Kitabı oku: «Сплетенье душ. Рассказы о любви и жизни», sayfa 2

Счастье

Стоял тёплый осенний денёк. Светило солнце, голубое без облаков небо не предвещало дождя, что для Питера осенью большая редкость. Я прогуливался по аллеям ЦПКО, с восхищением ступая по ковру из жёлтых и красных листьев, обдумывая свой очередной рассказ. Мысли роились в голове, из них я выводил сюжетную линию. Мне надо было присесть и записать одну интересную мысль, иначе я мог её потерять. Такое уже случалось не раз, и я, оглянувшись, присел на ближайшую скамейку, кажется, на ней сидела женщина. Достав планшет, я быстро оформил свои размышления и, оставшись довольным собой, стал оглядывать соседние деревья. На них кое-где ещё оставались одинокие листочки, и они тихонько дрожали, видимо, от ужаса перед надвигающейся зимой. Мой взгляд остановился на женщине, сидевшей на другом конце скамейки. Судя по её огромному животу, она была беременна. Симпатичная, на вид около сорока лет. Она просто излучала тихое счастье, вглядываясь внутрь себя. Только женщины могут так смотреть, ожидая долгожданного ребёнка. Видимо, я слишком пристально смотрел на неё, потому что она вдруг перевела взгляд на меня. Её васильковые глаза смотрели на меня чуть виновато, как бы извиняясь за своё огромное счастье в виде живота. Она улыбнулась мне в ответ, и мы продолжали молча наблюдать за буйством золотой осени. Она заговорила тихим приятным голосом: «Мы с мужем вместе уже двенадцать лет. И я, и он хорошо зарабатывали, поэтому решили, что рожать будем потом, когда обустроим свою жизнь. Мы оба были помешаны на карьере. Три года назад решились, но у нас ничего не получалось, плод не держался. Мне пришлось уйти с работы. К каким врачам мы только ни ходили, все отложенные деньги на них истратили, и всё без толку», – она замолчала.

Иногда люди рассказывают о своём наболевшем совершенно посторонним людям, видимо, им просто надо выговориться. Незнакомый человек никогда их не осудит, просто послушает, а это всё, что надо. «Мы были в отчаянии, – продолжила она, – знакомые посоветовали съездить к тибетским монахам. Мы собрали все остатки отложенных денег и поехали. Монахи что-то там пошептали, помолились, дали какой-то травки, и вот, мне уже скоро рожать», – и она опять вся засветилась от счастья. Она замолчала, но она так приятно это делала, что я не решился нарушить эту тишину, в которой раздавался только шорох падающих листьев.

«Вот и Петя мой идёт, сейчас опять ругаться будет», – и она с такой любовью посмотрела на седоватого мужчину, который просто летел к ней на своих длинных ногах. «Марина, ты опять ушла гулять одна, а если что-нибудь случиться», – обеспокоенно и с нежностью говорил он, присев на скамейку. Женщина, улыбаясь, отвечала ему: «Случится, милый, обязательно случится, только через две недели». Они ещё немного поворковали, потом Петя помог ей подняться, и они пошли. Мужчина очень осторожно и заботливо поддерживал свою жену. Она оглянулась и, улыбнувшись, кивнула мне на прощание.

Я остался сидеть на скамейке, наслаждаясь погодой, природой, жизнью и размышляя о человеческом счастье, оно ведь у всех разное, но всегда такое желанное.

Китовый блюз

Тихий океан, середина августа, полный штиль. Горизонт чист, и в зеркальной поверхности океана отражается только голубое небо. Видимость полная дневная, порядка пятнадцати миль. За кормой ровная нитка кильватерного следа, рулевой умница. Мы следуем в район боевой службы. Мы – это ГИСУ «Рыбачий» и мой экипаж. Я на мостике, несу свою командирскую вахту. Мы немного опережаем график, поэтому идём экономичным ходом со скоростью не более десяти узлов. Команда готовится к обеду.

От сигнальщика поступает доклад:

– Товарищ командир, прямо по курсу, дистанция тридцать кабельтов, наблюдаю фонтан, наверно, кит.

– Право руля, обе машины вперёд малый, – я сбрасываю скорость и смотрю в бинокль и тоже вижу фонтан, да, это кит. Подходим ближе. Все свободные от вахты высыпали на левый борт. Никто из нас ещё никогда не видел кита в океане. Периодически возникающий фонтан практически неподвижен. Подходим ещё ближе.

– Обе машины вперёд самый малый, – командую я, когда до кита остаётся не более пяти кабельтов. С высоты мостика, в бинокль, в прозрачной воде уже видны контуры его тела. Это исполин длиной больше пятнадцати метров, по всей видимости, просто отдыхающий на поверхности.

Внезапно с левого борта, метрах в ста, появляется ещё один фонтан, и мы видим второго кита, который весьма быстро приближается к кораблю.

– Право на борт, обе машины стоп, – командую я с определённым беспокойством. Конечно, наш корабль гораздо больше, чем кит, но при столкновении неприятности были бы обоюдные.

По инерции корабль совершает циркуляцию, и вскоре второй кит оказывается с правого борта. Он тоже «застопорил» ход. Теперь у нас в прямой видимости два кита, один с левого борта в дистанции около пяти кабельтов, другой с правого борта в дистанции не более одного кабельтового. Мы легли в дрейф, и команда живо обсуждает всё увиденное. Увидеть двух китов в непосредственной близости в открытом океане, для них это была просто удача, которая запоминается очень надолго, а возможно, и на всю жизнь.

Корабль остановился. Второй кит куда-то пропал, но минут через десять мы увидели с левого борта уже два фонтана вместе. С некоторым облегчением командую:

– Обе машины, вперёд малый.

Корабль набирает ход, ложимся на прежний курс, киты остаются слева двадцать градусов. Я хотел пройти мимо китов на дистанции три кабельтова, чтобы ещё раз насладиться видом исполинов. Корабль медленно приближается к китам.

Внезапно от сигнальщика поступает доклад, голос его слегка взволнован:

– Товарищ командир, товарищ командир, там ещё китёнок! Китёнок там маленький!

Вскидываю свой бинокль, вижу в толще воды рядом с одним китом маленькое вытянутое тело китёнка.

В это же время один из китов начинает быстро двигаться в нашу сторону. Мощно разрезая своим телом толщу воды, он подныривает под корабль.

– Стоп машины! – с тревогой командую я вахтенному офицеру.

Кит, поднырнув под кораблём, фонтаном выныривает с другого борта. Мы ложимся в дрейф. Я оцениваю обстановку.

По всей видимости, мы имеем дело с семьёй китов. Китёнок держится возле мамы-кита, а отец-кит охраняет их покой, не подпуская нас близко. Он будет готов протаранить нас своим многотонным телом.

Тем временем мы, идя по инерции, оставили маму-кита с китёнком слева на траверзе, папа кит остался по корме и следовал за кораблём в дистанции не более одного кабельтова.

Принимаю решение, даю несколько команд рулевому и вахтенному офицеру. На самом малом ходу перевожу маму-кита с китёнком на корму и даю малый вперёд, затем средний вперёд. Мы уходим от китов, оставляя их в покое. Ещё некоторое время папа-кит следует за кораблём, затем возвращается к своей семье. Когда киты остаются на горизонте, ложимся на прежний курс. Весь остаток дня вся команда обсуждает встречу с семьёй китов.

Тихий океан, лето, 1994 год

История волчицы Уоны

Была поздняя осень, конец октября. Снег ещё не выпал, и я решил побродить с ружьём по тропинкам в поисках боровой дичи, благо в вологодских лесах её немало. Рябчики, тетерева, а иногда и глухари рано утром вылетают на тропинки поклевать камушков, наличие которых в желудке улучшает их пищеварение.

Восход только начал алеть, а я уже был в лесу. Ночные жители леса отправились отдыхать, дневные ещё не проснулись, поэтому стояла гулкая тишина. Мне нравится слушать эту тишину. Двигаться приходится исключительно по тропинке и очень осторожно. Опавшие листья создают шорох при любом движении в глубине леса. Звук сломанной ветки разносится очень далеко. Солнце поднималось всё выше, становилось светлее. Стали просыпаться разные птички, и вскоре лес наполнился звуками их щебетания. Я ушёл уже достаточно далеко, когда услышал звуки хлопающих крыльев. Судя по всему, это тетерев подлетал к тропинке. Я хотел было снять ружьё с плеча, и тут увидел её. Крупная взрослая волчица стояла на тропинке метрах в двенадцати и смотрела на меня. Я замер и тоже смотрел на неё. В это время года волки не опасны, но на всякий случай я попытался всё же взять ружьё в руки, она, оставаясь неподвижной, оскалилась и тихо зарычала. Я сразу немного вспотел, до меня ей было два-три прыжка, не факт, что я успел бы перехватить ружьё и прицельно выстрелить. Через несколько мгновений она опустила морду, во взгляде её, как мне показалось, появилась безраздельная тоска, и одним прыжком исчезла в лесу. Через несколько секунд раздался волчий вой – У-у-о-о-н-а!

Вечером в посёлке я рассказал про эту встречу с Уоной. В ответ я услышал…

Родилась она ранней весной, когда появляются первые проталины. Уона была самым крупным волчонком в помёте, поэтому легко расталкивала трёх своих братьев, устремляясь к сосцу матери. Получая молока больше других, она становилась всё сильнее и вскоре уже не выпускала сосец из своей пасти, болтаясь на нём, когда волчица вставала, чтобы лечь по-другому.

У Уоны быстрее других волчат прорезались зубы, и она смогла полноценно питаться мясом, которое приносили родители. Это ещё более ускорило её рост. Через год она стала настолько крупной, сильной и ловкой волчицей, что её братья, безусловно, приняли её превосходство. У Уоны был отличный нюх, и она хорошо охотилась на мышей и зайцев. Когда стая охотилась на кабана или загоняла лося, сила, свирепость и ловкость Уоны были незаменимыми. Вскоре Уона стала полноправным членом стаи, в которой её родители были вожаками.

Через год зимой стая нарвалась на охоту с флажками. Уона, а вслед за ней и её братья перепрыгнули флажки, и ушли от погони, всех других волков убили. Так Уона стала вожаком новой маленькой стаи. Она стала уводить свою стаю подальше от людей. Вскоре к ним прибилось ещё три молодых волка, затем ещё несколько. Однажды в своём движении по лесам стая Уоны зашла на территорию другой большой стаи. Предстояла схватка с чужаками. Они встретили их на большой поляне. Вожаком у них был крупный матёрый волк размером не меньше, чем сама Уона. Он, оскалив пасть, сразу бросился на неё всей своей массой. Уона ловко увернулась, волк явно не ожидал этого и поскользнулся на снегу. Волчица оскалила свою пасть возле его горла. Волк сдался и замер на спине, отдаваясь на милость победительнице. Волки его стаи признали эту сильную волчицу своим вожаком. Уона подняла свою морду и завыла – «У-у-о-о-о-н-а-а!» Стаи объединились, образовав новую стаю, в которой было два десятка матёрых волков. Авторитет Уоны в стае был непререкаемым. Все другие волки приближались к ней только ползком, и к добыче она подходила всегда первая.

Во владении стаи был огромный лес. В нём было достаточно еды, людей поблизости не было, и Уона успокоилась. Бывший вожак стаи оказывал ей знаки внимания, предлагая ей побегать и поиграть, но Уона, огрызнувшись, не подпустила его к себе. Ранней весной от стаи отделилось несколько пар, и вскоре в стае появились около десятка волчат. Уона с интересом смотрела на них, но её материнский инстинкт ещё молчал. Летом стая хоть и обитала на своей территории, но волки разбредались и собирались только когда слышали знакомый вой своего вожака. Поздней осенью несколько волков стаи Уоны загоняли лося и в азарте заскочили на территорию, сопредельную с другой стаей. Все они были убиты другими волками, так погиб бывший вожак стаи.

Зима выдалась морозная, вьюжная, еды не хватало. Несколько волчат погибло. Однажды в очень сильный мороз, когда стая была в поиске добычи, один из волков воем сообщил, что обнаружил следы. Уона по запаху определила, что это следы человека, и отказалась от преследования, стая последовала за ней. Вскоре, кружа по своей территории, Уона обнаружила следы крупного лося, был наст, и далеко он уйти не мог, это была удача, стая бросилась в погоню. Пробежав километров десять, они его настигли. Лось шёл медленно, тяжело проваливаясь в снежный наст. Стая быстро настигла его, Уона, вскочив на спину лосю, резанула клыками по шее. Остальные волки хватали его за ноги, но все боялись его рогов. От потери крови лось вскоре повалился на бок. Волки прикончили его, и стая отошла, Уона осталась у туши лося одна. Она жадно рвала куски тёплого мяса. Насытившись, Уона отошла в сторону, волки бросились к еде. В это время на поляне появилось несколько волков, это были чужаки. Один из них поднял морду и завыл, зовя своих на помощь. Предстояла схватка за еду. Вскоре на поляне появилось ещё несколько чужих волков. Они были очень истощены, но глаза их безумно горели от запаха и вида мяса. Волки Уоны уже основательно подкрепились и были сильнее, поэтому схватка длилась недолго. Несколько чужаков остались лежать на красном от их крови снегу, остальные убрались восвояси. Прихватив с собой мясо, стая Уоны побежала в своё логово кормить голодных волчат.

Во время схватки Уона сильно поранила переднюю лапу, прошло уже две недели, а лапа никак не заживала. Уона лежала на опушке и зализывала свою рану. Она почувствовала присутствие другого волка. Он стоял недалеко и просто смотрел на неё. Это был крупный серый самец и чужак. Уона встревожилась и встала. Серый, дружелюбно вихляя всем телом, подошёл к ней, и, опустив свою голову, положил её на шею Уоны. Уона не ожидала такой наглости, но почему-то ей было это приятно. Она легла, вытянув перед собой лапы, Серый стал зализывать ей рану…

Была ранняя весна. Теперь Уона и Серый проводили много времени вместе. Они охотились на мышей, распутывали заячьи следы, а иногда просто играли, слегка кусались, гонясь друг за другом. Уона почувствовала, что с ней что-то происходит. Серый всё настойчивее стал преследовать её, покусывая за шею. Однажды, когда Серый в очередной раз играючи догнал её, Уона осталась стоять. Серый взгромоздил на неё свои лапы… Уона стояла и щурилась от удовольствия, ощущая в себе толчки Серого. Потом они ещё много раз бегали, игрались и останавливались.

Вскоре Уона почувствовала тяжесть в своём животе и, огрызнувшись на ухаживания Серого, легла. Серый, лизнув её в нос, улёгся рядом. Им надо было искать укромное местечко в их лесу для появления потомства.

Уона принесла трёх крупных волчат. Облизав их, она легла на бок, волчата сразу присосались к ней. Ей было немного больно, но она щурилась от удовольствия. Молока было много, и волчата быстро росли. Серый постоянно был на охоте и приносил зайцев, мышей, иногда рябчиков. У волчат начали резаться зубы. Они начали возиться возле тёплого тела матери, игрались, кусали друг друга. Уона с блаженством матери наблюдала за ними, иногда в зубах переносила к себе поближе наиболее любопытных. Молока им уже не хватало, и Уона стала ненадолго оставлять своих волчат одних, помогая Серому с охотой.

Однажды в очень ветреный день Серого долго не было, Уона сильно проголодалась. Волчата спали, прильнув друг к другу, и Уона решила немного поохотиться недалеко от логова. Вернувшись, Уона обнаружила, что волчат на месте нет, в логове стоял сильный запах человека. Уона, тревожно заскулив, порыскала вокруг, потом подняла морду, и по лесу раздалось тоскливо-отчаянное – «У-у-о-о-н-а-а!» На её вой прибежал Серый, они вместе начали искать своих волчат, тщательно обнюхивая все окрестности. Они нашли следы человека, которые обрывались у дороги…

Несколько недель Уона и Серый рыскали по дорогам и деревням в поисках своих волчат. Они всё же нашли двор, где был мешок с запахом их детей, самих волчат там не было. Уона была в ярости. Вместе с Серым они зарезали всех овец в этом дворе, изваляв их вместе с кишками в навозе, даже не притронувшись к ним. Убегая со двора, Уона увидела человека, который в страхе остановился, прижимая к себе маленькое животное. Значит, оно было ему дорого так же, как и ей волчата. Все последующие ночи Уона и Серый охотились на маленьких домашних животных, пока не уничтожили всех кошек и маленьких собак в посёлке. Охотники садились в засады, но всё было тщетно. Уона обладала исключительным нюхом, и все засады успешно избегала. Так прошло лето.

Боль утраты у волчицы-матери стала затихать. Инстинкт гнал Уону обратно в стаю, и однажды утром, вслед за Серым, она побежала прочь от посёлка. На одной из тропинок Уона внезапно увидела охотника.

Уона смотрела на него. Было всего лишь два прыжка до его горла, но Уоне это было безразлично. Она с тоской посмотрела на него и исчезла в лесу. Тоска в её глазах могла означать только одно – двуногие, как же вы живёте на этой земле, мы убиваем только когда хотим есть, зачем же вы убиваете нас и отнимаете наших детей, если у вас есть столько еды!

Уона возвращалась к своей стае с одним лишь намерением – увести её ещё дальше от людей.

 
Вологодская область, 1992 год.
 

Щука-любовь

Я рыбак во втором поколении. Моя основная добыча – это щука. Она сильная, большая, и ловить её одно удовольствие. Пока тащишь на спиннинге щучку килограмма на три-четыре, столько эмоций, ну и потом перед другими рыбаками похвастаться тоже можно. Бывали у меня щуки и по пять, шесть кило. В общем, я на рыбалке, как говорит моя жена Дуся, слегка подвинутый, поэтому каждую весну я с нетерпением жду открытия сезона. Рыбалка мне даже снится иногда…

Ну вот, наконец, открытие сезона. Я приезжаю на базу рыбака, беру спиннинг, подсачник, это такой рыбацкий сачок для подхвата крупной рыбы, бросаю всё в лодку и выхожу на рыбалку. Иду вдоль камышей, тащу за собой блесну, дорожка это называется. Иду, иду, притомился, останавливаюсь, начинаю блесну бросать. Первый бросок, сразу взялась, спиннинг выгнулся в дугу, чувствую, щука огромная, у меня такой ещё никогда не было. Тащу, а она сопротивляется и хорошо сопротивляется. Подтащил к лодке, а она зараза под лодку, я с трудом её оттуда вытащил. Другой рукой взял подсачник, поднимаю её на поверхность, ну и огромная, в подсачник-то хоть влезет, щука опять под лодку собралась, я изловчился и на её пути подставил подсачник, она родимая сама в него бросилась. Всё, поднимаю подсачник вместе с пойманной щукой в лодку. Огромная, слов нет. В подсачнике пополам сложилась, да как начнёт трепыхаться, но уже всё, она моя. Вот тут и пришёл рыбацкий мандраж. Сердце рыбака забилось от такой удачи, руки затряслись. Закурил, сижу, смотрю на неё, руки трясутся, сердце ещё больше колотится, огромная, не знаю сколько, но больше двадцати кило. Такую ни я, ни все мои знакомые рыбаки никогда не вытаскивали. Вот это настоящее рыбацкое счастье.

Тут мой мобильник зазвонил. Вот сейчас и похвастаюсь. Слышу в трубке незнакомый строгий мужской голос:

– Николай Петрович?

– Да, – отвечаю я.

– С вами говорит дежурный генерал ФСБ Егоров, вы только что поймали щуку весом более двадцати килограммов, немедленно отпустите!

– Это почему? – удивляюсь я.

– Станешь президентом, будешь ловить каких хочешь щук.

– А откуда вы знаете, сколько она весит?

– Нам с космоса всё видно, – отвечает генерал.

– Вы меня разыгрываете, вам что, и вес из космоса виден? – не сдаюсь я.

– Да у нас сейчас такие технологии, – и он мне рассказал, чем я болел в детстве и что вчера кушал, а потом генерал так ехидненько и говорит:

– А твоя жена Дуська сейчас…

– Всё, ладно, отпускаю, дальше я сам разберусь, – с нарастающей злостью я отключаю телефон, выпускаю щуку и гребу к берегу. – «Ну всё, попалась», – думаю я.

Дуська, жена моя, на нижнем белье подвинутая. Купит что-нибудь ажурненькое, наденет и ходит передо мной, попой вертит, то согнётся, то как кошка выгнется, ну а я соответственно реагирую. Попа у неё, я вам скажу прямо, классная, модельная, я на эту попу сразу и запал. Да нет, и всё остальное у неё тоже высший класс, но попа – это что-то. Вот меня иногда сомнения и берут, а вдруг пока я на рыбалку езжу, она ещё кому-нибудь бельё показывает. Выскочил я с лодки, сразу Дуське позвонил, не отвечает, а такого практически не бывает, уж Дуська по телефону поболтать любит.

Прыгаю в машину, мчусь домой, благо недалеко. Приезжаю, дома никого. Так, звоню опять по телефону, слышу её телефон на кухне, думаю, специально телефон не взяла, ну вот где она, шалава.

Тут ключи в дверях забряцали, Дуська заходит, меня увидела, вздрогнула:

– О, господи, а ты тут откуда взялся? – спрашивает она с такими честными-честными глазами.

– Где ты была? – набычиваюсь я.

И тут у меня звонит телефон, смотрю, это опять генерал, беру трубку и слышу:

– Николай Петрович, очень хорошо, что щуку отпустили, но вы меня не дослушали, я вам хотел сказать, что жена ваша в это время подружкам своим новым бельём хвасталась.

У меня на душе сразу отлегло. Пока я с генералом общался, Дуська в новом белье выкатывается. Я, естественно, опять правильно среагировал…

Я сплю, меня кто-то трясёт: «Эй, рыбачок, открытие сезона проспал», – слышу я Дусин голос.

Вскакиваю, ё-моё, значит, мне всё это приснилось, а открытие сезона только сегодня, жаль, щука хорошая была. Начинаю быстро одеваться. Дуська, томно потягиваясь, спрашивает:

– Может, задержишься, всё равно ведь опоздал.

– Нет, – твёрдо говорю я, – ребята ждут.

– Ну как хочешь, – говорит Дуська ещё более томным голосом.

Сейчас главное не смотреть на неё, не смотрю, не смотрю, нет, всё-таки посмотрел. Дуся лежит на кровати, отвернувшись от меня, с голой попой. «Всё, опять попался», – думаю я, снимая брюки.

На рыбалку я смог выбраться только через час. Пока то сё, потом я Дусе про свой сон рассказал, она хохотала, потом ещё раз то сё, и я поехал на открытие сезона. Уже в машине подумал, ребята, как всегда, ржать будут: «Чего, Колян, опоздал, опять Дуська попу показала?» Это я по молодости, как-то не подумавши, им ляпнул, почему всё время опаздываю. Мы ведь с Дусей уже пятнадцать лет вместе, и всё это время из-за её попы я на рыбалку опаздываю. Вот такая у меня в жизни щука-любовь получается!