Kitabı oku: «Золотая драконица Империи», sayfa 15

Эпилог

Кириан Тъёрн

Править моей малышке не понравилось. На моё, вполне здравое, предложение заделать ребёнка, чтобы поскорее вырос, и свалить эти обязанности и трон на него, сначала посмотрела, как на дурака. Но, по-моему, с каждым годом предложение казалось ей всё более заманчивым.

По крайней мере, вчера, спустя десять лет после коронации, её удалось уговорить… подумать над этим. Про себя только посмеялся, надеясь, что затягивать с этим «подумает», она не станет. Так как наш с ней первенец, который должен появиться уже через семь месяцев, вряд ли будет ждать дольше положенного. Наверное, стоило ей сказать, что когда мы два месяца назад, наконец-то, скрепляли драконий брак в брачном гоне в нашей пещере, противозачаточные руны, нанесённые на человеческое тело, не действовали в ипостасях. Зато, какая это была ночь! Надеюсь, что хотя бы ещё через десять лет опять получится уговорить на этот эксперимент. В конце концов, я знаю, что, несмотря на смущение после, Сладкой Айрин понравилась каждая секунда.

Новость о ребёнке делала меня счастливым потенциальным трупом. Когда Мили узнает о моём произволе и попустительстве, может повезёт и только чуть-чуть покалечит. Прежде, чем залюбит до смерти, ехидно заметил Чёрный.

Для меня жизнь поделилась на две части. Безрадостное существование до и всё, что случилось после. А после есть моя всегда неугомонная Золотая, каждую неделю смывающаяся из резиденции, чтобы, как она выражается «пошалить», беря за шкирку Красного, который сейчас находится на стажировке у дяди, и Цвета, ставшим нашим домашним питомцем, доводившим слуг и придворных до икоты.

Так как сама Мили себе такого позволить не могла, Радужному был дан полный карт-бланш в этом направлении. Правда, время от времени, она на показ выказывала дракончику своё фи. Но в этот спектакль уже давно никто не верил, особенно учитывая, что в момент выговора Императрица гладила, млеющего от удовольствия, виновника очередной проказы.

Не уставал почти каждый день благодарить Богов за то, что судьба дала нам шанс встретить и полюбить друг друга, а не просто сплела вместе наши жизни, приказывая быть друг с другом. Научила любить по-настоящему и открыла все грани этого чувства во всей красе.

И сейчас, почти на крыльях счастья, зашёл в нашу спальню. Моя сумасшедшая девочка, услышав, что кто-то зашёл, повернулась и спросила:

– Ты готов?

– К чему? – с улыбкой спросил, переходя на магическое зрение, с огромной гордостью рассматривая еле заметную вторую нить, ведущую ко мне.

– Ну как же, – «удивилась». – К получению удовольствия! Зря мы, что ли, договор продлевали?

И скинула халат, под которым не было ничего, кроме одинокой подвески в виде маленького чёрного дракона. Её дракона.

Моя малышка!

Бонус. Приключение Радужного или Чудо рождение!

– Торжественно клянусь, что замышляю только шалость.

– Радужный!

– Папа будет в бешенстве, – в благоговейном ужасе воскликнул десятилетний Конти.

– Зато мама как обрадуется, – хихикал Радужный.

– Ты уверен? – недоверчиво переспросил ребёнок, всё ещё представляя реакцию отца на сотворённое.

– Конечно! – убеждённо сказал Цвет. – А то я её не знаю. Как-нибудь обязательно тебе расскажу одну историю про неё и дядю Майкла.

– Так это когда было! Сто лет назад, небось, – разочаровался ребёнок.

– Вообще, твоей матери нет и пятидесяти. А история эта произошла всего пару месяцев назад, – фыркнул дракончик, задорно хохотнув своим воспоминаниям.

– Заливаешь! – снова наполняясь восторгом, сказал Конти, вспоминая свою серьёзную маму, Императрицу драконов, Золотую истинную.

– Да чтоб мне… магии лишиться, – клятвенно заверил, громко чихнув радугой, Семицвет.

– Да ты лишишься, как же! Тут же пойдёшь к маме или папе за новым запасом. Уверен, когда я подрасту, ещё и ко мне будешь ходить.

– Очень даже может быть, – облизнулся Радужный. – Тем более, что ты имеешь три стихии. Это побудет вкуснее, чем у Кириана.

Да. Тот факт, что у сына Золотой и Чёрного пробудилось целых три вида, возбудило искренний интерес со стороны всяких… учёных магов. Пытающихся урвать кусок нового мира, где дети Золотой от дракона с двумя стихиями рождаются с тремя. Даже возникли новые теории возникновения двух стихийных. Небось прошлая Золотая… Один сумасшедший (судя во всему, в переносном и в прямом смысле, раз на такое осмелился) предложил самой Императрице, мол, мы вам подопытных на спаривание, а вы нам результат. Больше про того учебного никто и не слышал. А судя по тому как Кириан Тъёрн ехидно улыбался, когда про него спрашивали, то и не найдут его уже.

Слушай, осталось всего полчаса, – изводился ребёнок. – Может, отменим?

– Щаз!!! – возмущённо пропыхтел Радужный. – Я эту операцию целый год готовил! Все ждал, пока ты воздух подтянешь до приемлемого уровня, чтобы катализатором быть!

Конти стыдливо опустил глаза, хотя это было не очень-то справедливо! Эта ящерица его весь этот год и гоняла, добиваясь нужного ему результата.

– Ладно, – помолчал Цвет. – Прости, перегнул палку. Но очень тебя прошу, Чёрный, не порть удовольствие. Хочешь, я целый месяц буду вести себя примерно?

– Да ладно, – фыркнул Конти, уже отошедший от обиды, – целый месяц? Двор умрёт от счастья.

– А то, – с гордостью выпятил грудь дракончик. – Я такой! Делающий людей счастливыми!

На это ребёнок засмеялся почти до слёз, от чего Семицвет уже хотел обидеться, но передумав подошёл к Чёрному и, перевернувшись на спину, посмотрел на него большими глазами. Мол, обидел? Приласкай!

– Впрочем, – задумчиво проговорил ребёнок, отсмеявшись, и начиная гладить подставленное пузико. – По нашей задумке тебе некогда будет шалить.

– О да! – закатил глаза Цвет в предвкушении и от удовольствия. Магию он у Конти не брал. Мал ещё. Но руки его всё равно любил.

– Так расскажи, чем же занималась мама с дядей Майклом? И почему я ничего не знаю?

– Кириан запретил тебе говорить про проделки матери, – почти мурлыча сказал Радужный. – Боится, что ты воодушевишься и продолжишь её дело.

– О! Расскажи, Цвет! Ну, пожалуйста! – взмолился ребёнок.

– Ну, хорошо, – вздохнул дракончик. – Ты помнишь старейшину Нячага?

– Того противного старика Белого, который приходит каждый день прошений? Про него вся Империя, по-моему, в курсе. Он требует найти своей дочери, которой стукнуло уже лет триста Истинную пару. Но мама всё отнекивается тем, что такого пока не родилось и она его не видит.

– Про него и говорю. Правда, его дочери уже триста семьдесят один и про её похождения и в образе драконицы, и девушки ещё лет двести назад слагали легенды. Та ещё блудница. Но тебе такого не положено знать.

– Ого! – восхитился Конти таким поворотом.

– Ага! – довольный произведённым эффектом на мальчугана. – Так вот, он так достал Милику, что она нашла самую старую и сварливую драконицу в Империи и, подкупив тем, что найдёт всем её внучкам и правнукам по Истинной паре, если она ей поможет проучить старика.

– А дальше? – спросил Конти в нетерпении, предвкушая что-то поистине интригующее.

– Так вот. Твоя мама заключила с ней договор. А перед этим два дня билась над каждым его пунктом, прописав абсолютно все. Даже специально купила дом рядом со стариком, поселив туда эту женщину, и теперь та согласно контракту, каждое утро должна в неглиже прогуливаться за газетой. А само нижнее белье тоже покупала Милика, набрав целый чемодан самых откровенных вещичек.

Правда, Радужный умолчал, что многие из них Айрин решила оставить себе, чтобы иногда радовать ими своего Чёрного.

– И как та женщина на такое согласилась? – Конти открыл рот в удивлении.

– Чего только не сделаешь ради счастья внуков и правнуков, – улыбнулся Цвет. От чего его мордашка стала очень презабавной. – А ещё по договору она каждый день заходит к нему по нескольку раз в день. То за солью, то просто пожаловаться на соседей. Или должна постоянно что-то ломать в доме и звать его починить. В общем, всячески изводить, напоминая о своём присутствии.

– Но это жестоко по отношению к Белому! – не удержался ребёнок, который пока противоположный пол воспринимал как помеху в жизни.

– Жестоко, – издал смешок Семицвет, продолжая млеть от почёсывания. – И то, что в Империи до сих пор не поняли, что их Императрица одна из самых мстительных и жестоких дракониц, искренне удивляюсь. Может Кириан всё скрывает? Собственно он единственный знает, насколько Милика не прощает малейших обид и порой бывает чересчур злопамятной.

– Но папа любит маму, – вступился Конти за родителей, любовь которых почти осязаема для любого, кто видит их вместе.

– А я разве говорил, что не любит? Просто он принимает её такой, какая она есть. И даже больше. По-моему, это одна из черт, которую он обожает в ней больше многих других. Но ты не переживай, у них там всё хорошо сложилось, буквально пару недель назад драконица расторгла договор и прислала его твоей маме с приглашением на их свадьбу. А в прошлый день прошений старейшины Нячага не было, – хрюкнул Радужный.

Конти только головой покачал от такой истории.

Пока они разговаривали, дело подошло к полуночи. И уже буквально с минуты на минуту должно начаться представление. Радужный подскочил в нетерпении. Они находились в тронном зале на балконе, спрятавшись за шторкой, чтобы их сразу не заметили.

Семицвет, явно нервничая, начал расхаживать из угла в угол, виляя попой, от чего смотрелся весьма комично, но ребёнок благоразумно промолчал, пытаясь не смеяться. Он очень любил дракончика, ставшего его нянем. Хотя до этого никогда не брал на дело, как он это называл. Кроме того случая четыре года назад, но тогда Императрица впервые по-настоящему разозлилась на питомца и он целый месяц ходил голодный, слоняясь по углам. Но этот вечер слишком важен для Цвета, чтобы отказаться от него. Настолько важен что вовлёк ради такого Чёрного, не боясь наказания. Заявив, что, мол, каждому дракону своё время и оно того точно стоит. Несмотря на последствия, он всё стерпит.

И вот часы начали бить полночь. Конти не надо было видеть, чтобы знать, что сейчас произойдёт в замке.

И в эту самую минуту… ожили все статуи, все доспехи рыцарей и даже картины на стенах начали скандировать… РОЖДЕНИЕ! СПЕШИТЕ, ЧУДО РОЖДАЕТСЯ! РОЖДЕНИЕ! ЧУДО РОЖДЕНИЕ! Они с этими словами начали шастать по замку, вытаскивая всех людей из их постелей и начиная тащить в тронный зал, как провинившихся драконят, чтобы ткнуть носом в сотворённое. Правда, в данном случае не ими. А убойной парочкой в виде Радужного с небольшой помощью Конти.

Это временное войско Цвета заводило в тронный зал всех вытащенных из своих комнат и полураздетых драконов по одному. И оставляя ничего не понимающий народ прямо по середине, удалялись, чтобы встать в оцепление вокруг.

Последними завели Милику и Кириана. Оба были мрачными и злыми. А статуи и доспехи рыцарей тем временем встали в оцепление, не давая никому выйти из круга, всё ещё скандируя, что вот-вот произойдёт настоящее чудо.

Конти здорово перетрухал при виде своих родителей, но Радужный умоляюще на него посмотрел, без слов выпрашивая активировать главное действие. Поэтому вздохнув, смиряясь с домашним арестом, возможно и на несколько лет, сделал пасс рукой.

И тогда, так же как и много лет назад при рождении Семицвета, пол начал трещать и расходиться по швам, образуя огромную трещину, а из неё появлялась воронка из воздуха. Постепенно сходившая на нет, оставляя вместо себя небольшой пьедестал со стоящим на нём… яйцом.

Толпа, расступившаяся вокруг, заворожённо уставилась, как яйцо начинает трескаться и лопаться, а из него появились когтистые… синие лапки, пытающиеся выбраться наружу.

– Я не понял, – шёпотом протянул Конти, – а почему она Синяя?

– Да потому что ты использовал воздух, чтобы запустить катализатор чар, – отмахнулся от его вопроса, с небывалым любопытством и любовью смотря на то, как из яйца вылезает маленькая Синяя драконица.

Радужный не выдержал и взлетел с балкона, неуклюже приземлившись рядом с бывшим яйцом и затаив дыхание.

Маленькая Синяя драконица, наконец, сломав своё жилище, рассыпавшееся пеплом вокруг, открыла свои сине-голубые глаза и огляделась вокруг. И тут она заметила Семицвета.

– Папа! Папа! Папочка! – закричало это чудо, смотря влюблёнными глазами на Цвета.

– Чего? – вытаращил глаза Цвет, от неожиданности плюхнувшись на попу. – Жених вообще-то!

– Папа! Папуля! – всё гнула свою линию маленькая очаровательная Синяя драконица.

– Жених, жених, жених! – передразнивая её, повторял Цветик.

Рождённое чудо плюхнулось с пьедестала и радостно подпрыгивая, потрусило в сторону родителя, в поисках любви и тепла. Оцепеневший Радужный смотрел на это, как на самую большую в его жизни катастрофу… в которой, впрочем, виноват он сам.

Толпа, во главе с Мили и Киром, начала оживать, осознавая, что случилось. И что теперь вместо одного монстра, им придётся пережить двух. И желательно, выжить.

– Цвеееет! – закричал до ужаса злой голос Кириана Тъёрна. – Да как ты посмел?!

Радужный перепугался от этого крика и попытался заползти за Синюю, что было сложно из-за своих же размеров и того, что она ластилась к нему и пыталась заглядывать в глаза «папочке», мешая отступлению.

– Знаешь, дорогой, – смеялась тем временем Милика, – по-моему, он сам себя наказал.

– Этого мало! – повернулся к жене Чёрный. – Ты представляешь, каково нам будет с двумя мелкими проказниками? От резиденции ничего не останется! И так каждый год ремонт делаем, убирая последствия его шалостей!

– Ты преувеличиваешь, – покачала головой Золотая.

– О нет, малышка! – уже успокаиваясь, но всё ещё мрачный, поправил любимую. – Скорее преуменьшаю. Иногда вообще раз в несколько месяцев.

– Посмотри какая она очаровашка, – протянула Мили, протягивая руку к не обращающей на неё внимания Синей.

Но тут произошло неожиданное. Потому что Конти, запутавшись в шторе в попытке посмотреть поближе, громко шлёпнулся на попу, привлекая внимание народа, в том числе и своих же спорящих родителей. А уж когда его увидела Синяя, тут же начала жаловаться:

– Хозяин! Хозяин! Папа меня не любит!

– Конти!!! – заорал Кир ещё громче, чем до этого на Радужного.

А Милика только расхохоталась, а её муж тем временем выговаривал сыну:

– Я понимаю Радужный! Но ты! Посмотри, что вы натворили, – указал он на всё ещё держащих их в оцеплении статуй, продолжающих тихо скандировать о рождении нового чуда; на полураздетых придворных, жмущихся к друг другу и, наконец, Синюю, которая всё ещё играла в догонялки с «папочкой», жалобно поглядывая на хозяина.

Конти понурился от таких обвинений. А Милика, отсмеявшись, подошла к Киру и потянула его за руку и отвела с сторонку.

– Милый, ты же понимаешь, что Цвету просто одиноко, вот он и сделал себе… подружку.

– Неужели, – мрачный дракон не сдавался. – Надо было попросить собаку, вот бы и избавился от одиночества!

– Чёрный, – вскинулась Айрин, – а давай мы с Конти уедем, а вместо нас оставим тебе собаку!

Кириан понимая, что немного перегнул палку, подошёл к жене, обнимая.

– Прости, малышка, но ты сама должна понимать причину моего негодования.

– Понимаю, – вздохнула Мили, но как всегда встала на защиту своего любимого Радужного, – но пойми и ты! Цвету тяжело смотреть на нас. Видя, как бесконечно сильно ты любишь меня и нашего сына, как заботишься о нас и быть… одному!

Золотая посмотрела в глаза Чёрному, от чего тот поплыл… и успокоился.

– Ладно, – скривился он. – Но мы их накажем! И я не шучу, Сладкая Айрин!

– Конечно, дорогой, – широко улыбнулась Милика. – Но сначала хочу кое-что узнать.

Выпутавшись из рук любимого, подошла к Семицвету.

– Цвет, я всё понимаю. Но зачем было толпу нагонять?

– Ну так… – виновато закатил глаза Радужный, кажется, смирившись с Синей, которая обхватив лапами тельце «папочки» сладко зевнув, уснула. – Я думал свидетели. Свадьбу сыграем.

– Свадьбу?! – с восклицанием подошёл к ним Кир.

– Ну да… – протянул Цветик, посмотрев на новорождённую драконицу, и совсем по-человечески вздохнув, погладил её когтистой лапой по голове. – Но видимо силы не хватило и вот… расти ей ещё и расти.

Последнюю фразу он произносил уже почти с нежностью.

– Всё малышка! – повернулся Кириан к жене. – Я сдаюсь, ты была права, он сам себя наказал. Я спать!

Раздражённо развернулся и подошёл к статуям, жестом показывая им расступиться. Но у них не было такого приказа. Поэтому развернувшись, в упор посмотрел на Радужного, который сглотнул под этим взглядом и, мотнув головой, приказал тем расступиться, пропуская тут же воспользовавшегося этим Чёрного. Но уже на выходе повернулся и сказал.

– Конти! За мной! – и вышел из зала.

Ребёнок, понурившись, еле передвигая ноги, пошёл за отцом. Хотя его немного обнадёжило, что Золотая подмигнула ему, когда он проходил мимо.

– Вы все свободны! – сказала Императрица придворным, которые буквально убежали, шёпотом обсуждая, что надо бы уехать из резиденции. Навсегда.

– Н-да, Радужный, – протянула оставшаяся Милика, глядя на умильную картину своего питомца с Синей драконицей. – Вот что мне с тобой делать?

– Любить и гладить? – как ни в чём ни бывало улыбнулась мордашка.

– Куда уж я денусь, – вздохнула Мили, но тут же не выдержав, расхохоталась. – Я горжусь тобой Цвет!