последний отчаянный крик. Но сомнения скоро рассеялись, так как беременность дала о себе знать неопровержимыми доказательствами.

К немалому удивлению Марии, муж запретил ей прерывать беременность, не смотря на то, что и она сама приняла такое решение.

– Убив его, ты наложишь на себя смертельный грех. Этого Бог тебе не простит, – серьёзно произнёс Иосиф.

– Но ведь ты сам первоначально предлагал так сделать.

– Да, но я был неправ. Я совершил грех, допустив такую мысль. Пути господни неисповедимы, и, может быть, Всевышнему угодно, чтобы этот ребёнок увидел свет. В конце концов, если его мать еврейка, то по Закону он тоже родится евреем. Пусть всё свершится божьим промыслом.

– Ты сможешь растить чужого ребёнка? – удивлялась супруга.

– Я люблю тебя, Мария. Ты родишь этого и всех последующих наших детей. У нас будет большая дружная семья. А если ты прервёшь первую беременность, мы вообще можем остаться без детей. Надеюсь, это тебе известно не хуже меня. Да и грех это, грех! Даже мыслить о таком грешно!

– Иосиф, любимый! – только и смогла вымолвить Мария, прижавшись к груди мужа.

Слёзы затуманили взгляд её, но это были слёзы радости и счастья.

Рождённый в любви

23. «Се, Дева во чреве приимет

и родит Сына…»

(От Матфея, глава 1)

Двадцать девятого Ава¹⁵ полуденное Солнце отразилось в голубых глазах новорожденного.

…

Цезарь Август распорядился провести всеобщий ценз, чтобы пересчитать всё население Римской империи для более успешного взимания налогов. Евреи всегда с огромным предубеждением относились к попыткам «пересчитать народ», и это, вместе с серьезными внутриполитическими проблемами Ирода, царя Иудейского, привело к тому, что ценз в его царстве был проведен на год позже, чем во всей Римской империи. Местом регистрации избрали город Вифлеем, что находился близ Иерусалима.

Иосиф мог бы отправиться в путь один, так как имел право внести в списки всю свою семью, но Мария упросила мужа взять её с собой. Сначала он категорически отказывался выполнить эту просьбу, ссылаясь на то, что путь дальний, а ей скоро рожать. Умная жена всё же нашла убедительные аргументы в пользу своего решения. Она заявила, что не хочет рожать в отсутствие мужа. Если он будет рядом, она легче перенесёт первые роды. К тому же Мария очень хотела повидаться со своей подругой Елисаветой, которая пять месяцев назад благополучно разрешилась от бремени. Ей было очень любопытно узнать, как же это всё происходит, чтобы быть готовой к таинству рождения нового человека.

После недолгих препирательств Иосиф уступил любимой супруге, и она стала собираться в дорогу.

Ранним утром двадцать шестого Ава они отправились в путь. Мария, которая была на последнем сроке беременности, ехала верхом вместе с запасом еды, а Иосиф шел рядом, ведя осла. У них было только одно вьючное животное. Большей роскоши они себе пока позволить не могли. Строительство дома и приобретение домашней утвари ввели семью в огромный расход. Кроме того, Иосифу приходилось помогать родителям, так как незадолго до того его отец потерял трудоспособность.

Два дня путешествия прошли без происшествий, и на исходе вторых суток они заночевали в городе Иудином у Захарии. Хозяева с радостью приняли путников. После угощения женщины уединились, в то время как мужчины принялись обсуждать свои серьёзные дела.

Мария с Елисаветой делились новостями и своими женскими секретами почти всю ночь. Молодая подруга, умолчав о многих подробностях, призналась, что забеременев, осталась девственницей. Она очень опасалась, что роды будут тяжёлыми по этой причине. На что Елисавета стала успокаивать её.

Рано утром молодые супруги отправились в Вифлеем, куда и прибыли уже после полудня. Гостиница была переполнена, как и все помещения в городе. Для приема постояльцев хозяин гостиницы даже распорядился освободить и вычистить караванные стойла, высеченные в склоне скалы и находившиеся прямо под гостиницей. К счастью, одно место оказалось незанятым. Оставив осла во дворе, Иосиф взвалил на себя корзины с припасами, и вместе с Марией спустился по каменным ступеням в их нижнюю обитель. Они оказались в бывшем хранилище для зерна, находившемся перед конюшней и яслями. Здесь была повешена шатровая занавесь, и они остались довольны, что им досталось такое удобное помещение.

Утром Иосиф предполагал отправиться на регистрацию, а потом незамедлительно возвращаться домой. Но Провидению было угодно распорядиться их судьбой иначе.

Всю ночь Мария провела в беспокойстве, взволнованно взирая на яркую звезду, горевшую на небосклоне уже несколько дней подряд. Юпитер и Сатурн сблизились настолько, что образовали единое светило. Такое явление не было из ряда вон выходящим, но сейчас оно выглядело как некое знамение. К тому же несколькими месяцами раньше над Палестиной пролетала «хвостатая звезда». Она летела с севера на юг, в том же направлении, в каком пришлось проделать путь Марии с мужем.

Иосиф не отходил от жены ни на шаг.

К утру начались сильные схватки, а в полдень следующего дня, с участием и доброй помощью остановившихся в гостинице женщин, Мария благополучно разрешилась младенцем мужского пола. Мальчика обмыли, завернули в припасённые на такой случай пелена и положили в соседние ясли. Новорожденный был здоров, и молодая мать чувствовала себя тоже хорошо. Молодой же отец волновался не меньше самой роженицы, и всё это время не находил себе места. Добровольные помощницы так же были заинтригованы этими родами. Они ещё никогда не сталкивались с таким удивительным случаем, когда бы ребёнка рожала девственница.

Иосиф прошёл регистрацию только на следующий день и отправился разыскивать своего дальнего родственника, в надежде остановиться у него на то время, пока Мария с ребёнком не окрепнут для обратной дороги. Расспрашивая прохожих, он с удивлением узнал, что по городу уже распространился слух, будто девственница родила младенца мужского пола.

А голубоглазый младенец, важно причмокивая, сосал материнское молоко, на руках счастливой Марии.

Через два дня они перебрались к родственникам, и оттуда Иосиф отправил весточку Захарии о рождении сына. В ответном послании было приглашение посетить Иерусалим для совершения обряда очищения.

Елисавета так обрадовалась радостной вести, что, не удержавшись, рассказала мужу о девственности Марии перед родами, и напомнила о пророчестве, в котором говорилось, будто долгожданный Мессия родится от непорочной девы. Захария тогда не придал её словам особого значения. Но со временем его мнение изменилось.

На восьмой день, согласно еврейскому обычаю, новорожденный прошёл должный обряд обрезания и получил имя Матфан.

Дед Иосифа тоже был голубоглаз, а потому отец и предложил назвать сына именем своего предка. Мария с благодарностью восприняла такое предложение.

Когда Матфану исполнилось три недели от роду, к нему попросились три чужеземных священника. Эти учителя пришли с востока, но путь их начался далеко на севере. Они искали «Свет жизни», который по преданию должен появиться среди евреев в день, который укажет само небо. «Хвостатая звезда» как раз и указала им путь. Много месяцев назад они покинули родные края, плыли Понтом Эвкинским, пересекали горные хребты, где когда-то причалил ковчег Ноя, побывали в Месопотамии, брели пыльными пустынями Сирии, и наконец, прибыли в Землю Обетованную. После нескольких недель бесплодных поисков в Иерусалиме они уже собирались повернуть назад, когда встретили Захарию, который убедил их в том, что предметом их поисков был сын Иосифа. По прибытии в Вифлеем они услышали от горожан, что девственница из Галилеи родила голубоглазого мальчика в тот день, когда на ночном небе горела огромная звезда. Чужеземцы нашли младенца, поклонились ему и, убедивши себя в том, что предмет их поисков найден, оставили свои дары Марии. После чего не стали досаждать никому своим присутствием, удалились восвояси, неся народам весть о рождении Спасителя.

Первое бегство

14. Он встал, взял Младенца

и Матерь Его, и пошёл в Египет

(От Матфея, глава 2)

«Да, нелёгкая судьба ждёт это дитя, если уже с младенчества приходится ему скитаться», – опечаленно размышлял Иосиф.

…

Моисей учил евреев, что каждый первенец принадлежит Господу и что вместо принесения его в жертву, как это делали по своему обычаю язычники, такой сын может жить, если его выкупят родители, заплатив пять сиклов любому полномочному священнику. Кроме того, существовал Моисеев Закон, требовавший, чтобы мать, по прошествии определенного времени, явилась в храм для прохождения обряда очищения, или же кто-нибудь должен принести от ее имени жертву. Обычно оба этих обряда выполнялись одновременно. Поэтому Иосиф и Мария сами пришли в иерусалимский храм, чтобы представить Матфана священникам и выкупить его, а также принести необходимую жертву и обеспечить ритуальное очищение Марии от мнимой скверны деторождения.

Вскоре после принесения даров Марии и Матфану иноземными священниками Иосиф воспользовался приглашением Захарии, и вместе с семьёй отправился в Иерусалим.

По дворам иерусалимского храма постоянно прогуливались две замечательные личности – певец Симеон и блаженная сочинительница Анна. Симеон был родом из Иудеи, Анна – из Галилеи. Этих людей часто можно было встретить вдвоем, и оба они были близкими друзьями священника Захарии, который посвятил их в тайну Иоанна и Матфана. Сам же Захария, под влиянием своей супруги, всё более и более веровал в избранность своего сына и сына Иосифа. Как Симеон, так и Анна жаждали прихода Мессии, и доверие к Захарии помогло им тоже уверовать в то, что Матфан был долгожданным освободителем еврейского народа.

Захария знал, в какой день Иосиф и Мария должны были появиться в храме вместе с ребёнком, и он заранее условился с Симеоном и Анной о том, что укажет, который из череды первенцев является долгожданным спасителем, подняв свою руку в знак приветствия.

Для этого случая Анна написала поэму, исполненную Симеоном, которая поразила Иосифа, Марию и всех собравшихся во дворах храма. Их гимн в честь искупления первенца звучал так:

 
Благословен будь Господь, Бог Израиля,
Ибо он пришел к нам и освободил свой народ;
Он воздвиг рог спасения для всех нас
В доме слуги своего Давида.
Как и возвещал он устами своих святых пророков —
Спасение от врагов и от руки наших ненавистников;
Даровать милость свою отцам нашим
И помнить свой священный завет —
Клятву, которую он дал Аврааму, праотцу нашему,
Что избавит нас от врагов,
Чтобы могли мы безбоязненно служить ему,
Свято и праведно всю нашу жизнь.
А ты, заветное дитя, будешь называться пророком Всевышнего;
Ибо ты будешь идти впереди Господа, дабы создать его царство.
Ты возвестишь людям о спасении,
Ибо отпустятся им грехи их.
Возрадуйтесь ласковой милости Бога нашего,
Ибо воссияла нам новая заря с небес,
Чтобы светить тем, кто живет во тьме и страхе смерти,
Чтобы указывать нам путь к миру.
Отпусти же теперь, Господи, раба твоего, как и обещал,
Ибо глаза мои видели спасение,
Которое ты приготовил пред лицом всех народов:
Свет, который просветит даже язычников
И принесет славу народу твоему, Израилю.
 

Весь обряд прошёл согласно канонам, но принесённая жертва отличалась особой скромностью. Иосиф уже много дней оставался без работы, и их скромные сбережения быстро таяли. Даже для совершения этого обряда в храме Иосиф смог позволить себе, заплатив за сына положенную сумму, пожертвовать на Марию только двух горлиц, как предписывал поступать беднякам Моисей для очищения матерей.

Возвращаясь из храма, Иосиф и Мария молчали, смущённые и объятые благоговейным страхом. Мария была глубоко взволнована приветствием Анны, а Иосиф обеспокоен этой попыткой представить Матфана долгожданным Мессией еврейского народа.

Тем временем доносчики царя Ирода Великого не бездействовали. Когда они доложили ему о посещении Вифлеема священниками с востока, Ирод затребовал этих волхвов к себе. После того как его ищейки доставили мудрецов во дворец, он дотошно расспросил их о «Свете жизни», воплощённом в младенце. Но рассказ священников не удовлетворил его любопытства. Объяснив лишь, что младенец был рожден девственницей, они не приводили никаких существенных доказательств, а лишь ссылались на свои чувства. По их мнению, это действительно был избранный Богом ребёнок. Ирод дал им денег и послал обратно в Вифлеем предупредить, что сам явится к младенцу на поклон. Вслед за ними были посланы соглядатаи, с целью установить точное местонахождение указанного дитя. Но миссия шпионов провалилась, так как семья Иосифа уже отбыла в Иерусалим. К тому же они потеряли и заподозривших неладное паломников, за что впоследствии поплатились головами.

Царь Ирод пришёл в гнев, ибо опасался, что мальчик может оказаться новым царём иудейским, потомком дома Давидова, как гласило пророчество. Своей властью он ни с кем делиться не хотел. К тому же у него были сыновья, к которым перейдёт по наследству его трон.

Меж тем один из доносчиков царя Ирода, находившийся в храме во время обряда, донёс своему начальнику, а тот, в свою очередь, царю Иудеи о содержании странного гимна, исполненного певцом Симеоном на слова блаженной Анны. Слова эти лишь подтвердили худшие опасения царя. Он приказал незамедлительно отыскать ребёнка, над которым исполнялся гимн и уничтожить его вместе с родителями. Никого из приближённых не удивил такой приказ потому, что козни, интриги и убийства были привычным делом при дворе Ирода Великого, и даже в его семье.

Захария водил знакомство с некоторыми царскими придворными, и один из них, верующий в приход мессии, сообщил ему о приказе царя. Сразу же сообразив, что смертельная опасность грозит именно его родственникам, он поспешил предупредить Иосифа. Сознавая свою вину в происшедшем, священник снабдил его деньгами и посоветовал немедленно покинуть Иерусалим. Возвращаться в Назарет, а тем более в Вифлеем было неосмотрительно и даже опасно. Лучше всего было отправиться в Египет, где в Александрии жили дальние родственники Иосифа.

Сам же Захария при немалой помощи своей жены усердно распускал слух, что избранного младенца увезли в Вифлеем, где его родители, якобы, решили поселиться, чтобы избранный ребёнок вырос в городе Давида.

Шпионы коварного царя сбились с ног в поисках голубоглазого мальчика, рождённого девственницей в Вифлееме во время ценза.

По прошествии малого времени в Вифлееме и его окрестностях разразилась эпидемия страшной болезни. Вполне возможно, что заразу занёс из другой провинции кто-то, прибывший на регистрацию, а многократно увеличившаяся плотность населения, лишь усугубила ситуацию. Мор уносил только жизни маленьких детей. Младенцы в возрасте до трёх лет быстро увядали на глазах несчастных родителей и умирали в агонии. За несколько недель в городе и его окрестностях не осталось ни одного ребёнка младше четырёх лет. Стоны и душераздирающие рыдания безутешных матерей раздавались над кладбищем беспрерывно, ведь хоронили почти каждый день.

Осведомители доносили Ироду о свирепствовавшей эпидемии, на что тот радостно потирал руки, приказав выставить на всех дорогах дозоры, дабы болезнь не распространилась на всю Иудею, но ничего не сделал для предотвращения её в самом городе. Впоследствии народ приписал гибель своих детей злодейству самого Ирода-царя, а его имя осталось в веках знаком коварства.

Благополучно избежав смерти от ножей иродовых убийц и эпидемии, семья Иосифа добралась до Александрии, преодолев все трудности дальней дороги. В Александрии они остановились в доме состоятельного родственника, который благородно предоставил им кров на неограниченное время. Своё бегство из Иудеи супруги объясняли страхом перед ужасной эпидемией, уносящей жизни детей. Весть о страшном поветрии догнала их уже в Газе.

В скором времени Иосиф получил работу плотника в порту, где строил склады, чинил повозки и ремонтировал потрёпанные штормами купеческие корабли. Так как он всегда был очень ответственным тружеником и умелым ремесленником, то быстро поднялся до положения мастера, под началом которого было уже несколько десятков рабочих. Теперь он мог достойно обеспечивать свою семью и даже мог бы снимать отдельное жильё. Но родственник уговорил оставаться под его крышей.

Маленький Матфан подружился с детьми хозяина и его ближайших соседей. Мария, напуганная смертельной опасностью грозившей её сыну в Иудее, порою чрезмерно опекала его. Поначалу мать не хотела отпускать Матфана от себя. Она боялась, что если ему позволят играть в саду вместе с остальными детьми, с ним может что-то случиться. Однако Иосифу с помощью своих родственников, удалось убедить ее, что такое воспитание лишило бы мальчика полезного опыта – умения ладить с детьми своего возраста. И Мария, осознав, что чрезмерная защита и покровительство могут сделать сына застенчивым и несколько эгоцентричным, согласилась, наконец, чтобы дитя росло так же, как любой другой ребенок. Но, даже подчинившись этому решению, она взяла за правило всегда присматривать за малышами, играющими возле дома или в саду. Только любящая мать знает, какой груз лежал на сердце Марии, переживавшей за безопасность своего сына в годы его младенчества и раннего детства.

Через два года до Александрии дошла весть о смерти царя Ирода Великого. Родители Матфана, после недолгих обсуждений, решили возвращаться в Палестину. Родственники уговаривали их остаться, но дом, оставленный в Назарете, звал своих хозяев назад. На проводах собрались все александрийские родственники и подарили маленькому Матфану полный греческий перевод священных иудейских книг.

Иосиф и Мария отбыли из Египта на корабле, принадлежавшем их другу Ездриону, и прибыли в порт Иоппии ровно через три года после рождения Матфана.