Kitabı oku: «Противостояние», sayfa 2
Торг по телефону, меж тем, продолжался:
– Машина… мой лимузин… моя дача. Я хочу, чтобы всё осталось! Только на таких условиях…
25 декабря 1991 года первый и последний президент СССР на телевидении зачитал по бумажке текст своего отречения и напоследок, оправдывая себя, проговорил:
– Начинать реформы в таком обществе как наше – труднейшее и даже рискованное дело. Я убеждён в исторической правоте реформ. Общество получило свободу, раскрепостилось политически и духовно… Но мы ещё не научились пользоваться свободой… Мы открылись миру – нам ответили доверием, солидарностью и уважением…
Этот человек, лишившись власти, сначала охаял свой же народ, а под занавес отвесил поклон «мировому сообществу». Можно согласиться с ним, пожалуй, лишь в одном, что старая система рухнула до того, как успела заработать новая. Вопрос – какая новая? Он ниспроверг партию, которая была единственной опорой государства на протяжении последних семидесяти лет, но взамен-то ничего не создал! Почему? Да потому что был ни на что не способен… Полнейшее ничтожество, что до последнего держалось за свою власть и привилегии, паразитируя на народе, о котором ничего не знало.
Вот, так пала великая страна…
Она стала жертвой предательства, которое снизу доверху поразило наше общество. Народ, проголосовав на референдуме за сохранение Союза, не выступил в защиту своей страны… Делом, а не словом не показал себя, своей силы! С его молчаливого согласия волки в овечьих шкурах, прикрываясь словами о демократии, растащили нашу державу на части. А были и такие мудрецы, называющие себя патриотами, которые проклинали всё, что связано с советским временем, отвергая роль даже Великой отечественной войны, и призывали: «хватит по-пугайски повторять: я горжусь тем, что русский».
Но наступают времена, когда каждый из нас должен сказать: «А я горжусь тем, что русский! Я горжусь, что наши предки разгромили нацизм в его логове. Я горжусь тем, что мой соотечественник первым совершил полёт в космос. Я горжусь, что в советской России появилось телевидение ещё в начале тридцатых годов. Я горжусь первым искусственным спутником и межконтинентальной баллистической ракетой, благодаря которой мы смогли создать ядерный щит страны. Я горжусь тем, что Советский Союз был сверхдержавой и контролировал полмира. Я горжусь этим и своим детям передам гордость за свою страну!»
***
Сентябрь 2014 года. Будучи в Новороссии, я видел ролик «Я – русский»: суровый мужской голос говорил слова, которые я никогда не слышал по российскому телевидению:
– Почему Россия должна стесняться своей истории? За что я должен извиняться?! За то, что в Афганистане мы обменяли пятнадцать тысяч на двести тысяч? За девяносто десантников, которые не пропустили тысячу боевиков на высоте 776? За то, что мы освободили мир от фашизма? За «атаку мертвецов»? За то, что сбросили иго и спасли Европу от монголов? За Анну Ярославну, которая научила европейцев мыться раз в месяц, а не в полгода? Мы не уничтожали индейцев в Южной Америке и не вывозили рабов из Африки. Я устал извиняться. Я русский!!! Несмотря ни на что мы сохранили честь, гордость и человеколюбие.
Увы, рыба гниёт с головы… Кого-то из творцов этой, как сказал В. Путин, «величайшей геополитической трагедии XX века», уже нет в живых, – им удалось избежать суда человеческого, а другие – и ныне здравствуют. До сих пор смердит, идёт зловонный дух. Гниение продолжается… Общество поражено пороком алчности, люди в погоне за наживой не замечают своей принадлежности к стране с великой тысячелетней историей. Но есть надежда… Отрадно, что именно в те годы, когда инородный червь подтачивал дерево единого государства, из недр народа начали пробиваться ростки настоящей жизни…
Один коренной москвич по имени Игорь, застенчивый и решительный молодой человек, который в декабре 1991 года скромно, в кругу близких, отпраздновал свой двадцать первый год рождения и, не чокаясь, выпил рюмку водки, – принёс клятву, что положит жизнь свою на алтарь возрождения Империи…
***
Декабрь 1991 года. В день, когда в далёкой Беловежской пуще было подписано соглашение о создании СНГ, в Овальном кабинете Белого дома американский президент принимал весьма необычного гостя… Человек, который незамеченным прошёл через самую совершенную в мире систему безопасности, спокойно сел в кресло напротив Джорджа Буша. Тот невольно вздрогнул, подняв глаза на посетителя. Он тотчас понял, кто перед ним, и долго от страха не мог вымолвить ни слова, беззвучно шевеля губами.
– Джордж, – первым заговорил гость, – я не узнаю тебя. Соберись, будь мужчиной.
– Вы… – голос американца дрогнул, – я рад, что вы… удостоили меня…
– Не надо, Джордж, – остановил его гость. – Мне не нужна твоя лесть… Только верная преданная служба!
– Владыка, у меня доброе известие… – начал Буш, но собеседник оборвал его на полуслове:
– Знаю, что Союз прекратил своё существование.
– Владыка, – нерешительно заговорил Буш, – России не оправиться от этого удара… Без Украины Россия перестаёт быть империей… Наша идея победила! Более не осталось препятствий для построения нового мирового порядка!
– Джордж, – рукою остановил гость хозяина дома, – в том, что пал Союз, не твоя заслуга, а, скорее, твоих предшественников. Ты же едва не погубил всё дело.
– Владыка, – побагровел Буш, – мы победили…
– Нет, Джордж, – усмехнулся гость. – Война только началась!
– Мы добились впечатляющих успехов по разложению русского общества, – с жаром заголосил Буш. – Они переходят на западный образ жизни. За годы пресловутой «перестройки» вся их духовность развеялась по ветру! Они погнались за наживой и не остановятся…
– Деньги, Джордж, не всё решают в этом мире, – возразил гость. – Русские – самый непокорный народ: их нельзя недооценивать. А эти жалкие реформы всегда можно обратить вспять…
– Ельцин послушен мне. У нас свои люди в его окружении. Рыночные преобразования в России будут продолжены…
– Этот человек непредсказуем, как и русский народ – он на всё способен.
– Мы это учтём в своей работе, владыка, – заверил Буш своего собеседника.
– Джордж, я разочарован, – вдруг резко сказал гость, – тобою овладели гордыня и самоуверенность.
– Я… я исправлюсь, владыка, – испуганно пролепетал Буш.
– Нет, ты не станешь президентом во второй раз. Твой преемник Билл Клинтон продолжит начатое дело…
Незваный гость покинул Овальный кабинет…
С тех пор Джордж Буш его не видел. Он выдвинет свою кандидатуру на президентских выборах, но потерпит поражение от Билла Клинтона. От судьбы и от себя не убежать!
Книга первая. Революция
Февраль 2014 года. Киев
Тьма опустилась на улицы города, охваченного пожаром революции. Замерла подземка. В воздухе витает предчувствие скорой войны. У банкоматов, в супермаркетах и на заправках вырастают длинные очереди. Площадь независимости подобна потревоженному муравейнику, в который кто-то бросил горящую головешку. Огонь охватил палатки возле Монумента независимости. С высоты птичьего полёта одинокая богиня молча взирает на происходящее. Пламя пожирает автомобильные покрышки, политые бензином, и расплывается чёрным чадящим дымом. Привычный едкий запах жжёной резины разносится по ветру. Город в огне… Город во власти пёстрой обезумевшей толпы. Вновь летят в стражей правопорядка булыжники и бутылки с горючей смесью, что растекается по мостовой, вспыхивает, поражает бойцов «Беркута». Однако вопли горящих людей не слышны в общем гуле, в котором всё смешалось: призывы, летящие со сцены, топот бегущих людей, грохот взрывов, отчаянные крики раненых осколками светошумовых гранат, вой сирен машин скорой помощи.
Город во власти огня!
Пылает подожжённый бронетранспортёр, пробивший брешь в баррикаде на Крещатике, горят водомёты, которые пытались потушить бушующее пламя… Силовики – на площади. Редеют ряды защитников «острова свободы». Стадо осталось без вожаков, овцы напуганы и бросаются врассыпную. Раненых бойцов Самообороны развозят по больницам. Те, кто остаётся на площади, собирают по округе шины и не дают погаснуть пламени. Кажется, плотная дымовая завеса останавливает стражей правопорядка…
Светало. Безоружные бойцы внутренних войск беззаботно спали в Октябрьском дворце. Начинался новый день. Ничто не предвещало беды. Два отряда ОМОНа «Беркут» несли дежурство на улице Институтской возле знаменитых цветочных часов и пешеходного моста. Догорал костёр, разожжённый бойцами Самообороны Майдана, которые со страхом поглядывали на стражей правопорядка из-за баррикад. Бойцы «Беркута» расслабились, поскольку подходила к концу их смена, начали мечтать об отдыхе, строить планы на вечер и выходные, которые были уже не за горами… Но кровавый четверг спутал этим людям все карты… Просвистели пули, и одиннадцать бойцов, словно подкошенные, грянулись наземь, роняя щиты и хватаясь за раздробленные ноги. Одному бойцу пуля пробила бронежилет, поразила сердце и прошла навылет: он замертво грохнулся к подножию холма… Началась паника. Бойцы бросились врассыпную, вытаскивая из-под обстрела раненых товарищей: одни спрятались под мостом, другие – возле стелы. Из укрытий спецназ испуганно озирался по сторонам, пытаясь вычислить место нахождения неизвестных стрелков. Потери понёс и второй отряд «Беркута», который дежурил на площади… Заработали рации, и в радиоэфир полетели отчаянные призывы о подкреплении. Но в воздухе повисла напряжённая тишина, которую вскоре взорвал вой сирены…
…пули свистят у виска, шлёпаются в мостовую, попадают в парня, который прятался за спинами своих товарищей, – тот распластался на земле и не может подняться. С Майдана прибегают санитары с носилками и грузят раненых. Тревожащий огонь с тыла заставляет попавших в ловушку людей выходить из укрытий и прорываться вперёд, к баррикадам. Но навстречу им летят пули из правительственного квартала, которые пробивают металлические щиты, лёгкие бронежилеты и поражают в голову, шею и грудь… Бойцы Самообороны падают, заливая мостовую кровью… Стреляют отовсюду. Грохочет автоматическое оружие, свистят пули… Крики, вопли, призывы о помощи. Почти ежеминутно на носилках или самодельных щитах в сторону гостиницы несут раненых. Убитых просто волокут за руки или за ноги…
Бойня на улице Институтской стала переломным пунктом всего противостояния… Революция принесла на алтарь победы жизни своих сынов, названных «Небесной сотней». Украинский маятник решительно качнулся в сторону «европейского выбора», что в скором времени расколет страну на части и приведёт к небывалому насилию новой Руины…
Глава первая. Заговор
Нью-Йорк. Сентябрь 2001 года
Великий город! Он подобен полноводной реке, поток которой неудержимо несётся, сметая всё на своём пути. С высоты птичьего полёта он напоминает гигантский потревоженный муравейник среди камней и вкраплений зелени. Но если приглядеться, то можно понять, что это невероятно сложный механизм, в котором непрерывно, подобно топливу, циркулирует колоссальная денежная масса, а двигателем всех процессов служит биржа. Уолл-стрит, 11. Знаменитая Нью-Йоркская биржа, где некогда началась Великая депрессия, погрузившая мировую экономику в состояние хаоса и ставшая началом нового витка развития, который поднял Америку на недосягаемую высоту мирового господства…
Нью-Йорк – это живой организм, и Манхэттен – сердце Нью-Йорка… Во всём мире не сыскать острова, подобного ему. Он ослепительно сверкает вывесками и экранами неоновой рекламы на Таймс-сквер, будоражит умы женщин всего мира бутиками на Пятом авеню, поражает видами небоскрёбов со смотровой площадки Эмпайр Стейт Билдинг, заманивает бродвейскими постановками… и безграничными возможностями большого города. Это вечно бурлящий котёл, в котором кипит жизнь миллионов жителей Нью-Йорка. И текут людские реки, сливаясь с транспортными потоками, а над ними громоздятся глыбы из стали и бетона, словно великаны, которые, заслоняя солнце и купаясь в лучах искусственного света, взирают на своих слуг презрительно-равнодушным взглядом. Иностранный турист, попавший на Манхэттен, поёжится с непривычки и ощущения того, что эта нависшая громадина в любой миг готова обрушиться на голову, но улыбнётся коренной американец, – он-то знает, что конструкция небоскрёба отличается небывалой прочностью: ни ветер, ни пожар, ни землетрясение, – не страшны ему… Это первый Манхэттен, но есть и другой, тот, который залит лучами солнечного света и изобилует холмистыми зелёными лужайками, – посреди каменных джунглей, словно библейский райский сад, раскинулся Центральный парк, излюбленное место отдыха горожан…
Двое молодых людей под сенью старого клёна наслаждались погожим выходным днём и чувством, которое уже более года владело ими. Юноша взахлёб рассказывал о своём детстве. Девушка, слушая его, сияла, в её тёмных глазах искрилась неподдельная радость, не замутнённая никакими заботами и переживаниями большого города.
– Никогда не забуду той поездки во Флориду… Это было моё знакомство с Миром Диснея, – окончил свой рассказ юноша.
– А я там не была ни разу, – грустно улыбнулась девушка.
– Милая, у нас с тобой всё ещё впереди… Следующим летом вырвемся из города и рванём во Флориду… Не беда, что детство прошло… Ты у меня ещё совсем ребёнок… – парень обнял свою подругу. Она глубоко вздохнула.
– Что с тобой? Почему ты такая печальная? – спросил юноша, заглядывая в её глаза.
– Мэтт, – не сразу отвечала девушка. – Мне страшно…
– Почему? – удивился юноша. – Со мной тебе ничто не угрожает!
– Твои родители… Одобрят ли они наш союз?
Юноша улыбнулся.
– Об этом не беспокойся. Они у меня хорошие. Мама очень добрая… Отец, – он остановился на мгновенье и продолжил. – Отец… тоже. Но… у него характер. Он в прошлом – военный, прошёл Вьетнам, был пленён вьетконговцами… Два года просидел в земляной яме, – с тех пор ненавидит русских…
– А разве русские принимали участие в той войне? – заметила девушка.
– Там воевало их оружие, и этого моему отцу вполне достаточно, – мрачно отозвался юноша. – Барбара, думаю, лучше не знать ему о твоих корнях…
Девушка пожала плечами.
– Моя мать – еврейка, отец – американец. Россия – моя историческая Родина, но я там никогда не была… А кем сейчас работает твой отец?
– В нашей семье… не принято говорить о работе моего отца, – отвечал, как отрезал, парень и поспешил перевести разговор на другую тему. – Давай лучше поговорим о тебе. Какой твой любимый фильм?
– Касабланка, – отвечала девушка, улыбаясь. – А твой?
– Не знаю. Может, Терминатор… Железный Арни там на высоте! А твой любимый сериал?
Девушка задумчиво отозвалась.
– Секретные материалы… Дэвид Духовны – просто красавчик!
– Он тебе нравится? Я уже начинаю ревновать, – пряча улыбку, проговорил юноша.
Девушка улыбнулась.
– Нет, просто в этом сериале озвучена близкая мне идея – правительство скрывает знание… А истина где-то рядом!
– Не шути так, Барбара, – усмехнулся юноша. – Неужели ты поверила в эту чушь о пришельцах и правительственном заговоре?
– Не знаю, Мэтт, но… разве мы всё знаем о разработках и экспериментах американского правительства?
– Барбара, – возразил юноша, – правительство имеет право на секреты в интересах национальной безопасности.
– А если ради своих целей правительство ни перед чем не останавливается, не брезгуя насилием и даже убийствами собственных граждан?
– Это ты о чём? – нахмурился юноша. – У тебя есть какие-то факты? Мне как журналисту было бы любопытно услышать их.
Девушка покачала головой.
– Я не знаю. Это просто мои догадки…
– Барбара, не забивай себе голову разными бредовыми идеями… Это коммунисты уничтожали собственный народ, наше правительство на такое не способно! Мой тебе совет – меньше читай… Книги до добра не доводят и ещё никого не сделали богатым. Кроме тех, кто их пишет, конечно! Потом такие, как Стивен Кинг, пишут сценарии для сериалов, которые некоторые особо впечатлительные люди принимают за чистую монету. Прости. Ты не обиделась на мои слова?
– Нисколько, – улыбнулась девушка, прильнув к груди своего парня. Она долго глядела вдаль на небоскрёбы…
***
Двухэтажный особняк семейства Кларк в районе Бруклин-Хайтс, построенный в середине XIX века богатым промышленником из Новой Англии, был воплощением господствовавшей в архитектуре того времени эклектики: классический портик сочетался с высокими арочными окнами и мрачными башенками в стиле неоготики. Зелёная лужайка расстилалась перед фасадом здания, окружённого невысоким деревянным забором, возле которого остановился автомобиль одной из марок Дженерал Моторс.
– Вот мы и приехали, – сказал Мэтт, кивая на старинный особняк с массивными стенами, обвитыми плющом. – Покупая этот дом, отец мечтал о большой семье, но… родился только я один. Он консервативен, поэтому интерьер начала прошлого столетия почти не претерпел изменений. Диваны и кресла, зеркала, люстры, шкафы с книгами, даже занавески на окнах, – всё осталось с тех времён. В доме нет телевизора, зато есть старенький граммофон-чемоданчик с пластинками Гленна Миллера, которые любит слушать мой отец. А ещё в доме есть чердак, где много разных старинных вещей, покрытых толстым слоем пыли…
– Говорят, в таких домах живут привидения, – задумчиво сказала девушка.
– Когда я поднимался по скрипучей лестнице на чердак в первый раз, моё детское воображение рисовало встречу с призраком вроде Каспера, но, к сожалению, я так никого и не увидел, – улыбнулся Мэтт и спохватился. – Нам пора. Отец не любит опозданий.
Они поднялись на крылечко, украшенное портиком. Стукнул дверной молоточек. Вскоре послышались торопливые шаги. Дверь отворилась. Выглянуло приятное лицо немолодой женщины, она ослепительно заулыбалась, приветствуя сына, и с любопытством взглянула на девушку.
– А это, стало быть, Барбара…
– Здравствуйте, миссис Кларк, – несколько смущённо отозвалась девушка.
– Здравствуй, милая. Проходи, чувствуй себя как дома, – прозвучал тёплый голос женщины. Барбара очутилась в особняке и, глянув по сторонам, тотчас приметила резную деревянную лестницу, которая вела на второй этаж и чердак. Вскоре появился подтянутый высокий мужчина, выправка которого выдавала его военное прошлое.
– Здравствуй, отец, – сказал Мэтт, заметно робея. Вильям Кларк остановил свой взгляд на девушке, будто не замечая присутствия сына. Барбара смутилась, опустила глаза, не выдержав пронзительного взора, готового прожечь её насквозь. Вильям Кларк улыбнулся так, словно прилагая усилие, и протянул руку сыну.
– Привет, Мэтт. Редко, редко ты навещаешь своих предков!
– Отец, – улыбнулся Мэтт. – Работа… Сам знаешь.
– Не только работа, – заметил Вильям Кларк, искоса взглянув на девушку.
– Это Барбара, – представил её Мэтт.
– Очень рад с вами познакомиться, Барбара, – сказал Вильям Кларк таким тоном, который шел вразрез с его словами. – Что ж, проходите, дети, в гостиную, располагайтесь поудобнее.
Барбара замерла на месте, оглядывая впечатляющую обстановку гостиной начала XX века. Старинный телефон и патефон, о котором упоминал Мэтт, привлекли внимание девушки.
– Здесь можно снимать исторические фильмы, – в восхищении проговорила она.
– Можно, – усмехнулся Вильям Кларк. – Один знакомый кинорежиссёр предлагал мне немалые деньги за один съёмочный день. Нет. Я отказался. Это как уголок нетронутой природы… – он ещё говорил, а выражение его лица уже поменялось на прежнее холодное. – Барбара, а чем вы занимаетесь?
– Я юрист в корпорации, – робко отвечала девушка, опуская взгляд.
– Юрист… – подхватил Вильям Кларк. – Говорил я тебе, Мэтт, иди в юристы. Ты меня не послушал и подался в журналистику… А где вы работаете, Барбара?
– В Нижнем Манхэттене, – отозвалась девушка, чувствуя на себе прожигающий взгляд этого человека.
Вильям Кларк внезапно изменился в лице и чуть побледнел.
– Во Всемирном торговом центре?
– Да, – подняла на него свой взор девушка. – В Северной башне. Офис моей компании находится на 101-м этаже. Корпорация занимается поставками электрооборудования в Европу, в Россию…
Мэтт внимательно наблюдал за своим отцом и с удивлением заметил в нём перемену: в этот миг Вильям Кларк выглядел несколько смущённым и даже как будто растерянным. Он что-то хотел сказать, но вошла Маргарет (его жена, мать Мэтта) и обратилась к девушке:
– Барбара, милая, пойдём, поможешь мне накрыть на стол.
Девушка просияла улыбкой (разговор с мистером Кларком её сильно взволновал) и с радостью отправилась на кухню, где в непринуждённой беседе с матерью Мэтта немного успокоилась.
Вильям Кларк качал головой и глядел перед собой мутным, будто невидящим взором, блуждая в каких-то неведомых сферах. Вопрос Мэтта вывел его из этого состояния:
– Отец, с тобой всё в порядке?
– Да, – поспешно отвечал Вильям Кларк и мрачно глянул на своего сына. – Барбара – еврейка, не так ли?
– Отец, какое это имеет значение? – возмутился Мэтт.
– Значит, еврейка, – скривился от неудовольствия Вильям Кларк.
– Лишь по матери… – возразил Мэтт. – Она нашей веры и очень набожный человек.
– Живёт на Брайтоне? – слегка улыбнулся Вильям Кларк.
– Нет, в Бронксе… Да, она из небогатой семьи, но добилась гранта и получила прекрасное образование. Работает юристом. Мы любим друг друга и решили пожениться…
– Ты с её родителями разговаривал?
– С её матерью. Замечательная женщина! Она больна, у неё что-то с ногами… Отец Барбары умер пару лет назад, – сказал Мэтт и приготовился к новым возражениям отца. Но Вильям Кларк, помолчав немного, нехотя согласился:
– Что ж, если решили, то я не против… Свадьбу организуем. Но церемония должна состояться на Гавайях, куда вы вылетите ближайшим рейсом.
– Не понимаю… К чему такая спешка? – удивился Мэтт. – А как же работа?
– В редакции Нью-Йорк-Таймс работает без малого тысяча человек, не так ли? Замену тебе найдут на этот месяц.
– В отделе новостей сотрудников, конечно, больше, но… – начал Мэтт, но отец грубо оборвал его на полуслове:
– Никаких «но». Доверься мне. Я всё устрою!
– Отец, – заулыбался Мэтт. – Я не знаю, что сказать – ты меня просто сбил с толку…
– Ещё раньше тебе любовь вскружила голову, – мрачно отозвался Вильям Кларк.
Маргарет Кларк вошла в гостиную и позвала «мальчиков» к столу.
– Мама, – восторженно вскричал Мэтт, – папа – настоящий гений! Он придумал потрясающую вещь…
Мать заключила сына в объятья и прошептала ему на ухо:
– Чудесная девушка! Желаю счастья вам обоим.
За ужином Мэтт объявил возлюбленной о предстоящей поездке.
– Барбара, только представь: наша свадьба состоится на острове посреди океана. Ещё надо придумать клятву верности… Но это пустяки. Пастор объявит нас мужем и женой. Мы поцелуемся. А потом начнётся наш медовый месяц!
– Здорово, – просияла Барбара. – До октября осталось уже совсем немного времени. Жаль, что мама не сможет увидеть меня в свадебном платье…
– Мы не будем ждать до октября, милая, – улыбнулся Мэтт. – Ближайшим рейсом вылетим на Гавайи. Надо только уладить все дела в понедельник.
Барбара заметно помрачнела.
– Боюсь, что это невозможно. На следующей неделе у меня важные переговоры, из Франции прилетит делегация для подписания контракта…
– Ты же не одна работаешь в своей корпорации? – не слушая её, проговорил Мэтт.
– Да, у нас отдел из десяти человек, но… – робко попыталась возразить девушка.
– Никаких «но», всё уже решено. Твой начальник наверняка поймёт, – говорил Мэтт тоном, не приемлющим возражений. – Всё решено, милая. Всё решено!
Он не обращал внимания на потухший взор своей возлюбленной и предался мечтаниям о волшебном гавайском острове.
***
Светало. Солнце сквозь узкие проёмы окон заглядывало в пустые помещения, которые, словно пчелиные соты, перегородками поделены на множество ячеек, – рабочих мест офисных служащих, называемых за глаза «белыми воротничками». В 8:00 офис крупной корпорации на 101 этаже ВТЦ №1 начал оживать. Отворились створки скоростного лифта, и хлынул первый поток работников умственного труда, которые, перекинувшись парой слов с соседями, заняли свои места в «ячейках» и включили компьютеры. Защёлкали клавиатуры, зазвонили телефоны, людские голоса слились в едином звучании, отдалённо напоминающем жужжание. В течение получаса народ прибывал, а гул всё нарастал. Вскоре свободных ячеек не осталось. Привычная будничная суета наполнила офис. Сотрудники корпорации вели переговоры; их пальцы стучали по клавишам; шумела оргтехника. Механизм, состоящий из тысяч шестерёнок, был приведён в действие и заработал в полную мощность…
Глядишь на этот процесс со стороны, и, кажется, будто всё происходит как-то само собой, словно по мановению волшебной палочки, но, на самом деле, действует воля, принимаемая за непреложный закон – имущественный интерес, который объединяет все части в единое целое и заставляет их вращаться в нужном направлении.
Посреди рабочего дня Барбара собралась с духом, встала со своего места и постучалась в кабинет начальника.
– Мистер Браун, можно войти?
Мистер Браун был не в духе и выслушал молодую сотрудницу без энтузиазма.
– Барбара, твои личные проблемы меня не касаются! – грубо заявил начальник своей подчинённой. – Всё надо делать вовремя и выходить замуж тоже. Два месяца назад тебе была оказана честь работать в нашей корпорации. Два месяца назад мы приняли тебя в нашу большую и дружную семью. Тебе доверили ответственный участок работы… А теперь ты в самый неподходящий момент подводишь нас?
Девушка густо покраснела и была готова разрыдаться.
– Только не надо слёз, – заревел мистер Браун. – Ступай, готовь контракт с французами, и знай – если переговоры сорвутся, я тебя уволю…
Барбара вернулась на своё рабочее место и здесь дала волю слезам… Бездушный механизм, составленный из офисных служащих, продолжал работать, не обращая внимания на горе девушки.
Кончился рабочий день. Барбара набрала номер своего жениха. В телефонной трубке послышался весёлый голос Мэтта:
– Привет, любимая. У меня очень хорошие новости. Отец сдержал своё слово – всё готово, вылет сегодня в десять вечера из аэропорта Кеннеди. Я заеду за тобой в Бронкс. Мои родители присоединятся к нам через пару дней.
– Постой, Мэтт, я не полечу… – упавшим голосом проговорила девушка.
– Почему? Что случилось? – встревожился Мэтт.
– Начальник не отпустил меня… Завтра важные переговоры с иностранцами… Только я одна знаю французский язык. Я не могу подвести его!
– Что ты такое говоришь?! – возмутился Мэтт. – Значит, его ты не можешь подвести, а меня?
– Мэтт, послушай. Давай не будем торопиться. Как-то слишком всё внезапно получилось. Прости…
– Барбара, стой, – вскричал Мэтт. – Ты боишься увольнения? Глупенькая, даже если это случится, неужели ты с дипломом Колумбийского университета не найдёшь другой работы? Мой отец – у него связи… Он знаком со многими влиятельными людьми.
– Я привыкла всего добиваться сама, – горячо возразила девушка, – а эта работа… Пойми, я не могу её потерять!
– Значит, ты меня променяла на работу? – взревел Мэтт.
– Да, я выбираю работу! Прости, Мэтт… Мне очень жаль… – говорила девушка, а горькие слёзы катились по её лицу.
На мгновение повисло молчание, которое тотчас взорвало одно-единственное слово:
– Прощай… – Мэтт отключил свой телефон и тяжело опустился на стул. Он не мог поверить в то, что это не сон. Счастье было совсем рядом, и вот оно растаяло, словно призрачное марево…
Он лёг на кровать и долго лежал, безучастно глядя в потолок, потом он поднялся и позвонил отцу, чтобы сказать:
– Всё отменяется…
11 сентября 2001 года
Звонил электронный будильник.
Мэтт Кларк, вспомнив, что сегодня его в редакции не ждут, лениво потянулся рукой и выключил его. Сон вновь овладел юношей. Вдруг его слух пронзил душераздирающий крик…
Мэтт оглянулся по сторонам… В окутанном густым дымом помещении среди языков пламени метались люди, охваченные ужасом. Они открывали окна, чтобы глотнуть чистого воздуха, а некоторые, о, Боже мой, выпрыгивали вниз!
– Мэтт, – прозвучал до боли знакомый голос, и юноша вздрогнул. – Они уже здесь… Спаси меня! Я задыхаюсь…
Мэтт обернулся и увидел свою возлюбленную, которая протягивала к нему опалённую руку. Юноша вскричал и проснулся…
Тяжело дыша, он взглянул на часы: они показывали 8:30 утра.
– Барбара! – воскликнул он и схватил свой мобильный телефон. Нашёл нужный номер и остановился в нерешительности. Сердце изнывало от тревоги, а злой разум напоминал о вчерашнем…
«Я должен убедиться, что с ней всё в порядке», – подумал Мэтт и нажал на кнопку вызова.
– Телефон выключен или находится вне зоны действия сети, – отвечал механический женский голос.
Беспокойство Мэтта усилилось, и он позвонил Барбаре на домашний телефон. Трубку взяла мать девушки.
– Миссис Андерсон, это Мэтт. Я могу поговорить с Барбарой?
– Мэтт? – переспросила женщина. – Барбара на работе… Что между вами произошло? Почему вчера она пришла домой расстроенная? Она прятала от меня свое заплаканное лицо…
– Миссис Андерсон, мы немного поссорились. Я прошу вас – когда Барбара придёт домой, скажите, чтобы она позвонила мне. Скажите, что я её люблю… Скажите, что я не могу жить без неё!
Прошла четверть часа. Не зная, как себя отвлечь от навязчивых мыслей, Мэтт позвонил в редакцию и сказал своему начальнику о намерении выйти на работу.
– Мэтт, – заголосил вдруг редактор, – это очень хорошо, что ты позвонил. Поступила информация, что какой-то самолёт врезался в Северную башню ВТЦ. Видимо, авиакатастрофа… Подробностей – ноль. Пулей лети на Либерти-стрит. С тебя полноценный репортаж.
– Что вы говорите? – мертвецки побледнел Мэтт. – Самолёт врезался во Всемирный торговый центр??? Боже мой! Барбара…
Мэтт, не помня себя, выбежал из квартиры, оставив дверь открытой, и, не дожидаясь лифта, бросился вниз по лестнице…
Вскоре, не глядя на спидометр, он ехал по Бродвею в Нижний Манхэттен. Рядом с воем промчался автомобиль скорой помощи. Впереди Мэтт видел очертания ВТЦ №1. В башне на уровне девяностого этажа зиял узкий пролом, из которого валил густой тёмный дым, уносимый ветром в сторону реки Гудзон.
В 9:00 Мэтт бросил машину у станции метро и устремился к Северной башне, ни о чём другом не думая, кроме как о спасении возлюбленной. В небе над дымящимся небоскрёбом висел вертолёт. Внизу ревели сирены пожарных машин, а толпы зевак до отказа заполняли тротуары; люди, задрав головы кверху, глядели на башню, которую протаранил пассажирский авиалайнер. Из стеклянных дверей Северной башни выбегали перепуганные офисные служащие, которым посчастливилось работать на нижних этажах здания. Пожарные, одетые в каски и униформы с надписью «F.D.N.Y», с огнетушителями за плечами, пешком по лестницам взбирались наверх, чтобы потушить бушующее пламя. Более трёхсот сотрудников Пожарного департамента Нью-Йорка погибнет в тот роковой день…
